Ложная девятка. 9

Глава 23

Не устаю удивляться, как за пятьдесят лет у футболистов изменилось отношение к тому, что в Советском Союзе тяжеловесно называется «режим труда и отдыха».

Дома я этого навидался сполна. Люди, которые по идее должны ответственно подходить к своему физическому состоянию, запросто нарушают режим. В чемпионате были команды, где основной и дублирующий состав целиком курит. Ребята могут на сборах или на выезде как следует выпить. В будущем такое немыслимо. Спорт высших достижений превратился в машину по выжиманию из тебя всех сил и переработке их в деньги. Каждый, кто выходит на поле в большом клубе, получает фантастические деньги. Многие буквально опутаны контрактами со спонсорами. Всё это подразумевает, что ты должен быть в форме максимальное количество времени. И суммы такие, что ни один здравомыслящий человек не решится их променять на мимолётную тусовку в середине сезона. Пусть даже по важному поводу — вроде первого трофея.

Здесь же, весной 1988 года, отношение к режиму достаточно фривольное. Эпоха по-настоящему больших денег ещё не началась. Меня, Марадону, Заварова и других счастливчиков, вытянувших выигрышный билет, можно вынести за скобки. Да и тот же Марадона не отказывает себе в удовольствиях и живёт на полную катушку. Что говорить про остальных парней, руководствующихся принципами Джорджа Беста? Того самого, который сказал: «Огромное количество денег я потратил на выпивку и женщин, а всё остальное просто бездарно просрал».

Вот и сейчас, после победы в Кубке Короля, «Барселона» решила отдохнуть. Благо следующий матч только третьего апреля. Вечеринка назначена на тридцать первое марта. Первого числа любители горячительного придут в себя, второго со свежей головой начнут подготовку. На бумаге всё неплохо.

Особняк Алешанко снял где-то в Педральбесе — самом дорогом районе Барселоны.

Трёхэтажный дом с бассейном, садом и видом на город. Владельцы уехали на месяц в Америку и сдали свою недвижимость за сумму, которую я предпочёл не уточнять. Хосе Рамон только отмахнулся, когда я спросил.

— Мы выиграли Кубок Короля, Слава. Первый за пять лет. И у Кристобаля свадьба через неделю. Двойной повод. Можем себе позволить.

Кристобаль Паральо — молодой полузащитник, двадцать один год. В этом сезоне провёл уже двадцать матчей за основу, забил два гола. Парень рос на глазах, и Круифф явно видел в нём будущее.

Но главное — Кристобаль был душой любой компании. Заводила, балагур, человек, вокруг которого всегда что-то происходило. Он знал всех в Барселоне — от владельцев модных клубов до уличных музыкантов. Его друзья — такие же весёлые ребята из хороших семей — постоянно крутились рядом. Вечеринки, яхты, рестораны — Кристобаль жил на полную катушку. Через неделю он женился на своей подруге Лусии, и сегодня был его мальчишник. Зная Паральо, я подозревал, что вечер будет бурным. Но даже я не ожидал, насколько.

Ну а девичник проходил отдельно. 'Клуб барселонских жён, арендовал яхту и отмечал по-своему. Шампанское, море, звёзды, разговоры о платьях и мужьях. Катя должна была поехать с ними, но у Сашки с утра начались колики, он кричал, не успокаивался, весь красный. К обеду отпустило, малой заснул как ни в чём не бывало, но Катя решила перестраховаться и никуда не поехала.

— Иди, развейся, — сказала она, целуя меня в щёку. — Ты заслужил.

Тридцать первое марта, четверг. Прошло меньше суток с финала на Бернабеу. Барселона праздновала, бары были полны несмотря на будний день

И мы решили отпраздновать тоже. По-настоящему.

К половине девятого народу набралось человек тридцать.

Почти вся команда — от Субисарреты до молодых ребят вроде Паральо. Кристобаль, виновник торжества, уже был изрядно навеселе и рассказывал всем, как познакомился со своей Лусией. Историю эту мы слышали раз десять, но никто не перебивал — парень был счастлив.

Музыка гремела из огромных колонок, установленных у бассейна. Сам бассейн подсвечивался разноцветными огнями — синий, красный, зелёный, — и вода переливалась, словно жидкий драгоценный камень. Официанты в белых рубашках сновали между гостями, разнося шампанское и закуски на серебряных подносах.

