Любовь и секс в Средние века

Культ Венеры в ванне

Чрезвычайно наглядный пример образа жизни и двоякости моральных установок дает средневековая история купания.

Когда именно в средневековой Европе были сооружены первые публичные бани, установить не удается. Известно только, что они были весьма популярны у крестоносцев, возвращавшихся со своих священных и не очень священных походов. Они прекрасно усвоили, какое это благо — публичные бани. Правда, нам известно, что и Карл Великий посещал целительные источники Аахена и что этим временем датируется основание купальной традиции. Конечно, бани были еще у римлян, и те ввели их в обиход в своих провинциях — однако они не были общественными.

В Средние века женщины и мужчины мылись вместе — по крайней мере, поначалу, и в подобном поведении не усматривалось ничего безнравственного. Это видно и по старинному обычаю весеннего купания, которое, по преданию, исцеляло все болезни и надежно защищало от будущих недугов. Стоило мартовскому солнцу растопить лед и разбудить к новой жизни источники, как наступала пора спасительного весеннего купания — оно должно было заново вдохнуть жизнь и в мужчин, и в женщин. Такое купание совершалось представителями обоих полов совместно и с большим удовольствием.

Однако невинные радости купания все больше и больше приобретают эротический оттенок. Это видно, например, по играм, которые развиваются из майских купаний — таких же праздников естества, как и первые весенние купания. Теперь эротика становится существенным элементом праздника. Девушки и женщины выбирают себе «майского любовника», которому они в этот день оказывают более чем дружескую благосклонность. Тут доходит и до дела, как мы можем видеть на живописных изображениях, несмотря на их аллегоричность. Гравюра на дереве XV века, изображающая планету Венеру, показывает ряд любовных сцен, которые не нуждаются в дополнительном разъяснении. В купальной бадье среди прочих — влюбленная пара, которая обнимается и целуется, указывая, что такие ванны служат скорее делу телесной любви, чем очищения. Перед купальной бадьей виден стол, уставленный закусками и напитками.

Если кто-то еще сомневается, что эта сцена купания изображает не только невинное удовольствие, то другие сюжеты гравюры с несомненностью предъявляют доказательства милостей Венеры. Изображая сцены любви, художник хотел указать на то, как именно прославляли имя богини.

На этих картинах не отыщешь даже стыдливого намека на одежду, и это очень важно, ибо на других картинках купальные рубашки, штаны и прочие предметы гардероба изображены настолько тщательно, что по ним можно изучать костюмы того времени. Приходится сделать вывод, что влюбленные пары действительно купались обнаженными и что главным для них было не купание, а эротическое наслаждение, для которого купание предоставляет самую удобную возможность.

Купальные церемонии дошли до нас из времен поздней рыцарской культуры — тогда гостей принимали «по высшему разряду». Хозяйка дома вместе с дочерьми провожает гостя к ванне, где его ожидают другие дамы и служанки. Например, миннезингер Якоб фон Варте, расположившись в ванне под липой, охотно пользуется услугами женщин: одна дама протягивает купающемуся венок, другая приносит вино, третья массирует его правую руку. Служанка с помощью воздуходувки разводит огонь под котлом с водой.

Королева Изольда готовит Тристану ванну и пользуется притираниями, которые «относятся к чудесам купания; она умащала и омывала его, и к Тристану полностью вернулись силы».

Рыцарь не терзается стыдливостью или целомудрием, не прислушивается он и к предостережениям, что ванны следует избегать, так как она действует размягчающее. «Рыцарское зеркало» повествует о закаленных воинах, избегающих воды, однако в крепостях и замках очищающая и освежающая ванна по большей части считается обязательной. Начинаются первые попытки жизни в комфорте и со вкусом, и в обычай входит приготовление ванны для гостя сразу же после его прибытия.

Обычай этот отражен и в литературе. Например, молодой Парцифаль после первой ночи в замке князя Гурнеманца обнаруживает ванну, усыпанную розами, и красивых девушек, которые приближаются к гостю, гладят его, надевают на него венок и подносят ему кубок. В замке Вартбург неподалеку от Айзенаха и поныне можно увидеть небольшую банную пристройку XIII века, снабженную галереей, с которой женщины осыпали купающегося гостя цветами и лепестками роз.

