Маньчжурия, 1918. Особый отряд

Глава 4

Орлов. Январь 1918 года.

На первом этаже в казарме было восемнадцать буржуек — январь выдался очень холодным и ужасно ветреным, да и февраль ожидался не менее лютым. Казарменная котельная не работала — в декабре порвало трубы, когда несколько дней не топили.

Полковник Орлов расположился в кабинете на первом этаже левого крыла Миллеровских казарм, его стол был как раз возле одной из таких печурок, производство которых давно наладили рабочие на механическом заводе — угля, к счастью, хватало с головой. Просматривая опись наличного оружия, он поплотнее закутался в шинель и откинувшись на стуле, вспоминал декабрь, двадцатое число, когда он и ещё пятеро офицеров фактически захватили эти казармы после того, как китайские власти ввели свои войска в полосу отчуждения КВЖД и разоружили местные русские войска, которые перешли на сторону недавно захвативших власть в Петрограде большевиков.

После этого в его офицерскую организацию начали стекаться десятки офицеров бывшей императорской армии из всех родов войск — пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы, инженеры, морские офицеры и даже два летчика. Несколько дней назад из Хабаровского кадетского корпуса поездом приехал отряд — кадеты бежали от большевиков, и сейчас, на праздник Крещения, организация уже насчитывала полноценную роту чисто офицерского состава. Стрелкового оружия после разоружения двух бригад ополчения было достаточно, да и сам Орлов со своими штаб-офицерами провёл пару встреч с управляющим дороги генералом Хорватом в конце декабря, предложив ему услуги по защите управления КВЖД от проявлений местного большевизма. Хорват без колебаний поставил их на довольствие с предложением стать новой официальной охранной стражей дороги.

Как это уже было принято в казарме, ужинали совместно все, кто был свободен от нарядов. Сегодня праздничный большой трапезный стол поставили в бывшем гимнастическом зале, еду готовили жены, но полковник уже раздумывал о том, что весной можно будет расширить штат и нанять местных для тяжелых домашних работ — кухня, стирка, уборка, благо финансы это позволяли.

После произнесения молитвы полковник, а он как обычно сидел во главе стола, встал с рюмкой водки в руке:

— Господа! В декабре случилось чудо и Харбин был спасён от ужасов и хаоса большевизма, но январь показал, что наша борьба только начинается — здесь, в Маньчжурии, только и сохранилась законная государственная власть, и вся Россия с надеждой смотрит на нас и ждёт освобождения из-под пяты петроградских тиранов и узурпаторов. Выпьем сегодня, в этот праздничный вечер, за возрождение законности и порядка на Руси — настаёт час суровых испытаний для всех нас!

Все присутствующие, почти восемь десятков офицеров и кадет, встали и выпили свои рюмки — на ужин спиртное распоряжением полковника дозволялось для согрева.

Еда была скромная, но вкусная — вареная картошка-пюре с бараниной, квашеная капуста и огурцы, хлеб и сладости собственной выпечки, травяной горький чай.

— Николай Васильевич, из консульства получены свежие данные, — когда за столом начался праздничный гул, негромко обратился к нему начштаба, сидевший справа, — что отряд есаула Семенова начал активные действия по направлению на станцию Даурия и даже её взял, выгнав слабый заслон красных. По данным консула, им противостоят насквозь большевизированные железнодорожные части, а из Иркутска ими якобы ожидается крупное подкрепление, поэтому консул рекомендует действовать активно уже сейчас.

Полковник, внимательно слушающий, налил из графина себе и полковнику Ванюкову — своему начштаба, ещё по рюмке. Они чокнулись, выпили и закусили огурчиками.

— Откуда у господина Попова такие точные данные, Василий Викторович?

— Консул имеет большие связи с местными японскими представителями, и как шепчутся в городе, японцы хотят сделать ставку на Семенова из-за его популярности у монголов и бурят.

Орлов кашлянул — японцев он крайне недолюбливал ещё со времен русско-японской, но сейчас они были формальными союзниками по антигерманской коалиции и ещё с осени прошлого года, как он выяснил, развернули в Маньчжурии активнейшую разведывательную деятельность — противодействовать им было некому в условиях нарастающего развала и анархии.