Алешанко как и Паральо в центре внимания. Ещё бы герой финала, забивший победный гол. Его постоянно кто-то обнимал, хлопал по спине, чокался бокалом. Хосе Рамон сиял.

Я стоял у бассейна с Заваровым и Линекером. Мы пили шампанское — я свой первый бокал, Саня уже второй и смотрели на происходящее.

— Хорошо всё-таки тут. 31 марта, у нас еще холодно, а тут апельсины, яхты, тепло, уютно. Вечер-то какой, Слав! Завидую сам себе.

Санябыл прав. Вечер выдался идеальный. Тёплый, безветренный, с ясным небом. Барселона в конце марта — это уже почти лето.

Шустер подошёл к нам с бокалом в руке.

— О чём разговор, господа?

— О красоте жизни, — сказал я.

— А, это да. Жизнь прекрасна. Особенно когда ты только что выиграл Кубок Короля.

Бернд был в хорошем настроении. Редкость для него — обычно немец держался холодно, отстранённо. Но сегодня даже он позволил себе расслабиться.

К девяти вечеринка набрала обороты.

Музыка стала громче, народ веселее. Шампанское и много чего покрепче лилось рекой, и голоса становились всё громче.

Я допил свой второй бокал шампанского и решил, что на этом хватит. Режим есть режим. Да и я за рулём вообще-то. Тут нет политики нулевой терпимости к алкоголю, в такой расслабленной стране она смотрелась бы инородно, но в любом случае нужно держать себя в руках. Ехать сюда завтра за машиной из-за пары лишних бокалов вина или или шампанского? Да ну нафиг.

И тут приехали девушки.

Их было человек десять или двенадцать — я не считал. Молодые, красивые, одетые так, что сразу всё становилось понятно. Мини-юбки, декольте до пупа, макияж боевой раскраски. Профессионалки.

Они высыпали из двух такси и уверенно направились к дому. Охрана на входе даже не попыталась их остановить — видимо, их ждали.

Я посмотрел на Заварова. Он посмотрел на меня.

— Саня, — сказал я тихо, — это то, что я думаю?

— Похоже на то.

— Кто их вызвал?

Заваров пожал плечами.

— Без понятия. Но явно не Хосе Рамон — он же это всё организовывал для команды, а не для… такого. Скорее всего, кто-то из друзей Кристобаля. Типичный мальчишник, сам понимаешь.

Действительно, в углу я заметил нескольких парней, которых раньше не видел. Не футболисты — обычные ребята, друзья жениха. Один из них, коренастый тип с золотой цепью на шее, широко улыбался и что-то говорил девицам, показывая на дом. Похоже, это была его идея.

Алешанко тем временем стоял у бара с Мигели и о чём-то оживлённо разговаривал. Когда он заметил вновь прибывших, лицо его вытянулось. Он явно не ожидал такого поворота. Я видел, как он что-то резко сказал Мигели и направился к тому парню с цепью. Но было уже поздно.

Девицы тем временем рассредоточились по вечеринке. Одна повисла на Урбано — молодом полузащитнике, который был явно не против. Другая подошла к Карраско. Третья — к кому-то из дубля. Атмосфера изменилась мгновенно. Ещё минуту назад это была просто шумная вечеринка победителей — шампанское, музыка, разговоры о футболе. Теперь это становилось чем-то совсем другим.

— Хосе, может быть всё-таки разогнать этот балаган, — обратился я к Алешанко когда возле отапливаемого бассейна началось шоу, парочка девиц приехали уже подготовленными, в бикини, — как бы это всё не вышло нам боком. Тут половина если не больше женаты. Жёны за порог, а «Барселона» по шлюхам?

— Да ладно, Алекс. что ж теперь, — махнул рукой Хосе Рамон, — пусть молодые развлекаются. Мы наоборот присмотрим за порядком.

— Это большая ошибка.

— Я тебя умоляю. Это Испания!

И вот тут стало понятно что пора уходить.

Я отошёл в холл первого этажа, нашёл телефон. Набрал домашний номер.

Катя ответила после второго гудка.

— Слава? Что-то случилось?

— Всё в порядке. Слушай, я сейчас уезжаю домой.

