Маска лжи. Часть 1

Глава 10

Я ждала от брата откровенного порицания или какого-нибудь наказания. Однако после того, как брату стал известен мой постыдный секрет, из-за которого — если быть честной с самой собой! — я ни капли не раскаивалась, никаких особенных репрессий не последовало. Конечно, Умир лучше многих понимал, что ограничить проявления своего дара я до полной инициации не в состоянии. Так что меня не заперли в покоях, даже наоборот, навязали мне инспекционную поездку. Хотя, несмотря на подобную лояльность, я догадалась, что уже в будущем учебном году хлебну братского контроля полной ложкой — кушайте, княжна, не обляпайтесь! И это еще Умир пока не был в курсе личности моего первого пациента. Сообщать ему свои выводы я не стала от греха подальше. А то передумает еще выдавать меня за трохидова выкормыша, и зарубит на корню весь план мести. Изводить Межамира я собиралась бесконечно долго и со вкусом, вероятно, всю нашу дальнейшую совместную супружескую жизнь…

В вечер перед отъездом я отложила все дела, какими бы важными они ни казались, и отправилась к сестре. Проведать ее перед долгой поездкой представлялось мне необходимым. На удивление, Агния обнаружилась не в любимом саду за стрижеными шпалерами боскета, и даже не в крытом розарии, а в своих покоях. Одно это должно было меня насторожить. Но я, погруженная в свои проблемы и все еще пребывающая в красочных мечтах о том, как именно я отомщу, не обратила на этот факт никакого внимания. Состояние сестры, впрочем, быстро вернуло меня к реальности.

Всегда спокойную, неестественно улыбчивую младшую княжну Дейрбхайлн я застала в спальне нахохлившуюся, как вьюрок. Расположилась Агнешка в углу, втащив низкий пуф в зазор между кроватью и окном. Голова ее едва виднелась из-за резного столбика балдахина.

— Ния? — позвала я ее ласково, с ужасом вспоминая дни после убийства батюшки, когда Умир обнаружил сестру забившейся в сундук в отцовых покоях. Позже выяснилось, что в тот вечер она отправилась к отцу на посиделки за доской шатар[30]. — Ты чего тут в одиночестве сидишь?

Мое появление, кажется, окончательно добило сестру. Рвано всхлипнув, она горько разрыдалась. Точеное лицо ее, кукольно красивое, после кончины батюшки ставшее каким-то неживым, вдруг покрылось болезненными пятнами, и по припухшим глазам стало ясно, что она плачет уже давно, и надо бы прекращать этот слезоразлив. Я наигранно всплеснула руками, этим жестом привлекая внимание сестры, однако заговорила мягко, успокаивающе.

— Ниточка, что у тебя стряслось? Сразу говорю: в розарий я с тобой на весь день не пойду.

— Нет… я не про цветы… — Агния вдруг соскочила с пуфа и рухнула на пол возле кровати, как подрубленное деревце. То ли ноги не держали, то ли то была высшая степень отчаяния. — Спаси меня, Ярочка, молю. Некого мне больше просить. Матушка далеко, а брат слушать меня не стал. Не могу я за него замуж выйти!

— За кого замуж? — я настороженно поежилась, начиная подозревать, что истерика сестры имеет мало общего с ее нарушенным душевным равновесием и эмоциональным нездоровьем.

— Да за этого морфа, — Агнешка заломила руки, и всхлипнула еще горше. Слезы потекли по ее лицу ручьем, собираясь мокрыми дорожками на заостренном подбородке. — Яра, я не смогу с ним. Я же его совсем не знаю… понимаешь? Не могу я за чужого замуж… я… я лучше умру!

— Я тебе умру! — рассерженно рыкнула я, да так громко, что сестра в испуге вжала голову в плечи и потупилась виновато. — Ишь, чего удумала, дурная! Про матушку-то помнишь?

