Мамба и храм Баала

Глава 21 Последний бой

Выйдя на поверхность, я увидел, что огненный диск неумолимо стремится к закату. До наступления темноты оставалось ещё часа три, этого времени вполне хватит, чтобы сразиться в поединке. Конечно, лучше всего перенести битву на завтра, но это мне невыгодно, и предпочтительнее биться перед наступлением темноты. Зачем?

Сейчас я работаю на свою репутацию и будущее, и Хим является пресловутой лакмусовой бумажкой, на которой смогут проявиться мои решительность, отвага и целеустремлённость. Манул уже озвучил перед всеми моё предназначение для племени, и я с ним согласен. Я к этому и стремился, а тут такой удобный случай подвергнулся, да ещё столько ресурсов оказалось перспективных: оружие разнообразное и доспехи, а также сырьё для производства другого оружия и амуниции.

И людей я смогу научить воевать, создам хорошую пехоту и небольшие диверсионные группы на верблюдах. Пехота станет ударным кулаком, а диверсанты под моим руководством могут неожиданно нападать на кочевников, принуждая их к союзу с нами. И в будущем кочевников можно обратить в мою верблюжью конницу. В общем, я хорошо понимаю, куда двигаться и каким образом достигать желаемого, но получится не всё сразу. Пару лет придётся потерпеть, а дальше обстоятельства покажут, как лучше использовать созданную армию и в каком направлении двигаться.

Когда все вышли, Манул вынес ларец и поставил его перед собой на всеобщее обозрение. А мы с Химом стали готовиться к бою. У Хима остался всего один человек в живых (тот, кто сторожил верблюдов), и больше никого, тем не менее, он готовится к бою, ну и мне тоже стоит это сделать.

Бой мне нужен зрелищный и показательный, чтобы каждый воин прибрежного племени увидел, на что я способен, а также понимал, что я справедлив. Это важно.

В это время Хим подошёл к своим вещам и стал надевать броню. Я крикнул Апа и отправил его вниз, принести подходящие под меня доспехи, так как моя льняная броня уже достаточно поизносилась, так как не раз помогала мне, принимая на себя вражеские клинки и стрелы.

Через два часа, когда солнце почти коснулось линии горизонта, закончились все приготовления и бой начался. Для сражения выбрали относительно ровную площадку недалеко от скал, на которой Манул очертил большой круг. Подготовив оружие и надев доспехи, мы с Химом вошли в обозначенную на земле окружность. Я надел на себя полный комплект доспехов с учётом поножей и наручников. На голове красовался уже всем известный шлем, в правой руке я сжимал костяной меч, в левой руке — щит, также отделанный белой костью, на поясе висел кинжал жреца. А внутри меня бурлила адская смесь всевозможных эликсиров, которые я выпил перед боем, но каждый из них имел очень малую концентрацию.

Хим также оказался одет в полный комплект доспехов и вооружён копьём, а не мечом. Правда, на поясе у него висел хопеш, причём, сделанный не из бронзы, а из железа, с другой стороны находился кинжал. Взглянув на экипировку противника, я пересмотрел свой взгляд на предстоящий бой и, убрав меч в ножны, схватил гарпун.

Кроме защитных доспехов, Хим держал в руках и большой деревянный щит с бронзовыми вставками в центре и по краям, как раз в тех местах, куда чаще всего и приходятся удары противника. На голове у него красовался круглый шлем, больше похожий на шлем рядового римского или греческого пехотинца. И хоть он был простым, но это, всё же, настоящий боевой шлем, а не верблюжья шапка. В общем, я понимал, что бой предстоял непростой.

По моему сигналу Ап запалил костёр, плеснув в него немного спирта. Тут же вверх взметнулось яркое пламя, изрядно напугав воинов, стоящих вокруг. Увидев столб огня, я затянул песню на русском языке и стал совершать круговые движения, потрясая гарпуном, почти так, как делал это раньше, входя в боевой раж перед лицом многочисленных зрителей. Делал я это не для себя, а больше для них, создавая театральное представление одного актёра.

Не знаю, что подумал обо мне Хим, но он тоже начал читать нараспев разные псалмы, призывая на помощь Баала. Пока я ему не мешал, занимаясь собственным настроем. В нужный момент, резко оборвав песнопение, я остановился на краю круга и стал сосредоточенно смотреть на Хима. Время боя пришло, и теперь я более внимательно рассматривал защиту и оружие своего противника. Хим возвышался на противоположной стороне площадки, очерченной песком, облачённый в кожаные доспехи с железными вставками.