— Уже? Так рано?

— Да. Вечеринка… В общем, здесь появились люди, с которыми мне лучше не светиться рядом. Понимаешь?

Пауза. Катя была умной женщиной. Она поняла сразу.

— Шлюхи?

— Да. Буду через полчаса. Оденься, мы идём гулять.

— Гулять? Куда?

— На Рамблу. Хочу провести вечер с женой, а не с этим всем.

— Хорошо. Жду. Люблю тебя

— я тебя тоже

Я повесил трубку и пошёл к выходу.

По пути столкнулся с Заваровым. Саня тоже направлялся к двери.

— Уходишь? — спросил он.

— Ухожу. Ты?

— Тоже. Не нравится мне это всё. Чутьё подсказывает — будут проблемы.

— Правильное у тебя чутьё. Мы с Катей собрались в город. Ты как, составишь нам компанию? Твоя-то на яхте сейчас.

— Да ну, домой поеду. Увидимся на тренировке.

— Давай.

Мы вышли на улицу, где стояли наши машины. Попрощались, разъехались в разные стороны.

Домой и думал

Думал о том, какой это может быть скандал, если информация просочится в прессу. Думал о том, что Алешанко, капитан команды, будет крайним, хотя он явно не заказывал этих девиц. Думал о том, что мне нужно алиби. Железное, неопровержимое алиби.

И тогда я сделал то, что в нормальной ситуации никогда бы не сделал.

И тогда я сделал то, что в нормальной ситуации никогда бы не сделал.

Когда я ехал на вечеринку, на выезде из Педральбеса заметил полицейский патруль. Двое копов с радаром на обочине — стандартная засада на богатеньких любителей погонять по ночной дороге. Я тогда ещё подумал: надо же, работают ребята.

Теперь эта засада была мне на руку.

Я выехал из ворот особняка и направился в сторону города. Тот самый участок — прямая дорога, ограничение сорок, фонари через каждые пятьдесят метров. Патруль стоял на месте. Я вдавил газ. Стрелка спидометра поползла вверх — пятьдесят, шестьдесят…

Замигала мигалка. Полицейский вышел на дорогу, поднял жезл.

Я остановился.

— Сеньор, ваши документы.

Я протянул права. Полицейский посмотрел на имя, потом на меня. Узнал — ещё бы, моё лицо было на половине рекламных щитов в городе.

— Сеньор Сергеев?

— Он самый.

— Поздравляю с победой в Кубке Короля. Два гола вчера — это было что-то!

— Спасибо.

— Но вы превысили скорость. Шестьдесят в зоне сорока. Радар не обманешь.

Я развёл руками.

— Виноват. Торопился домой, к жене.

Полицейский улыбнулся понимающе.

— Бывает. Но правила есть правила. Я должен выписать штраф.

— Конечно. Выписывайте.

Домой я приехал без пятнадцати десять.

Катя уже была готова — лёгкое платье, туфли на низком каблуке, лёгкий макияж. Красивая. Моя.

— Как Сашка? — спросил я.

— Спит как ангел. Няня уже приехала, может идти

— Отлично. Поехали.

Мы оставили машину у дома и пошли пешком. От нашей квартиры до Рамблы — минут двадцать прогулочным шагом. Вечер был тёплым, улицы — полны людей. Барселона праздновала победу в Кубке Короля.

На Рамбле было многолюдно даже по меркам этой улицы. Туристы, местные, уличные артисты, продавцы цветов. Живой поток людей, который никогда не останавливается.

Нас узнали почти сразу.

— Сергеев! Это Сергеев!

Группа молодых парней в сине-гранатовых шарфах бросилась к нам. Я привычно улыбнулся, приготовился к автографам.

— Сеньор Сергеев! Два гола вчера! Вы лучший!

— Можно фото?

— Автограф, пожалуйста!

Я подписывал всё, что мне совали — салфетки, футболки, чьи-то руки. Катя стояла рядом, улыбалась. Она давно привыкла к этому.

— Это ваша жена? Красавица!

— Сеньора, вам повезло с мужем!

Катя смеялась.

— Это ему со мной повезло.

Мы шли по Рамбле, и каждые пятьдесят метров нас останавливали. Автографы, фотографии, рукопожатия, объятия. Барселона любила своих героев.