Иногда во время купания господа оказывают дамам рыцарские услуги. Мелеранц из одноименного романа эпического поэта XIII века, писавшего под псевдонимом Плайер, застает врасплох даму, которая как раз принимает ванну под липой. Ванна покрыта бархатным пологом, рядом с ней стоит великолепная кровать с резными спинками из слоновой кости, окруженная занавесом с вышивкой на сюжет о Парисе и Елене. Когда Мелеранц приближается, служанки разбегаются, однако сама она не так стыдлива. Дама приподнимает бархатный полог, подзывает к себе рыцаря и приказывает ему прислуживать вместо разбежавшихся служанок. Он должен принести ей купальную рубашку, халат и башмачки. Затем она вытирается и одевается, а он отступает в сторонку, но снова следует ее зову, когда дама ложится в кровать, и остается около нее до тех пор, пока она не задремала.

Такие купальни со временем все больше входят в моду не только в крепостях и замках, но и в монастырях и больших городских домах. Наряду с ними появляются и общественные бани, которые посещают люди не только низкого звания.

Общественная баня

С самого начала большинство таких бань играют важную роль в общественной жизни, наряду с трактирами, пекарнями, мясными и ремесленными лавками.

По субботам в ранние утренние часы ученики банщиков шли по улицам, производя шум и зазывая таким образом публику, причем баня в этот день поначалу считалась подготовкой к воскресной церковной службе. Что ж, вполне в русле столь любимых в Средние века аналогий: тело будет омыто, и душа должна быть очищена от всякой скверны, чтобы человек входил в Божий храм, словно «чистый Христос». Мы увидим, как религиозная мотивация все больше отступает на задний план.

Сигналом рога банщик дает знать, что все готово для купания. Горожане и горожанки раздеваются дома и голые или полуодетые идут по переулкам в баню. Лишь персоны более высокого положения приходят полностью одетыми и приносят с собой купальное белье, бедняки же получают его у банщика.

В парную или купальню входят нагими. Банщицы ведрами подносят воду из котлов и моют посетителям спины, ступни и руки. Они также обязаны обтереть посетителя и сделать ему массаж. Потом горожане ложатся отдохнуть в приготовленные кровати, и служанки охотно составляют им компанию. Дамы позволяют господам прислуживать. Тут возможно все — от мелких услуг до назойливого приставания и соблазнения.

Многие бани располагают лишь одним помещением для переодевания, им пользуются одновременно мужчины и женщины. Из многочисленных изображений следует, что двухместные ванны тоже часто одновременно используются разнополыми посетителями. Бургундские миниатюры изображают стоящие в ряд ванны, в которых мужчины и женщины сидят друг против друга. Доска с красивой скатертью, положенная поперек ванны, служит столом, на котором располагаются фрукты и напитки. Женщины сидят в головных уборах и ожерельях, но в остальном совершенно нагие; мужчины оборачивают одним платком голову, а другим — бедра.

Поскольку в бане никто не возражает против зрителей, художники могут без всяких церемоний рисовать с натуры. В Нюрнберге Альбрехт Дюрер пользовался возможностью изучать в этом заведении наготу одновременно обоих полов. Нередки и свадьбы в банях: жених и невеста перед брачной церемонией или после нее отправляются туда со всей своей свитой. В подарок от новобрачных гости получают банные колпаки и халаты. Зачастую это приводит к такому расточительству, что власти вынуждены выступать против подобной роскоши.

В Средневековье бани становятся основным местом общения и коллективных удовольствий. Своей чрезвычайной популярностью они все больше обязаны не заботе о гигиене и здоровье, а желанию людей приятно провести время, предаваясь эротическим удовольствиям. Одна средневековая поговорка гласит: «Хочешь радости на весь день? Иди в баню». Непринужденное общение с противоположным полом, пиршество и игра в кости — главные банные развлечения. Очень ценится и то обстоятельство, что по случаю праздников бани работают бесплатно.

Огромное значение подобные заведения приобретают там, где есть целебные источники, — туда, начиная с XIV века, люди приезжают охотно и часто. Бассейны для общественного купания считаются развлекательными центрами. На целом ряде рисунков зафиксированы сцены такого рода. В совместном купании допускается все, что служит развлечению и расслаблению: трубы, свирели и флейты обеспечивают музыкальное сопровождение, по заказу подаются закуски и напитки, приезжие щеголяют причудливыми нарядами. Собираясь в такие места, люди берут с собой побольше денег в надежде с толком потратить их на пикантные удовольствия. Еще по дороге в баню они поют и весело болтают, как будто у конечной цели их ждет полное блаженство. В ванне сидят, естественно, голыми, танцуют тоже без одежды.

