Ложная девятка. 9

Глава 10

После победы над Динамо жизнь продолжилась, чемпионат Испании никто не отменял

Двадцать пятого октября мы принимали Мальорку. Островитяне приехали на Камп Ноу без особых иллюзий, но и не собирались сдаваться без боя. Первый тайм получился нервным. На тридцать второй минуте Шустер протащил мяч через центр, отдал мне на линию штрафной, я пошёл в обводку, и защитник Мальорки срубил меня сзади. Очевидное нарушение, очевидная жёлтая карточка и очевидный одиннадцатиметровый

Я сам подошёл к точке. Вратарь угадал направление, но я пробил сильно и точно, он только задел мяч кончиками пальцев. 1:0. Отличное начало.

вот только нога немного беспокоит, не то чтобы было больно, скорее неприятно, какой-то зуд и чрезмерное напряжение.

В перерыве доктор посмотрел мою ногу.и вердикт очевиден. Та самая микротравма после болотного матча с Атлетико снова даёт о себе знать. Ничего серьёзного, но Круифф решил не рисковать.

— На второй тайм не выходишь, — сказал он. — Поберегу тебя для Киева.

Вместо меня вышел Караско. И на шестьдесят восьмой минуте именно он забил второй гол, красивым ударом из-за пределов штрафной.

Казалось, дело сделано. Но на восемьдесят седьмой минуте Мигели, наш капитан, неудачно прервал прострел с фланга и срезал мяч в собственные ворота. 2:1. Трибуны ахнули, но удержать победу мы сумели.

То что нашли после Атлетико по прежнему давало о себе знать, микронадрывы мышц, притом сразу несколько. Ничего страшного, по-большому счёту но лучше себя поберечь.

Поэтому в следующем туре, первого ноября, в гостевом матче с Леганесом, я остался на скамейке. Круифф решил дать мне полноценный отдых перед Киевом.

Барселона справилась и без меня. Урбано забил на шестьдесят пятой минуте, и этого хватило. 0:1, сухая победа.

После девяти туров мы возглавляли таблицу с отрывом в два очка от Реала. Для начала сезона это прекрасно. Но все понимали: главный матч осени ещё впереди.

Динамо Киев. Ответная игра. Одна шестнадцатая финала Кубка УЕФА. Ни в кубке ни в чемпионате ничего серьезнее второй игры с Киевом у нас не будет.

Мы вели 4:2 после первого матча. Хороший задел, но это не гарантия прохода дальше. Лобановский и его машина были способны на многое. Особенно дома, на своём стадионе, перед своими болельщиками.

Второго ноября, на следующий день после матча с Леганесом, мы вылетели в Киев чартерным рейсом.

Борисполь встретил нас серым небом и лёгким ветерком. Но холодно не было, градусов пять-шесть, вполне терпимо.

Уже в аэропорту началось.

— Сергеев! Ярослав! Слава! Можно автограф?

Я обернулся. Двое мужчин в одинаковых серых пальто. Один держал в руках газету «Советский спорт», второй — блокнот.

— Конечно.

Пока я расписывался, подтянулись ещё люди. Женщина с ребёнком. Пожилой мужчина с орденскими планками на пиджаке. Молодая пара.

— Слава, можно сфотографироваться?

— Давайте.

Кто-то из толпы крикнул:

— Как там в Испании? Не скучаешь по родине?

— Скучаю, — честно ответил я. — Но играть интересно.

— О, а это Линекер, так? можно мне с ним сфотографироваться? — раздался голос какого-то любителя и ценителя британского футбола. Делать нечего, пришлось перевести вопрос Гарри, Тот отказыватсья не стал.

Партнёры по команде наблюдали с удивлением. Шустер стоял чуть в стороне, скрестив руки на груди. К нему никто не подходил — немца здесь знали меньше. Испанцы перешёптывались между собой, не понимая, что происходит. По их мнению русские это роботы. Которые без решения партии ничего не делают а если и ходят то только строем. А тут обычне люди. Какое удивление!

