Мальвина (СИ)

Глава тридцать восьмая: Маша

Как вы понимаете, в горы мы лети не в субботу и даже не в воскресенье, а только на следующей неделе, в пятницу. И всю неделю я потихоньку готовлю мужу сюрприз, который, я надеюсь, будет переломным в наших отношениях, потому что, хоть мы все и выяснили, самый главный вопрос до сих пор висит в воздухе. Знаете игру «Симс»? Вот там над персонажами висят такие светящиеся ромбики — и в зависимости от настроения персонажа они меняют свой цвет. Белый — все отлично, зеленый — норма, желтый — кисло, красный — все пропало! Вот у меня эта невидимая штука была бы то желтой, то красной, потому что — считайте меня дурочкой — но я хочу поставить огромную жирную точку в выяснении дальнейшей судьбы нашего брака. Нет, не ту, которая «развод и девичья фамилия», а другую, после которой мы, может быть, устроим домашнюю церемонию с красивым платьем и все такое. Я бы хотела красивое белое платье и фату в пол, и букет из сотен фиалок. Даже если это наивно и глупо, и просто дань детской мечте.

В общем, во вторник я совершила акт вандализма — разбила свою свинью-копилку, куда складывала деньги на поездку в горы. Надеюсь, не придется жалеть, что пустила их не по назначению. Самое тяжелое — устроить все так, чтобы Влад ни о чем не заподозрил.

После мозгового штурма с Ени (кстати, мы регулярно общаемся!) и Лоли — останавливаю выбор на парке. Сейчас начало лета, погода стоит чудесная, а вечером цикады стрекочут так, что не нужен никакой оркестр. Собираю корзинку со всякими вкусностями, плед, делаю термос фруктового чая и на всякий случай проверяю, заряжен ли телефон и по совету Ени все-таки кладу в рюкзак мини-колонку на случай, если у цикад будет выходной.

Как и положено на внезапном свидании, в среду приглашаю Влада в условленное место, очень неуклюже уворачиваясь от его вопросов, с какого перепугу я торчу в парке в семь часов вечера. После «любуюсь природой» и «медитирую» Влад сдался и перестал задавать вопросы.

Между прочим, если вы до сих пор не догадались, то сегодня — неделя наших отношений. Хороший повод встать на одно колено, вручить мужу колечко из косточки мамонта — конечно же, поддельной, так что приходится уповать хотя бы на то, чтобы это не была кость какого-нибудь горного козлика — и сказать ему…

А вот и Влад: я караулю его неподалеку от уже накрытого клетчатым пледом столика и неожиданно краснею, потому что мой муж точно знает меня от ушей до пяток, иначе не приехал бы с огромным букетом ромашек, еще и в белой рубашке. И эти его «авиаторы»… У вас когда-нибудь были сексуальные фантазии о мужчине в очках? Вот и у меня не было, до него.

Кстати, вот как так? Стол накрыла, кольцо купила, жаль, коня не было, а то бы и его остановила, а вот нарядиться ума не хватило. Поэтому буду делать предложение в рваных джинсах и моей любимой футболке с надписью: «Я твой пончик, изюмчик». И Влад, конечно, не может промолчать, поэтому окидывает взглядом стол, потом еще раз выразительно читает надпись и с нарочитым придыханием говорит:

— А можно я начну с десерта?

Вот взять бы эти ромашки — и врезать пошляку прямо… по изюмчику, но он уже меня извратил, потому что в ответ хочется только упереть кулаки в бока и ответить что-то такое же колкое, но…

Угадайте, чем можно испортить самый романтический момент? Падение метеорита и цунами можно сразу исключить. И еще нападение пчел-убийц. Что остается? Банальщина: тошнота и погода.

Зря я, наверное, съела то мороженное в стаканчике.

— Маш? — беспокоится Влад, когда я обеими ладонями закрываю рот крест на крест. — Все идет по плану?

Нет, все идет вообще не по плану, а больше всех не по плану идет вот та тучка, огромная и серая, и гром из нее тоже вообще не по сценарию, а если уж брать глобально, то… когда, елки зеленые, у меня были «красные дни календаря»?!

