Любовь в твоих глазах (СИ)

Глава 28. Дамир

Я замахался валяться здесь. У меня ни сил, ни желания продолжать лежать в больнице. Ну нахера? Пластырь на плечо я сам себе прилепить могу, на ногу — тоже, и на живот. Рёбрам почти норма, с гипсом на руке я и дома могу походить. Раны затянулись, швы мне сняли, ну чё делать-то тут ещё?

Ночь ещё какая-то дурацкая была, я не спал почти, вертелся туда сюда, хер пойми о чём думал. Яр с Аней уехали, а я так до утра и смотрел в потолок считай. И вот сейчас жду утренний обход и спрошу, когда меня отсюда отпустят. Потому что я уже не могу.

Утром заходит медсестра с уже привычным градусником и противно хорошим настроением, как будто не она работала всю ночь.

— Как себя чувствуешь? — спрашивает сразу.

— Как пациент, готовый уйти домой.

— Раз готов, значит уйдешь. Врача дождись, он, кажется, думал о твоей выписке.

Никогда не думал, что такие слова могут поднять настроение, но реально могут. Я домой хочу так, как никогда не хотел. Мне не хватает идиотской каши из пакетиков, трахающейся на балконе соседской парочки, нормального душа и даже бабы Вали с миллионом странных вопросов.

Доктор приходит только через три часа, осматривает, опрашивает, я уже всё, что он сделает, наизусть знаю.

— Динамика положительная, у нас все отлично! Дня три полежим и, я думаю, можно будет домой.

— А раньше трёх дней никак? — спрашиваю, потому что даже три дня уже перебор. Я тут сколько валяюсь-то? По ощущениям год.

— Лучше ещё побыть под наблюдением, — говорит с издевательской улыбкой и выходит из палаты.

Да нахер! Я не могу тут больше валяться, какие к черту три дня? Максимум — пару часов. Потому что в это время врачи уезжают, а медсестры приходят только если зовёшь.

Это время почти смиренно нахожусь в палате, аккуратно складывая вещи в сумку. У меня не много всего, шорты и футболка помимо того, что на мне, телефон, зарядка, кружка, запасные ключи, книга и ещё немного апельсинов от Ани. Плечо и ребра ещё болят, но донести смогу.

Ближе к обеду становится тихо, меняю больничные тапки на нормальную обувь и стараюсь быть как можно тише. Сумка в руке неприятно тянет повреждённое плечо, а из-за пореза в ноге не могу не хромать, но упорно иду дальше, потому что я не собираюсь лежать тут до нового года.

— Алиев, далеко? — звучит сзади голос медсестры. Та самая, которая за мной в реанимации ухаживала и Аню ко мне пускала. Бля ну чё глазастая-то такая…

— Воздухом подышать, — говорю, не оборачиваясь.

В спину пару секунд тишины, потом громкий вздох, а потом тихое:

— Невесте привет передавай.

Невесте…

— Передам.

Я чувствую себя пиздец слабым, когда даже один лестничный пролет оказывается для меня испытанием. Приходится идти к лифту, которыми я вообще не пользуюсь. Докатился. Или допинали, если точнее сказать.

Выхожу на улицу и так хорошо… как будто реально пару лет в палате валялся. Всегда бесила фраза «всё познается в сравнении», но сейчас понимаю что в ней огромный смысл заложен.

Прохожу от силы метров десять, как сбоку слышу голос Яра:

— Я не понял, ты далеко собрался?! Я ему тут бананы везу, а он пиздует куда-то. Али, разворот на сто восемьдесят, братва подъехала.

Ловлю себя на том, что улыбаюсь. Я лет триста не улыбался, повода не было, а тут губы сами тянутся. Разворачиваюсь к Яру и вижу его рядом с тачкой.

— До дома подбросишь?

— Тебя выписали или ты в самоволку? Прыгай. Ну или ковыляй.

— Мудак, — говорю с усмешкой, но реально ковыляю в сторону тачки. Неожиданно он тут появился, но очень вовремя. Сумка всё-таки тяжеловатая для меня сейчас, а до остановки идти не очень близко.

— У тебя ключи запасные есть? Я не знаю, ушла Анька от тебя или нет. Ключи мне не отдавала, а тебе? — говорит мне, когда уже едем, а я зависаю.

— Куда ушла? Точнее, откуда ушла? Какая Анька? Бля, чего?!

— А, ага, — говорит, подкуривая, пока у меня мозг взрывается. — Не с того начал. К тебе Аня приезжала сегодня?

— Нет.

— Мы вчера от тебя уехали, она вызвалась со мной прокатиться, домой не захотела. Мы зашли к твоей соседке, кстати, бабуля прелесть. Накормила нас, чаем напоила, мы еле смылись. Потом надо было идти твою квартиру проверить, но Аня захотела к Русу сходить. У них там чет траблы какие-то последнее время, Рус рассказывал, я не вникал. Ну короче она ушла к нему…

На словах о том, что она пошла к Русу, невольно сжимаются кулаки и челюсть. У меня нет никакого морального права ревновать, но сука, меня буквально от ревности разрывает на части.

— И?

— Ну и выбежала оттуда в слезах минут через шесть, я ее на улице ждал. Не стал спрашивать че случилось, но сильно вряд ли это были слезы радости. Я ее хотел домой отвезти, а она сказала там папа, она не хочет, попросила твои ключи, я ее до квартиры проводил ну и всё. Не думаю, что ты был бы против, тем более что она уже у тебя оставалась.

