Мама

XXIV

Если у Кости все это было, как он сказал, «наваждение», то что же было… или еще есть — у Нади?

Через два дня, вечером, Надя опять пришла, и опять не одна.

Светлана любила сидеть на скамье за калиткой и смотреть на закат.

Улица широкая, вся в зелени, от каждой травинки длинные тени протянулись. И от маленького Димки тоже длинная тень. Длинноногая черная тень от белого, в рыжих пятнах, коротконогого Мурзика, любимого котенка тети Лели.

Димка все пытался поймать Мурзика. Растопырив пальцы, шел за ним, котенок гибко увертывался, Димка разочарованно взвизгивал. Но, будучи оптимистом по своей природе, Димка не отчаивался, медленно поворачивался и опять устремлялся в погоню.

Костя сидел рядом и хохотал, глядя на сынишку. Димкины волосы золотились на солнце — он хоть и темненький, но не совсем черный, что-то в нем и отцовское тоже есть.

— Костя, он на тебя все-таки тоже немножко похож.

Костя вдруг перестал смеяться. Светлана увидела, что он смотрит куда-то в сторону.

Там, где улица делала поворот, за забором, кто-то высокий нес на плечах Верочку Бочкареву, и она казалась плывущей над кустами акации, чуть покачивалась со своим ярким бантом и крылышками на фартучке.

Димка тоже увидел предмет своего обожания, забыл котенка, заспешил навстречу.

Верочку нес не Алеша, а Сергей Петрович, Надин отец.

Алеша и Надя шли за ним, взявшись за руки, — демонстративно, как показалось Светлане.

И еще показалось, что взялись за руки они только сейчас, подходя к дому Лебедевых, и не Алеша подал Наде руку, а она ему.

Надя была совсем такая же, как прежде: спокойная, уверенная в себе. Но что-то усталое было в уголках красивых губ. Даже жалко ее стало и не хотелось вглядываться в ее лицо. Надя отошла поздороваться с Костей — Светлана не обернулась, разговаривала с Надиным отцом.

Сергей Петрович приехал только вчера. Светлане он всегда очень нравился. Он работал в Сибири. Он и казался жителем тайги, необжитых мест, массивным и тяжелым, как медведь.

Сейчас пришел звать своих «старых молодых друзей», то есть Светлану и Костю, провести вечер вместе.

— И самого юного друга тоже прихватите. Какой же он у тебя, Светлана, молодец! Ведь ему год только, правда? А как здорово топает!

Светлане всегда было странно, как мог Сергей Петрович жениться на Александре Павловне. И как он мог прожить столько лет в квартире, правда большой, но тесной от дорогой мебели, от множества лишних вещей. Все эти диваны, столы, столики, бесчисленные полочки с вазами, вазочками, фарфоровыми статуэтками… Когда Верочка и Димка, маленькие и быстрые, лавировали между этими ломкими предметами, было все время страшно, что они сдернут какую-нибудь салфеточку и что-нибудь разобьют. И за Сергея Петровича, большого и медлительного, тоже было страшно.

В Москве Сергей Петрович бывал наездами, всегда по делу, всегда ненадолго.

Переехать к нему, Светлана знала, Александра Павловна отказалась: «А как же оставить квартиру?»

Впрочем, во время войны и она и Надя больше двух лет жили у него. Потом вернулись. Надя окончила институт и теперь тоже работала где-то очень далеко. Они съезжались все вместе редко, может быть раз в два года. Александра Павловна жила одна, оберегая никому не нужную квартиру. И все время жаловалась на свою судьбу.

Тетя Леля говорила, что у Сергея Петровича давно уже другая семья, и добавляла: «Да это так естественно — сама виновата». То есть Александра Павловна виновата.

Ну, а если бы она поехала к мужу, бросила бы свой обжитой, пропахший нафталином и духами уют? Все равно была бы несчастной. Во-первых, есть люди, которые счастливыми быть не умеют и даже как бы любят быть несчастными. Во-вторых, ведь дела-то у нее никакого нет, кроме как сохранять порядок в квартире. А чем бы она занималась там, переезжая с места на место?

За ужином Надя рассказывала с большим юмором, как Костя сбежал от нее на полдороге в Москву. Алеша и Костя напряженно улыбались, Александра Павловна возмущалась, а Сергей Петрович поглядывал на всех с таким видом, будто хотел спросить: «Товарищи, что такое у вас тут происходит?»