Что же, Хим хорошо подготовился к бою, и мне придётся тяжело, поэтому необходимо учесть все нюансы. Броня на нём оказалась отменного качества, странно, что он никогда не надевал её раньше. Моих сил не хватит её пробить, даже несмотря на отличный меч, всё же, кость — это не железо, а риск сломать меч очень велик.

Хим заметил, что я закончил пение и, перестав бормотать молитвы, взял наперевес копьё и закрылся щитом. По всем прикидкам я оказывался слабее Хима, особенно в открытом противостоянии, но я моложе и легче, а значит, быстрее, и это без учёта принятых мной перед боем эликсиров, но и Хим совсем не прост и тоже, скорее всего, принял какие-то стимуляторы.

Закрывшись, как и Хим, щитом, я выставил перед собой гарпун и двинулся на врага. Сблизившись на расстояние удара копьём, мы принялись кружить напротив друг друга. Выбрав момент, Хим резко выкинул руку с копьём, целясь мне в лицо. Отступив, я принял удар на щит, отбил его и, в свою очередь, ударил гарпуном. Удар получился бесполезным, так как гарпун оказался намного короче и не достал противника. Тогда я решился на отчаянный шаг и, отойдя далеко в сторону, с силой метнул гарпун во врага.

Гарпун понёсся, Хим закрылся щитом. Удар, громкий треск, и гарпун, проломив доски, просунул белое жало, оцарапав лицо Хима. Я остался без гарпуна. Хим попытался выдернуть моё оружие из щита, но я быстрыми прыжками оказался рядом и не позволил ему сделать это, непрерывно нападая с мечом.

Положение несколько сравнялось. У Хима имелось копьё, которым он то и дело нападал на меня, а у меня — щит, которым я отбивал его атаки. Мы снова стали кружить, стараясь найти удобный момент, чтобы ударить противника. Я взвинтил темп, стараясь загонять Хима, что обладал не только высоким ростом, но и большим весом, но особого успеха это не принесло. Хим держался и не вёлся на мои финты.

Цена развернувшегося боя была слишком высока, чтобы совершать опрометчивые поступки, поэтому каждый выверял свои действия. Постепенно смеркалось, солнце ещё торчало над линией горизонта, светить ему оставалось ещё примерно около часа, а дальше станет смеркаться.

Хим это хорошо понимал, а потому старался быстрее нащупать мои слабые места и атаковать наверняка. Его копьё замелькало чаще, а удары становились всё опаснее. Нужно лишить его этого преимущества. Ещё больше взвинтив темп, я резко ударил мечом, целясь противнику в горло. Хим отмахнулся, и тогда я нанёс следующий удар, только не по Химу, а по древку копья, и срубил его наконечник.

Пару мгновений Хим озадаченно смотрел на обрубок, а потом отпрыгнул назад, что выглядело несколько нелепо, учитывая его вес, и с рычанием вытянул из-за пояса хопеш. Взмахнув им, он несколькими ударами заставил меня попятиться, но далось это ему уже нелегко.

Бой постепенно затягивался, силы иссякали, и я устал прыгать вокруг Хима. Перейдя в атаку, я ударил мечом, целясь ему в горло, но попал в грудь. Остриё меча соскользнуло, и я пропустил удар противника хопешем, что пришёлся мне в голову, хорошо, что вскользь. Голова загудела набатным звоном, и я поспешно разорвал дистанцию, демонстрируя, что почти теряю сознание. На самом же деле удар меня знатно оглушил, но не более, шлем оказался сделан на славу и, немного помявшись, выполнил свою задачу и сберёг мою голову. Но врагу нужно показать большее, чтобы он поддался на уловку.

Хим поняв, что это его шанс и тут же бросился за мной, решив добить. Выставив перед собой меч и немного шатаясь, я сделал выпад. Отмахнувшись от моего меча, Хим ударил сам, но промахнулся и, потеряв равновесие, завалился вперёд. Это был шанс! Дальше, с точки зрения Хима, я совершил необдуманный поступок, но, как оказалось, единственно правильный. Бросив на землю меч, я схватился за кинжал и прыгнул на противника, поставив на карту всё!