Наибольшей популярностью пользуются поездки в места с целебными источниками, где, как гласит молва, царят свободные нравы. Находятся люди, готовые продать все нажитое, чтобы предпринять такое путешествие. В 1417 году Поджио, секретарь нескольких пап, подробно и детально изображает житье-бытье в Бадене близ Цюриха: «Над бассейном — галереи, на которых стоят мужчины, смотрят и беседуют. Можно пойти в какую угодно ванну и остаться там, болтать, шутить и веселиться, наблюдая за женщинами, входящими в воду или выходящими из воды. Никто не охраняет вход, никто не запирает дверь, никто не подозревает ничего неподобающего… Некоторые мужчины ходят туда ежедневно, окунаясь по три или четыре раза, и остаются там бо́льшую часть дня, распевая песни, попивая вино, танцуя в хороводе. Они поют даже сидя в ванне, при этом особенно приятно видеть поющих девушек на выданье — у них красивые веселые лица, а обликом они напоминают богинь; глядя, как такая девушка влечет за собой по воде плывущую одежду, можно принять ее за Венеру… Кому позволяет состояние, являются в нарядах, украшенных золотом, серебром и драгоценными камнями, так что можно подумать, будто дама собиралась на пышную свадьбу. Есть также девственницы-весталки, вернее, посвятившие себя богине Флоре. Аббаты, монахи, священники живут тут в куда большей свободе, чем их собратья, купаются временами вместе с женщинами и украшают их венками, отставив в сторону религию. Все едины в желании бежать от печали, стремиться к веселью, ни о чем не думать, жить радостно и наслаждаться приятным». Возможность для интимных контактов, по-видимому, и объясняла чрезвычайную популярность поездок на воды у знатных дам.

Стыд и срам

С конца XIV века бани постепенно приобретают дурную славу. Их персонал состоит теперь из «обученных мастеров» и женщин-профессионалок. Банщица и шлюха становятся синонимами: можно сказать одно, подразумевая другое, и тем не менее соблюсти приличие. «Растиральщицей» называют банную массажистку и девушку, оказывающую сексуальные услуги. Банщицы становятся проститутками, а банщики исполняют роль сводников: они организуют контакт посетителей с банщицами или разрешают мужчинам привести с собой девушку (женщины тоже могут прийти со своими любовниками). Нет сексуальной услуги, которую персонал бани не мог бы оказать или организовать.

В XV веке появляется много жалоб на то, что банный персонал состоит сплошь из сброда. Даже студенты порой становятся фокусниками, музыкантами или банщиками. Именно сравнение с фокусниками и музыкантами доказывает, с каким презрением смотрели на банщиков. И все-таки в бани по-прежнему ходят даже князья и император, и посетители творят там с банщицами все, что им вздумается. Эти заведения продолжают терпеть, хотя публично ими возмущаются.

Как и следовало ожидать, духовенство в этом отношении также демонстрирует двойную мораль. Церковные соборы и городские советы развязывают войну против публичных женщин, а те прекрасно знают, что благочестивые господа составляют их лучшую клиентуру. Доступные девушки специально стараются устроиться на службу в баню, чтобы иметь возможность встречаться с представителями духовенства.

В бане священнику прислуживает проститутка, затем он без зазрения совести берет ее к себе в покои, однако это не влечет за собой никаких неприятностей. «Что нравится, то и можно», — думают при этом. Тем более что священники почти никогда не посягают на непорочных девушек. Так или иначе, среди божьего обслуживающего персонала на земле царит неописуемая дерзость и бесцеремонность, которая вполне согласуется с вольностью местных законов по части банных удовольствий. Так, в источниках 1520 года можно прочитать, что в баню нельзя допускать священника, который хочет уединиться с девственницей, но ему полагается выделить комнату, если он приводит с собой «развратницу». Предполагается, что в последнем случае нет опасности возникновения любовной интрижки.