— Откуда у него может быть популярность среди этих народностей? Все это сказки для грудных детей, он обычный казачий есаул, — погладив бороду, сказал Орлов. — Однако если японцы уже так бесстыдно решили вмешаться в наши внутренние дела, ситуация ещё более плохая, чем мы с вами видим здесь, на месте.

— А что поделаешь, Николай Васильевич?! Большевики надежно контролируют все крупные города вдоль магистрали, низовой народ их поддерживает, рабочие тоже, — пожал плечами Ванюков. — Надо исходить из того, что есть — без помощи японцев мы Приморье от большевиков не спасём.

Полковник Орлов оглядел стол — ужинающие переговаривались, ели и выпивали — кто шутил и смеялся, а кто молчал и с мрачным видом уминал картошку.

— А что Ильин, пошёл утром окунаться? — полюбопытствовал Орлов — один из прапорщиков весь январь грозил окунуться в купель.

— Так точно! Я дал ему освобождение от нарядов на два дня и троих сопровождающих со спиртом и одеялами. Принял чарку и окунулся, как подобает, в освященной проруби, растерли его потом спиртом и сейчас спит на третьем этаже, завернутый в тулуп и шерстяные носки.

— Дай бог, дай бог, — усмехнулся Орлов. — Будем здоровы, Василий Викторович! — Орлов плеснул ещё водки себе, Ванюкову и двоим офицерам по левую руку.

— Какими будут наши действия, Николай Васильевич?

— Утром обсудим дела, — сказал он начальнику штаба — сейчас ему хотелось просто отдохнуть от всего.

«Какие ребята — с такими можно делать большие дела, орлы!» — с удовлетворением оглядывал он сидящих за столом.

Утром несколько обер-офицеров собрались к кабинете Орлова, пили травяной чай с пирогами.

— У нас имеется по сто двадцать патронов из расчета на сто тридцать пять винтовок, из них японской системы — сорок две штуки, и к ним патронов больше, — докладывал Ванюков. — Наганов — девяносто три штуки, патронов вдосталь. Шашек — на триста человек конницы, сапёрных лопаток — восемь сотен, шинелей — триста двенадцать штук.

Орлов покивал — с оружием проблему решили после захвата казармы, поскольку здесь, в оружейной комнате, было четыре десятка единиц и патроны, часть остального забрали у разоруженных ополченцев, которых посадили на поезд и отправили в Читу — китайцы выдали лишь небольшую часть конфискованного после личного вмешательства Хорвата.

— Господа — главная наша цель, — оглядел он собравшихся, — Владивосток! Там склады с неприкосновенными запасами на двести тысяч человек, но сейчас нам это не по силам — в городе крупные силы красной гвардии. Поэтому наша ближайшая стратегия — действия в Забайкалье. Я считаю, что нам следуют объединить усилия с господином Семеновым и действовать в направлении на Читу!

Офицеры согласно покивали.

— Консул Попов считает точно так же, Николай Васильевич, — произнес начштаба. — Вчера он меня ориентировал на объединение с Семеновым, и по его словам, Дмитрий Леонидович Хорват полностью одобряет подобный шаг.

— Это хорошо, поскольку наш отряд станет костяком новой охранной стражи КВЖД, — задумчиво ответил Орлов. — Однако командующий Заамурским округом Самойлов настроен против Семенова, он не считает его серьезной организацией, — проинформировал он собравшихся.

— Я считаю, что сейчас не может быть и речи о таких разногласиях и надо объединять усилия, иначе красные нас раздавят массой — они могут начать наступление и с Читы, и с Владивостока, — откашлявшись, сказал полковник Франк. — Я за объединение, Николай Васильевич, хотя и понимаю опасения генерала Самойлова.

— Господа, опросите офицеров из ваших взводов, и вечером поставим этот вопрос на голосование, — постановил Орлов.

Сам полковник склонялся к решительным действия — наиболее подходящим для наступления направлением была Чита — от китайской границы вдоль железной дороги. В случае успеха это позволило бы изолировать большевиков в Приморье и позволило бы контролировать огромную протяженность Транссиба от самой Читы и далее на восток, поскольку Амурскую дорогу завершили осенью шестнадцатого года и от Читы было прямое сообщение на Хабаровск и Владивосток вдоль китайской границы. Отряд Семенова базировался на станции Маньчжурия, это была их операционная база.