Мне было от чего взволноваться. До трагедии, отразившейся на ней не лучшим образом, Агнешка была не чета мне — уравновешенная, благоразумная… и острожная. А уж выдержкой славилась железной. И несмотря на восемь лет разницы, именно она могла похвастаться характером, годным потомственной княжне. В ночь убийства отца ее зацепило энергетическим ударом сквозь стенки сундука и ранило — крови натекло на дно изрядно, однако сестрица даже не застонала. А могла бы. Никто не ожидал от младшенькой подобного самообладания.

— Так ведь она про меня… не думает! Приходил сегодня исав Важдай… сказал, выдадут меня за морфа, чтобы договор соблюсти! — Агнешка взвыла в голос. — Сказал, чтобы я ему улыбалась, и не смела недовольства выказывать!

Я прищурилась, с трудом сдерживая огненную волну гнева. Какой-то мещанин, ставший важной шишкой в Службе Генетической чистоты, посмел указывать наследной княжне? Даже более того, посмел запугивать ее? Да я даже брату жаловаться не буду, сама его на место поставлю!

Посадив Агнию на кровать, устроилась рядом, обняла за все еще нервно вздрагивающие плечи, притянула к себе и уложила головой на собственные колени.

— Сиди-ка ты здесь, сестрица, — выдохнула я, взывая к собственному симбионту. Сейчас мне как никогда требовалась его сила. На мгновение мне даже стало жалко всех тех, кто окажется рядом с обидчиком сестры. На пике отрицательных эмоций в моем сознании словно что-то перегорало, и на первый план выходил разум, полностью лишенный воздействия чувств. На самом деле, эта расчетливая рассудочность, рождающая холодное целенаправленное бешенство, была страшна. Я сама не особенно радовалась такому проявлению ярости, но поделать с этим ничего не могла. А после разговора с сестрой и вовсе не желала, даже позволила себе каплю злорадства. Сегодня легким общение со мной для исава Важдая точно не будет! — Не волнуйся раньше времени и не плачь. Я навещу Умира. Посмотрю заодно на его Малый совет.

— Но как же, Яра? Ведь условия договора нужно соблюсти?

— Конечно. Договор магический, увильнуть не получится, хотя парочка лазеек есть, не думаю, что брат позволит ими воспользоваться. Но и ты — не единственная наследная княжна…

— Ты согласишься пройти обряд с этим… с этим… с морфом?

— Так далеко я еще не загадывала, но, если понадобится, и обряд пройду, и брак консумирую.

— Яра! Как ты можешь? Они же — наши враги! Мне сама мысль противна …

— Забудь об этом, дурочка! И брату, смотри, не ляпни! Не удивительно, что он тебя слушать не стал, с такими-то идеями. Что он тебе говорил?

— Убеждал, что я еще молодая, что полюблю избранника, что мое сердце пока свободно, а тебя он неволить не будет — ты уже влюблена. Сама знаешь, как он тебя любит.

— Так… понятно! — подскочила я, как ужаленная. Могла бы и догадаться, какие выводы сделает Умир из моих недомолвок и тайн. — Пока никто ни о чем не сговорился, у нас есть время. В том контракте имени-то не указано, один титул. Иначе не пылился бы он столько лет. Брату я не дам тебя против воли заставлять. Да и обряд в храме требует искренних чувств. Жаль, матушки здесь нет, она бы быстро горячие головы остудила. Но и без нее справимся, чай, не маленькие уже!

— Тебя брат ни в какую отдавать не станет… Уперся, не сдвинешь! Вот и решили меня в жертву договору… — безрадостно и горько зашептала Агнешка.

— Да не вой ты, птичка вольная. У меня уже в голове звенит от твоих воплей! Сказала, с братом я договорюсь. Не самый ужасный жених мне достанется. Молодой еще, магически одаренный, а у ллайто такое теперь вовсе редкость. Еще и рода не простого, кнесы в предках были. Прежде мы воевали, а теперь, может, замиримся. По договору, первой княжна должна избранника одобрить, а после к нам еще девушки да парни прибудут — родниться с дворянами. Наследников им, знамо дело, никто не отдаст. А вот вторых-третьих сыновей, да дочерей младших сведут с пришлыми. Так что не размазывай слезы, все образуется.

