Лоренцо Беретта

Глава 1

Четырьмя неделя раннее

Лоренцо

Я закрыл глаза и откинул голову назад, пока она брала в рот как можно больше моего члена. Это был не самый лучший минет, который у меня когда-либо был, но этого было бы достаточно, чтобы снять напряжение в моем теле — напряжение, которое нарастало с того момента, как мой отец сказал мне, что я должен пойти на это мероприятие вместе с ним. Я, блядь, ненавидел все это. Я презирал то, что меня окружали богатые придурки, которые думали, что они лучше всех остальных.

Моей работой как старшего ребенка было подавать пример, демонстрировать единство с семьей Беретта. С юных лет я знал, какой будет моя роль, и меня это устраивало, но это не означало, что я не завидовал своим брату и сестре, которые жили совершенно не так, как я.

Моему младшему брату не нужно было отчитываться перед нашим отцом так же, как мне. Ему не нужно было узнавать все тонкости бизнеса — как законного, так и незаконного. Ему не нужно было тренироваться в нескольких боевых искусствах, и ему не нужно было идеально прицеливаться, стреляя из пистолета. Но это было ничто по сравнению с моей сестрой и защитой от всего плохого, что нас окружало.

У них было детство, которого не было у меня.

Они не видели то, что было за занавесом.

Но я видел. Мне показали, какой именно была наша семья в юном возрасте. Я наблюдал, как мой отец пытал человека за то, что тот лгал ему. Мне было семь, и я проснулся от криков боли. Это был первый раз, когда я услышал, как кто-то умоляет сохранить ему жизнь. Где-то по пути я сбился со счета, и человек, причиняющий боль, превратился из моего отца в меня. Я стал его проектом, его произведением искусства, которому он придал форму.

Я стиснул зубы, когда ее язык прошелся по головке моего члена, и попытался отбросить все свои мысли в сторону. Я нуждался в этом, даже если это было некачественно. Итак, я взял себя в руки. Я запустил руку в ее волосы, открыл глаза и засунул свой член ей в горло так глубоко, как только мог. На ее лице отразился шок, когда сработал рвотный рефлекс, но мне было все равно. Дело было не в ней — и никогда не в женщинах. Дело было во мне.

— Блядь. Мои мышцы напряглись, когда я кончил ей в рот, и как только я закончил, я оттолкнул ее, затем застегнул брюки.

— Это было так…

Я пропустил остаток ее предложения мимо ушей, не желая слушать ее скрипучий голос. На мой вкус, он был слишком высоким — слишком приторно сладким. Я глубоко вдохнул, вдыхая запах ее дешевых духов, и зарычал от запаха. Я не хотел, чтобы она была рядом со мной. Она выполнила свою задачу, поэтому, как только мы подъехали к художественному музею, где проходило мероприятие, я сказал ей:

— Теперь ты можешь идти.

— Что? Лоренцо, я думала, что буду присутствовать вместе с тобой?

Я вылез из лимузина и поправил пиджак и галстук.

— Ты подумала неправильно.

Я не обернулся, чтобы посмотреть на нее, когда подошел к ступенькам, обшитым красной материей. Ухмылка появилась на моих губах при виде цвета. Он подходил для семейства Беретта.

Люди толпились снаружи с планшетами и наушниками, но я ни на кого из них не смотрел. Я был здесь ради своего отца, и только. Будь моя воля, я бы никогда больше не посетил ни одно из этих гребаных мероприятий. Но отец сказал, что это для того, чтобы сохранить связь с миром, который видят все. О защите подпольного бизнеса знали лишь немногие избранные.

Конечно, они знали, что мы из мафии, но это не означало, что они точно знали, чем мы занимаемся. Федералы пытались уничтожить нас бесчисленное количество раз. Однажды они даже пытались обвинить моего отца в преступлении, которого он не совершал, но безуспешно, и так будет продолжаться до тех пор, пока мы сохраняем мир.