Вечером вопрос ставить на голосование не понадобилось — все обер-офицеры на основании мнения своих подчинённых высказали решительное согласие, и Орлов приказал начать подготовку к выдвижению — готовность неделя.

«Теперь дело за малым — согласовать тактику и вопрос подчинения с самим Семеновым», — усмехнулся про себя Орлов.

На следующий день он и Ванюков поехали в гостиницу «Железнодорожная» — там неделю назад обосновался некий полковник Скипетров, который успел объявить себя официальным представителем господина атамана Семенова. Как доложили Орлову, некоторое количество находящихся в городе офицеров, как из приезжих, так и заамурцев, уже поспешили записаться в эту организацию.

— Этот Скипетров щедр на посулы, как говорят, подъёмных денег не жалеет, к ним идут многие, особенно из казаков, — рассказывал Ванюков, пока они ехали на запряженных двойкой лошадей санях в сторону вокзала.

— Я могу себе представить, откуда у них деньги, — хмыкнул Орлов, поскольку по Харбину уже месяц ходили крайне нехорошие слухи о том, что на станции Маньчжурия, самой западной станции КВЖД, происходят разные бесчинства и находящиеся там войска собирают с пассажиров далеко не добровольные пожертвования, и в народе такие дела уже прозвали «семенизацией» — об этом шептались на вокзале.

— Да, Дмитрий Леонидович обращал моё внимание на эти безобразия, но что можно поделать, — развел руками Ванюков.

— Подобные методы недопустимы, Василий Викторович, поэтому я с такой неохотой иду на это всё, но другого выхода у нас нет — нельзя отдать инициативу красным, весной они задавят нас численно, а сами мы бессильны куда-либо наступать.

Орлов уже как две недели знал от человека из штаба генерала Самойлова, что Хорват также финансировал и скорее всего, финансирует по сей день отряд Семенова, но тот явно вышел из-под его контроля и первоначальная задумка о дисциплинированных русских офицерских частях в полосе отчуждения КВЖД дала серьёзную трещину.

Гостиница была расположена на соседней от вокзала улице, и там было очень много народа самого разного толка, поскольку рядом был небольшой крытый рынок.

«Конечно, большевистский рецидив нам здесь не грозит из-за китайского контингента — дружины разоружены и отправлены на территорию красных, рабочие покорны, покуда получают заработанное, в городе помимо нашей организации хватает офицеров из бывшего штаба округа, так что можно бросить город», — размышлял Орлов, пока они поднимались на пятый этаж — там квартировал Скипетров.

По словам управляющего гостиницы, который встретил их в вестибюле, третьего дня тот арендовал весь этаж — самый лучший в гостинице.

— Оригинально, — присвистнул Ванюков, когда они пешком поднялись на пятый этаж — весь коридор был прокурен, играло по меньшей мере три патефона в разных номерах, несколько расхристанного вида офицеров стояли и сидели возле открытых номеров с улыбающимися и накрашенными девицами.

— Да, жизнь здесь кипит, — согласился Орлов.

— Так-с, господа, вы к кому и кто такие будете? — подошёл к ним развязного и щеголеватого вида унтер-офицер с нашивками Нерчинского казачьего полка, в руке у него была зажата нагайка.

— Что за тон, вахмистр? — возмутился Ванюков, но Орлов остановил его жестом руки.

— Мы к полковнику Скипетрову! — сказал он.

— Хм, вам назначено? — почесал нагайкой подбородок вахмистр.

Орлов и Ванюков переглянулись.

— Вахмистр, немедленно доложите, что прибыл господин полковник Орлов по неотложному делу! — отчеканил Ванюков.

Вахмистр при этих словах немного подтянулся, кивнул и развернувшись, пошёл в середину коридора и постучал в номер по правой стороне.

— Да, казаки есть казаки, — негромко промолвил Ванюков.

— Не прямо сброд, но наглости предела нет, — согласился Орлов — его начали одолевать нехорошие предчувствия.

Вахмистр вернулся через пару минут.

— Его высокоблагородие ждёт вас, господа — прошу! — с явной иронией по отношению к ним сказал он и показал в сторону номера, из которого вышел.

Когда подошли, вахмистр отработанным движением открыл двери и жестом пригласил заходить.

«Без охраны сюда ходить не стоит впредь», — подумал Орлов.

