Лола и аварийный вход

23. Дерево слов и одно слово для нового чувства

Неужели этот герр Занфтманн будет меня разыскивать? Знает ли он, что козочка живет в нашей школе? Можно ли арестовать козу за то, что она съела карликовое деревце?

И это еще не все вопросы, которые мучили меня в ночь с субботы на воскресенье. К утру я так разнервничалась, что была готова помчаться в школу прямо в пижаме.

К счастью, герра Занфтманна нигде не было видно, а козочка чувствовала себя прекрасно. Она разгуливала по загону и лизала соль, а Снежинка и Пятнышко дремали на солнышке.

К обеду небо затянуло, но все равно было тепло. Когда мы с Фло стояли перед калиткой фрау Балибар, выглянуло солнышко.

В доме пахло яблочным пирогом.

— Будет дождь, — сказала фрау Балибар и повела нас с Фло через прихожую, заваленную старыми газетами, книгами и пластинками. — Только что передавали по радио. Но у нас еще есть время, чтобы съесть пирог в саду. Будете шоколад или яблочный сок с минеральной водой?

— Шоколад, — сказала я.

— Сок с водой, — сказала Фло.

Фрау Балибар отправилась на кухню, а мы с Фло вышли в сад. Я поискала глазами Белоснежку, но кошки нигде не было видно. Я уселась на один из садовых стульев. Он был голубой, но краска местами облупилась, и из-под нее выглядывала потемневшая древесина. Стол тоже был деревянный. Он стоял под вишней, столешница была усыпана опавшим пустоцветом.

В саду было полным-полно цветов. Они росли везде — как попало, без всяких ограждений. Тут были одуванчики, маргаритки, маки и бархатцы. Моя бабушка тоже сажает их на балконе. Я подумала, что в этом саду чувствую себя гораздо лучше, чем в музее растений герра Занфтманна, в который занесло мою козочку.

Была здесь и старая яблоня. Но яблоки для пирога, конечно же, были не с нее. В начале июня в Германии яблок не бывает.

Тут фрау Балибар вынесла яблочный пирог на белом фаянсовом блюде. У пирога была румяная хрустящая корочка.

— Это карамель? — принюхалась я.

Фрау Балибар кивнула.

— Он называется «Тарт Татен», — сказала она. — Французский рецепт, который достался мне от моей бабушки. Надеюсь, вам понравится.

Она улыбнулась и отрезала нам два огромных куска, себе же положила самый маленький.

«Тарт Татен» оказался самым вкусным яблочным пирогом в мире.

— Ваша бабушка была француженкой? — поинтересовалась я, уголком глаза все-таки пытаясь отыскать свою кошку.

— Нет, — ответила фрау Балибар, — моя бабушка была немкой, но она любила Францию. И в первую очередь — французскую музыку и французскую кухню. Когда я была молоденькой девушкой, она подарила мне поездку в Париж. Там я влюбилась в аккордеониста и осталась с ним.

— Но ведь сейчас вы здесь, — заметила я.

— Да, — вздохнула старушка. — Мой муж умер семь лет назад. Я вернулась в Гамбург, но часть моей души осталась там.

Я подумала про Алекса и вздохнула. Часть моей души тоже была там, хотя я и не представляла себе, как в действительности выглядит Париж.

— А Париж красивый? — спросила я.

Фрау Балибар мечтательно улыбнулась.

— Каждый город красивый, если ты влюблен. Но Париж просто великолепен.

Я посмотрела на ноги фрау Балибар. Они были тонкие, с шишковатыми суставами, сквозь тонкие колготки проступали фиолетовые узлы вен, похожие на упитанных дождевых червей. Я попыталась представить, как она выглядела, когда была совсем молоденькой, красивой и влюбленной. Хотя следы красоты в ее лице еще оставались. А когда она улыбалась, морщинки вокруг глаз пожилой дамы плясали, как ветки яблони на ветру.

— Что это? — вдруг спросила Фло, жуя, и указала на маленькое деревце в конце сада — как раз там, куда выходило наше окно. На его ветвях висело что-то белое, но отсюда нельзя было разобрать, что именно. — Что это за дерево?

— Это дерево слов, — ответила фрау Балибар и подлила сливок в свой кофе.