Последнюю фразу он говорит с хитрой улыбкой. Смысла нет так улыбаться, Яр, я в тот раз от напряжения чуть не сдох.

— Ничего не было.

— Да насрать мне, — выбрасывает окурок в окно. — Короче я не знаю, че там у них случилось, но сегодня из подъезда Руса утром какая-то красотка сбегала. Вероятность, конечно, не стопроцентная, что она уходила от него, но что-то мне подсказывает, что именно эти длинные ножки стали причиной слёз нашей принцессы.

— Сука… — стараюсь дышать. В драке я сейчас даже сильно злой вряд ли смогу что-то путное сделать, а Руса прям размотать хочется. Вот бля, я так и знал, что исход именно таким будет. Что он бросит ее, как и всех других, а она дура потом страдать и плакать будет.

Вот и че мне делать? Если она до сих пор у меня, как вести себя? Я поддерживать не умею, максимум, что я могу сказать, что это всё было ожидаемо и она не первая, но сильно вряд ли это то, чего ждет активистка.

Бля… Вот не было печали мне. Резко захотелось вернуться назад в больницу.

— Так ключи-то запасные есть у тебя? — спрашивает, и я только в этот момент понимаю, что стоим мы уже возле моего подъезда.

— А? А, да, есть. Спасибо, что подбросил.

— Кровь принцессы подействовала на противного принца и он стал благодарным? Вау, Али, свершилось чудо!

— Сходи нахер, Яр.

— А не, не свершилось.

Не отвечаю ему больше, слышу сдавленный смешок и иду к дому. У меня внутри странные чувства, я не знаю, чего хочу больше, чтобы Аня осталась там, или чтобы даже не было заметно, что она была в моей квартире.

Одновременно хочется и того и другого, я снова терпеть себя не могу за эти качели и чересчур сильные эмоции, но реально кровь принцессы меня ломает, как и сама принцесса. Это как быть зомби, а потом превратится обратно в человека, которым последний раз был много-много лет назад.

Я никогда, кажется, не был в лифте нашего дома, и оказывается тут очень тесно. Кидаю сумку на пол, пока он тарахтит до нужного этажа, трачу лишние секунды, чтобы сумку поднять, и медленно иду к двери, хотя состояние позволяет ходить чуть быстрее.

Я просто ссу, как школьник сопливый, вот и все.

Потому что я понятия не имею, что буду делать, если она всё-таки внутри. А особенно если плачет.

Она рыдала при мне однажды, и тоже из-за Руса, но в тот раз я оказался рядом случайно и она вцепилась в меня как в единственного кто был рядом. А сейчас что?

Открываю дверь вторым ключом и тихо прохожу в квартиру.

Тут почти гробовая тишина, признаков жизни не обнаружено, и я кидаю сумку на пол и снимаю обувь, полной грудью вдыхая запах дома.

И торможу сразу же, потому что запах противных духов инопланетянки ударяет в нос нещадно и резко. Она точно здесь была, и теперь я даже не обнаружив тут ее хер заставлю себя думать о том, что ее не было.

Прохожу сразу в комнату, хочу скинуть вещи и срочно попасть в душ, потому что мне кажется я провонялся больницей буквально насквозь.

Подхожу к шкафу, достаю чистую футболку, шорты, и только собираюсь выйти в душ, слышу позади себя какое-то тихое шуршание.

Поворачиваюсь. Лежит. Свернувшись калачиком на самом краю кровати спит и сопит в подушку так тихо, что я даже не заметил ее сразу. Даже отсюда видно красные припухшие веки и нос. Всю ночь ревела, поэтому в обед дрыхнет?

Рядом лежит телефон, он без звука, но разрывается от звонков. Подхожу, беру тот в руки, стараясь не разбудить мелкую, и выхожу на кухню.

Там “мама”, и меня от этого окатывает какой-то странное волной.

О ней заботятся, ее любят, волнуются, а она отключила телефон из-за какого-то мудака и заставляет родных переживать. Вот же…

— Да? — сам не понимаю, как уговариваю себя, но беру трубку.

— Боже, мышка! Ты в порядке? — начинает тараторить по ту сторону точно голосом Ани. Даже все интонации те же. — Папа сказал ты не ночевала дома, я волнуюсь, звоню с самого утра! Я обзвонила всех твоих подруг, уже собралась ехать в больницу к этому мальчику, которого ты навещаешь! Почему ты не брала трубку?

— Эм… — это пиздец как неловко, — это не Аня.

— Господи… что с ней?

— Да нормально всё, она просто спит. Короче она наверняка потом сама все объяснит, но сейчас просто дрыхнет. Жива, здорова.

— А вы… ее парень, Руслан, — спрашивает та самая мама и я слышу в ее голосе напряг.

— Я Дамир.

— Ах, Дамир! Боже, у меня голова взрывается… Вас выписали, или мышка спит в больнице?

— Выписали, — вру безбожно, но рассказывать тут истории и затевать полноценный телефонный разговор я не собираюсь. — Аня у меня дома. Она в порядке.

— Я верю вам, — странно для меня отвечает мама Ани, потому что как можно верить тому, кого не знаешь? — Аня доверяет вам, а значит и я доверяю. Спасибо. Как проснется, пусть позвонит, хорошо?

— Передам, — говорю и бросаю трубку, опуская голову и упираясь одной ладонью в подоконник.

Ну и что мне делать с тобой, спящая красавица?