Войдя, он оглядел номер — очень пристойная меблировка, задвинутые шторы. Слева в этой просторной комнате, возле стола с едой и вином, сидели две молодых дамы, справа открылась дверь и к ним вышёл человек в полурасстегнутом кителе с погонами полковника и с Георгием на груди.

Орлов с легким недовольством рассматривал его жесткое, квадратное лицо с массивной челюстью и усиками-щетками.

— Добро пожаловать, господа! — подошёл к ним хозяин номера и протянул руку.

И Орлов, и Ванюков пожали её.

«Он с утра пил, что ли?» — Орлов уловил ощутимый винный перегар.

— Это, — повернувшись к дамам, на секунду запнулся Скипетров, — сестры милосердия.

«Они такие же сестры, как я китаец», — улыбнулся краем губ Орлов.

Девицы натянуто улыбнулись и кивнули в знак приветствия.

— Прошу, господа, в мой кабинет, — показал Скипетров на дверь. — Сейчас нам принесут чай.

Орлов снял шинель, папаху и повесил их на вешалку недалеко от двери — в номере было жарко натоплено. Ванюков сделал тоже самое, и они прошли за полковником.

— Прошу, господа, располагайтесь, — показал хозяин номера на кресла возле круглого, застеленного скатертью стола, там виднелись винные пятна, лежали разные бумаги и стоял телефонный аппарат.

Присев, несколько секунд смотрели друг на друга — все были в равных чинах.

— Что же, господа, очень рад личному знакомству — много хорошего слышал о вас от господина Попова, — начал беседу Скипетров.

— Взаимно, господин полковник, — кивнул Орлов. — и господин консул Попов, и господин управляющий Хорват рекомендовали вашу организацию как идейных борцов за возрождение законности и порядка!

— Видит бог, — приложил руку к груди Скипетров, — что это именно так и есть, господа!

В дверь постучали, и после разрешения Скипетрова вошёл уже знакомый вахмистр с подносом — там был медный заварник, сахарница и чашки.

— Вели музыку выключить, — сказал ему Скипетров.

Молча разлили чай.

— Господин полковник… — начал Орлов, но хозяин перебил его, приложив руку к груди:

— Леонид Николаевич я по батюшке, мы все здесь свои, господа.

Орлов недовольно кашлянул, кивнул, представил себя и Ванюкова.

— Итак, Леонид Николаевич, как вы знаете, господин генерал Хорват возложил на нас заботу по формированию новой стражи, — снова начал Орлов. — Я наслышан про отряд господина Семенова и считаю целесообразным объединить наши усилия для наступления в стороны Читы, — не стал он тянуть кота за хвост.

— Да, да, Чита и Нерчинск — главные наши цели, это позволит нанести большевизму смертельный удар здесь, на Дальнем Востоке, — охотно согласился с ним Скипетров. — Атаман Семенов уже сформировал две тысячи боевого состава и действует со станции Маньчжурия в направлении Даурии и Оловянной.

— Атаман? — чуть нахмурившись, переспросил Орлов.

Скипетров усмехнулся и развел руками.

— Как вы понимаете, Николай Васильевич, в подчинении господина Семенова Григория Михайловича очень много обер-офицеров, в том числе ваш покорный слуга, и чтобы избежать этих щекотливых иерархических трудностей, казачий сбор решил провозгласить его атаманом — все как у нас, казаков, принято, — разъяснил Скипетров. — Григорий Михайлович — природный казак и пользуется огромным авторитетом в Забайкалье и Приамурье, люди готовы идти за ним в огонь и в воду.

«С каких это пор, господин Скипетров, ты стал казаком?» — Орлов переглянулся с Ванюковым и скептически улыбнулся.

— Это всё очень хорошо, Леонид Николаевич, и дело мы делаем святое — возрождаем законность и порядок, — проговорил Орлов с нажимом, — поэтому я, не оспаривая направление главного удара, хотел бы выяснить основной план операции — наступление со стороны Даурии.

Скипетров поморщился и отхлебнул чай.

— От Даурии пойдём через Оловянную на Читу в самое ближайшее время, как только позволит погода — сейчас всё в десяти шагах от линии дороги занесено снегом. Пойдем поездами, на платформы загрузим сани, разгрузимся на полустанке и Оловянную займем стремительным натиском с трех сторон — там просто не может быть существенных красных сил. Потом начнем оперировать на Нерчинск и Читу.