Тем не менее официальная линия выглядит — как всегда — совершенно иначе: теологи и церковные иерархи отнюдь не в восторге от бань и считают их делом греховным. Особенно ненавистны им горячие ванны, поскольку они размягчают тело и побуждают к разврату. Августин обрушивается на бани и в приступе высокоморальной ярости требует разрешать максимум одно посещение в месяц. Иероним идет дальше и допускает купание только для детей. То, что предписывают и требуют отцы церкви, направлено не против гигиены, а против «внутренней нечистоты».

Слишком рьяные монахи и монашки с ранних времен существования церкви поносят бесполезное пристрастие к купанью, выступая как против чувства удовольствия от мытья, так и против обнажения тела. Цистерцианцам разрешается купаться раз в месяц — и это уже слишком часто. Некоторые представители духовенства вообще никогда не купаются. От мытья отказываются не только отшельники и отшельницы — даже архиепископ Бруно Кёльнский и епископ Рейнхард фон Люттих принципиально не садятся в банный ушат. О Елизавете Тюрингской рассказывают, что она, после долгих уговоров решившись-таки помыться, омочила ступню в воде и сочла купание оконченным. Точно так же обстояло дело с императрицей Агнессой: она избегала теплых ванн, чтобы не разжигать плотские желания.

Потеря невинности

Несмотря ни на что, страсть к купанию остается настолько неукротимой, что даже власть средневековой церкви не в состоянии ни искоренить, ни ограничить ее. То, что церковная верхушка ополчается в первую очередь против совместного купания, не удивляет. Собор, созванный папой Бонифацием в 745 году, запрещает мужчинам купаться вместе с женщинами. Наставление по церковному покаянию, изданное в городе Мерзебурге, тоже упоминает этот обычай в перечне грехов, в которых следует каяться на исповеди.

Однако не стоит выплескивать вместе с помоями и ребенка, иначе можно потерять представление об истинном положении дел. Хотя бани никогда не отличались добродетелью, поначалу там все было в рамках приличий. Купальные удовольствия потеряли невинность, лишь когда бани прямо-таки наводнили «бродячие девки» да «распутные служанки», после чего единственной целью посещения этих заведений стало наслаждение эротического свойства.

Вопреки всем стараниям духовенства большинство общественных бань сохраняются до Нового времени. Ни в одном городе власти не отважились ликвидировать «рассадники порока». Причина тому — не только прибыльность банного дела: пассивность властей объясняется не одной лишь экономической выгодой. Дело в другом: всегда предпочтительно держать под контролем то, что невозможно изменить или вовсе ликвидировать. Если бы банное дело загнали в подполье, его невозможно было бы контролировать. Поэтому власти ограничиваются более или менее строгими предписаниями и пытаются удержать в определенных рамках все то, что происходит в общественных банях. Внешне там царит благопристойность (так это представляется для церкви), однако хозяин бани, посетители и полиция совершенно точно знают, что к услугам клиентов всегда имеются банщицы и что баня называется баней, а не борделем лишь для маскировки.

Даже Фрайбергское предписание, согласно которому женщин в банях могут обслуживать только женщины, оставляет недосказанным, кто же должен обслуживать мужчин и можно ли им развлекаться с банщицами или приведенными с собой девушками. Даже распоряжение о раздельных банях не достигает желаемого эффекта, как это показывает гравюра на дереве XVI века, созданная Гансом Себальдом Бехамом[53]. На ней изображены женская баня с обнаженными посетительницами и мужчина, который заглядывает внутрь через открытое окно. Это изображение явно не случайно — оно дает понять, что даже в раздельных банях близость мужчин рассматривается как нечто само собой разумеющееся.

Другая гравюра того же художника изображает целебный источник, выполненный по образу и подобию бани: в большом зале с колоннами находится бассейн, где забавляются нагие мужчины и женщины. На заднем плане видны лежаки, на которых одни посетители совершенно невинно отдыхают, другие же (в особенности одна пара) занимаются такой дерзкой любовной игрой на глазах у всех, что в этом читается нечто сатирическое, а вовсе не реалистичная картина «безобразий».

Надо сказать, что художники того времени оставили богатейший материал о вольностях в общественных банях. Из их творчества следует: где баня — там любовь. На гравюре «Весна», помещенной в издании «Четыре книги любовных элегий» Конрада Цельтиса[54] (Нюрнберг, 1502), молодой человек, сидящий в ванне, развлекает одетую в купальную рубашку возлюбленную игрой на струнном инструменте и пением. На многочисленных изображениях бань присутствуют музыканты, даже целые музыкальные капеллы. В «Саду радостей земных» Иеронима Босха дело также не обходится без бани.

