Лягушка Басё

Ну, мое дело маленькое. Вы так решили, не я.

Обещал – сделал.

Говорю Фандорину:

- Я тут, знаете, тоже немножко слился с космосом и вот что он мне присоветовал. Убийство у нас хитрое, так?

- Б-безусловно.

- «Так что же ты тогда наводишь тень на плетень? – сказал мне космос. - Какое это преступление сердца, Арон, я тебя умоляю! Хитрую штуку всегда устраивает хитрый ум. И управу на него можно сыскать, только если ты еще хитрей». Вот что мне посоветовал космос, и скажите мне, что он неправ.

- Я тоже пришел к заключению, что это дело рук человека расчетливого, - согласился со мной Фандорин. - Что ж, тогда нужно выбрать оптимальный метод расследования. Какую тактику вы предпочитаете использовать в данном случае, мистер Холмс?

Я ответил, как мудрый раввин:

- А вы, доктор Ватсон?

- Дайте немного подумать...

Он вынул из кармана зеленые четки и начал щелкать камешками. Потом сказал непонятное:

- Пожалуй, подойдет «Лягушка Басё».

- В каком смысле лягушка? – поразился я. - Это которая квакает? Жабе?

- Не жаба, а лягушка. Которая, не только квакает, но, что важно, прыгает.

- «А жабе» на идиш и значит «лягушка». Куда прыгает ваша жабе? Как-как вы ее назвали?

- Лягушка прыгает в п-пруд. Это классическое японское стихотворение, его написал великий поэт Басё. Всего три строчки. Японцы лишних слов не тратят.

- Надо евреям подружиться с японцами, - заметил на это я. - Мы отлично поладим. Евреи будут говорить, японцы слушать, и все довольны. Так что за стихотворение и какая с него польза для нашего предприятия?

- В оригинале трехстишье звучит так:

- А если на человеческом языке, пускай хоть на русском?

- Я бы перевел так...

Он немного подумал.

Если это стихотворение, то на заборе тоже стихи пишут, и не из трех строчек, а из трех букв, подумал я.

Говорю иронически:

- С каких это пор такие пустяки называют поэзией?

- Это пустяк для того, у кого пустая голова! – рассердился мой помощник. Обиделся за свою Японию.

- Что вы сразу ругаться? – сказал я примирительно. - Лучше объясните, про что это.

- Про что угодно. Зависит от глубины вашего ума, чуткости души и живости воображения. Может быть, пруд – это окружающий мир, прыгающая лягушка – это вы, а звук воды – резонанс от ваших деяний. Или наоборот: статичный пруд – это вы, а прыгающая лягушка – вторжение в вашу жизнь некоего внешнего события. Всё зависит от того, кем вы себя ощущаете – прудом или лягушкой. У великих японских стихов бывает бесчисленное количество интерпретаций. Но для метода «Лягушка Басё» берется не канонический вариант стихотворения, а одна из ранних, малоизвестных версий. Впоследствии Басё от нее отказался, сочтя чересчур помпезной. Кроме лаконичности японцы любят еще и простоту. Но следователю ранний вариант очень полезен.

Он вот какой:

- И что нам с того океана? – подумав, спросил я.

- Океан шире пруда. Возможно, диапазон нашего поиска слишком узок. Давайте-ка для начала увеличим зону осмотра. Исследуем не только непосредственную периферию места, где обнаружен т-труп. Будем постепенно увеличивать радиус, обращая внимание на всё необычное. Я двинусь налево, вы – направо.

- «Жабе с Басё», «Жабе с Басё», шлехт коп ногам покою не дает, - ворчал я, мелкими шажками бредя по магазину. - Что тут осматривать? Пол как пол. Прилавок как прилавок…

На прилавке лежали разные штуки, какие всегда увидишь в магазине тканей: большие ножницы – отрезать материю, маленькие ножницы - подстригать нитки, линейки с дюймами для покупателей-поляков, линейки с вершками для покупателей-русских, линейки с тефáхами и зерéтами для покупателей-хасидов, линейки с сантиметрами для покупателей-немцев . По железной дороге кто только не ездит. Всё аккуратненькое, новенькое, с блестящими стальными оковками, потому что «Горалик» очень солидная фирма, которая уважает себя и клиентов.

- Надо же, - говорю я, - здесь столько красивых штуковин с острыми концами, и Либера можно было проткнуть любой из них, но убийца выбрал для своего черного дела самый покоцанный аршин с помятой оковкой. Бедный Либер, и тут ему не повезло!

Я сказал это ни для чего, а просто потому что мне стало скучно. Но Фандорин быстро повернулся и подошел к прилавку.