Бар назывался «Эль Канто дель Куле» — «Песня болельщика». Маленькое заведение в переулке недалеко от площади Каталонии. Стены увешаны шарфами, фотографиями, флагами. Телевизор над барной стойкой показывал повтор вчерашнего финала.

Когда мы вошли, бар взорвался.

— Матерь Божья! Это Сергеев!

Человек двадцать болельщиков вскочили со своих мест. Кто-то зааплодировал. Кто-то запел гимн «Барселоны». Бармен уронил бокал.

— Сеньор Сергеев! Какая честь! Что будете пить? За счёт заведения!

Я поднял руку.

— Спасибо, но я заплачу. Мне пиво. Жене — бокал белого вина.

— Сейчас!

Нас усадили за лучший столик — прямо под огромной фотографией Круиффа-игрока. Болельщики обступили нас, но держали дистанцию, уважали личное пространство. Только просили автографы и фотографии.

Я не отказывал никому.

— Сеньор Сергеев, вы вчера были великолепны!

— Два гола! И какие голы!

— А Алешанко? Видели, как он забил?

— Хосе Рамон — красавец!

Катя пила вино и наблюдала за происходящим с улыбкой. Ей нравилось это — быть женой человека, которого любят тысячи людей.

— Они тебя обожают, — сказала она тихо.

— Они обожают «Барселону», — ответил я. — Я просто часть этого.

— Не скромничай. Ты — большая часть.

Мы просидели в баре почти два часа. Пили пиво, я одну кружку, разговаривали с болельщиками, фотографировались, я подписывал автографы. А когда расплачивался то увидел в руках Пако, бармена, Полароид, интересную игрушку с моментальными снимками

— Для особых случаев! Сеньор Сергеев, можно с вами?

Щёлкнул затвор, выползла белая карточка. Через минуту на ней проступили лица — я, бармен, Катя между нами. И прямо над нашими головами — большие круглые часы на стене. Без пятнадцати одиннадцать.

— Ещё одну! — крикнул кто-то из болельщиков.

Бармен щёлкал снова и снова. Я с Катей. Я с фанатами. Общий снимок у стойки — человек десять набилось в кадр, все в сине-гранатовых шарфах, все счастливые.

На каждой фотографии — часы. На каждой — время.

Само собой что одну карточку я взял себе, на память.

Иногда удача сама идёт в руки.

Утро первого апреля началось со звонка телефона.

Восемь утра. Я только проснулся, ещё не успел выпить кофе. Катя спала рядом. Сашка возился в своей кроватке.

Я взял трубку.

— Алло?

— Слава, это Саня. Ты газеты видел?

Голос Заварова был напряжённым. Это не сулило ничего хорошего.

— Какие газеты? Я только проснулся.

— «Marca». Первая полоса. Там… В общем, сам посмотри.

Я положил трубку, оделся, вышел на улицу. Киоск был в двух шагах от дома. Купил «Marca» — мадридскую спортивную газету, которая никогда не упускала возможности потоптаться на «Барселоне».

Первая полоса. Огромный заголовок:

«DE LA COPA A LA ORGÍA»

«От Кубка до оргии»

Под заголовком — фотография. Снято на любительскую камеру, но разобрать можно: полуголые девицы танцуют на столе, вокруг — люди в футболках «Барселоны». Кто-то из обслуги неплохо заработал этой ночью.

Я перевернул страницу. Там было ещё хуже.

Фотографии, имена, подробности. Официант, охранник, кто-то из тех, кто должен был молчать, решил заработать.

«Источники сообщают, что на вечеринке присутствовали проститутки из элитного эскорт-агентства. Среди гостей были замечены: капитан команды Хосе Рамон Алешанко, полузащитники Бернд Шустер и Виктор Муньос, нападающие Гарри Линекер и советские легионеры Ярослав Сергеев и Александр Заваров…»

Моё имя. Чёрным по белому.

Я стоял посреди улицы и улыбался.

Попались, мадридские ублюдки.

«Marca» — мадридская газета. Рупор «Реала». Они никогда не упустят возможности пнуть «Барселону». И вот — пожалуйста. Огромный скандал, компромат, грязь.

