Ловушка для матери

17

Потом мы молча посмотрели друг на друга. Все было ясно без слов.

— Пошли, — прошептал он и двинулся в кухню. Я последовал за ним. Фриц стоял у раковины, спрыскивая кресс-салат талой водой. Он оглянулся, увидел выражение лица Вульфа и остолбенел.

— У двери — мистер Кремер, — пояснил Вульф. — Мы с Арчи исчезаем через черный ход, когда вернемся — не знаю. Но ясно, что не сегодня. Закройте дверь на цепочку и не пускайте его. Скажите только, что нас нет. Если он вернется с ордером на обыск, вам придется впустить его, но, ради бога, никаких разговоров. Вы даже не знаете, когда мы ушли. Звонок раздался вновь.

— Вы поняли меня?

— Да, но...

— Идите.

Фриц ушел. А Вульф жалобно спросил:

— Пижамы и зубные щеткй брать?

— Времени нет. Если он заявился вместе со Огеббинсом, может догадаться послать его на Тридцать четвертую улицу, к задней калитке.

— Деньги у тебя есть с собой?

— Мало. Сейчас возьму.

Фриц уже приоткрыл парадную дверь, насколько позволяла цепочка, поэтому пришлось пробираться в кабинет на цыпочках. Там я открыл сейф, достал пачку банкнотов, потом захлопнул дверцу, повернул диск кодового замка и так же на цыпочках прокрался обратно в холл. Вульф начал спускаться по лестнице. Во дворе мы поднялись на четыре ступеньки, прошли по мощенной кирпичом дорожке к калитке и через проулок — на Тридцать четвертую улицу. Останавливаться и оглядываться по сторонам было бы пустой тратой времени: мало вероятно, что Кремер послал сюда своего человека, а если и послал, мы скоро узнаем об этом. Трудно вообразить, что человек, ведущий столь малоподвижный образ жизни, может без устали прошагать довольно приличное расстояние. Но Вульф оказался способен на такой подвиг. Более того, мог еще и говорить.

— За нами следят? — осведомился он.

— Сомневаюсь. Ведь такого фортеля, как сегодня, мы еще никогда не выкидывали. Да и зачем за нами следить? Они нас просто задержат.

В эту июльскую субботу народу на улице было довольно много. Мы отошли к краю тротуара, пропуская подгулявшую компанию, а затем направились дальше.

Вульф спросил:

— Остановимся в одном из отелей?

— Нет. Ваша фотография слишком часто мелькает в газетах. Когда завернем за угол, пойдем помедленнее. У меня предложение. Утром на пляже мне вдруг стукнуло в голову: а что если нам срочно понадобится нора, где можно будет отсидеться? И я попросил у миссис Вальдон ключ от ее дома. Он у меня в кармане.

— А за ее домом не наблюдают?

— С какой стати? Вчера все уехали, и там никого нет.

За углом мы дождались зеленого света, пересекли Тридцать четвертую улицу и пошли по Девятой авеню в сторону центра. Мы уже немного запыхались.

— Тут меньше двух миль, — утешил я Вульфа. — Физические упражнения на свежем воздухе полезны и для тела, и для души. А таксисты слишком много болтают. Например, один из них, уплетая суп за ленчем, может сказать другому: «Только что видел Ниро Вульфа — подвез его на Одиннадцатую улицу, к тому самому дому, куда подбросили ребенка». И через час об этом будет знать весь город. Мы можем сделать привал — зайдем в бар и возьмем по кружке пива. Скажите только когда.

— Что-то ты слишком много болтаешь. Помнишь, наверно, как мы с тобой чуть не целый месяц бродили по горам и долам.

— Да, такое не забывается.

Один раз мы все же остановились — забежали в магазин на углу Шестой авеню и Двенадцатой улицы, так что, когда входили в дом Люси, загружены были под завязку: ветчина, солонина, осетрина, анчоусы, салат-латук, редиска, свежие и маринованные огурцы, апельсины, лимоны, персики, сливы, три вида крекеров, кофе, масло, молоко, сметана, сыр четырех сортов, яйца, оливки и двенадцать бутылок пива. Хлеба не взяли. Если Фриц, не дай Бог, умрет, Вульфу, наверно, уже никогда не придется поесть хлеба. Было десять минут восьмого, когда я наконец разгрузил одну руку и сумел взглянуть на часы. А без пятнадцати восемь на кухонном столе перед нами стоял обед. Конечно, салат у Вульфа был не столь хорош, как у Фрица, но можно сделать скидку: в нашем распоряжении не было всех необходимых ингредиентов. Я помыл тарелки, а он вытер их. Теперь уже не надо было выяснять отношения. Вульф стал изгнанником, разлученным с оранжереей, любимым креслом и обеденным столом, и только полная победа над противником позволит ему вернуться обратно. Мне, разумеется, нельзя было поручать срочные задания — я стал таким же изгнанником, однако оставались Саул, Фред и Орри. Думаю, именно о них размышлял Вульф, когда мы покидали кухню, — решал, кому и что поручить в первую очередь. Но первый его вопрос был о том, где в доме детская. Я выразил серьезные сомнения в необходимости осмотра этой комнаты.

