Любовная отрава

ГЛАВА 18

Эван и Кэролин уже подъехали к повороту на Тимберхилл, как вдруг услыхали громкий стук копыт. Едва Эван успел отвести лошадей в сторону, как навстречу им промчалась коляска Сайлеса, в которой сидела Джоанна Аппель. Привстав, женщина яростно стегала лошадей, ленты ее капора развязались, и он съехал ей на спину, оставив открытыми вымокшие волосы.

Кэролин удивленно проводила миссис Аппель глазами.

— Что это с ней случилось? — пробормотала она.

— Не нравится мне это, — заметил Эван. — Обещай, что если мы ничем не сможем помочь делу, то немедленно уедем.

Кэролин нетерпеливо замотала головой:

— Поехали скорее. Я встревожена.

Они быстро домчались до дома и остановили лошадей на подъездной аллее. Не успел Эван помочь жене выбраться из экипажа, как они услыхали громкие крики, несущиеся из дома.

— Может, Сайлес о чем-то спорит с Фанни? — удивленно проговорила Кэролин.

— Тогда нам не стоит попадаться им на глаза. У меня нет ни малейшего желания вмешиваться в чужие споры.

Кэролин уже была готова с ним согласиться, но тут до них донеслись завывания Лизы.

— Господи, еще и она кричит! — вскрикнула Кэролин, выбираясь из коляски и бросаясь к дому. Эван следовал за нею.

Сверху раздавался плач Фанни, которому вторил слабый писк младенца. И тут же они услыхали, как заплакали Элва и Парси.

Громче всех звучал голос Сайлеса:

— И что, скажи мне, ради Бога, я должен с этим делать? Да я ее…

Кэролин ворвалась в кухню. Лиза стояла на коленях перед очагом — девушка прикрывала дрожащими пальцами заплаканные глаза и громко всхлипывала. Сайлес со сжатыми кулаками метался от стены к стене.

Услыхав, что дверь отворилась, священник резко повернулся, его побагровевшее лицо было искажено яростью. Одной рукой он прижимал к себе какой-то сверток, завернутый в Лизину шаль.

— Дьявольское отродье! — заорал он Кэролин, которая в испуге отшатнулась от него и прижалась к Эвану.

— Успокойтесь, Сайлес, и скажите мне, что произошло, — промолвила Кэролин, изо всех сил стараясь говорить спокойно и пытаясь понять, что он держит в руке. Сверток был насквозь мокрым.

— Я всегда знал, что ты стала проклятием моего брата! — выкрикнул священник. — А теперь ты встала у меня на пути! Убирайся из моего дома!

— Одну минуту, дружище, — проговорил Эван, пряча жену за себя и оказавшись нос к носу со священником. — Моя жена заслуживает вашего уважения.

— Она ведьма! Все в деревне боялись этого, но теперь у меня появились неопровержимые доказательства!

Сайлес отогнул уголок шали, открывая их взору что-то бледное и сморщенное, напоминающее человеческое лицо.

Побледнев, Эван отступил назад и зажмурил глаза.

Кэролин молча наблюдала за ним. Ее сердце замерло от страха. Некоторое время она была не в силах взглянуть на останки мертвого ребенка, которые Сайлес держал в руках — того самого младенца, которого она похоронила в подвале приемной.

Сайлес был непреклонен:

— Все в деревне, буквально все предупреждали меня, говорили о том, что этот дом проклят, что его обитатели связаны с дьяволом. Я слышал рассказы о тайных сборищах, о вое по ночам, о каких-то огнях, которые мелькали здесь по ночам, но, несмотря на все эти леденящие душу подробности, я ничему не хотел верить. Зато теперь я понял, зачем она приехала сюда задолго до моего появления в Тимберхилле. Теперь-то я знаю, почему тебя и твою семейку выгнали отсюда. За колдовство! — По его голосу было ясно, что он уверен в правдивости своих слов.

— Не говорите ерунды, Сайлес, — прошептал Эван.

— Ерунды?! Найти труп младенца, плавающий в луже в том самом месте, которое люди спалили именно потому, что оно было приютом дьявола?! Кэролин, я требую, чтобы ты немедленно убралась из этого дома, или я сам спалю его до основания! Что за языческий ритуал заставил тебя использовать труп невинного ребенка? Господи, мне кажется, я способен убить тебя!