Наконец, мы выбрались к автобусу. По дороге в гостиницу я смотрел в окно на знакомые улицы. Сколько раз я ехал этим маршрутом с Торпедо? Пять? Шесть? Больше?

Гостиница оказалась та же самая. «Русь» на Госпитальной улице. Та самая, где всегда останавливалось Торпедо.

Уже в холле нас встретили любопытные взгляды. Иностранная делегация — это всегда событие. А тут не просто делегация а БАрселона! ДА еще и со мной в составе.

Администратор за стойкой подняла глаза, увидела меня — и расплылась в улыбке.

— Слава, здравствуй! А мы тебя уже заждались!

— Здравствуйте, Нина Павловна.

— О, ты меня погишь!

— Конечно

Она засуетилась с ключами, попутно бросая взгляды на моих партнёров.

— Это всё ваши? Из Барселоны?

— Да, вся команда.

— Ой, какие красивые мужчины. Особенно вон тот,. — Она указала на Линекера. — Это кто?

— Гари Линекер. Англичанин. Хороший парень, — потом я понизил голос и заговорщицки сказал широко улыбаясь, — он женат но там жена такая, кожа да кости. так что не теряйтесь

— Да ну тебя, — засмеялась она, — у меня тоже законный брак, — хотя, он в моём вкусе. Ой, всё Сергеев, хватит тут глупости говорить. Мне работать надо.

Она протянула мне ключ с массивным деревянным брелоком.

— Я тебе твой номер приготовила. Тот самый, триста двенадцатый. Как всегда. Там всё чисто, бельё свежее, и вид из окна, как ты любишь

Круифф, стоявший рядом, вопросительно поднял бровь.

— Я здесь часто останавливался, — объяснил я на английском. — С Торпедо.

— А теперь с Барселоной, — улыбнулась Нина Павловна, говорила она по-буржуйски достаточно бегло, но с помарками. — Как время летит. Но всё равно ты свой. Наш. Советский.

Она понизила голос и добавила заговорщически:

— Я, между нами, за тебя завтра болеть буду. Только никому.

— Договорились, — подмигнул я.

— Располагайся. Если что нужно только позвони.

Третьего ноября утром — лёгкая тренировка.

Погода приятно удивила. С утра стояла лёгкая дымка, почти туман, но после тренировки она рассеялась. Город остался как бы в лёгкой поволоке, отчего очертания зданий стали какими-то волшебными, будто нарисованными акварелью. Солнце выглянуло из-за облаков, с Днепра дул скорее приятный, чем холодный ветерок. В целом погода как будто сама кричала: нечего вам, каталонские гости, замыкаться в овале стадиона! На улицы! Я жду вас на улицах!

После тренировки Круифф подозвал меня.

— Слава, подойди.

Он закурил, долго молчал, глядя на небо. Потом спросил:

— Ты хорошо знаешь этот город?

— Да, тренер. Я уже и не помню, сколько раз Торпедо сюда приезжало. Мы играли в Киеве и в чемпионате, и в кубке. Да и со сборной я много раз здесь был. Мы постоянно тренировались на базе киевского Динамо в Конча-Заспе. Здесь недалеко. И на киевском стадионе сборная играла несколько раз. Так что да, можно сказать, я немного знаю этот город.

— И?

— И он мне нравится. Очень красивый, старинный, тихий, спокойный.

Я помолчал, подбирая слова.

— Чем-то похож на Барселону.

Круифф удивлённо посмотрел на меня.

— Серьёзно?

— Сам не знаю почему. Но да, именно такое сравнение пришло в голову. Древний город, своя гордость, свой характер. Может, поэтому.

Круифф докурил сигарету, затушил окурок о подошву ботинка.

— Я вижу, что вы, парни, какие-то напряжённые, — начал он. — И речь не о тебе персонально, Слава, а о всей команде. Поэтому вот что мы сделаем. Вечерней тренировки не будет.

Я удивлённо поднял брови.