— Добрый вечер, мистер Беретта, — произнес мягкий голос рядом со мной. Я поднял бровь и перевел взгляд на женщину в облегающем черном платье с наушниками, надетыми на ее идеально прямые волосы.

— Я провожу вас к вашему столику.

Я не удостоил ее ответом, не то чтобы мне это было нужно. Ее рука коснулась моей, когда она вела меня к огромному входу, занавешенному большей частью произведений искусства. Я усмехнулся. Какой был смысл в использовании художественного музея для проведения мероприятия, если затем вы собирались скрыть произведения искусства?

Женщина указала.

— Твой отец вон там.

Я слегка кивнул ей, затем направился к отцу. Он сидел за столом рядом с моей мамой, и они оба выглядели идеально собранными. Я не мог припомнить времени, когда бы они этого не делали. Внешне они всегда представляли идеальную картину, но самые близкие знали, как сильно моя мама ненавидела эту жизнь и как сильно мой папа любил ее. Он жил ради крови, пропитавшей его руки.

— Лоренцо. Голос мамы был просто вздохом облегчения. Она знала, как сильно я не хотел участвовать в этих мероприятиях. Иногда я уходил, пытаясь показать, что меня нельзя контролировать, но чем старше я становился, тем больше понимал, что мне нужно быть здесь.

— Привет, ма. Я наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Ты выглядишь прекрасно, как всегда.

Она закатила глаза, но я не мог неправильно истолковать улыбку, растянувшую ее губы.

— И ты выглядишь красивым, сын мой. Она разгладила лацкан моего пиджака и указала на место рядом с моим отцом. Это был безмолвный приказ, который я послушался, не задумываясь.

Я расстегнул пуговицу на куртке и опустился на сиденье, не потревожив отца, который разговаривал с кем-то на противоположной стороне стола. Уважение к старшим вбивали в меня с юных лет, и я точно знал, как правильно подать себя — по крайней мере, на публике.

Передо мной поставили стакан с горстью виски — без льда, — и хотя все, что я хотел сделать, это залпом выпить, я потягивал его, стараясь выглядеть как можно изысканнее.

Игра струнного квартета и горящие глаза на моем лице не остались незамеченными.

— Лоренцо, — произнес голос слева от меня. Это был низкий и глубокий, отчетливый тон, который нельзя было спутать ни с кем, кроме моего отца.

Я повернулся к нему лицом, мой взгляд скользнул по его волевому носу и резкой линии подбородка. Возможно, ему было шестьдесят пять, но выглядел он ни на день не старше пятидесяти.

— Отец. Я сел немного прямее, когда его темно-карий пристальный взгляд не отрывался от моего лица.

— Как все прошло?

— Хорошо. Мои ноздри раздулись, я знал, что, когда мы будем дома, он захочет знать каждое слово, сказанное на собрании, на котором я присутствовал в тот день — том самом собрании, за которое я отвечал в течение двух лет, и о сделке, которая состоялась только благодаря мне. И все же моему отцу нравилось верить, что именно благодаря ему мы в настоящее время были единственными людьми, занимающимися торговлей в этой части штата. Но неважно. Я был не из тех, кто жаждет похвалы. Я делал свою работу, и делал ее хорошо, не задавая лишних вопросов. Я не нуждался в похвале от своего отца так же, как мой брат Данте.

— Как всегда, — добавил я в конце.

Его бровь поползла вверх от моего комментария, но я проигнорировала его, как и большинство вещей, которые он делал в последнее время.

— Лука, — прошептала мама.

— Потанцуй со мной.

Папа несколько секунд не отводил от меня взгляда, пока не подумал, что все, что он пытался сказать про себя, дошло до меня, но это ни на йоту не изменило ситуацию. Может, он и был боссом, а также моим отцом, но это не означало, что со мной нужно было обращаться как с ребенком. Я перестал быть ребенком с тех пор, как впервые запачкал руки кровью другого человека.

— Лука, — повторила мама, только на этот раз она накрыла его руку своей.