От бани к борделю

Со временем проституцию уже нельзя отделить от бань — разница между банщиком и хозяином борделя стерлась. Единственное отличие в том, что хозяин борделя мог беспрепятственно вести дела, а банщик должен был действовать с оглядкой, чтобы не нарваться на наказание. И все же в конце концов баня становится притоном для полусвета, который обслуживают не только блудницы, но также хозяин заведения и банщики. Молодые служанки оказываются в полном распоряжении посетителей, банщики действуют как сводники или соблазнители. С предписаниями касательно одежды обходятся небрежно — на большинстве картин хозяин и его банщики одеты лишь в короткие купальные штаны с косо обрезанными штанинами, а банщицы носят длинные, до щиколоток, рубашки с глубоким вырезом на спине и без рукавов. На голове у них шапочка либо платок, повязанный тюрбаном. Если сами они не ублажают посетителей, то выполняют функции посредниц. Даже если не все посетители приходят только для того, чтобы получить эротическое наслаждение, эта сторона все же берет верх над прочими функциями, и баня, как поле деятельности проституток, становится весьма раздражающим фактором для суровых господ из городского совета. Причем считается, что посещение мужчиной «дома радостей», где он утоляет свое вожделение, представляет меньшую опасность для общественной нравственности, чем ситуация, при которой невинных людей соблазняют хитростью. Со временем девушки и женщины из приличных городских семей начинают все чаще посещать бани в поисках амурных приключений. Хозяева бань не чураются прозвища «сводник», готовы посредничать в любовных делах и устраивать эротические встречи. В банной каморке неверные жены встречаются с любовниками. Здесь они флиртуют, пируют и бражничают, пока супруг не заподозрит неладное и не смоет позор кровью. Так произошло в Констанце на Боденском озере, где купец, застав жену в чане с собственным приказчиком, задушил прелюбодея веревкой.

Вновь и вновь городские власти спохватываются, чувствуя, что пора найти убедительные средства и взять ситуацию под контроль — например, издать распоряжение о раздельных банях. Перечень грехов, требующих упоминания на исповеди, и положения о штрафах грозят драконовскими церковными наказаниями. В 1451 году каноник Феликс Хеммерлин из Цюриха напоминает о том, что замужние женщины и женатые мужчины, купающиеся вместе с людьми противоположного пола, должны лишаться состояния, попавшего к ним в виде невестиного приданого, а мужчина, силой вторгшийся в отдельную женскую баню, должен караться смертью. Власти швейцарского кантона Люцерн энергично взялись за пресечение разврата в банях еще в 1320 году, объявив среду женским банным днем. В этот день мужчинам вход был строго запрещен.

Однако бумага все стерпит. Законы и распоряжения пишутся, обнародуются и сдаются в архив. Следуя всем указаниям властей, хозяева бань неминуемо разорились бы. Городские хроники полны жалоб на «пособничество разврату», на то, что в банях «творится больше позора, чем в публичных домах» и что начальство беспрепятственно допускает такой блуд. Венскую баню один писатель-историк даже называет «домом обжорства, пьянства и срама».

Ближе к концу Средневековья с этими более или менее невинными радостями было покончено: банное дело реформируется, а тамошние эротические радости подавляют многочисленными наставлениями и ограничениями. Топливо для бань дорожает так сильно, что этот вид предпринимательства более не окупается, а для посетителей удовольствие становится прямо-таки разорительным. Сыграл свою роль и страх заразиться. Смертельный удар общественным баням наносит сифилис. Тотчас появляются предписания, запрещающие вход в бани жертвам «похотливой эпидемии». Если возникает подозрение, что посетитель подхватил болезнь в бане, заведение неминуемо закрывается. «Двадцать пять лет назад, — пишет Эразм Роттердамский в 1543 году, — в Брабанте не было ничего более привлекательного для публики, чем общественные бани; теперь все они стоят холодные. Новая болезнь научила нас отказываться от них».

Число бань сокращается, благосостояние их владельцев падает. Там, где еще несколько лет назад процветали десятки купальных заведений, теперь лишь одно или от силы два влачат жалкое существование. Когда сифилис удалось обуздать, люди вернулись в бани, однако с вольными усладами уже было покончено.