— Как это? — удивилась я. — Слова на деревьях не растут.

— У меня растут, — сказала фрау Балибар. — Можете посмотреть, если хотите.

Мы с Фло переглянулись и направились к деревцу.

— Смотри-ка! — восхитилась Фло.

К веткам тонкими веревочками были подвешены белые керамические черепки. На них были самые разные слова. Очень странные. Они были написаны детским почерком светло-синей краской, которая не боялась дождя.

— «Песня о любви стрекозы», — прочитала я.

— «Тушь на ресницах печальной луны», — прочитала Фло.

— «Ванильная улыбка», — прочитала я.

— «Ликер слез», — прочитала Фло.

— «Задняя дверь домика улитки», — прочитала я.

— «Бормотание мячика», — прочитала Фло.

— «Сердце цветка», — прочитала я.

— «Багровая ярость», — прочитала Фло.

— «Серебристый слог стихов», — прочитала я.

— «Высокомерная звезда», — прочитала Фло.

— «Сердцебиение росинки», — прочитала я.

— «Танец снежинок», — прочитала Фло.

— «Пятничная мама», — прочитала я.

— «Ушедшая подруга», — прочитала Фло.

Не знаю, почему, но мне вдруг стало грустно. Подул ветер, и черепки со словами тихонько зазвенели. Как тихая и печальная весенняя песня.

Отсюда я видела, как фрау Балибар сидела за столом и попивала кофе, глядя неизвестно куда. У ее ног появилась Белоснежка. Она потерлась о ноги старушки и запрыгнула к ней на колени.

Фрау Балибар погладила кошку, и у меня появилось странное чувство. Такого я еще никогда не испытывала. Было одновременно горько и сладко, тяжело и легко, темно и светло.

— Тень счастья, — прошептала я.

— Красиво! — сказала Фло. — На каком черепке ты это прочитала?

— Ни на каком. Сама придумала.

Когда мы вернулись к столу, Белоснежка все еще сидела на коленях у фрау Балибар, и я заметила, что мне впервые не было больно от этого.

— Мы тоже собираем слова, — сказала я. — Волшебные. Вообще-то это придумала Фло, но мы лучшие подруги и собираем их вместе. И храним в нашем сундучке для сокровищ.

— Берегите их, — кивнула фрау Балибар. — Чтобы они не пропали. Когда-нибудь они напомнят вам о том, что было очень важным. Чем-то особенным.

— Как слова на вашем дереве? — спросила Фло. — Чьи они?

Фрау Балибар почесала Белоснежку за ушком.

— Мои и одной моей… лучшей подруги. Мы начали собирать их, когда нам было примерно столько же лет, сколько вам сейчас.

Белоснежка начала вылизывать лапку крошечным язычком.

— Мне понравился «ликер слез», — сказала Фло.

— Да, — голос фрау Балибар стал едва слышным. — Ликер слез… Мы даже налили его в маленькую бутылочку. Это было летом. Мы нашли в лесу раненую птицу. Совсем маленький воробышек. Он вывалился из гнезда и сломал крылышко. Мы не могли ничем ему помочь и только смотрели, как он умирал, и плакали. Наши слезы капали на листья, и моя подруга сказала, что их нужно собрать. Она вытащила из сумки маленький пузырек. В нем еще оставалось лекарство от кашля. Мы вылили его и собрали наши слезы. Со временем их аромат улучшится, сказала моя подруга. Они станут сладкими, как ликер. Так и получился «ликер слез».

— А где теперь эта бутылочка? — спросила я. — Она еще у вас?

Фрау Балибар покачала головой. Очень-очень медленно. И снова стала смотреть вдаль. На этот раз мне показалось, что она видит прошлое.

— Мы хотели создать приют для животных, — сказала она так тихо, будто разговаривала сама с собой. — Где могли бы жить животные, у которых нет дома. Или те, которых хотели усыпить, потому что они больны или состарились.

— Что-то вроде дома престарелых для животных? — спросила Фло. — Мне папа рассказывал про такое.

— Да, — ответила старушка. — Что-то вроде дома престарелых.

Губы у нее вдруг стали тонкими, словно она пыталась сдержать какие-то слова, готовые вырваться. Но я так не умела, поэтому спросила:

— И что? Что-нибудь из этого получилось?