Хим успел поднять хопеш, замахнуться им, но ударить толком не сумел, так как я уже повис на нём и что есть силы ударил кинжалом, целясь ему под ключицу. У кинжала лезвие длинное, и удар получился хоть и не достаточно сильным, зато точным. Вонзив кинжал, я тут же спрыгнул с Хима и, кубарем прокатившись по земле, подхватил свой меч и отбежал в сторону.

— Ты дерёшься нечестно! — взревел Хим, выдёргивая из своего тела кинжал и обливаясь кровью. Рану он получил тяжёлую, теперь его жизнь в моих руках, долго он без помощи не протянет, и я спокойно добью его. Но тут Хим рассмотрел рукоять кинжала и, несмотря на полученную рану, догадался, чей он.

— Кинжал! Это ты убил жреца?

— Ха, я его, скорее, добил, и кинжал стал моей наградой. У него ещё имелся амулет, но, увы, я его спрятал по дороге, а так бы он пригодился. Ну, ты понимаешь, зачем.

— И как я сразу не догадался, — сморщился от боли Хим.

Он слушал меня, зажимая рану рукой и явно что-то задумывая. Мои слова дали его мыслям определённый толчок, и он, видимо, на что-то решился, так как из раны у него хлестала кровь, пусть и не фонтаном, но с каждой минутой делая его слабее.

Решившись, он снял какой-то предмет с пояса, открыл, сунул себе что-то в рот и начал усиленно жевать. Жевал он недолго, после чего стал громко кричать хвалу Баалу. Я насторожился, хоть и не вмешивался, ведь не только я умею варить зелья. Есть и жрецы, которым доступны многие знания.

Я приготовился к худшему, выставив перед собой меч и лихорадочно обдумывая каждый свой шаг. Ничего конкретного мне предпринять уже невозможно, козырей тоже нет, хотя, вон мой гарпун в щите торчит и есть ещё яд. Недолго думая, я резко достал пузырёк с ним и быстро окропил лезвие меча, из-за чего чуть не проворонил атаку.

Хим вдруг перестал держаться за рану и, быстро замахнувшись, швырнул в меня свой хопеш. Огромный топор, формой напоминающий козью ногу, быстро завертелся в воздухе, направляясь прямо на меня. Летел он с такой огромной скоростью, что мне пришлось выронить из рук меч и закрыться щитом. Тут же с громким треском хопеш вломился в щит, отбросив меня далеко назад.

Толстые пластины из слоновой кости резко разлетелись во все стороны осколками, а сам щит оказался пробит и развалился у меня в руках, ударившись о левую кисть. Дикая боль, что пронзила меня, не дала возможность мгновенно отреагировать на угрозу жизни, но всё же я успел взять в правую руку кинжал. И в ту же секунду на меня обрушилось тело Хима, который резко схватил меня железной рукой и принялся душить.

То, что он сжевал, придало ему сил и мощи, даже несмотря на то, что кровь продолжала покидать его тело. Сил-то она ему дала, а вот мозги, скорее всего, забрала, иначе бы он не стал меня душить, а схватился за нож, что висел у него на поясе и стал полосовать им, но видимо, душить оказалось слаще.

Его огромные пальцы впились в мою шею, пытаясь душить меня изо всех сил, но мешали доспехи. Несмотря на это, Хим мощно и упорно сжимал моё горло, даже не пытаясь убрать кожу доспехов, видимо, моё красное лицо радовало его своим багровым цветом и гримасой боли. Противопоставить ему кроме кинжала мне оказалось нечего. Вот только на самом Химе тоже присутствовали доспехи, и мой кинжал бессильно тыкался в бронзовые пластины или толстую кожу, не в силах пробить их.

Чтобы убить Хима, требовалось порезать его кожу и внести яд в кровь, но кинжал чист, яд я нанёс на меч, а сам пузырёк сейчас валялся на земле, и из него медленно сочилась густая маслянистая жидкость тёмного цвета. Тут мне в голову пришло нужное решение и, с большим трудом сделав шаг в сторону флакона с ядом, я извернулся и смог провести Химу подсечку.

Не ожидавший от меня такой подлянки, Хим зашатался, и мы с ним вместе грохнулись на землю. На расстоянии вытянутой руки от меня темнело пятно вылитого на землю яда. Острие кинжала легко дотягивалось до него и, ударив несколько раз по этому месту и поелозив лезвием по песку, я принялся бить кинжалом по незащищённым доспехами местам, оставляя кровавые порезы на руках, шее и лице Хима.