Эта мысль сваливается на меня почти одновременно с дождем. Представьте, что вы сидите на полянке, наслаждаетесь закатом, едите какую-то вкусняшку, а вас внезапно с ног до головы окатывают ледяной водой. А когда вы отплевываетесь и готовите гневную тираду обидчикам, он вдруг тычет вам в грудь и ехидным голоском говорит: «А ты вышла из дому в свитере шиворот навыворот, и в домашних тапках, и вообще у тебя стрелка на колене, и — та-дам! — у тебя сегодня встреча с Мужчиной своей мечты, так что, дорогая, выкручивайся как хочешь». Вот у меня сейчас точно тот же сценарий, только кроме всего прочего надо всем этим висит огромный тест на беременность с целой кучей серо-буро-малиновых полосок.

— А ну стоять! — прикрикиваю на Влада, когда он пытается утащит меня под деревья. — И помолчи хоть минуту, мне нужно сосредоточиться!

— Ну хоть тошнота прошла, — немного обиженно бормочет он, с тоской разглядывая безнадежно испорченный накрытый стол.

— Ты слишком громко думаешь, — голосом Шерлока говорю я — и Влад только разводит руками.

Я трижды сбиваюсь со счета, но все-таки добиваюсь результата. И он очень даже обнадеживающий: у меня почти конец цикла, так что, если рассматривать вариант беременности, но он не особо вероятен.

Выдыхаю и поворачиваюсь к Владу с виноватым лицом. Он скрещивает руки на груди, гипнотизируя меня игрой мышц под прилипшей к коже льняной рубашкой.

— Ты залетела? — с лицом Капитана Очевидность спрашивает Влад — и мое романтическое настроение лопается от злости.

— Не твое дело! — огрызаюсь я. Вообще, конечно, целиком и полностью его, но я так взвинчена, что в ближайшие пару минут точно буду сперва говорить, а потом думать.

— То есть как это не мое? — хмурится Влад.

— Мог бы подобрать слова поромантичнее! — продолжаю заводиться я. Умом понимаю, что сама себя накручиваю, но тормоза отказали и меня отчаянно сносит с трассы Благоразумие на посыпанную щебнем разбитую дорогу под названием Самадуравиновата.

Дело не в словах и не в том, что меня, как ненормальную, колотит озноб, хоть я точно посчитала дни. Дело в том, что эта тошнота все испортила. Ну и вот как я все ему скажу, если теперь получается, что я просто хочу заставить его быть моим мужем ради ребенка? Не факт, что я беременна, потому что у того мороженного и правда был странный вкус. Есть старый проверенный способ узнать, чем отравился: нужно просто мысленно потихоньку перебирать в памяти все, что ел на протяжении дня: от чего будет тошнить — тем и отравился. Я серьезно, это не просто моя выдумка, это личный секрет от врача. Проблема в том, что меня одинаково сильно выворачивает и от мыслей о мороженном, и от мыслей о возможной беременности. Нет, не подумайте, я точно буду хорошей мамой и у меня даже мысли нет о том, чтобы избавиться от ребенка. Просто сейчас это все так не вовремя.

Влад решительно берет меня за руку и тащит в сторону машины. Я упираюсь пятками и мгновенно собираю на свои балетки целые килотонны грязи.

— Маш, тебе нужно в больницу, ты зеленая, — говорит это таким тоном, что я бы правда не удивилась, окажись в самом деле именно такого цвета.

— Мне просто нужно подышать.

Я сую руки в карман джинсов, нащупываю там кольцо и мысленно повторяю целую романтическую речь. Спасибо, судьба, я уже поняла, что это знак: либо говорить прямо сейчас в костюме мокрой тошнотной курицы, либо вообще не говорить.

Хорошо, сделаем паузу и отсрочим момент моего эпического позора, чтобы я могла в двух словах объяснить, ради чего это делаю. Все очевидно, просто и незамысловато, как в мелодраме — я просто влюбилась в своего мужа. Да, как дура, меньше, чем за неделю, а если быть точнее, то примерно за полтора дня. И я не могу жить с мыслью, что все наши отношения построены на одном пьяном (с моей стороны) споре. Я должна знать, что у нас с Владом хоть что-то было по-человечески. Хотя бы ради того, чтобы рассказывать внукам. Я-то планировала романтический ужин, цикад, звезды, красивое признание, чтобы даже моего вечно неунывающего Казанову прошибло на слезу, а в итоге будет грязь, зеленое лицо, кислый вкус во рту и прическа в стиле «Мокрое гнездо на грани краха».

— Ты себя очень странно ведешь, Мальвина, — строго говорит Влад. — Давай-ка кое-что выясним.

«Нет-нет-нет!» — машу руками, потому что боюсь открыть рот.