Папа повернулся к ней лицом, скользнув взглядом по двум своим телохранителям. Они были не единственными в комнате, но они были единственными видимыми. Когда ты был боссом мафии, у тебя были враги в таких местах, о которых ты даже не подозревал, а папа становился мишенью слишком много раз, чтобы сосчитать, как со стороны плохих, так и со стороны хороших парней.

— Конечно, Роза. Уголки папиных губ изогнулись, одарив ма улыбкой, которой он удостаивал ее только однажды.

Я отвел взгляд и оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы отвлечь меня от сегодняшней встречи. Мой контакт попытался убрать товар с верхней части нашего обычного заказа, и это означало, что мне пришлось взять это в свои руки. Я отправил ему и всем остальным в его организации сообщение, отрезав ему руку. Преступники в подполье знали, кто это сделал, потому что это был мой фирменный знак. Папа всегда учил меня прокладывать свой собственный путь. Я ухмыльнулся, вспомнив крики боли, эхом разносившиеся по складу, где мы встретились. Они отрикошетили от стен, когда я разрезал кость ножом, который всегда носил с собой. Я никогда не знал, когда мне придется отстаивать свою власть, и сегодняшний день стал еще одним примером этого.

— Лука! Мама закричала, и я вскочил со своего места.

— Лука! снова крикнула она, и мое сердце подпрыгнуло к горлу.

— Ма! Я бросилась вокруг стола на танцпол, где собиралась толпа, загораживая мне обзор.

— Отойдите, — прохрипела я, расталкивая представителей высшего общества с дороги. Они отступили влево, освобождая мне место, чтобы я мог проскользнуть.

— Кто-нибудь, помогите ему! Мама взвизгнула таким тоном, которого я никогда раньше от нее не слышала, и как только я посмотрела в пол, я поняла почему.

— Позвоните в 911!

— Папа. Я упал на колени, мои руки коснулись его тела и его бледного, потного лица. Он схватился за грудь, его рот был открыт, но он не мог произнести ни слова, не мог произнести вообще ничего. Его рука потянулась ко мне, его тело было медленным и вялым.

— Папа. Я пытался сдерживать свои эмоции, но понятия не имел, что делать, что говорить или что происходит.

— Я врач, — прокричал голос из толпы людей.

— Пропустите меня.

— Сынок, — наконец смог прошептать папа. Я наклонился ближе к его лицу, пытаясь разобрать, что он говорит.

— Твой, — заикаясь, произнес он. Он застонал от боли, когда кто-то опустился рядом с ним, ощупал его грудь и взял за руку.

— Теперь это все твое.

— У него сердечный приступ, — сказал человек, представившийся нам врачом.

— Сэр, посмотрите на меня.

Папин взгляд прикован к моему, отказываясь отпускать.

— Роза, прошептал он так тихо, что только я могла его услышать.

— Ма, — позвал я.

— Ма, иди сюда.

Ее рыдания смешивались со словами, которые говорил доктор, но я не мог сосредоточиться ни на одном из них, потому что в глубине души знал, что это конец. В этот момент все изменится. Это был момент, когда моя жизнь должна была принять такой оборот, к которому я не был уверен, что готов.

Это был момент, который определил всю мою дальнейшую жизнь.

Аида

Я постукивала ногой вверх — вниз по полу, уставившись на настенные часы, желая, чтобы секунды тикали быстрее. Пятница всегда была моим самым загруженным днем недели, потому что у меня было три занятия и шестичасовая смена в семейном магазине. Проблема заключалась в том, что у меня было ровно четыре минуты, чтобы добраться от моей последней лекции в этот день до автобусной остановки. В те дни, когда я не успевал вовремя, мне приходилось бежать домой, чтобы успеть на свою смену. Те дни, которые я ненавидела.

— Задания должны быть готовы через две недели. Все справочные материалы должны быть введены правильно и процитированы на последней странице.

Мой взгляд скользнул вниз, к преподавателю на моем уроке психологии — моем наименее любимом занятии. В колледже я хотела изучать только одно — музыку, но, по-видимому, на факультативных занятиях нельзя было получить степень, и именно поэтому я оставила это занятие до второго курса здесь.