На ужин я пошла в довольно мрачном расположении духа. Сестру оставила под опекой челяди, напоследок наказала никого не слушать, ожидать моего скорого возвращения из поездки. Теперь отменить последнюю, к сожалению, не представлялось возможным. Но и до нее я собиралась и с братом побеседовать, и с наглым исавом по душам потолковать.

Умир Дейрбхайлн, князь Люты, владыка оборотней, в настоящее время — единственный потомок правящего рода мужского пола и мой старший брат, более всего походил на матушку. В отличие от нас с сестрой, с отцом у него было мало общих черт. Однако самые яркие из них роднили всех нас. В профиль и я, и брат чрезвычайно походили на первого из князей Лютамарехт, чей портрет до сих пор чеканили на реверсе золотых и серебряных монет. Именно поэтому безо всякого дара я легко могла определить настроение Умира. Достаточно было посмотреть на его лицо. Любая эмоция изменяла его черты точно так же, как и мои. Вот и сейчас на ровном лбу его залегла едва заметная складка — признак тягостных раздумий и осознанной вины. Почти не видимый изгиб переносицы и скулы заострились, словно из-под человеческой кожи вот-вот собирался появиться клюв хищного халзана[31]. Очевидно, что к вине присоединились тяжкие сомнения.

Разглядывая брата, чьи желтовато-карие глаза столь не походили на мои льдисто-серые, однако слишком напоминали темно-шоколадные глаза Агнешки, я внезапно осознала, насколько жестче Умир стал, надев после батюшки княжеский венец. Прежде он никогда не принял бы решение, которое я в глубине души понимала и вполне разделяла, но за которое не могла его простить.

Я не очень доверяла слезам и переживаниям сестры. Воспринимать всерьез ее слова мы с братом разучились еще в первый год ее душевного недуга. Агнии не помогал даже мой дар — словно ее сознание отталкивало целительское воздействие. Заняв свое привычное место справа от Умира, я пыталась найти на его лице подтверждение или опровержение откровений Нии. С другого бока от брата расположилась Светава. Она общалась с супругом без напряжения, наигранности или фальши. Хотя это ничего и не значило. Княгиня умела удивлять, а некоторые ее выводы порой ставили меня в тупик, хотя впоследствии оказывались единственно верными.

К слову, Мал Важдай также расположился за столом в противоположном его конце, раз за разом бросая на меня испытующие взгляды. Я помнила, что представитель Службы по Наследию и Генетической чистоте далеко не старик. Ему едва перевалило за двести. Однако на бледном его худощавом лице успели обозначиться суровые морщины, уголки губ опустились, выдавая тяжкий нрав, колючий взгляд зеленоватых глаз способен был заморозить. Даже в рыжеватых волосах уже наметилась первая седина. Очевидно, вопреки моде, распространенной в столице в последние годы, двуликий не пытался улучшить свою внешность с помощью косметических чар и амулетов.

Что удивительно, этим вечером не только исав Важдай пристально следил за мной. Внезапно по непонятной причине я стала центром внимания большей части придворных, допущенных этим вечером на княжеский ужин. Кто-то рассматривал меня с затаенным любопытством, иные — с мало скрытым злорадством, и лишь часть — с долей сочувствия. Последних я вполне могла бы считать почти подругами, но в моем положении наличие таковых было, скорее, роскошью.

Семьи родовитых девиц, сумевших попасть в ближний круг любой из княжон, открыто хвастали возвышением собственных дочерей, продвигаясь значительно выше в общественном положении. Расплачиваться за дружбу личными тайнами, способными подорвать репутацию брата, или теми промашками, которые позволяли окружающим указывать ему на огрехи в моем воспитании, я не желала. Отгородилась от свитских девушек стеной наигранной заносчивости.

Словно подслушав мои мысли и сомнения, брат наклонился ко мне и шепотом спросил:

— С тобой все в порядке, Яра? Ты бледна. Перенапряглась?

— Все хорошо. Я еще не читала наших гостей, слишком их много. Лучше сделаю это на Малом совете.

Умир удивленно воззрился на меня, с трудом не подавившись взваром.

— Кхм. Ты собираешься прийти?

— Почему бы и нет? Ты просил меня помочь. Я не буду отказываться.