Почти теряя сознание от нехватки воздуха, слушая один лишь гул в ушах из-за резкого притока крови, я почувствовал, что хватка пальцев на мом горле стала стремительно ослабевать и, наконец, прекратилась. Хим последний раз взревел, попытался встать, но не смог и грузно рухнул на меня, тяжело придавив к земле. С трудом понимая, что нужно делать, я выполз из-под его тела и, пошатываясь, встал и вскинул руку с окровавленным кинжалом вверх.

— Победа! Победа! Победа! — заорал я и тут же со всех сторон послышались ликующие крики, приветствующие меня, как победителя.

— У нас родился вождь! Пророчество сбылось! — громко крикнул Манул.

Я взмахнул кинжалом и упал. Слишком тяжело далась мне победа, зато честный бой проходил на виду у всех. В это время солнце окончательно закатилось за горизонт, наступили сумерки, в которых мы и закончили свою битву. Дальше всё происходило по классике. Хима просто бросили, позабыв и о его единственном подчинённом, а тот, как только представилась возможность, стал осматривать Хима, пытаясь его спасти.

Я не знаю, остался ли жив Хим, мне в тот момент оказалось сильно не до него, а преданный Химу воин смог погрузить его тело на верблюда, соорудив простейшую волокушу, и вскоре исчез во тьме. Его не преследовали и не пытались убить, дав возможность уйти. Со мной тоже всё оказалось ясно. Ап помог мне дойти до наших вещей, разоблачиться от брони, осмотреть и обработать раны.

— Ларец принесите! — распорядился я.

Стоявший рядом Манул кивнул, и через пару минут искомый ларец занял своё место рядом со мной. Вскоре запылал ярким пламенем костёр, на него поставили котёл, и я занялся приготовлением оздоравливающего отвара, а после этого уже другие стали готовить еду. Вокруг меня царила суета и возбуждение, воины активно обсуждали произошедший бой и с благоговением смотрели на меня.

Я слабо реагировал на их разговоры и восклицания, обдумывая свои дальнейшие действия. Пока нужно просто восстановиться и забрать все сокровища из подземелий. Люди Хима оставили верблюдов, которые теперь перешли в собственность племени, на них мы всё и погрузим.

Выпив приготовленного отвара и поев, я уснул, напоследок несколько раз напомнив Манулу, что эта ночь имеет огромное значение, в связи с чем необходимо удвоить ночную стражу и быть готовыми к любой неожиданности.

Но ночь прошла спокойно, никто на нас не попытался напасть. С самого раннего утра мы приступили к выносу сокровищ из подземелий. Руководил действиями подчинённых Манул, я же не вмешивался. Вопрос о переходе власти будет решен позже, когда мы явимся в их племя по месту жительства, а пока здесь главный Манул. Это его воины, и он ими должен руководить, тем более, что именно он и напоминал всем о пророчестве.

Тем временем воины деловито спускались вниз, не скрывая радости, и вытаскивали на свет божий найденные сундуки, вещи и оружие. Им и до этого доставалось немного из того, что нашли в подземельях вместе с Химом, но после моей победы всё оказалось гораздо круче.

Выносили найденные сокровища из подземелья мы почти двое суток, пока всё самое ценное не оказалось снаружи. Остальное можно будет забрать и позже. Возможно, придётся ещё не раз возвращаться сюда за вещами, но это дело будущего, а сейчас нужно заняться сборами, погрузкой и отправляться в гости к прибрежному племени.

На третьи сутки, нагрузив верблюдов и загрузив по самую завязку себя самих, мы отправились к океану. Всё это время меня беспокоила одна мысль, что временами билась в моём мозгу назойливой птицей: «Что находится в чёрном ларце и как его открыть⁈»

Проезжая разрушенный город, нам стали попадаться другие воины и просто обычные члены племени, пришедшие сюда встретить нас с добычей. Манул заранее отправил вестника с просьбой прислать людей для транспортировки вещей. Так вот, когда мы проезжали город, я вдруг вспомнил и нащупал один небольшой потайной кармашек, что находился у меня на поясе и о котором я на время забыл.