- Холмс, вы гений!

- Да? – удивился я.

Гением я себя не считаю. Думаю, меня можно назвать очень способным. Некоторые именуют «мудрецом» и «большим талантом» - я не спорю. Но «гением» все же чересчур. (Да, я еще и скромный).

- Смотрите!

Мой Ватсон поднял аршин, которым проткнули Либера Горалика.

- Видите? Погнут не только острый конец, который вонзили в тело. На т-тупом конце тоже вмятины. Что это может значить?

Я отодвинулся.

- Ради б-га, не суйте мне под нос эту гадость! Не желаю я на нее смотреть, она кровью забрызгана!

Фандорин минуту-другую вертел в руках аршин, потом говорит:

- А вмятины-то свежие. Но насколько свежие? Кто может знать, когда они появились?

- Понятно кто, - отвечаю. - Ханан Стефанович. Для приказчика аршин как для солдата ружье.

- Так идемте к нему, спросим. Если еще вчера на аршине вмятин не было, это меняет всю картину убийства.

- Почему? Объясните, чтобы мне не выглядеть перед Стефановичем идиотом. В конце концов это я веду дело, а вы мне только помогаете!

- Ну как же! Это очень п-просто… - начал Фандорин, а закончить не успел.

За дверью на женской половине раздался визг.

- Иииии!!!

А потом крик:

- Ой мамочки! Ой что это? Ой это кровь!

Я узнал голос Нетании.

Мы кинулись туда.

Барышня Горалик стоит на лестнице, вся трясется, тычет пальцем вниз.

- Я спускалась, хотела подышать воздухом, застегивала пальто, и оторвалась пуговица… Покатилась по ступенькам, под лестницу. Ищу пуговицу – вижу: молоток. Подобрала, а на нем кровь! Я отшвырнула его. Вон он!

Палец у нее дрожит, губы трясутся.

Гляжу – так и есть. На полу валяется молоток. Чуднóй такой: широкий железный брусок на длинной рукоятке. И она вся в бурых каплях.

Фандорин наклонился, поднял, осмотрел.

- Да, это к-кровь.

- Ой, я это видеть не могу! – пищит Нетания.

Замахала руками, захромала прочь – через магазин, чтобы только не смотреть на страшную находку. Напугалась, бедняжка. Подростки они такие: только с виду ерепенистые. Все-таки девочка есть девочка.

- Загадка вмятин разъяснилась, - сказал мой Ватсон. - Либера не проткнули одним ударом. Кто-то вколотил в лежащее тело аршин вот этим молотком. Значит…

Я и сам сообразил:

- Значит, убийца не обязательно был силач, и аффект ему тоже не понадобился!

- Или ей, - прибавил Фандорин. - Подобное вполне могла совершить женщина. И даже девочка.

- Ну уж девочка-то нет, если вы про Нетанию. Без Нетании мы нипочем не нашли бы этот молоток, - напомнил я. – Зачем ей самой себя выдавать?

Он согласился:

- Это п-правда. Итак, что же ночью произошло в магазине? Вероятно, убийца заглянул туда и увидел, что Либер Горалик спит. Напился, сел, опершись спиной на прилавок, а потом сполз на пол. Преступник взял с прилавка аршин и вколотил его прямо в сердце лежащему. Где-то раздобыл молоток. Нужно будет выяснить – где.

- А зачем убийце понадобился молоток? Проткнул бы, на сколько воткнется, и ладно.

Фандорин на меня посмотрел так, будто больше не считал меня гением. Со вздохом объяснил:

- Чтобы все думали, будто убийство совершил некто, обладающий большой физической силой. Ведь именно к такому заключению мы с вами и пришли, верно? Если не считать версии аффекта, которая тоже оказалась ошибочной… Молоток действительно странный. Что это за буквы здесь вырезаны?

Я прочитал:

- «Коф» и «гимл». Это как «к» и «г».

- Кальман Горалик! Инструмент скульптора, вот что это за молоток!

- М-да. Нельзя сказать, чтобы кто-нибудь удивился, - заметил я. - Убийца оказался тот, про которого все с самого начала думали, что он убийца. Как ловко всё обстряпал наш богомолец! Заколотил аршин в родного папашу, как в масло. Не понадеялся на свои пухлые руки, в которых жира больше, чем мышц. Припрятал молоток под лестницу, а потом вынес бы и кинул в речку. Если б у Нетании с пальто не отлетела пуговица, всё осталось бы шито-крыто. Но теперь Кальману конец. Дело раскрыто, Ватсон.

Я не прибавил: «И раскрыл его я», потому что, как уже было сказано, я человек скромный.