Я вздохнула и откинула голову назад. Я пожалела, что не поступила на этот курс на первом курсе. По крайней мере, тогда бы это не мешало, и я могла сосредоточиться на том, что любила больше всего. Но я была слишком нетерпелива на первом курсе колледжа, слишком взволнована тем, что оказалась здесь даже на неполной стипендии, наряду с некоторой помощью моих родителей. Тогда меня не беспокоила рабочая нагрузка, но чем дольше я посещала занятия, тем больше мне казалось, что она наваливается на меня сверху.

— Вы все можете идти, — сказала миссис Поттс, махнув рукой в воздухе, затем засовывая документы в свою стеганую сумку.

— Напишите мне, если вам понадобится какая — либо помощь, — закончила она, и я знала, что сделаю именно это. Я не хотела ничего делать наполовину, что означало, что я должна была полностью понимать предмет, которым я занималась. Жаль, что я не понимала ни малейшей части теории, о которой миссис Поттс рассказывала каждую неделю.

Некоторые студенты вскочили со своих мест, готовые начать пятничный вечер, а другие не торопились, потому что им было некуда идти. Но я сделала это. Мне пришлось тащиться через весь город в магазин, в котором я работала с незапамятных времен. Магазин, которым владели мои мама и папа.

Когда они впервые открыли его, он был полон предметов, привезенных из Италии; вещей, которые вы больше нигде не могли достать. И хотя за эти годы открылось больше магазинов, которые пытались подражать пa и пa, ни один из них не преуспел так, как они.

— Извините, — фыркнула я в сторону группы студентов, собравшихся перед дверью лекционного зала. Никто не пошевелился, и мои ноздри раздулись. У меня не было времени. Мама ушла к оптовикам, а папа занимался своими обычными поставками еды людям, которые не могли выбраться из своих домов. И, конечно, несколько человек, которые могли добраться до магазина, но не хотели, чтобы их видели в нашей части города — бедной части.

— Ты придешь сегодня на вечеринку? — спросил кого-то низкий голос у меня за спиной.

— Алло? Я помахала рукой в воздухе перед лицом одного из студентов.

— Могу я пройти, пожалуйста? Я вела себя хорошо, но внутри мне хотелось заорать на них, чтобы они убирались с дороги. Я попытался подавить нарастающее разочарование, зная, что это ни на йоту не повлияет на спокойных студентов передо мной, но я не смогла удержаться от того, чтобы пробормотать:

— Может быть, мне стоит поговорить со стеной? Тогда я, возможно, смог бы получить чертов ответ.

Кто-то хихикнул, и несколько студентов, преграждавших мне путь, резко обернулись. Их широко раскрытые глаза остановились на чем-то позади меня, и я воспользовался их затишьем в разговоре, чтобы протиснуться сквозь толпу. Каждую чертову неделю они толпились у двери, преграждая путь.

Как только я оказался в коридоре, я накинула на плечи обе лямки рюкзака и быстро зашагала к главному входу. Как только я оказалась снаружи, я побежала так быстро, как только могла, к автобусной остановке.

— Эй, Аида? — Рука обхватила мой бицепс, когда я была в нескольких дюймах от двери, и я узнала голос из лекционного зала, который спрашивал кого-то, собираются ли они на вечеринку.

Я нахмурился, когда развернулся на ногах и уставился на огромного парня передо мной.

— Я… а?

— Я спросил, придешь ли ты сегодня на вечеринку.

Брэд — капитан команды по лакроссу — провел рукой по своим мелированным волосам и одарил меня улыбкой, которую другие девушки назвали бы «снимающей трусики». Но трусики были прочно прикреплены к моему телу.

Подождите… Он спрашивал меня, иду ли я на вечеринку?

— Эмм… — Мой взгляд метнулся к двери, затем снова к нему.

