Лоренцо Беретта

Пролог

Аида

Мой желудок заныл в тысячный раз за это утро. Внешне я была спокойна и собрана, но внутри меня царила полная неразбериха эмоций. Я не могла определить, какая из них сильнее. Сожаление? Печаль?

Может быть, смесь обеих.

Я положила ладонь на живот, чтобы успокоить нервы, и уставилась на себя в зеркало. Я не должна была соглашаться на это. Я должна была передумать.

Но был ли у меня выбор?

С момента произнесения первых слов я поняла, что моя жизнь пошла в гору — поворот, которого я никогда не ожидала. Поворот, которого я никогда не хотела. Но меня воспитали так, что я должна была встречать трудности лицом к лицу и никогда не сдаваться. Так почему же мне казалось, что я вот-вот отдам всю свою жизнь? Почему мне казалось, что сегодняшний день станет последним днем жизни, о которой я всегда мечтала?

Я вдохнула и посмотрела на свои дрожащие руки, стараясь не обращать внимания на женский гул вокруг меня. Как только я открыла глаза сегодня утром, все вокруг закружилось в вихре активности. Время шло, все ближе и ближе приближая меня к конечной цели. Оно преследовало меня, обещая, что ничто уже никогда не будет прежним.

Мой палец провел по бусинке на белом платье, вызвав ухмылку на губах. Символ этого платья был ироничным. Мне было интересно, действительно ли окружающие верят в то, что я девственница? Может, я и выросла в итальянской семье, но это не значит, что я берегла себя для брака.

Замужество.

Ни хрена себе. Я собиралась выйти замуж.

Мои глаза расширились, а длинные накладные ресницы, которые наклеила одна из женщин, ткнулись мне в глаза.

— Черт, — пробормотала я. Вокруг меня раздались вздохи, но мне было все равно. Я делал это ради семьи.

Моей семьи.

Его семьи.

Я стиснула зубы и подошла к зеркалу. Мое лицо было накрашено до блеска, и я могла поклясться, что на нем появились трещины от толстого слоя косметики.

— Нет. Я покачала головой и обошла женщину, пытавшуюся засунуть вуаль в мои волосы.

— Нет, — сказала я, на этот раз громче.

— Вон, — задыхалась я, чувствуя, как мир начинает крениться под моими ногами.

— Все, кроме Ноэми… убирайтесь.

Я покрутилась на месте, ожидая, пока они выйдут из комнаты, в которой мы укрылись в задней части церкви. Видимо, это была традиция его семьи, но в данный момент мне было абсолютно наплевать.

— Аида

Я поднял руку.

— Я серьезно. Выходите все.

Наступила пауза, а затем:

— Ты ее слышала. Моя старшая сестра подошла ко мне ближе.

— Убирайтесь.

Прошло всего несколько секунд, и комната опустела, остались только мы с Ноэми, и в эту секунду я поняла, что совершила ошибку. Может, я могла бы сбежать и забыть, что все это вообще произошло? Может быть, я могла бы покрасить волосы и переехать в другую страну? Может, я могла бы…

Нет. Я не могла.

Моя семья осталась бы позади, а я не могла даже подумать о том, что с ними случится, если я оставлю его у алтаря. В любом случае мне конец.

— Ненавижу свою жизнь, — простонала я, отворачиваясь к зеркалу и снимая накладные ресницы, которые тяжелым грузом лежали на моих глазах. Наконец-то я почувствовала, что могу открыть их как следует.

— Я ненавижу это платье. Я ненавижу этот макияж. Я вскинула руки вверх.

— Я ненавижу все это.

Я знала, что веду себя как подросток, а не как двадцатилетняя женщина, которой я была. Двадцатилетней. Я насмешливо хмыкнула. Через несколько часов меня выдадут замуж, и всю оставшуюся жизнь я буду называться его женой. Я выходила замуж за человека, которого едва знала. Конечно, я знала о нем, что также означало, что я точно знала, кто и что он из себя представляет. Опасный человек. Человек, который получал все, что хотел.

В том числе и меня.

— Я не могу этого сделать, — прошептала я.

— Аида. Ноэми бросилась вперед и положила руки мне на плечи. Она всегда была импульсивной из нас двоих. Я же была уравновешенной и все планировала до мелочей. Я даже знала, в какой колледж буду поступать, когда мне было девять лет. И все же именно я оказалась в этой ситуации. Я плохо переношу перемены, и вся моя жизнь вот-вот должна была перевернуться с ног на голову.

— Ты можешь это сделать. Она согнула колени, так что наши глаза оказались на одном уровне.

— Подумай о том, что это сделает для мамы и папы. Это все изменит. Именно этого я и боялся.

— Но…

— Ты сможешь, Аида. Она кивнула, как будто хотела сделать это за меня.

— У меня есть идея. Она улыбнулась — такая улыбка говорила о том, что она вот-вот выйдет из себя, но в данный момент я не могла заставить себя беспокоиться. Моя кожа зудела от слоев материала, в который я была одета, а шпильки в волосах натягивались на кожу головы при каждом движении.

— Садись. Она подвела меня к креслу, в котором я просидела несколько часов, пока люди превращали меня в кого-то, кого я не узнавала.

— У нас нет времени, — проворчала я, когда Ноэми метнулась через комнату и вернулась с сумкой.