Алеша и Надя уезжали на днях — улетали на самолете. Верочка пока оставалась у бабушки, с няней, про которую Надя говорила, что она — клад.

Пускай клад, но оставить ребенка и уехать в такую даль!.. Кажется, ни одной ночи не могла бы спать спокойно — все бы думалось…

Александра Павловна спросила:

— Вы ведь придете их проводить?

Под взглядом Сергея Петровича Светлана и Константин с готовностью ответили:

— Да, конечно!

…Провожали Светлана с Димкой — Костя еще не вернулся из Москвы, даже первый его поезд еще не пришел.

Перед домом стоял большой черный «ЗИС» с белыми колесами, будто в черном костюме и белых гетрах.

Няня, которая клад, помогала выносить вещи. Сергей Петрович и шофер устанавливали в багажнике чемоданы.

Надя в сером дорожном костюме и Алексей в светлом пыльнике прощались с Александрой Павловной.

При встрече в первый раз Надя поцеловала Светлану, и это было так естественно. Теперь Светлана ждала: как же будет?..

— Ну, всего хорошего, Светланка!

Надя нагнулась — теперь они смотрели друг другу глаза в глаза…

Любит она, любит Костю! Она и уезжает раньше, чем думала, и отпуск их еще не кончился, не собирались они так рано уезжать! И больно ей, что Костя не пришел попрощаться!

Светлана так вся и потянулась к Наде. Обеими руками обняла за шею, крепко поцеловала в губы и в обе щеки.

— Всего хорошего вам, Надя… то есть тебе… то есть, конечно, именно вам — с Алешей!

Сергей Петрович и Верочка должны были проводить их до аэродрома. Увидев, что Верочка садится в машину, Димка рванулся к ней.

Сергей Петрович сказал:

— И ты кататься хочешь, малыш? Садись, Светлана, мы вас подвезем до моста.

Александра Павловна махала платочком и плакала. Димка подпрыгивал на мягком сиденье рядом с Верочкой и был счастлив.

Около моста Светлана и Димка вышли. Теперь «ЗИС» должен был не выезжать на дорогу к станции, а ехать прямо, к шоссе.

И уехал бы, но Светлана вдруг увидела далеко, в конце улицы, Костю.

Он шел задумавшись и как бы даже не торопясь.

Сказать или не сказать? Сама не заметила, как сказала:

— Вон Костя со станции идет!

Теперь из машины вышли все. Костя увидел, что его ждут, и ускорил шаг.

Опять начались рукопожатия и пожелания «всего, всего хорошего».

Светлана отвернулась к ребятам. Потом почувствовала на своем плече Надину руку. Надя поцеловала ее еще раз.

Алексей открыл дверцу машины.

— Папа, ты похож на доктора! — громко сказала Верочка.

— Это мы в поликлинике недавно были, там доктор тоже высокий и в очках, — пояснила Надя.

— И в халате, — добавила Верочка.

— Да это не халат, а плащ.

Но Верочка не сдавалась:

— Все равно похож.

«А он и правда на доктора похож», — подумала Светлана, глядя им вслед.

Костя взял Димку на руки, и они пошли к дому.

Для городского жителя, дачника, лето кончается всегда неожиданно. Совсем еще не думаешь об осени — и вдруг в один какой-нибудь все еще прекрасный день увидишь, что цветы на клумбах расцвели осенние: астры и георгины.

Все больше и больше бледно-желтых, почти прозрачных листьев сметаешь с террасы, увитой виноградом. Димку, когда спит в саду, приходится укрывать теплым одеялом.

А там высокий старый дуб начнет озорничать, как мальчишка, швыряться желудями, стучать о забор и по крыше сарая при каждом порыве ветра. И вдруг услышишь в небе тревожное поскрипывание… Кружатся, кружатся журавли, то разобьются на звенья, будто подражая летчикам — ведущий летит, а за ним ведомый, то построятся большим клином, но еще нечетко, неумело. Будто учение у них происходит там, высоко в ясном небе, или репетиция перед отлетом.

Кружатся, курлыкают, и кажется, не они улетают, еще не хотят улетать, а просто ветром их относит все южнее, южнее… Уже трудно разглядеть, растворяются в синеве и только на виражах опять становятся видны, но уже точками… Вот и растаяли.

Нам тоже скоро собираться в путь. Так какое же было лето, Димок, хорошее или плохое?

Выросли мы за лето, Димок, повзрослели, и даже не на три месяца повзрослели, а пожалуй, и побольше!