— Мне нужно на автобус. Я пропустила его вопрос мимо ушей, не уверенная, следовало ли мне отвечать на него или нет. Такие люди, как он, не приглашают студентов вроде меня на вечеринки. На самом деле, последняя вечеринка, на которую я ходила, была в выпускном классе средней школы, и то только потому, что Ноэми затащила меня туда, требуя, чтобы я побывала хотя бы на одной школьной вечеринке в своей жизни.

Губы Брэда изогнулись в улыбке, когда он подошел ближе ко мне, его почти подавляющий запах одеколона был слишком сильным для моих ноздрей. Я откинула голову назад, чтобы сохранить зрительный контакт с ним, мой пристальный взгляд скользил по его лицу и я понял, что он был типичным американским парнем.

— Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь на мой вопрос, Аида. Он пытался кокетничать, и хотя я ценила это, у меня было

Я взглянул на время на своем мобильном.

— Черт возьми, — прорычала я.

— Я опоздал на автобус.

— Я могу подвезти тебя домой, — сказал Брэд шелковисто-мягким голосом. Мантра, которую мама вложила в мой разум, взорвалась во мне, но в тот момент у меня не было сил бежать через весь город, чтобы успеть вовремя.

— Ты будешь в безопасности. Обещаю. Он, наконец, отпустил мою руку и перекрестил себя на груди.

— Давай, ты сможешь ответить на мой вопрос по дороге.

Я огляделся вокруг, когда он открывал двери, проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за нами, но никого не было. Пара студентов слонялась вокруг, но в остальном мы были одни.

— Я… я не уверена…

Я прикусила нижнюю губу, полностью осознавая, что теперь это я загораживаю дверной проем. Брэд ничего не сказал, пока я смотрела на него. Он просто не отрывал взгляда от моего лица, позволяя мне принять решение. Именно его молчание заставило меня сдаться, потому что у меня действительно не было другого выбора.

— Хорошо, — прошептала я, открывая свой мобильный и отправляя быстрое сообщение сестре, на всякий случай.

Никто из нас не произнес ни слова, пока мы шли через двор к одной из парковок. Его ключи зазвенели, когда он вытаскивал их из переднего кармана светлых джинсов, а затем вспыхнули фары ярко-красного грузовика.

Брэд подошел к пассажирскому сиденью, открыл для меня дверцу, затем закрыл ее, как только я оказалась внутри. Пахло одеколоном и… потом. Я сморщила нос. Неужели так пахли машины всех спортсменов? Я старалась не показывать отвращения на своем лице, когда он сел в грузовик и выехал задним ходом с места, но как только мы выехали с территории колледжа, я приоткрыл окно.

— Куда я направляюсь? спросил он, постукивая пальцами по рулю.

— Ты знаешь Италию Риччи?

— Я слышал об этом, — сказал Брэд, сворачивая направо на главную дорогу.

— Вот так.

Он кивнул, больше ничего не сказав, пока мы не подъехали к магазину «Моя семья». Окна в нашей квартире над магазином были широко открыты, занавески развевались на внешней стене от ветра.

— Итак… Он оставил двигатель включенным и повернулся ко мне лицом.

— Ты идешь на вечеринку сегодня вечером?

Я покачал головой и расстегнул ремень.

— Не могу. Я указала на магазин.

— Мне нужно работать. Я, наверное, могла бы просто сказать ему это, когда он впервые спросил, но мой мозг пытался понять, что происходит и почему он спрашивает меня.

— О. Его лицо вытянулось, и я не была уверен, что делать. Я никогда не была хороша в подобных ситуациях. Я была неловкой, и не милой, располагающей к себе видом неловкости, просто неловкой.

— Может быть, в другой раз? Я продолжила, чувствуя, что это было правильно сказано.

— В следующую пятницу? выпалил он, но тут же покачал головой.

— Нет, в тот день у меня игра. В пятницу после? Через две недели?

— Я—

— Я отведу тебя куда-нибудь в хорошее место. Может, на итальянский или еще куда-нибудь?

Я усмехнулась.

— Никто не готовит итальянскую еду так, как это делает мама.

Он рассмеялся вместе со мной, легкая улыбка вернулась на его красивое лицо. Лицо, на которое мне начинало нравиться смотреть.