— Все начнется через десять минут…

— Мне нужно всего пять. Она встала между мной и зеркалом, доставая из пакета салфетку.

— Если он хочет на тебе жениться, то должен увидеть тебя настоящую, а не ту, о которой они все думают, что он хочет. Она провела салфеткой по моим щекам и глазам, и я наконец почувствовала, что могу двигаться без трещин. Я закрыла глаза и позволила Ноэми творить свою магию. Она начала с моего лица, затем перешла к волосам и вытащила каждую заколку из моей головы.

— Вот так. Все готово.

Я открыла глаза и уставилась в зеркало, но на этот раз я действительно узнала женщину, которая смотрела на меня. Легкий слой тонального крема, тушь для ресниц и блеск для губ — вот и все, что я носила, а Ноэми меня до этого довела. Мои волнистые темно-каштановые волосы доходили до середины спины, закрывая большую часть кружев на огромном платье.

Раздался громкий стук в дверь, а затем:

— Аида, тебя ждут.

— Одну минуту, папа! — крикнула Ноэми. Она подхватила меня на руки и потащила к ширме, за которой я одевалась.

— Мама подарила тебе это в тот день, когда мы ходили за платьем, — прошептала Ноэми. Она достала из-под кресла коробку и положила ее сверху.

— Сегодня не только то, что он хочет. Она положила руки по обе стороны от моего лица.

— Сделай так, чтобы это касалось и тебя, сестренка. Не позволяй ему решать всю твою жизнь. Я услышала ее слова громко и четко.

— Переодевайся. Она расстегнула пуговицы на спине моего платья, подмигнула и отступила назад.

— Увидимся там.

Через несколько секунд дверь захлопнулась, и я потянулась вниз, чтобы открыть коробку. Мой желудок затрясся от восторга, когда я увидела простое платье, в которое влюбилась в свадебном салоне. Мне потребовалась всего минута, чтобы вылезти из ненавистного платья и облачиться в то, которое я любила — простое А — линия без рукавов, с затейливым кружевом от ключиц до белоснежного материала. Это было заявление, которое, я знала, большинство людей, сидящих в церкви, не оценят, но это была я. Это был мой стиль.

— Аида? — снова позвал папа.

— Иду! — Я в последний раз взглянула на себя в зеркало, заправила гребень фаты в волосы и шагнула к двери.

Я работала на автопилоте, пока мы шли к большим, богато украшенным дверям церкви. Вот и все. Это был момент, когда все изменится.

— Ты молодец, — пробормотал папа, сидя рядом со мной. Он был одет в идеально отглаженный костюм, который я никогда раньше не видела на нем. Я привыкла к его обычной футболке и джинсам, когда он работал в принадлежащем ему продовольственном магазине. Даже по воскресеньям, когда мы все приходили в церковь, он надевал рубашку только с джинсами. Но для сегодняшнего дня этого было недостаточно. Сегодня я выходила замуж. Я собиралась дать клятву человеку, которого едва знала. Что, черт возьми, я делала?

— Не думаю, что смогу это сделать, — прошептала я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не услышал. Несколько человек все еще толпились вокруг, но как только они прошли через боковую дверь в основную часть церкви, остались только мы с папой.

— Малышка. Он повернулся ко мне лицом и сжал мои плечи. Его карие глаза встретились с моими, но я отвела взгляд, сосредоточившись на его седеющих усах, которые были идеально расчесаны и подстрижены. Я не была уверена, о чем он думает, но как только я посмотрела ему в глаза, то поняла, что у меня нет выбора. Речь шла не только обо мне. Речь шла обо всех нас. Если я пожертвую собой, это будет означать, что моему отцу не придется работать по восемнадцать часов в день, как это было на протяжении большей части его жизни.

— Если ты не хочешь этого делать, мы можем уйти отсюда прямо сейчас. Он слегка зажмурился и кивнул.

— Ты всегда будешь моей девочкой, и я всегда буду защищать тебя.

Я бы солгала, если бы сказала, что у меня не было соблазна принять его предложение. Никто не заставлял меня делать это, по крайней мере физически, но я знала, что будет, если я не сделаю этого. Моя семья будет страдать. Семья, которая поддерживала меня на каждом шагу. Семья, которая боролась за то, чтобы у нас с Ноэми была лучшая жизнь, чем у них. Я не мог уйти, потому что, сделав это, я отвернулся бы от всех них.

— Нет, — пролепетала я.

— Это просто нервы. Я попыталась улыбнуться и повернулась лицом к дверям.

— Если ты уверена…

— Я уверена.

Я не была уверена, но сейчас это не имело значения. Двери распахнулись, заиграла музыка, и я сделала шаг вперед, прижав к себе отца. Мои ноги были словно в желе, дыхание превратилось в одышку, но я продолжала переступать с ноги на ногу.

Скамьи были заполнены до отказа, и даже несколько человек стояли у края церкви, чтобы стать свидетелями этого события. Событие, которое означало нечто большее, чем просто создание двумя людьми нерушимого союза. Так мне сказали. Я творила историю. Я что-то меняю. Я помогаю Семье.

Но какой ценой? Какую цену мне придется заплатить? Моя свобода? Мой выбор? Что будет после этого? Я была в двух шагах от человека, ожидающего у алтаря.

В двух шагах от того, чтобы моя жизнь перестала быть моей.