Дрожа от страха, Кэролин принялась лихорадочно обдумывать, как ей объяснить Сайлесу, что она сделала на самом деле. Она дотронулась до Лизиного плеча, но девушка в ужасе отшатнулась от нее.

— Ох, Лиза, — заплакав, проговорила Кэролин. — Не верь ему!

Негритянка подняла голову, но в ее взгляде не было осуждения. Она явно была напугана и чувствовала вину. Кэролин спросила себя: не было ли в словах Сайлеса доли правды? Может, сатана и впрямь буйствовал в этих местах? Может, Лиза была каким-то образом связана с ним?

— Если бы вы позволили мне все объяснить… — начала было Кэролин, стараясь стряхнуть с себя чувство вины и стыда.

— Да я не хочу ни слова от тебя слышать! Собирайся! Тебя больше не потерпят в этом доме, и не смей в будущем приезжать сюда! И забери с собой своего сатану! Я похороню это несчастное существо! Молю Бога о том, чтобы никогда тебя больше не увидеть, иначе я буду вынужден принять против тебя меры. И если твой муж-адвокат захочет помочь тебе в том, чтобы избежать ответственности, я встану на его пути и добьюсь справедливости!

Глядя на Сайлеса остановившимся взглядом, Кэролин вдруг поняла, что священник не знает того, что держит в руках собственного сына. Подумав о том, что надо бы ему во всем признаться, женщина медленно отвернулась. Он мог убить ее за это признание.

— Подумать только, я позволил тебе дотрагиваться до Фанни в ту ночь, когда родился Илиаким! — гремел Сайлес.

Эван бросился к священнику и, схватив того за грудки, процедил сквозь зубы:

— Скажите ей «спасибо» за помощь, а то потеряли бы и второго ребенка.

Сайлес замер. Когда до него дошел смысл слов Эвана, он медленно поднял свои черные глаза. Краска внезапно залила его лицо, а затем так же внезапно отхлынула. Слишком пораженный, чтобы произнести хоть слово, он неестественно качнулся, а затем упал на скамью. Взглянув на мокрый сверток в руках, священник тяжело вздохнул.

Кэролин больше не могла этого выносить.

— Пойду соберу вещи, — прошептала она.

Ощутив необычайную тяжесть в ногах, женщина поплелась к лестнице и стала с трудом подниматься. И вдруг она почувствовала какую-то странную легкость — она была готова к тому, что с минуты на минуту Сайлес отойдет от первого приступа горя и бросится на нее с оружием в руках. Подспудно она даже ждала этого.

Но, поднявшись наверх, она остановилась и заглянула в спальню. Фанни кормила Илиакима грудью. Глаза их встретились, и Кэролин поняла: Фанни знает, что мертвый ребенок — ее сын.

Кэролин заставила себя зайти в спальню. Колени ее подгибались; она медленно добрела до колыбельки Илиакима и встала перед ней на колени.

— Первый ребенок умер. Второй выжил. Я ничего не могла сделать, Фанни. Ты была так слаба, и я не хотела, чтобы ты горевала. Клянусь тебе, я ничего не делала с твоим сыном, лишь только похоронила его некрещеным. Прости меня, пожалуйста.

Наступила долгая тишина, нарушаемая лишь треском огня в очаге. Затем снизу послышались шаги.

Фанни осторожно дотронулась до влажных кудрей Кэролин:

— Ты спасла мне жизнь, и за это я всегда буду тебя благодарна. Уезжай отсюда побыстрее, пока он не вообразил, что Господь вложил в его руку меч мщения. И, Кэролин…

Кэролин подняла на Фанни залитое слезами лицо.

— Я прощаю тебя, Кэролин, от всего сердца прощаю.

Чувствуя, что силы ее на исходе, Кэролин пошла в свою комнату собирать вещи. Она все время напоминала себе, что сделала единственно правильную вещь, и если бы призналась в том, что ребенок родился мертвым, Фанни и Сайлес, да и она сама долго переживали бы горе.

Женщина взяла в руки ковровую сумку Эвана, как вдруг услыхала приближающиеся крики. Ужас сковал ее члены. Она со страхом вспомнила, что уже пережила однажды подобное.

