Любовная отрава

ГЛАВА 15

1794 год

Несколько недель мистер и миссис Эван Александр Бурк служили предметом светских сплетен всей Филадельфии. Самые известные люди побывали на рождественском приеме в их доме, и все обратили на внимание на то, какой гордостью сияют глаза Эвана и как мила и приветлива его жена. Они составили чудесную пару.

Кэролин пригласила нескольких друзей по Либерти-Хоспитал. Получили приглашения и все коллеги Форреста, кроме доктора Уинстона, впрочем, никто и не горевал по поводу отсутствия последнего.

Многие друзья Эвана приехали издалека; это были люди самых разнообразных занятий. Клиенты, друзья и коллеги Бурка наперебой пытались привлечь к себе внимание прекрасноокой жены хозяина. Праздничный прием затянулся до рассвета.

Хотя Кэролин не могла еще танцевать из-за больной ноги, муж ни на минуту не оставлял ее без внимания. Она постепенно привыкала к положению жены Эвана Бурка и все время была в приподнятом настроении.

К Новому году Кэролин поменяла обстановку в доме и заказала себе еще много разных нарядов, так что Мэри Уилсон, похоже, стала постоянным обитателем комнатки на верхнем этаже, потому что почти не отрывалась от работы и то и дело примеряла на миссис Бурк обновки.

Кэролин постепенно обучалась управлять прислугой, хотя и испытывала при этом некоторую неловкость. Благодаря ее усилиям уже к началу весны дом преобразился, превратившись из обиталища холостяка в уютное семейное гнездышко. Эван опять стал ездить верхом, а нога его жены почти перестала болеть и ныла лишь перед переменой погоды.

В тот год весна была необычайно прекрасной. К концу марта снег почти стаял, и Кэролин частенько стояла у окна, любуясь на горные склоны, принадлежавшие ее мужу. Луга покрылись нежной, светлой зеленью, пышно зацвели яблони и кизил. Казалось, жизнь налаживается…

Но одно все же тревожило Кэролин — ее ночные кошмары. К счастью, Эван ничего о них не знал.

Одеваясь как-то одним апрельским днем, Кэролин в который уже раз подумала о том, какой замечательный человек ее муж. Женщина слышала, как из каретного сарая вывезли ее экипаж. Выглянув в окно, Кэролин увидела, как Томас управляется со своими любимыми лошадьми. Задумавшись, она вспомнила, как Форрест остановил их карету-развалюху на Вашингтон-стрит… Не прошло и часа, как его не стало… Но мир не перевернулся и солнце продолжало светить, вот только Кэролин казалось, что на нее то и дело опускается мрачная тень.

Эван был таким понимающим человеком! Когда Кэролин сказала, что хотела бы сама поехать в дом отца и собрать там вещи его и Форреста, вместо того чтобы отправлять туда слуг, Эван сразу же согласился.

И теперь Кэролин вновь задумалась о том, не поторопилась ли она. В этот день она намеревалась отправиться в город, открыть дом, пройтись по комнатам и решить, что надо оставить, что продать, а что выбросить. Когда женщина надевала шляпу и плащ, ей все время казалось, что дух прежнего замужества преследует ее.

В мрачном настроении направилась она в Филадельфию. Не стало ей веселее и тогда, когда она принялась бродить по дому. Хотя Эван и нанял человека присматривать за домом, в нем никто не бывал с тех пор, как они с Лизой уехали в Тимберхилл. В который уже раз Кэролин спросила себя: не лучше ли оставить прошлое прошлому и не тревожить духов былого?

В доме все пришло в полное запустение. Быстро пробежав по комнатам нижнего этажа, женщина поднялась в спальню, которую они долгие годы делили с Форрестом. Вся ее былая жизнь казалась ей полузабытым сном…

Вздохнув, Кэролин поспешила в приемную отца — эта комната интересовала ее больше остальных. Там, в стеклянном шкафу, хранились отцовские тетради — те самые, что ему удалось вывезти при бегстве из Тимберхилла. Вытащив их из шкафа, женщина принялась просматривать их содержимое, обращая внимание на даты и внимательно проглядывая корешки — ей не терпелось узнать, не из них ли была вырвана та страничка, которую она нашла в Тимберхилле.