— Ковер, — пояснил он. — Ты говорил, что видел там прекрасный текинский ковер.

И он осмотрел не только этот ковер, но и вообще все ковры в доме. Вульф любит хорошие ковры и прекрасно разбирается в них. Потом он в течение получаса обследовал лифт, спускаясь и поднимаясь в нем, а я тем временем разбирался с кроватями. Замечательное времяпрепровождение! Но ругаться было бесполезно. Под спальни мы заняли две свободные комнаты на четвертом этаже. В спальне Вульфа был великолепный ковер, по его мнению, — Фергана, восемнадцатый век. В воскресенье утром я проснулся от знакомого запаха. Он был слабым, но спутать его было нельзя ни с чем. Я прошел к лестничной площадке и принюхался: никаких сомнений. Спустился в кухню и обнаружил шефа — он сидел в одной рубашке и завтракал. Перед ним стояла великолепная яичница. Вульф играл в собственный дом. Он поприветствовал меня:

— Предупреди за двадцать минут до того, как приведешь себя в порядок. Я и тебе такую сделаю.

— Спасибо. Кажется с винным уксусом?

Он кивнул:

— Не лучший вариант, но сойдет.

Через полтора часа, позавтракав и помыв посуду, я нашел Вульфа в большой комнате на втором этаже. Сидя в кресле у окна, он читал книгу. Я все еще был намерен поддерживать мирные отношения, поэтому вежливо осведомился:

— Сбегать за газетами?

— Сбегай. Думаешь, это безопасно?

Он не играл в собственный дом, он просто расслабился и отдыхал — словно в лесу. А на природе газеты мало кого волнуют.

— Может, позвонить миссис Вальдон и предупредить ее, что мы здесь.

— Будь любезен, позвони.

Но тут уж меня прорвало:

— Послушайте, сэр. Надо все-таки чувствовать, когда можно позволить себе быть, мягко выражаясь, несколько эксцентричным, а когда нельзя. Я так больше не могу. С меня достаточно!

Он медленно опустил книгу:

— Арчи, сейчас воскресное утро, лето, прекрасная погода. Где и кого ты сможешь разыскать? Ведь мы сидим взаперти. Например, сможешь ты по телефону найти мистера Аптона и убедить его прийти сюда?

— Нет. Но это — не единственный путь. Кто навел на нас полицию, я могу выяснить и по телефону. Давайте хоть с этим разберемся.

— Сейчас не время. Мы не можем даже побриться, сменить рубашки, носки, нижнее белье. Кстати, пойдешь за газетами — купи зубные щетки. Я должен увидеться с мистером Аптоном. Думаю, что стоит повидать и миссис Вальдон. Будешь звонить ей, попроси приехать сегодня же вечером, как стемнеет, и без спутников. Она приедет?

— Да.

— Тогда вот еще что. Дело не срочное, но раз уж тебя так распирает, свяжись с Саулом.

— Хорошо.

— Попроси его быть здесь завтра утром. Я подумал и насчет племянницы Элен Тенцер. Кажется, ее зовут Анна?

— Да.

— Насколько я помню, она подменяет ушедших в отпуск секретарш, не так ли?

— Так... — Брови мои поползли вверх. — Ну конечно, ее ведь можно пригласить сюда. И как только я об этом не подумал!

— Ты прямо задымился от раздражения. Кстати, насчет дыма. Копченая осетрина очень даже неплоха, и я хочу приготовить ее как следует. Когда пойдешь за газетами, купи, пожалуйста, немного фенхеля, лаврового листа, чеснока, петрушки, лука-шалота и томат-пасты.

— В обычном магазине воскресным утром? Откуда?

— Жаль. Тогда купи все, что у них есть.