Только вот незадача: у меня в кармане лежит полицейский протокол и фотография. Железное алиби. А значит, всё, что они написали обо мне клевета. Чистая, незамутнённая клевета, за которую в Испании можно засудить так, что мало не покажется.

Я аккуратно сложил газету и пошёл домой. Я человек не злой, но репутация дороже.

День первого апреля — День дурака. Ирония судьбы.

К полудню скандал разгорелся в полную силу. Телевидение, радио, все газеты — только об этом и говорили. «Оргия в Педральбесе», «Проститутки для чемпионов», «Позор Барселоны». Заголовки один хуже другого.

Нуньес вызвал всю команду на базу к двум часам дня.

Хосеп Луис Нуньес — президент «Барселоны». Человек жёсткий, консервативный, помешанный на репутации клуба. Он руководил «Барселоной» уже десять лет и привык, что всё делается так, как он хочет.

Сейчас он был в ярости.

— Вы понимаете, что вы натворили? — его голос разносился по конференц-залу. — Понимаете, какой ущерб репутации клуба?

Мы сидели молча. Вся команда — двадцать с лишним человек. Круифф стоял у стены, скрестив руки на груди. Его лицо было непроницаемым.

— Мы выиграли Кубок Короля! — продолжал Нуньес. — Первый за пять лет! Это должен был быть праздник! А вместо этого — позор! Проститутки! Фотографии в прессе! Мадридские газеты смеются над нами!

Алешанко попытался что-то сказать, но Нуньес не дал ему и рта раскрыть.

— С сегодняшнего дня Алешанко лишается капитанской повязки! Это моё решение, и оно окончательно! Все участники вечеринки — штраф в размере месячной зарплаты!

Хосе Рамон побледнел. Его жена была на яхте с другими дамами, но утром, когда вышла газета, она позвонила ему и устроила скандал. Кричала так, что, говорят, было слышно на другом конце Барселоны. А потом уехала к родителям. Сказала, что ей нужно время подумать.

Нуньес ещё минут десять распекал команду, потом махнул рукой.

— Всё. Свободны. И чтобы больше ничего подобного!

Мы начали расходиться. Я уже был у двери, когда услышал:

— Сергеев, Заваров — останьтесь.

Обернулся. Нуньес смотрел на нас. Круифф тоже.

Мы вернулись. Дверь за последним из игроков закрылась.

— Садитесь, — сказал Нуньес уже другим тоном. Тише, но жёстче. — Вы помните, сколько клуб за вас заплатил?

Вопрос был риторический. Все знали сколько.

— Двадцать миллионов фунтов за одного, — Нуньес ткнул пальцем в мою сторону. — Мировой рекорд. Пять миллионов за другого. Двадцать пять миллионов. И сейчас я вижу вот это? Шлюхи на вечеринке?

Заваров открыл рот, но Нуньес не дал ему сказать.

— Я вложил в вас деньги, которые занял у половину Берселоны. Я поставил на карту свою репутацию. А вы? Вы трахаете проституток вместе со всеми остальными?

— Мы ушли рано, — сказал Заваров. — До того, как…

— Это ты мне говоришь. А газеты пишут другое. И болельщики читают газеты, а не твои оправдания.

— У меня есть доказательства, — сказал я.

Нуньес замолчал. Посмотрел на меня.

Я достал из кармана сложенные бумаги. Протокол полицейский, тот самый, за превышение скорости. И фотографию. «Полароида», На ней я, Катя и часы над баром. Без пятнадцати двенадцать.

— Полицейский протокол. Меня остановили за превышение скорости в двадцать один тридцать две на выезде из Педральбеса. А это фотография из бара на Рамбле. Время на часах видно. В это время я был с женой, в окружении десятков болельщиков.

Нуньес взял бумаги, посмотрел. Передал Круиффу.

— Меня нет на тех фотографиях, потому что к тому моменту я давно уехал.

Круифф усмехнулся, разглядывая карточку «Полароида».

— Умно. Ты специально нарушил правила?

— Да. Мне нужен был документ с временем и датой.

Нуньес откинулся в кресле. Лицо его чуть смягчилось.

— А ты, Заваров?

Саня развёл руками:

— Я тоже уехал рано. Но у меня нет… такого.

— Он уехал сразу после меня, — сказал я. — Мы вместе выходили.