— Твоя правда, — вынужден был согласиться Умир. — Думаю, нам обоим пойдет на пользу твое присутствие на совете.

Взгляд, брошенный им на Мала Важдая, был далек от благодушного.

— Кто, кроме представителя Службы и доверенных лиц родовичей, сегодня почтили терем своим присутствием? — поинтересовалась я, не скрывая кровожадной улыбки, присоединив ее к взгляду брата.

— Двое делегатов от халифи из высшего жречества, нунций ллаэрла и, как ты верно догадалась, девять посланников древних родов с нотой протеста. Зашевелились, как только стало известно, что в княжестве появится посольство ллайто. Очевидно, многим решение замириться с бывшими недругами — как кость в горле. А простые обыватели не отличаются выдающимся аналитическим умом, и не способны оценить перспективы такого шага. Мещане почему-то искренне верят, что многоликие обязательно захотят расквитаться с оборотнями за события семисотлетней давности. Хотя это не мешает лютичам нанимать ллайто для своих не всегда законных делишек, в которых врожденный дар морфов служит важным подспорьем.

— Этого и следовало ожидать. Ты же не рассчитывал всерьез, что ллаэрл обрадуется тому факту, что ты собираешься лишить его таких выгодных арендаторов и налогоплательщиков? Про рода я вообще молчу — эти своей выгоды не упустят, скорее, удавятся за клочок суши, который ты готов выделить, несмотря на то, что на той земле никто не живет из-за аномальной активности трохид.

Я еще раз оглядела сотрапезников, напряженно притихших во время моей с братом беседы, и на мгновение прикрыла глаза, обдумывая свои дальнейшие действия. Прежде, чем отправиться на Малый совет, некоторые мои вопросы и претензии следовало обсудить с братом наедине. Да и ужин постепенно подходил к концу. Многие из присутствующих давно поели, теперь беседовали друг с другом, обменивались последними сплетнями, налаживая контакты. Те, кто удостоился приглашения на княжеский ужин впервые, молча сидели за столом, неспешно изучая окружение и раздумывая, каким способом можно закрепиться в высшем обществе Изборска.

Наконец, Умир неторопливо поднялся со своего места, помог встать непраздной княгине, поднял вверх руку, позволяя присутствующим за столом продолжать после его ухода. Ожидая именно этого момента, я решительно поднялась вслед за братом, вынуждая его обернуться в мою сторону и предложить руку мне тоже, чем я с готовностью воспользовалась. Даже если брат не особенно обрадовался моему желанию покинуть банкетный зал в его сопровождении, он постарался ничем не показать этого, не собираясь выносить наши споры на публику. Для приближенных, княжеская семья была крепка, как никогда, а разлад между нами был просто невозможен.

Рассчитывая добиться от Умира ответов на некоторые вопросы, я не стала напрягать его еще сильнее, а дипломатично спросила:

— Ты не мог бы уделить мне немного своего времени? Я хотела обсудить с тобой одну важную проблему до начала совета.

Я почувствовала нежелание брата оставаться со мной наедине в тот самый момент, когда задала вопрос, однако не собиралась отступать. Даже присутствие Светавы не помешало бы мне узнать, правду ли сказала Агнешка. Невестка, тем не менее, удивила меня.

— Думаю, вам действительно есть что обсудить, — ровно заметила она, не позволив супругу и рта раскрыть. — Но мое присутствие, думаю, будет нелишним на этой беседе.

Брата такое единодушие, наверняка, удивило, но он не стал спорить с беременной женой, лишь выразительно взглянул на нее, а после едва заметно смиренно фыркнул. Так, разговаривая, мы и покинули высокое общество.

У выхода из зала нас нагнал Юрас, неотрывно сопровождающий свою венценосную подопечную, и пристроился за ее спиной. По дороге до собственных покоев Умир молчал, как и его верная Тень — мужчинам вполне позволительно быть немногословными, — Светава же до самых дверей увлеченно выпытывала у меня подробности предстоящей поездки, и цель, с которой мне так уж необходимо проводить инспекцию лично. По большей части эта наша пустая болтовня не имела никакого смысла.