Не прошло и минуты, как снизу раздался звон разбитого стекла. Тихо заплакал Илиаким, из детской послышались испуганные возгласы.

— Сайлес, что там такое? — вскричала Фанни, в голосе которой слышалась паника.

Отбросив сумку, Кэролин выбежала в коридор и бросилась к окну, выходящему на подъездную аллею. Трое мужчин подогнали повозку прямо к дому. Один из них выскочил на землю и нагнулся за вторым камнем, а затем бросил его в окно.

Кэролин слышала, как Сайлес выбежал из дому.

— Господа! Господа! — закричал он, разведя руки в стороны. — Братья христиане! Что происходит?

— Мы знаем, что она там! Выгони ее из дому! Она и ей подобные должны быть остановлены! Вот так! Мы не хотим причинить тебе вреда, преподобный, если только ты не станешь защищать ее. Пусть убирается отсюда!

Сайлес в нерешительности стоял перед нападающими. Дождь быстро намочил его редеющие седые волосы и оставил темные пятна на плечах его сюртука.

Тут по дороге к дому подъехали еще три повозки, заполненные разъяренными, выкрикивающими что-то людьми. В руках у них были факелы.

Отвернувшись от окна, Кэролин прижала к губам ледяные руки. Все повторялось! От ужаса она оцепенела, не зная, что делать, чтобы спастись.

Они могут сжечь, повесить, убить ее каким-нибудь еще более изощренным способом. И на этот раз… на этот раз она была виновна!

Перепрыгивая через ступеньки, Эван взбежал на второй этаж. Дети кричали. Фанни прижала Илиакима к груди и вышла в коридор в одной лишь тонкой фланелевой сорочке.

— Уходи, Кэролин! Прости их, они всего лишь напуганные глупцы. Я сделаю все, что смогу. Ты однажды спасла меня, и теперь я постараюсь сделать то же для тебя. Иди! Иди!

Схватив жену за руку, Эван потащил ее вниз.

— Кэролин, будешь ли ты доверять мне? Ты позволишь мне спасти тебя? Ты должна! От этого зависят наши с тобой жизни! — Бурк говорил таким тоном, словно считал, что Кэролин лишилась рассудка и ей надо все объяснять.

Двигаясь как марионетка, женщина шла за ним. Возле гостиной она задержалась, оглядывая комнату обезумевшими глазами, — еще так недавно она приводила эту комнату в порядок. На полу валялись камни и осколки разбитого стекла.

Голова Кэролин закружилась, и она позволила Эвану протащить ее в кухню.

Эван тряхнул всхлипывающую Лизу и поднял ее на ноги.

— Иди наверх и приготовь одежду для детей. Может статься, вам всем придется бежать.

У Лизы было абсолютно бессмысленное выражение лица, и Кэролин решила, что негритянка едва ли понимает обращенные к ней слова.

Разбилось еще одно окно. Кэролин испуганно подняла голову. По дому пронесся запах гари. Раздался какой-то треск, из гостиной повалили клубы дыма.

— Пожар! — завопила Фанни. — Сайлес, помоги мне!

Эван подтолкнул Лизу к дверям.

— Выведи детей из дома! — крикнул он.

— Я должна им помочь, — проговорила Кэролин, чувствуя, что к ней возвращается былая решимость. Женщина направилась вслед за Лизой.

Эван оттащил ее назад. Его жена принялась вырываться, и они сражались, пока Эван не тряхнул ее как следует и не заставил взглянуть себе прямо в глаза.

— Ты пойдешь со мной! — вскричал он, стараясь привести ее в чувство.

— Но… — Женщина в ужасе застыла на месте, глядя, как Эван бросился к крючкам за дверью. Не найдя плаща жены, который та оставила в спальне Фанни, молодой человек набросил ей на плечи свой плащ и вытолкнул ее из кухни в надвигающуюся темноту. — Эван, я не могу оставить их! — отчаянно выкрикнула она.

— Сайлес в состоянии позаботиться о собственной семье! Иди! Я найду какое-нибудь безопасное укрытие для тебя, а затем вернусь и постараюсь урезонить этих людей. — Он схватил первый попавшийся под руку фонарь.

Они, спотыкаясь, побежали по размытому дождем лугу. Холодный дождь быстро промочил их одежду. Фонарь осветил мокрую траву бледным светом.