— Вместо этого, — продолжил Круифф, — ты сейчас садишься, вспоминаешь всё, что знаешь об этом городе. Все достопримечательности, все интересные места, самые вкусные рестораны. И через час мы отправляемся на прогулку. Твоя задача показать и рассказать нам об этом городе.

— Тренер, — возразил я, — есть же экскурсоводы. У нас, — я имел в виду Советский Союз, мою страну, — очень хорошо развита система обслуживания иностранцев. Фирма «Интурист». Наверняка вы о ней слышали.

Круифф на автомате кивнул.

— Может, имеет смысл просто заказать экскурсию? Там специально обученные девушки максимально приятной наружности очень профессионально всё расскажут и покажут.

— Нет, Слава. Это нам как раз не поможет.

Он посмотрел мне в глаза.

— Какие бы красивые девушки в Советском Союзе ни были — а с этим я не спорю — но это в любом случае их работа. А мне нужно, чтобы о Киеве рассказал ты. Футболист Барселоны. Лидер команды на поле.

Он помолчал.

— Но пока что не в раздевалке. Не обижайся, но именно в качестве неформального лидера Барселоны ты пока не состоялся. Хотя задатки есть. Предпосылки к тому, что ты станешь вожаком нашей банды не только на поле, они есть. И сейчас я хочу, чтобы эти задатки начали проявляться более активно. Чтобы ты показал себя в том числе и с человеческой стороны.

Круифф похлопал меня по плечу.

— Так что возражения не принимаются. В конце концов, Нуньес платит тебе больше всех в команде. В том числе и за это. У тебя двадцать минут. Побудешь сегодня нашим экскурсоводом.

Через час мы вышли из гостиницы.

Вся команда — двадцать с лишним человек. Футболисты, тренерский штаб, врачи. Даже Нуньес, прилетевший с нами, присоединился к прогулке.

Начали с Крещатика.

— Это главная улица Киева, — объяснял я, пока мы шли по широкому проспекту. — Как Рамбла в Барселоне. Только шире. И без моря в конце.

— И холоднее, — добавил Хулио Альберто, кутаясь в куртку.

— Это ещё не холодно. Вот в январе здесь бывает минус двадцать. А иногда и минус тридцать.

Испанцы переглянулись с ужасом.

— Как люди живут? — искренне спросил Карраско.

— Привыкли. Тёплая одежда, шапки, меховые воротники. Русская зима это отдельный опыт. Её надо пережить чтобы понять.

— А каштаны? — спросил Линекер, указывая на голые деревья вдоль улицы.

— Символ Киева. Весной они цветут, белые, розовые. Очень красиво. Есть даже песня про киевские каштаны. Сейчас, конечно, не сезон.

Мы прошли мимо Центрального универмага. Я показал на витрины.

— Здесь можно купить практически всё. Одежду, технику, сувениры. Если кто-то хочет что-то привезти домой, запомните это место.

— А что обычно везут из Советского Союза? — спросил Шустер.

— Матрёшки, — улыбнулся я. — Меховые шапки. Водку. Икру.

— Икру? — оживился Линекер. — Чёрную?

— И красную.

К нам подошла группа молодых людей. Студенты, судя по виду. Парни в свитерах, девушки в беретах.

— Простите, вы Сергеев?

— Да.

— Ой, а можно автограф? Мы из Харькова, на экскурсию приехали, а тут вы!

Я расписался на протянутых открытках. Один из студентов достал фотоаппарат.

— А сфотографироваться можно?

— Давайте.

Партнёры терпеливо ждали. Когда студенты ушли, мы двинулись дальше.

От Крещатика поднялись к Софийскому собору.

— Одиннадцатый век, — сказал я, когда мы остановились перед белыми стенами с золотыми куполами. — Старше Барселонского кафедрального собора.

— Серьёзно? — удивился Карраско.

— Да, именно так

Шустер внимательно разглядывал архитектуру.

— Похоже на византийские церкви. Видел такие в Греции.

— Правильно. Византийское влияние. Русь крестилась по византийскому обряду.