Княгиня лучше многих осознавала необходимость посещений отдаленных провинций. Я тоже крепко помнила наставления батюшки о важности окраинных уголков княжества в поддержании стабильности экономики и о необходимости периодически показывать жителям периферии, что их нужды не забыты. Несмотря на свою крайнюю занятость, покойный князь находил время для посещения приграничных территорий, а после приучил к тому же сначала Умира, а потом и меня. Мы оба много лет сопровождали его, обучаясь искусству управления государством, а повзрослев, стали выезжать самостоятельно. Да, это была чистая политика. И да, близость к народу не сумела уберечь отца от недовольства бунтовщиков. Однако ни брат, ни я, крайне далекая от различных политических пертурбаций, не собирались отказываться от традиционных посещений окраинных земель.

Разговаривая со Светавой, я почти физически ощущала спиной заинтересованный взгляд исава Лугубелирта. Его несомненно терзало острое любопытство, а учитывая те обстоятельства, при которых завершилась наша предыдущая занимательная беседа, его интерес вовсе не казался мне таким уж удивительным. Около своих покоев Умир дернулся было отпустить свою Тень, но не стал, видимо посчитав, что в его присутствии я буду более сдержанной. Наивный! После слез младшей сестры и ее отчаянной решимости разобраться с иррациональным страхом кардинально, поговорить с ним мне не помешало бы даже явление во плоти Безымянной богини…

Так мы и вошли в просторный домашний кабинет брата, в который можно было попасть не только из коридора, но и из личной гостиной. По другую сторону от супружеских покоев располагался и кабинет княгини, но она предпочитала использовать для встреч со свитскими и управляющими многочисленных благотворительных организаций внешнюю веранду княжеской части терема.

Небольшой стол, втиснутый к самому окну слева от двери, занимал в этом помещении довольно мало места. За этим столом брат работал в одиночестве, а потому в кабинете не требовалось ни лишней мебели, ни кричаще-дорогой обстановки. В домашний кабинет князя имели доступ лишь самые доверенные лица.

Над столом, попадая в зону воздействия осветительного артефакта, возвышалась черноволосая макушка личного помощника Умира. С первого мгновения казалось, что молодой двуликий уснул, лежа головой на важных бумагах, однако на деле он был вполне бодр, и резво вскочил при нашем появлении из-за княжеского стола.

— Княже, — с благоговением выдохнул парень, вытягиваясь перед своим кумиром. — Великая княгиня, Сиятельная княжна.

— Марун, сегодня сопровождаешь меня на Малый совет, — кивнул собственному помощнику брат. — Отдохни пока. Молодой оборотень смерил Юраса слегка боязливым взглядом и торопливо покинул кабинет.

Умир внимательно проследил за тем, как юноша закрывает за собой дверь, убедился, что после его ухода побратим активировал наложенные на кабинет чары сокрытия, и повернулся ко мне с не особо довольным выражением лица. Его Тень предложил Светаве присесть на низкий диван, сам же оперся спиной о подоконник, закрывая своим телом обзор через окно и одновременно тщательно контролируя помещение. Не желая чувствовать себя подозреваемым на допросе, я уселась в кресло сбоку от стола. Брат недовольно качнул головой и занял свободное место, с которого пару минут назад согнал секретаря. Было заметно, что он пытается понять цель, с которой я пожелала говорить с ним наедине. Я не стала тянуть.

— Сегодня перед ужином я зашла проведать Агнию, — заговорила я. — и застала ее зареванной и забившейся в угол. Ты действительно сказал ей, что выдашь ее за ллайто?

Брат шумно выдохнул, откинулся на спинку, растирая ладонями лицо.

— Утром у меня состоялся разговор с Малом. Службе, в принципе, все равно, кто из моих сестер станет гарантом договора, но древние фамилии не обрадуются невестке с душевным недугом. А мне сейчас как никогда нужно как можно больше сильных сторонников.

Я вскинулась, смотря на Умира с возмущением. Ярость, до сих пор тлеющая в ожидании встречи с исавом Важдай, всколыхнулась во мне.