У дома стояло уже шесть повозок, в которых сидели напуганные, дико орущие люди. Сбоку стоял высокий человек. Он был слишком напуган, чтобы побежать за мигающим светом фонаря. Он окликнул людей, спешащих к мрачной тьме леса, но они и не подумали обернуться.

Человек беспомощно наблюдал за тем, как приехавшие в повозках люди швыряют в дом камни и факелы. Священник, вышедший было из дверей, чтобы поговорить с нападающими, торопливо скрылся в доме.

Через несколько минут он вышел, поддерживая под руку хрупкую женщину с младенцем. За ними шла молодая негритянка и двое маленьких детей.

Священник отвел семью к сараю, а затем вывел оттуда напуганных лошадей.

Толпа отступила, когда из разбитых окон первого этажа стали вырываться языки пламени. Джозеф наблюдал, как огонь лижет каменные стены и рвется к покрытым набухшими почками веткам деревьев.

На землю уже спустилась тьма, а на подъездной аллее было светло как днем. Нападающие затихли и молча наблюдали за тем, как пламя охватывает мрачный каменный дом.

Тишину нарушил тихий, как ночной ветерок, плач младенца. Джозеф тяжело вздохнул и заплакал, хотя и не понимал почему. Он так устал от быстрого бега по жидкой грязи. Он бежал, потому что должен был разыскать женщину, которая приходила к его хозяйке.

Дождь уже давно промочил его волосы и одежду, и он все крепче сжимал лацканы своего потрепанного сюртука, стараясь защитить тощую шею. Джозеф надеялся, что оборванные листки, которые он так долго хранил, не промокнут под его рубашкой. Их дал ему добрый доктор, и Джозеф жизнью своей поклялся, что не покажет их ни одной живой душе.

Все, что ему оставалось делать, — это следовать за ней, пока он не сможет передать ей эти листки. А она передаст их доброму доктору. Джозеф был уверен в этом. И тогда он сможет спокойно умереть. Он-то знал, как быстро бежит время.

— Эван, я просто должна ненадолго остановиться. Нога болит. Кажется, я подвернула ее, — взмолилась женщина.

Они остановились под каким-то деревом, спрятавшись под отяжелевшие от воды ветки. Обернувшись, они увидели красное свечение на том месте, где стоял Тимберхилл.

Тишину ночи прорезал глухой рев. Кэролин слышала, как огонь, завывая, пожирал то, что было ее любимым домом. Женщина разрыдалась и подумала о том, что хочет, чтобы все поскорее закончилось.

— Дом моего отца… Как мне пережить это?

— Это неважно. Хорошо хоть, мы можем убежать отсюда.

— Я так и не узнаю. Так и не пойму…

— Господи, Кэролин, как бы я хотел вытряхнуть из тебя эту навязчивую идею! Довольно уже того, что мы знаем о способности этих людей ехать сколь угодно далеко, лишь бы выгнать того, кого они не понимают! За них не стоит отдавать ни твою, ни мою жизнь!

— Но почему же они так глупы?! — всхлипнула Кэролин, позволив мужу повести ее дальше по скользкой земле. — Может, я смогла бы им объяснить.

— Да оставь ты это, Кэролин!

Они добрели до проезжей дороги и побрели по ней, радуясь тому, что дождь стал слабее.

— Знаешь, в самом деле не так уж важно, что сделал мой отец и почему они выгнали его из дому. Пусть они думают, что хотят. Они считают, что он осквернил тело. Этого довольно.

— Да, Кэролин, да! И перестань думать об этом. Я уже устал от этой истории!

Казалось, жена не слышит его:

— Мне хотелось бы узнать, с чего они взяли, что он способен на такое.

— Можно не сомневаться в том, что Люсиль Эбей придумала целый рассказ о том, как приложила все усилия для спасения своих детей.

— Несчастная женщина…

Эван остановился, прислушиваясь:

— Ты слышала что-нибудь?

— Я так задумалась, что…

— Это меня и беспокоит, Кэролин! Ты так занята мыслями о прошлом, что не замечаешь того, что происходит в настоящем. Мы с тобой в опасности! Обрати наконец на меня свое внимание, прислушайся!