Мы зашли внутрь. Мозаики, фрески, Сейчас это музей а не храм но всё равно мои партнеры по команде как-то внутренне подобрались. Сейчас к религии в Европе относятся по другому и церкви под стриптиз клубы не переделывают. Так что даже не смотря на музейный статус собора отношение к нему у моих «подопечных» было правильное.

Испанцы-католики с интересом разглядывали иконостас, у них немного по другому

— У нас алтарь открыт, — заметил Мигели. — А здесь спрятан за стеной.

— Я вообще в этом не силён но у нас говорят в чужой монастырь со своим уставом не суйся. У нас так, у вас по другому.

Круифф стоял в стороне, молча разглядывая фрески на стенах. Для голландца-протестанта это всё было ещё более чуждым, чем для испанцев-католиков. Но я видел, что он впечатлен.

Пожилая смотрительница в синем халате подошла к нам.

— Экскурсия? — спросила она. — Могу рассказать, если нужно.

— Спасибо, мы сами, — ответил я.

Она пригляделась ко мне. Глаза её расширились.

— Подождите… Вы же Сергеев? Футболист?

— Да.

— Ой, батюшки! — Она прижала ладони к щекам. — А я вас в «Футбольном обозрении» видела! Вы же теперь в Испании играете?

— Да, в Барселоне.

— И привели испанцев в наш собор! — Она расцвела. — Вот это правильно! Пусть видят, какая у нас красота! Пусть знают!

Она погрозила пальцем Линекеру, который ничего не понял, но на всякий случай улыбнулся.

— А завтра, — она понизила голос, — вы уж наших-то не очень обижайте. Динамо всё-таки.

— Постараюсь, — дипломатично ответил я.

На выходе из собора меня снова остановили. Пожилая женщина с внуком.

— Сыночек, это же Сергеев! Тот самый! Смотри, смотри!

Мальчик лет десяти смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Я присел, чтобы оказаться с ним на одном уровне, и протянул руку. Он торжественно её пожал.

— Я тоже буду футболистом, — сказал он. — Как вы.

— Тренируйся, — улыбнулся я. — И всё получится.

Андреевский спуск встретил нас запахом краски и кофе.

Узкая улочка, брусчатка, художники с мольбертами. Несмотря на ноябрь, они стояли на своих привычных местах, продавали картины, рисовали портреты прохожих. Тут же лоточники торговали сувенирами: матрёшками, расписными тарелками, вышитыми рушниками.

— Это как Монмартр в Париже, — сказал Шустер. — Только меньше.

— И холоднее, — снова добавил Хулио Альберто.

— Ты уже говорил, — засмеялся Карраско.

— Потому что это правда!

Мы медленно спускались по брусчатке. Линекер остановился у одного из лотков, разглядывая деревянные шкатулки с росписью.

— Красивые, — сказал он. — Ручная работа?

— Да, всё ручное. Это называется петриковская роспись. Украинский народный промысел.

— Сколько? — спросил он продавщицу, показывая на шкатулку.

Та назвала цену. Линекер вопросительно посмотрел на меня.

— Двадцать рублей. Это примерно… — я прикинул в уме, — тридцать долларов по официальному курсу. Но реально меньше.

— Беру.

Продавщица, поняв, что имеет дело с иностранцами, тут же попыталась всучить Линекеру ещё и матрёшку, и самовар, и набор расписных ложек. Гари отбивался как мог.

Один из художников — бородатый мужчина в берете и заляпанном краской свитере — поднял голову от мольберта и замер.

— Сергеев⁈

— Добрый день.

— Вот это да! Ребята, смотрите, кто к нам пришёл!

Соседние художники побросали кисти. Окружили нас. Кто-то просил автограф, кто-то хотел сфотографироваться. Один, с седой бородой и хитрыми глазами, предложил нарисовать мой портрет.

— Бесплатно! Для истории! Повешу в мастерской, буду всем показывать: вот, Сергеева рисовал!

— Спасибо, но времени нет, — извинился я. — Мы на экскурсии.