«План вроде бы дельный», — подивился этому факту Орлов. — «Хотя если пути не разобраны и у них нет пушек — можно заехать поездом и взять на ура».

— В таком случае, Леонид Николаевич — мы в деле и готовы предоставить ударную офицерскую роту в оперативное подчинение господину Семенову.

— Великолепно! Рад это слышать, господа! Желаете по рюмочке — отметить наш боевой союз?

— Нет, спасибо, Леонид Николаевич — нам пора, — покачал головой Орлов. — Мы будем готовы выдвинуться через неделю, оружием обеспечены, поезд предоставит дорога — договоренность имеется.

— В таком случае наш ждёт неминуемый успех, господа, — встал со своего кресла Скипетров. — Погоним красную сволочь до самого Иркутска, — взмахнул он рукой.

Распрощавшись со Скипетровым — к удивлению Орлова, на выходе из номера он снова предложил уже банкет, спустились вниз и сели в свои сани.

— Не нравится мне эта казачья вольница — здесь нет дисциплины. Если Семенов такой же, как этот полковник — нам несдобровать, — высказал он своё мнение Ванюкову.

— Мы не позволим завалить дело. Что ж, посмотрим, сколько у атамана, — усмехнулся Ванюков, — реально людей под ружьём, поскольку у красных в этом районе не меньше пяти тысяч из железнодорожных бригад, ополчения и рабочих отрядов, а ещё и казаки неизвестно на чьей стороне.

— Теперь я уверен, что раньше чем через полмесяца никакого дела не будет, а мы успеем подготовиться, — заключил Орлов.

Практически так и случилось — Скипетров прислал нарочного только через неделю утром с сообщением, что господин атаман начинает решительное сосредоточение своих войск на станциях Маньчжурия и Даурия и ждёт от них, господ Орлова и Ванюкова, всяческого содействия. Выдвинуться было предложено на следующий день ночью — поезд с пассажирскими вагонами, теплушками и платформами будет подан по распоряжению Хорвата в три часа по полуночи.

— Совершенно очевидно, что сил у него недостаточно, — сидя в кабинете Орлова вечерами, говорили Ванюков и Франк.

Курили очень много.

— Потому мы ему и нужны, и он нужен нам, — соглашался Орлов.

— Обозов у него нет и быть просто не может, — размышлял Ванюков, — артиллерии взяться неоткуда, интендантского обеспечения тоже нет, поэтому все операции от границы и от Даурии только и могут быть привязаны к линии железной дороги, — как штабист он показывал это на карте. — Линия дороги проходит очень невыгодно по отношению к границе, и нам будет очень сложно удержаться в Даурском районе, если на нас пойдут контратакой из Читы или Нерчинска. Станция Оловянная в очень невыгодном для обороны положении и для красных, и для нас.

— Нам нужны сейчас успехи. Харбин полон офицеров и старых штабов, и новых каких-то туманных образований, поэтому нужны победы, иначе Хорват и местные купцы и спекулянты срежут нам всем финансирование, — неохотно возражал Орлов, который и сам это всё отлично понимал.

Орлов решил оставить в городе Ванюкова, как опытного штабиста, а командовать отрядом решил лично. Полковник не поверил на слово Скипетрову и созвонился с управлением дороги — поезд действительно готовили, при этом три из пяти пассажирских вагонов и две платформы были блиндированными, как заверил его собеседник. Отправить было решено сто человек при четырех пулемётах. Днем отсыпались, в восемь вечера начали сбор и выдвижение на вокзал — поехали на санях. Женские слёзы нервировали.

— Ну, с богом, — Ванюков обнял Орлова и Франка на погрузочной платформе вокзала.

— Связь через телеграф дороги, телеграфировать буду как можно чаще, обязательно шифром, — сказал ему Орлов.

Вооруженные наганами, шашками и винтовками офицеры и кадеты погрузились в пассажирские вагоны, до этого лошадей завели в теплушки, сани и повозки загрузили на платформы.

До Хайлара ехать было семьсот верст на запад, потом оттуда ещё до станции Маньчжурия полсотни верст, и ещё потом на Даурию — поезд был литерный, ехать должны были не дольше полутора суток до Хайлара.