А что, не я? Вы мне скажите, кто вывел следствие на помятый аршин? То-то.

- Что ж, пойдемте потолкуем с Гораликом-младшим, - сказал Фандорин.

Мы прошли через магазин и уже были на Синей половине дома, когда вдруг наверху грохнуло, словно лопнула банка с перебродившей настойкой. У меня в прошлом году в погребе произошло такое несчастье. В одну-единственную банку со сливянкой переложил бродильного порошка, а получилась настоящая гибель Помпеи. Остальные склянки тоже разлетелись. Погреб был весь в красных пятнах, как будто там взорвали карету с царем-освободителем. Я вам не рассказывал, как у нас в Брест-Литовске после того, как русские убили своего царя...

- Скорей туда! – закричал Фандорин, и побежал, и я тоже за ним побежал, поэтому потом доскажу.

Бежим мы вверх по лестнице, слышим Стефанович вопит:

- Хельф! Хельф! Шрéклех!

И Нетания убивается:

- Ай, маме!

Вбегаем в мастерскую Кальмана, где он своих уродов лепит. Верней сказать, «лепил», больше не будет. Потому что молодой Горалик лежит на полу, в руке у него пистолет, из головы хлещет кровь, нога еще дергается, а глаза уже пустые. Умер человек – сразу видно.

Нетания тоже лежит, но не молчит, а визжит. Ханан бегает и орет. Содом и Гоморра!

Я тоже немножко покричал, как тут не закричишь? В общем, кошмар что такое.

- Что произошло? – спрашивает Фандорин у приказчика.

Тот еле языком ворочает:

- Я не знаю… Я услышал грохот… Прибежал… Она лежит, он лежит… Не знаю, к кому кидаться… Нетáнеле, бис ту гут?

- Мне плохо… - стонет девочка. - Всё кружится… Зачем он это сделал? Почему?

Фандорин к ней:

- Мадемуазель, вы находились здесь? Что случилось?

- Я пришла сказать Кальману, что нашли важную улику – молоток… Он весь задрожал… Вынул из стола пистолет, и… Я упала…Ой, у меня в глазах стало темно… Помираю...

Стефанович кинулся к ней, обнял.

- Это просто обморок! Не бойся! Но зачем Кальман в себя выстрелил? Я ничего не понимаю…

Он то гладил девочку по волосам, то смотрел на самоубийцу, и по его морщинистому лицу текли слезы.

И стало мне очень грустно. Ах люди-люди, на какие страсти вы идете в погоне за химерами! Как же должно было Кальману хотеться славы в этом его Париже, будь он неладен, чтоб ради этого злодейски умертвить родного папашу? Пускай папаша слова доброго не стоил, но тоже ведь человек. И что, спрашивается, из этого вышло хорошего кроме плохого? Одного убили, другой сам на себя руки наложил. Как на граммофонной пластинке: «Люди гибнут за металл, Сатана там правит бал». Очень хорошая песня. Между прочим Мефистофеля зря всегда рисуют с еврейским носом. Он не еврей, а немец.

- Пойдемте отсюда, Фандорин, - печально сказал я. - Нам тут больше нечего расследовать. И полиции тоже. Есть такой роман «Преступление и наказание». Вот вам и первое, и второе.

А Фандорин меня не слушает. Поднял пистолет, разглядывает, трет пальцем. Даже понюхал.

- Чем вы занимаетесь? – укорил его я. – Всё кончено. Идемте. С меня на сегодня покойников уже достаточно.

Он мне не ответил. Стал зачем-то рассматривать руки Кальмана. На мой вкус так себе удовольствие – теребить мертвеца.

- Оставьте вы Кальмана чертям, которые его ждут не дождутся! – потянул я своего помощника за рукав. - Уже пойдем!

Тут Нетания жалобно ойкнула и снова бух на пол. Сомлела.

- Девочка опять лишилась чувств! – заполошился Стефанович. - Да не стойте вы! Помогите! Нужно перенести ее на диван!

- Дайте я измерю ей пульс, - говорит Фандорин.

Поднял запястье бедняжки к самому носу, зачем-то понюхал ладонь и вдруг как рявкнет:

- Хватит притворяться, барышня! Вы отлично разработали операцию и ловко сымпровизировали, но не предусмотрели одной мелочи.

Стефанович кинулся на защиту своей любимицы, словно курица, обороняющая цыпленка.

- Не кричите на ребенка! Про какую такую операцию вы говорите?