Тоже мне, знаменитый детектив — даже не знает, что можно купить в магазине! Итак, воскресенье прошло в приятных занятиях — газеты, книги, телевизор — словом, все, что душе угодно. Осетрина была великолепна, несмотря на некоторое несоответствие рецепту — вместо одних трав и овощей пришлось положить другие. А когда я позвонил Люси и сообщил, что в доме гости, которые приглашают приехать и ее, первое, что она спросила, — нашли ли мы постельное белье. Я ответил, что с этим все в порядке, и она успокоилась, а то, что мы скрываемся от полиции, ее как будто и не тревожило. Примерно в девять вечера позвонил Саул. Я объяснил, куда ему завтра прийти. Узнав об убийстве Кэрол Мардус, он звонил нам домой в субботу вечером и в воскресенье утром. И когда Фриц сказал ему, что нас нет дома и больше он ничего не знает, Саул, конечно, разозлился, полагая, что Вульфу просто все надоели и он ни с кем не желает общаться. Не зная, есть ли у Люси запасной ключ, я после ужина остался с парой журналов на кухне, чтобы открыть ей дверь. Но чуть позже десяти услышал, что замок отпирают, и пошел в холл встречать хозяйку. Чтобы приветствовать меня по всем правилам, ей, конечно, потребовались обе руки, и она уронила сумочку на пол.

— Я знаю, почему вы здесь, — сказала Люси.

Бледно-зеленое летнее платье и темно-зеленый жакет прекрасно сочетались с румянцем на ее загорелом лице. Она взяла у меня сумочку.

— И не думай, что я примчалась бы в любом случае. Ты слишком самонадеян. Но все равно нравишься мне. Я правильно поняла? Вы с Ниро Вульфом действительно прячетесь?

Я рассказал ей все, в частности, и то, что Краг и Бингэм утверждали, будто Дик — отец малыша.

— Следовательно, — сказал я, — твое задание выполнено. Теперь осталась мелочь — какая-то пара убийств. Так что если захочешь выставить нас из дома, достаточно снять телефонную трубку. Окружной прокурор с радостью пришлет за нами машину. А вообще было очень приятно познакомиться с тобой. И если я самонадеян, так это ты меня таким сделала. Ну ладно, мистер Вульф хочет кое о чем тебя спросить.

— Скажи честно, Арчи, неужели ты думаешь, что я могу выгнать вас?

— Конечно. Вульфу ты ничем не обязана. А что касается меня, то я, конечно, самонадеян, но все же не до такой степени. Просто я считаю, что если нравлюсь какой-нибудь женщине, значит, у нее хороший вкус.

Люси улыбнулась:

— Где он?

— На втором этаже.

Когда мы вошли в большую комнату, Вульф даже выбрался из кресла. Что ж, незваному гостю приходится быть вежливым. Поздоровавшись с ним, Люси огляделась и, вероятно, немало удивилась, что двое мужчин, будучи дома одни, ухитрились не устроить беспорядка. Потом она выразила надежду, что Вульфу здесь удобно.

— Самое удобное жилище в моей жизни, — пробурчал он. — От всего сердца благодарю вас за гостеприимство. Но я все-таки гончая, а не заяц. Мистер Гудвин рассказал вам, как обстоит дело? Арчи, стулья, пожалуйста.

Я уже нес их, зная, что Вульф останется в кресле, поскольку оно было самым широким и рядом стоял торшер. Мы сели. Вульф разглядывал хозяйку.

— Мы оказались в довольно неприятном положении. Поэтому хочу спросить прямо: мадам, вы сможете быть с нами до конца?

Она нахмурилась:

— Вас интересует, смогу ли молчать? Да. Еще вчера я пообещала Арчи держать язык за зубами.

— Полиция будет оказывать на вас давление, поскольку теперь установлена связь между Кэрол Мардус и мной, и, следовательно, вами, а я сбежал. Вы — моя клиентка, и это я должен защищать вас от неприятностей, а не вы меня. Да еще и мистера Гудвина. Не сомневаюсь, он тоже поблагодарит вас. Но со своей стороны хочу выразить вам признательность и вынужден просить еще об одной любезности. Мне необходимо как можно скорее увидеться с Мануэлем Аптоном. Не могли бы вы завтра пригласить его сюда?

— Что ж, раз вам это нужно — конечно.

— Только не говорите ему, что я здесь. Однажды он сказал, что если вы захотите попросить его о чем-то, то сделаете это лично, без посредников.

— А что я скажу ему, когда он придет?

— Ничего. Просто впустите его в дом. И если я не смогу уговорить его остаться, мистер Гудвин сделает это по-своему. Вы любите куриные яйца?

Она рассмеялась. Потом посмотрела на меня, и я тоже засмеялся.

— Не вижу ничего смешного, — рассердился Вульф. — Да вы хоть знаете, миссис Вальдон, как делают яичницу-болтунью?

— Разумеется.

— Как любит говорить мистер Гудвин, ставлю десять против одного, вы этого не знаете. Я приготовлю ее на завтрак, тогда и посмотрим. Только мне понадобится для этого сорок минут.

Глаза ее расширились от удивления.

— Сорок минут?

— Да. А говорили, что знаете.