Паровоз издал пронзительный свист и тронулся.

— Это не вагон, а свинарник, — прокомментировал полковник Франк довольно грязный вагон первого класса.

— Спасибо, что хоть натопили, в наше-то время. Всем спать, господа, — велел Орлов.

— Господин полковник, первая остановка будет в Цицикаре через восемь часов, — сказал подошедший начальник поезда. — Желаете чаю?

Франк высказал ему по поводу отсутствия чистоты в вагоне, на что начальник, пожилой усатый железнодорожник, развел руками и явно обиделся.

— Чай будем утром, — Орлов отпустил проводника.

Они с Франком обустроились в купе посредине первого вагона. Было тепло, все очень скоро развалились на полках. Через полчаса после отбытия состав начал ощутимо набирать скорость, и успокоенный мерной тряской Орлов заснул.

Спал он как убитый и проснулся только утром — кто-то громко смеялся и бренчал на гитаре.

— Где уже мы, Георгий Людвигович? — поинтересовался он у Франка, который с мрачным видом смотрел в окно.

— Проехали Яньшуньтун и приближаемся к Цицикару. Желаете чаю, Николай Васильевич?

— Да, — Орлов потянулся, сел и начал смотреть в окно на бескрайнюю степь.

С другой стороны вагона доносилась музыка и бас одного из офицеров — умельца играть на гитаре и петь различные веселые куплеты, большей частью крайне похабные.

Начальник поезда принес им чайник с кипятком, чашки и початую пачку чая.

— К сожалению, сахар не успели получить, должны были как раз утром сегодня, — обрадовал он их.

— Сахарок найдётся, — вздохнул Орлов — они взяли кое-что из своих запасов.

— Кипятку на весь вагон не хватит, тем более на пять — придётся на станции раздобыть, — зевнул Франк.

— Нам ли привыкать, — усмехнулся Орлов — уже в прошлом году такое положение дел стало нормой на железной дороге, от прежнего порядка мало что осталось, когда после революции рухнули перевозки.

До Цицикара доехали минут через сорок. Орлов накинул шинель и пошёл в тамбур, отвечая на приветствия офицеров.

«Холодина, метель, а в вагоне тепло, даже уютно», — он поёжился, оглядывая двухэтажное здание вокзала — кроме двух китайских солдат под навесом возле двери на перроне никого не было, и те вышли явно для проформы.

— Стоим час, кому надо кипяток — идите в вокзал, — громко объявил он. — Обязательно лошадей напоите теплой водой.

Со всех вагонов вскоре вышли по три-четыре человека с десятилитровыми ведрами — на станциях и вокзалах были специальные емкости с запасами кипятка для проходящих поездов, поэтому можно было разжиться. Кроме того, раз здесь была запланирована остановка, то тем более им должны были обеспечить воду и для лошадей, и на чай.

— Надеюсь, в эти ведра никто не справлял нужду, — пошутил под смех остальных один из офицеров, молодой прапорщик, когда занёс в вагон накрытое крышкой ведро — из-под неё шел парок.

«Мрачно. Русская дорога, а сейчас здесь заправляют китайцы — эти инородцы своего теперь не упустят», — с горечью подумал Орлов, возвращаясь в купе — выходить не хотелось.

Когда тронулись, достали свои запасы, приготовленные женщинами, плотно поели. После этого Орлов прошёлся по поезду — кто-то продолжал бренчать на гитаре, кто-то резался в карты или шахматы, кто-то читал, некоторые спали. Вернувшись в купе, Орлов предложил Франку шахматы — резались долго, азартно, с каким-то фанатичным упорством — часовые партии с чередованием на блиц, с перерывом на обед, потом ужин и потом допоздна. Курили как не в себя — трехдневный запас папирос ушёл за сутки.

— На год вперёд наигрались, — довольно смеялся Франк, который выиграл девять против восьми — часовые, и десять против восьми — пятиминутки.

— Теряю хватку, — согласился Орлов и встал пройтись — шахматы хорошо освежали ум.

«Так говорят все, но в долгом пути из развлечений — разговоры, шахматы, карты и книги», — оглядывал он спящих офицеров.

На следующий день продолжили играть часовые партии, обсуждая предстоящее дело.