Кэролин обнаружила много рисунков мужских и женских тел и органов, каждый из которых сопровождался пометками на полях, но нигде не было видно следов вырванной странички. Это беспокоило женщину, потому что теперь нельзя было исключить, что листок, который она хранила в шкатулке с драгоценностями, мог быть вырван и из тетради, хранящейся в погребе, оставшемся на месте приемной отца в Тимберхилле.

Ей никогда прежде не приходилось осматривать содержимое стола, который сначала принадлежал отцу, а потом перешел в собственность Форреста. Напомнив себе о том, что на следующий день надо будет непременно взять себе в помощь горничную, Кэролин методично перебирала содержимое ящиков, и тени прошлого чередой проходили перед ее внутренним взором.

Впрочем, теперь она смотрела на все отстраненным взглядом, словно все случилось не с нею, а с кем-то другим. Кэролин даже не верилось, что она могла влачить здесь столь серое существование, живя лишь надеждами о такой жизни, которую она обрела в настоящем. Она в некотором роде пряталась от того околдованного мира, который в одну ужасную ночь предал все, что было ей близко. А этот мрачный, спокойный дом сумел ее защитить.

Как же она была рада жить в доме Эвана! Они занимались любовью так часто и пылко, что даже теперь, в тишине отцовской приемной, Кэролин залилась краской смущения, вспоминая их страстные соития.

Первая поездка в старый дом закончилась тем, что Кэролин перенесла часть тетрадей отца в своей экипаж. Позже, вернувшись домой, она рассказала Эвану, какие чувства охватили ее в жилище отца и прежнего мужа. Затем она перевела Эвану с латыни несколько текстов, написанных рукой отца, и их содержание произвело на молодого человека большое впечатление. До поздней ночи они говорили о решении Кэролин изучать медицину.

Всю следующую неделю она ездила в город каждый день. Кэролин пришла к выводу, что, пожалуй, все же предпочитает собирать вещи сама, не привлекая для помощи слуг.

Как-то раз, устав от работы, женщина присела на стул у окна, в котором она прежде часто сиживала, наблюдая за тем, как трудится Форрест. Кэролин решила проглядеть одну из тетрадей, которые она намеревалась отвезти домой. Ей хотелось как следует изучить содержимое тетрадей, прежде чем он будут упакованы в ящики, которые сложат где-нибудь на чердаке.

Ей все не давал покоя тот листок, что она нашла в Тимберхилле. Наверное, тетрадь, из которой он был вырван, была одной из первых. Кэролин никак не могла припомнить первые годы в Тимберхилле.

В тех тетрадях, что удалось сохранить, отец описывал истории болезней, которые он лечил в Юдоксии, а затем взялся за описание больных, с которыми практика столкнула его уже после войны — когда он вернулся в Филадельфию. Кэролин была весьма удивлена, наткнувшись на заметки о неприятностях с доктором Уилсоном и ему подобными врачами.

Однажды Кэролин просто рассвирепела, читая о некоторых способах лечения, избранных ее отцом. Оказалось, что доктор Уилсон просто плевал на прогрессивные методы, которые давным-давно применялись врачами всего мира.

За окном лил тихий весенний дождь. В доме стало холодно, и Кэролин решила растопить огонь в камине. В комнате дров не оказалось, так что женщине пришлось сходить за ними в кухню.

Склонившись над очагом, Кэролин огляделась в поисках трута и вдруг заметила, что из-под боковины отцовского стола выглядывает что-то белое. Похоже, это был листок бумаги, который выпал из ящика.

Ее пронзила дрожь. Женщина огляделась вокруг. Возле стены висел скрепленный проволокой скелет давно умершего преступника. Стены были увешаны рисунками человеческих органов, выполненными лучшими медицинскими художниками того времени. Везде в беспорядке валялись книги отца, ожидающие своей участи быть убранными или изученными.

И вдруг, даже не понимая почему, Кэролин решила, что отец где-то рядом. Дрожа, она подошла к столу и, нагнувшись, провела рукой по нижней части стола, проверяя, сможет ли достать оттуда торчащий листок. Каково же было ее удивление, когда она нащупала на боковине стола две деревянные реечки! Пораженная, женщина вмиг забыла о листке, который, по-видимому, был каким-то старым рецептом, когда осторожно вытащила из тайника тонкую тетрадь. Надпись на обложке гласила:

Это имя было зачеркнуто…