— Понимаем, понимаем! Удачи завтра! Хотя нет! О чём это я? наши вас сделают! Крупно!

Все засмеялись.

Линекер купил у одного из художников маленькую акварель — вид на Днепр с золотыми куполами на закате.

— Для жены, — объяснил он. — Она любит такие вещи. Собирает картины из разных городов, где мы играли.

— Хорошая традиция, — сказал я.

— Да. У нас уже есть Лондон, Эвертон, Барселона. Теперь будет Киев.

К Лавре мы подошли уже ближе к вечеру.

Солнце садилось, и золотые купола горели в закатных лучах. Даже самые циничные из моих партнёров притихли.

— Киево-Печерская лавра, — сказал я. — Одна из главных святынь русских церквей. Основана в одиннадцатом веке.

— Опять одиннадцатый век, — заметил Виктор. — Древний город.

— Да, у нас их несколько. Киев, Новгород, Псков, Староя Ладога. Все они основаны больше тысячи лет назад.

— А Барселона? — спросил Карраско.

— Барселона древнее. Римляне основали. Но Киев, один из старейших городов нашей страны. Мать городов русских, как говорили наши предки.

Мы прошли через ворота на территорию Лавры.

— До революции это был один из главных русских монастырей ну а сейчас музей, — рассказывал я, — Что-там дальше будет я не знаю, вроде бы как господин Романов говорил о неких изменениях, в том числе и в вопросах религии но пока что это музей. монахов мы тут не увидим, может быть что и пока.

Мы поднялись на смотровую площадку у Великой Лаврской колокольни. Девяносто шесть метров высоты. Отсюда открывался вид на весь Киев и на Днепр.

Река лежала внизу — широкая, серая, спокойная. Левый берег терялся в вечерней дымке. На правом — купола церквей, крыши домов, зелень парков. Вдалеке виднелись мосты, соединявшие два берега.

— Красиво, — тихо сказал Линекер.

— Да.

— Не хуже Барселоны.

— По-другому. Другая красота. Барселона — это море, горы, свет. Киев — это река, простор, тишина.

Мы стояли молча, глядя на город. Ветер с Днепра холодил лицо, но никто не спешил уходить.

Потом Гари повернулся ко мне.

— Любят тебя здесь.

Я только усмехнулся.

— Нет, серьёзно, — продолжил он. — Я весь день наблюдаю. Автографы, фотографии, рукопожатия. Каждые десять минут кто-то подходит. В аэропорту, в гостинице, на улицах. Везде.

— Ну, это нормально.

— Нет, не нормально. — Линекер покачал головой. — Это не твой город. Ты же из Москвы, насколько я понимаю.

Я не стал его поправлять, что вообще-то я даже не из Москвы, а из маленького провинциального города в Орловской области. Из места, о котором Гарри никогда не слышал и вряд ли когда-нибудь услышит. В контексте он был не так уж неправ. Играл я в Москве. Так что да, из Москвы.

— Но всё равно тебя здесь любят, — продолжил Гари. — Каждый. Стар и млад. Мужчины, женщины, дети. Все знают твоё имя, все хотят пожать руку.

Он помолчал.

— Мне сложно представить, что к кому-то из нас вот так будут подходить в Мадриде. Город же не наш. Чужой. Враждебный даже. Там скорее плюнут вслед, чем попросят автограф.

Я посмотрел на него. Потом снова на Днепр. Река несла свои воды к морю, как несла их тысячу лет назад, как будет нести ещё тысячу лет.

— Всё просто. Это моя страна, — улыбаясь ответил я. — Вся. Целиком. От Калиниграда до Владивостока, от Мурманска до Севастополя. Вся целиком моя

Линекер помолчал, обдумывая мои слова. Потом кивнул.

— Понимаю.

Не уверен, что он действительно понимал. Куда ему? Англия, маленький остров. Компактный, уютный, обозримый. СССР одна шестая часть суши. Пятнадцать республик, сотни народов, тысячи километров. Одиннадцать часовых поясов.

И везде одна страна. Одна культура. Один футбол. Мой дом.