— Я отведу тебя в одно милое место.

— Как… Я посмотрела в переднюю часть магазина, заметив, что маленькие глазки моей племянницы наблюдают за мной.

— Свидание?

— Свидание, — подтвердил Брэд, и мой желудок сжался в ответ.

— Что ты скажешь?

— Эмм… Я оглянулся на него и глубоко вздохнул.

— Наверное? Конечно, почему бы и нет.

Он ухмыльнулся и открыл рот, но я знала, что должна уйти сейчас, не только потому, что моя смена начнется с минуты на минуту, но и потому, что я должна была уйти, пока была впереди, и не опозориться.

— Мне нужно идти.

— Да, да, конечно. Его губы растянулись шире.

— Увидимся через две недели, если не раньше.

— Хорошо. Я улыбнулась, затем вылезла из его грузовика и, ни разу не оглянувшись, по пути в магазин подхватила Вида на руки и прижал к груди.

— Кто это был, тетя Аида? — спросил ее нежный голосок.

— Никто, — пропела я, сажая ее на бедро и направляясь к кассовому аппарату, за которым стояла Ноэми.

— Ты сегодня особенно хорошенькая, Вида.

Она захихикала, ее тело подалось в такт движению, и я не смогла удержаться, чтобы не пощекотать ее бок, отчего смех стал громче, а ее темно-каштановые волосы хлестнули меня по лицу.

— Тетя! — закричала она, пытаясь вывернуться из моих объятий.

Как только я убедилась, что успешно отвлекла ее, я остановилась и посадила ее на стойку между мной и Ноэми. Мне следовало подумать получше, прежде чем использовать Вида в качестве щита против словесной атаки Ноэми, потому что прошло всего несколько секунд, прежде чем Ноэми спросила:

— Кто этот парень?

— Никто, — повторила я, не отклоняясь от реплики, которую я дала Виде. Я положила руки по обе стороны от Виды, холодный металл стойки просочился в мои ладони. Ноэми приподняла бровь идеальной формы, безмолвно говоря мне, что я ее не обманываю.

— Прекрасно. Я закатила глаза, чувствуя себя подростком, которым была всего несколько лет назад. Возможно, мне вот-вот должно было исполниться двадцать, а Ноэми двадцать шесть, но это не имело значения, когда дело касалось наших отношений. В глубине души мы всегда были озлобленными подростками, ссорящимися из — за того, кому ложиться спать позже — и это всегда была Ноэми, потому что она была самой старшей.

— Он капитан команды по лакроссу.

— Что такое лакросс? Спросила Вида, накручивая мои волосы на палец. Она пыталась научиться заплетать косы, но все, что у нее пока получалось, — это закрученный вариант, в котором оставалось невероятное количество узлов.

— Это игра богатого парня, — пробормотала Ноэми, не в силах сохранить серьезное выражение лица, когда произносила это.

— Итак, он привел тебя домой, да?

— Ага. Я стащила Виду с прилавка и закинула рюкзак на плечо, мне не терпелось поскорее уйти от этого допроса. Я обошла дом сзади, так что оказался ближе к Ноэми и двери, которая вела на лестницу в нашу маленькую квартирку.

— Он также спросил меня, не хочу ли я выйти. Я бросился прочь, зная, что будет дальше, но у меня не было времени обсуждать это с Ноэми. Отчасти потому, что я все еще этого не понимала. Я никогда не разговаривала с Брэдом. В старших классах я научилась держать себя в руках и довела это до совершенства к тому времени, когда поступил в колледж.

— Что? Голос Ноэми становился все громче, пока я взбегала по лестнице, и когда я обернулся наверху, то увидел ее внизу, смотрящую на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты идешь с ним на свидание?

Я пожала плечами. Я сказала ему, что сделаю это, но не была уверена. Я не знала Брэда, но разве знакомство с другим человеком не было главным смыслом свидания?

— Конечно, — прошептала я Ноэми, затем развернулся, отодвигаясь от нее как можно дальше, чтобы больше не думать об этом.