- Про деловую. Состоящую из четырех к-компонентов. Убрать отца, оставить без наследства мать, свалить вину на брата, остаться единственной наследницей. Полагаю, самоубийство Кальмана тоже было заранее запланировано, просто мы с господином Бразинским ускорили события. Подслушивая под дверью, барышня узнала, что мы разгадали загадку «удара огромной физической силы», и немедленно вывела нас на молоток. Это ведь вы, мадемуазель, заколотили аршин в грудь вашего любимого папочки, когда он осовел от выпитого? И вы не торопились. Сначала хорошенько подумали, сходили в мастерскую к брату. Специально взяли молоток с инициалами.

Но Нетания лежала без чувств, тихая, как овечка, и только подрагивала ресничками.

- Перестаньте мучить бедную девочку! – возмутился приказчик. - Что за бред вы несете?

Фандорин покачал головой.

- Ваша «бедная девочка» побежала к брату, достала заранее припрятанный пистолет и прострелила ему висок. А потом начала кричать и изображать обморок. Вы раньше видели этот пистолет, Стефанович?

- Да, господин Горалик хранил его у себя в кабинете. На случай грабежа. Любил чистить, смазывать – потому что это хорошая, дорогая вещь, стоит сорок пять рублей. Думал ли бедный Либер, что его единственный сын застрелится из этой железяки?

- Кальман не прикасался к пистолету. На его руках нет следов оружейной смазки. А вот пальцы Нетании ею пахнут, и на подоле платья, о которое она потом вытерла руки, видны пятна. Это неопровержимая улика, мадемуазель. Та самая мелочь, которую вы не учли.

Тут глаза девицы внезапно раскрылись. Они были сухие и ужасно злобные.

- Ищейка! – прошипела Нетания. - Подлая крыса! Ты всё испортил!

И как вцепится в Фандорина острыми ноготками! Расцарапала его красивое лицо, и оно стало всё в полоску.

Ну вот и скажите после этого, что неправы люди, которые ругают подрастающее поколение. Ужасная выросла молодежь, просто ужасная.

Эраст Петрович потом очень переживал из-за царапин. Он намазал их йодом и стал похож на американский флаг, который так обожала Нетания Горалик.

Вот какое кошмарное преступление раскрыл я у нас в Брест-Литовске. Весь город потом поражался, как это я распутал такую головоломку, и многие, очень многие приходили послушать мой правдивый рассказ.

А заканчиваю я его всегда одним и тем же машалем про великого Пиню из Борисова.

Однажды Пиня спросил хасидов: «Знаете ли вы, чем хороший человек отличается от плохого?».

«Конечно, знаем, - отвечали хасиды. – Хороший человек поступает праведно, а плохой неправедно».

«А вот и нет, - сказал Пиня. – Человек меняется. Тот, кто сегодня ведет себя праведно, завтра может натворить лиха. Бывает и наоборот. Поэтому запомните: хороший человек – тот, кто с возрастом становится лучше, а плохой – кто с возрастом становится хуже, ведь самое главное в человеке не какой он сейчас, а куда он движется, и движется ли вообще».

«Это не очень понятно, учитель, - сказали хасиды. – Что же, убийца, который со временем стал просто вором, лучше, чем безупречный человек, который со временем стал немножко похуже, но все равно остался приличным?».

«Не сравнивайте одного человека с другим человеком, - молвил Пиня. – Сравнивайте сегодняшнего человека с вчерашним, и вам станет ясно, улучшается он или ухудшается. Плохой человек лучше всего в младенчестве, неплох в детстве, более или менее терпим подростком, ибо на подростка нетрудно сыскать управу, опасен в зрелом возрасте и ужасен, если дожил до старости».

Хасиды опять не поняли.

«Неужто дряхлый злодей страшнее злодея еще нестарого и полного сил?».

«Намного. Потому что, глядя на скверного старика, люди начинают бояться старости, а это самое печальное, что только может случиться с человеком. И нет никого лучше хорошего старика. Глядя на него, люди перестают бояться жизни, старости и смерти».

А насчет Нетании Горалик я вам скажу: вы за нее не переживайте. Хуже ей становиться некуда, она может стать только лучше и б-г даст еще станет. Я читал в русской газете, что в колонии для несовершеннолетних преступников очень мудрые воспитатели.

Выбор продолжения:

Вы прочитали ветвь повествования для выбора думать головой. Хотите сделать шаг назад и прочитать вариант концовки для выбора чувствовать сердцем?

Откройте оглавление и перейдите на главу Машаль третий. Иль показалось?

Или, может быть, вы хотите сделать два шага назад и прочитать как развивались события на Синей половине?

Откройте оглавление и перейдите на главу Машаль второй. На Синей половине.

Или даже начать с самого начала и прочитать версию истории от Ладо Чхартишвили?

Откройте оглавление и перейдите на главу Бакаки Басё. Повесть в тостах.