Нуньес помолчал, потом кивнул.

— Хорошо. Это меняет дело. По крайней мере для вас двоих. Я это использую — Он посмотрел на меня. — И если будешь говорить с посольством, а скорее всего будешь, вы советские, все параноики, — покажи им это. И ещё…

Он чуть подался вперёд.

— «Marca» — мадридская газета. Они написали, что ты был там. На фотографиях тебя нет. Это клевета. У тебя есть все основания для иска.

Я кивнул. Эта мысль уже приходила мне в голову. Ещё утром, когда я стоял на улице с газетой в руках и улыбался.

— Подумаю над этим.

— Подумай. — Нуньес встал, давая понять, что разговор окончен. — И спасибо, что не подставил клуб. Хотя бы кто-то думает головой а не членом.

Вечером того же дня позвонили из посольства, прав был Нуньес.

Я как раз был дома, ужинал с Катей. Сашка уже спал. За окном темнело, стоял апрельский вечер, тёплый, тихий. Обманчиво спокойный.

Телефон зазвонил в восьмом часу.

— Слава? Это Дубинин.

Голос Юрия Владимировича был ровным, спокойным. Но я знал, просто так посол не звонит.

— Добрый вечер, Юрий Владимирович.

— Добрый, добрый. Ты газеты сегодняшние видел?

— Видел.

— Ну и как тебе?

— Попались, — сказал я, — мадридские ублюдки попались.

Пауза. Потом Дубинин хмыкнул.

— Интересный взгляд на ситуацию. Объясни.

— Юрий Владимирович, я был на той вечеринке. Это правда. Но я уехал в начале десятого, до того как там появились эти женщины. У меня есть полицейский протокол, меня остановили за превышение скорости в двадцать один тридцать две. И фотография из бара на Рамбле, я там был с женой до полуночи, на снимке видны часы над стойкой. Без пятнадцати двенадцать. Двадцать свидетелей как минимум.

— Ты специально нарушил правила, чтобы тебя остановили?

— Да. Увидел, к чему всё идёт, и решил подстраховаться.

Снова пауза. Дольше, чем первая.

— Предусмотрительно, — сказал Дубинин наконец. — Молодец. А на фотографиях в газете тебя нет?

— Нет. Можете проверить.

— Уже проверил. Действительно нет. — Голос потеплел, — Слава, я рад, что ты думаешь головой. Не все так умеют.

— Стараюсь.

— И правильно делаешь. Знаешь что? «Marca» — мадридская газета, рупор «Реала». Они упомянули тебя в статье, хотя тебя там не было. Это клевета. Можешь подать иск.

— Думал об этом. И Нуньес тоже говорил об иске.

— ЛОгично, умные мысли приходят в голову умным людям одновременно. Подумай ещё. Как минимум пригрози. Они напечатают опровержение, чтобы не связываться.

— Спасибо за совет, Юрий Владимирович.

— Не за что. — Он помолчал. — И ещё одно, Слава. Не по этому делу.

Я насторожился.

— Слушаю.

— Меня отзывают в Москву. Перевод на другую работу, в министерстве. Скоро в Испании будет новый посол.

Новость была неожиданной. Дубинин работал в Мадриде уже несколько лет, я привык к нему. Он всегда относился ко мне хорошо, по-человечески.

— Когда?

— В ближайшие месяцы. Точных сроков пока нет. Но я хотел, чтобы ты знал заранее. С новым человеком придётся выстраивать отношения с нуля.

— Понимаю. Спасибо, что предупредили.

— Береги себя, Слава. И репутацию береги. Она дороже денег.

— Буду.

— Ну, бывай. Кате привет передавай.

— Передам. Всего доброго, Юрий Владимирович.

Я положил трубку. Катя смотрела на меня вопросительно.

— Посольство, — объяснил я. — Всё в порядке. Дубинин принял мои объяснения.

— А что ещё? Ты как-то изменился в лице под конец.

— Его переводят. Скоро будет новый посол.

Катя нахмурилась.

— Это плохо?

— Не знаю. Посмотрим.

Перемены. Всегда перемены. Только привыкнешь к чему-то и снова всё меняется.

Впрочем, сейчас это не главное. Впереди матч с Кадисом. Потом Вердер. Работа не ждёт.