Пальцы нащупали в нём что-то твёрдое и тяжелое, я вынул предмет и увидел золотую горошину, что я нашёл на галерее, и которая поразила меня своей искусной резьбой по всей поверхности идеального шара. Я стал внимательно рассматривать горошину, откровенно любуясь совершенством прекрасного ювелирного изделия, созданного каким-то древним мастером.

Внезапно меня посетило чувство, что я знаю, для чего она предназначена. Чувство неясное и весьма противоречивое, но тут ко мне обратился Манул и пока я обговаривал с ним дальнейший маршрут, это понимание ушло.

На следующий день мы остановились на дневной отдых, на вершине уже до боли известного холма, что располагался за разрушенным городом. Здесь всё оставалось так же, как и прежде. Если мы не задержимся здесь, то к вечеру выйдем к океану, а к концу следующего дня придём в то место, где живёт и рыбачит прибрежное племя.

Прищурясь, я смотрел вдаль: сначала на разрушенный город, потом в ту сторону, где за дрожащим от горячего воздуха маревом располагался океан. Отсюда он виден не был, лишь только слегка угадывалась тонкая полоска прибоя да немного синела линия горизонта, что соприкасалась уже непосредственно с поверхностью океана. Тем не менее, бродяга-ветер уже доносил до нас запахи морской соли и рыбы.

Я вздохнул полной грудью и перевёл взгляд на чёрный ларец, что всегда находился рядом со мной, и внезапно осознал, что знаю, как его открыть. Чувство понимания снизошло на меня и, нащупав пальцами золотую горошину, я вынул её из мешочка, подошёл к ларцу и принялся искать замочную скважину.

Я уже осматривал его, и не раз, но кроме одного маленького отверстия, закрытого небольшой защёлкой в виде цветка гибискуса, ничего не нашёл, но теперь я понял, для чего оно предназначалось. Ломать ларец я не хотел, поэтому внезапная догадка оказалась весьма кстати.

Осторожно зажав жемчужину в пальцах, чтобы не уронить, я поднёс её к отверстию и, вложив в паз, отпустил. Сразу тихо и буднично щёлкнула скрытая пружина, и ларец немного приподнял свою крышку. Весь в ожидании чуда, с замиранием сердца я стал открывать крышку, ожидая чего-то неведомого.

Откинув крышку, я заглянул в сундук и увидел множество отполированных воском каменных дощечек из чёрного оникса с нанесённым на них текстом. Их оказалось достаточно много, все очень тонкие, а текст, написанный на них буквами финикийского алфавита, поражал своей филигранной чёткостью. Несомненно, на них записана очень ценная информация, ради которой многие люди отдали свои жизни, либо рисковали здоровьем.

Но в ларце я обнаружил не только каменные таблички, ещё в нём находились царские регалии, насколько я это понимаю. Скипетр или жезл, сделанный из золота и инкрустированный драгоценными камнями, и обруч-диадема с большим чёрным бриллиантом посередине. Было и что-то вроде державы с изображением головы быка, на которой удобно располагалась рука. Также в сундуке лежало несколько вещей, сделанных из золота и имевших предназначение, о котором можно только догадываться. В частности, огромный изящный мужской перстень с большим изумрудом.

Ну что же, что-то подобное я и предполагал. В мои руки попали царские регалии и, возможно, что это произошло не просто так. По крайней мере, я буду думать, что это не случайность. У меня есть возможность стать военным вождём местного племени, обучить воинов и приступить к завоеванию Африки, одновременно обучая и заставляя покорённые племена вести сельское хозяйство совсем другими методами.

Перед глазами стали проноситься картины будущего мира: огромные поля, засеянные сельскохозяйственными культурами. Обширные сады, новые леса из ливанского кедра, раскинувшиеся по берегам рек. Лесополосы из других деревьев, высаженные для сохранения рек и недопущения распространения пустыни. Морской флот, рыбацкий флот, речной флот. Письменность, культура, заводы и…

Но тут мои радужные мысли внезапно прервала совсем другая мысль. Подняв голову от ларца, я вспомнил о яйце птеродактиля. Во всей этой суматохе с сокровищами я успел позабыть о нём и, кажется, мы его оставили в том месте, где первоначально спрятали, неподалёку от храма Баала.

— Ап! Ааап! Где ты? Мы не забрали яйцо Попобавы! Ну, ё-моё! Где оно?