— Извини, что сказал так грубо, но если ты взволнованна из-за возможной беременности, то вот тебе мое железное и окончательное — я рад, что в обозримом будущем ты станешь круглой, как глобус. Я согласен приносить тебе соленые огурцы в три часа ночи и персики утром в сентябре. Мне плевать, что у тебя могут появиться растяжки, что ты можешь поправиться и что станешь вредной и капризной. Я согласен возиться с нашими лисами и Асмодеем, если ты захочешь весь день проваляться в постели. Меня не пугает твой токсикоз.

— Влад! — с мольбой стону я, но он останавливает меня ладонью.

— Я не закончил, Мальвина. — Он почему-то еще больше хмурится и продолжает. — Мы с тобой точно самая ненормальная парочка на свете, но я голову откручу тому, кто скажет, что у нас не по-настоящему, потому что если у нас понарошку, то тогда я свято уверую, что земля плоская и стоит на трех китах и черепахе.

— Согласись, так было бы прикольнее: летать в космос и делать селфи на фоне трагической черепахи, — зачем-то говорю я.

Клянусь, оно само, я не хотела портить такой романтический момент! Мой красавчик-муж кривит губы, сдерживая смех, но все-таки смеется, и я потихоньку, бочком, прилипаю к нему, как банный лист. Обхватываю руками за талию и очень сильно сжимаю в кулаке кольцо из косточки мамонта.

— Машка, у нас будут чумовые дети, — наконец, говорит Влад. — И это должен был быть финал моей речи, но образ трагической черепаху распугал всю романтику. С тобой даже в любви не признаться по нормальному.

Я шмыгаю носом, потому что это скупое мужское признание разъело и тошноту, и дурное настроение и даже в грозу, холод и проливной ливень, в грязи по колено этот момент навсегда запомнится как самый романтический в моей жизни.

— Ты украл мою торжественно речь, — бубню ему в рубашку.

— Печь? — переспрашивает Влад совершенно серьезно. — Что печь?

Он правда совершенно невыносим.

Я хотела все сказать ему в глаза, под горячий чай в стаканчиках и кексы с разноцветной сахарной посыпкой, но сейчас оказывается, что даже просто смотреть ему в лицо совсем непросто. Вот такой вот каламбур. И самое ужасное, что мое чудесное ванильно-карамельное признание полностью выветрилось из головы. Так что придется импровизировать, а импровизация не то, чтобы мой конек. Но когда вы стоите по щиколотки в грязи и любуетесь, как заботливо расставленная посуда наполняется дождевой водой, вам, поверьте, все равно, сколько глупостей в итоге придется сказать, прежде чем дойти до самого главного.

— Ты свалился на меня, как снег на голову, — чувствуя себя гражданкой Бормотухиной, говорю, одной рукой цепляясь за его рубашку. — Ты влюбил в себя мою семью, спас меня от ужасной лангустовой смерти, ты приютил двух лисов и спас мой детский сад, задарил сестру лягушками и отправил моих родителей в круиз. Рядом с тобой я почти смирилась с тем, что храплю. Ты самый терпеливый и шикарный мужчина на свете, Влад Даль.

Он возится в кармане, а когда я поднимаю голову, с чертиками в глазах говорит:

— Я забыл включить диктофон, солнышко мое, можно еще раз, на бис?

— Ты просто… дурак! — ору я. И быстро — а то ведь и передумать могу! — хватаю его за руку и надеваю на безымянный палец кольцо.

Влад перестает улыбаться и смотрит на него так, будто это целый живой мамонт. А потом очень аккуратно снимает оба и снова протягивает мне ладонь.

— Бери меня в мужья, Мальвина, я согласен.

Хотите сказать, что мы два идиота? Да пожалуйста, но сделайте поправку на то, что в эту минуту, на этой планете, хоть в невесомости, хоть на трагической черепахе, мы два самых счастливых идиота во всей Галактике.

— Я люблю тебя, мой Темный властелин, — сквозь слезы, с полным ртом улыбки, признаюсь не словами, а сердцем.

Влад жмурится, наклоняется ко мне ухом и с чеширской улыбкой говорит:

— Ну еще разочек, повтори.

— Ты дурак, — охотно повторяю я.

— Мааашка! — корчит он скорбное лицо. — Динамщица!

— Будь осторожнее в своих желаниях, муженек. — Беру его за край рубашки и тяну к машине. — Я есть хочу. Поехали, золотой мальчик, покажу, где у нас делают самый неполезный фастфуд.

Кстати, я действительно просто съела не очень хорошее мороженное.

И, погодите, это еще не конец.