В лесу наступила зловещая тишина. Затем под порывом ветра с ветвей стали падать крупные капли. Казалось, кто-то тихо и быстро бежит по дороге.

— Куда ты хочешь повести меня? — дрожа, прошептала Кэролин. Она прижалась к мужу.

— В деревню. Если все безумцы бросились сжигать Тимберхилл, то здравомыслящие люди должны были остаться дома. Наверняка в деревне кто-то есть.

Темно-лиловые ночные тени мрачно подступали к ним. Фонарь, правда, освещал им путь, но его свет распространялся всего на несколько футов. Они шли, то и дело спотыкаясь о скользкие ухабы, и у обоих было чувство, что за ними наблюдают. Чем дальше в лес они заходили, тем тревожнее билось сердце Кэролин. Деревья таинственно качались, их ветви то и дело цепляли их одежду. Все вокруг казалось живым и зловещим.

— Похоже, мы идем не туда, — прошептала женщина.

— Значит, через некоторое время мы придем в другую деревню, где нам помогут. Самое главное — убежать из Тимберхилла от этой толпы безумцев.

— Ты чувствуешь запах дыма? — спросила Кэролин. — Погоди-ка… Ш-ш-ш… Это может быть хижина Вайлдмена, точнее, Джона Раснера… Туда нельзя идти! Он…

Эван нагнулся и, приподняв фонарь, стал искать в траве камень побольше. Когда его усилия увенчались успехом, Бурк несколько раз подбросил камень в воздухе.

— Мы переживем это, Кэролин, — решительно заявил он. — А когда окажемся дома, в безопасности, ты и думать забудешь о Тимберхилле.

— Нет, никогда, — промолвила женщина, зная, что тени прошлого никогда не оставят ее и желание узнать правду будет всю жизнь преследовать ее.

Вдруг прямо перед ними, в кустах, задвигалось что-то темное. Испугавшись, Кэролин отпрянула назад и попыталась остановить Эвана. Но не успела она и слова сказать, как некто — женщина не поняла, человек это был, или зверь — с воплем бросился на них. Кэролин мельком увидела желтоватый оскал. На существе был поношенный плащ. Похоже, это все-таки был человек. Кэролин завизжала.

Эван инстинктивно закричал, а затем ударил нападавшего камнем. Таинственная тень бросилась на него. Захрипев, Эван согнулся, рука его разжалась, и фонарь, расплескивая масло, упал на землю. Бурк рухнул рядом.

Масло загорелось, освещая тело Эвана. Кэролин была не в силах закричать и лишь растерянно посмотрела на нападавшего. Тогда тот подобрал фонарь и изо всех сил швырнул его в женщину. Кэролин закричала что было сил. Темная тень яростно пнула недвижимое тело Бурка. Женщина, забыв об опасности, бросилась на темную фигуру, думая лишь о том, чтобы защитить любимого человека. В свете фонаря мелькнуло что-то блестящее.

— Нет, подождите! — взмолилась Кэролин.

Она почувствовала, как что-то холодное резануло ей ладонь. Взвыв от боли, она взмахнула рукой и увидела, что с ладони рекой течет кровь.

— Не убивайте его! — вскричала она, падая на тело мужа. Похоже, он был жив. — Не бейте его! Он… он уже умер… — солгала она.

Все было похоже на ночной кошмар. Кэролин лежала на муже, прижимая к животу окровавленную руку. Она надеялась, что нападавший уйдет, но вместо этого услыхала его приближающиеся шаги, почувствовала, что он смотрит на нее.

Затем он схватил ее за волосы. Ее голова поднялась. Женщина взвыла от боли. Существо наклонилось ближе к ней, и Кэролин вдохнула исходящий от него резкий мускусный запах. И тут краем глаза она заметила в кустах какое-то движение.

Какая-то фигура замерла неподалеку, но не приближалась к ним. Затем фигура исчезла.

— Встань осторожно, — приказало существо, дыша женщине в лицо.

Кэролин с трудом встала, чувствуя, как подгибаются у нее колени.

Что-то холодное прижалось к ее щеке. Холодное, твердое и острое. Оно медленно двинулось вниз по ее щеке, а затем застыло на горле. Женщина почувствовала укол и поняла, что это было лезвие ножа.

— Пойдем со мной, — прошептало существо.

Кэролин повиновалась.