Фрау Балибар махнула рукой. Как будто хотела отогнать мой вопрос, как назойливую муху. Фло многозначительно на меня посмотрела. Тогда я тоже сжала губы, хотя язык у меня чесался от любопытства.

И вдруг я вспомнила фотографию, которую видела в кухне у фрау Балибар. Две девочки держались за руки и обе радостно смеялись.

Белоснежка зевнула, показав острые белые зубки. Потом потянулась и спрыгнула на землю — беззвучно, как тень. Какое-то время она постояла. Потом повернула ко мне мордочку и несколько секунд смотрела мне прямо в глаза.

Потом отвернулась и скрылась в кухне фрау Балибар.

Пожилая дама выглядела очень утомленной.

Фло повернулась ко мне:

— Кажется, нам пора.

Когда мы благодарили фрау Балибар и прощались с ней, я еще раз взглянула на фотографию двух девочек.

Дома Фло пробормотала:

— Она не спросила.

— Не спросила? — Я наморщила лоб. — Что ты имеешь в виду?

Синие глаза Фло странно заблестели.

— Фрау Балибар первый человек, который не спросил у меня, почему я в инвалидной коляске. Она особенная, Лола. Совсем особенная, понимаешь?

Я кивнула и посмотрела на маленький садик за окном, который уже опустел, и на дерево со словами, которого я раньше просто не замечала.

Странно. Я прожила здесь целый год, но никогда не видела ни эту пожилую женщину, ни это дерево. Наверно, просто не присматривалась.

Когда мама и папай поинтересовались, как мы провели вечер, я отвечала очень коротко. Иногда не стоит рассказывать все подряд. Кое-что стоит оставить для себя. Если расскажешь, что-то теряется. Во всяком случае, мне так кажется.

К счастью, родители не особенно приставали с вопросами. У мамы было неважное настроение, и это было слышно даже по голосу. Она говорила отрывисто, и движения у нее тоже были быстрыми и отрывистыми. Последнее время она слишком много работала.

— Тебе надо отдохнуть, — сказал папай. — Пора взять отпуск.

— Я бы не прочь, — вздохнула мама. Все прошедшие выходные она провела за стиркой и уборкой.

На улице начался дождь, поднялся холодный ветер. Папай тоже вздохнул.

— Бразилия… — вдруг сказал он. — А не съездить ли нам летом в Бразилию? Мы можем остановиться в мотеле тети Мемы. Как ты думаешь, Кокада?

— О! — обрадовалась я. — Это было бы просто здорово. Но кто будет ухаживать за Белоснежкой?

Папай ткнул меня в бок.

— В вашей школе четыреста учеников, неужели не найдется желающих?

— Откуда мне знать? — пробормотала я.

Каникулы в Бразилии! В мотеле! С лошадьми и другими животными, каких я никогда не видела. С семью тетушками, которых я знала только по именам, и бабушкой, которая умеет готовить, как чемпион мира по поварскому искусству…

Звучит, конечно, заманчиво. Но сейчас я занята другим. У меня дела в Гамбурге, на улице Бисмарка. В том, что найдется двое или даже трое желающих ухаживать за Белоснежкой, я нисколько не сомневалась. Но я не могла даже представить, как оставлю ее одну. Особенно после того, как она сбежала и забралась в дурацкий сад герра Занфтманна. А если это случится опять? Нет, я не могу оставить Белоснежку надолго. И вторую Белоснежку тоже.

«Она посмотрела на меня!» — вспомнила я уже в кровати. Моя кошка посмотрела мне прямо в глаза! И фрау Балибар была такая усталая, когда мы уходили. Я подумала про приют для животных, который они с подругой хотели создать. Вспомнила ее рассказ про дерево слов, и загрустила.

«Ушедшая подруга»… Может, это как раз о фрау Балибар и ее лучшей подруге? Я еще немножко подумала об этом, а потом — уже в воображении — мы с моей лучшей подругой Фло открыли приют для животных. Он был гораздо меньше заповедника в горах, о котором я мечтала раньше. Там не было хищных кошек и львов, только козы, кошки, овцы, куры и старый трехногий пони. Но все они были счастливы. Каждый по-своему.

Перед тем, как уснуть, я прошептала в темноту: «Тень счастья…»