Масоны. Том 2 [ Большая энциклопедия]

Польское масонство[163]

«Кто ни борется в Польше за свободу совести, за свободу науки, за политическую, общественную и экономическую свободу, — говорит современный писатель Андрей Немоевский, — того раньше или позже назовут масоном». Хотя самостоятельные польские масонские организации давно уже прекратили свое существование, но слово «масон» употребляется в современной Польше весьма часто, объединяя в одну какую-то громадную семью свободомыслящего ученого, народолюбца, нигилиста, социалиста и атеиста. На самом же деле под этим словом надо разуметь лишь члена одного из тех тайных обществ, которые преследовали цели «духовного строительства», взаимного нравственного совершенствования и поддержки, распространения начал религиозной терпимости, равенства и братства.

Масонский ковер (собран. пр. пов. Врублевского)

Первые масонские союзы возникли в Польше в начале царствования Августа III (1735–1763), проникнув сюда непосредственно из Саксонии, и представляли первоначально лишь отделения дрезденской ложи «Трех белых орлов», основанной около 1738 г. побочным братом короля гр. Рутовским. Сначала союзы эти развивались очень слабо. С одной стороны, они подвергались преследованию духовенства, главным образом иезуитов, добившихся уже в 1738 г. временного закрытия всех масонских лож в силу буллы папы Климента XII «In eminenti»; с другой — сами они обнаруживали малую жизнеспособность, являясь простой аристократической забавой и средством к удовлетворенно личного честолюбия. Их распространителями были преимущественно жившие в Польше иностранцы и магнатская польская молодежь, Мнишеки, Потоцкие, Огинские, Виельгор-ские, основавшие несколько лож в Вишневце на Волыни, в Дукле и других местностях. Первые польские масонские организации следовали в эпоху королей из саксонской династии английским, немецким и французским образцам и находились в фиктивной зависимости от Великой Лондонской ложи, фиктивной потому, что в действительности они управлялись автономно, согласно правилам, предписываемым в книге брата де ла Тиерс «Histoire, obligations et statuts de la tres venerable confraternite de francs-macons», «предназначенной для общего пользования всех существующих на земном шаре лож».

Гораздо большее значение приобретает польское масонство при Станиславе-Августе Понятовском. Человек просвещенный и высокообразованный, Понятовский не только оказывал покровительство масонам, но и сам записался в 1777 г. в варшавскую немецкую ложу «Под тремя шлемами» и, произведенный в кавалеры немецкой ложи Rose-Croix, принял в строжайшей тайне под именем Eques Salsinatus, как F(rater) R(oseae) — А(ureae) C(rucis), установленную присягу, оговорив свои «гражданские и королевские обязанности». Членами масонских лож состоят при Станиславе-Августе почти все придворные сановники и виднейшие государственные деятели. В эпоху великого или четырехлетнего сейма (1788–1792) масоны насчитывают в своей среде и многих сеймовых послов: Матушевича, Немцевича, Солтыка, Линовского, кн. Казимира Сапегу, кн. Адама Чарторыского и др., причем секретарь сейма Ян Лущевский исполняет одновременно обязанности секретаря Великого польского Востока и самих творцов конституции 3 мая 1791 г., Игнатия Потоцкого, Станислава Малаховскаго, ксендза Пиатоли и многих польских послов при иностранных дворах, Щенсного Потоцкого, Войну, Букаты, Морского и др. Большинство этих лиц, находясь у кормила правления, «делая историю», проводят общественные и политические реформы, несут идеи возрождения Польши; идеи эти идут, таким образом, не снизу, а сверху, не от молодых, а от старших; в этом смысле масонство становится при Станиславе-Августе весьма важным политическим фактором и, несомненно, оказывает большое влияние на мирный исход того государственного переворота, который привел к конституции 3 мая. К великому огорчению иезуитов, масонству начинает сочувствовать даже духовенство. Крупный духовный сановник, знаменитый поэт Игнатий Красицкий, епископ Варминский, впоследствии архиепископ Гнезненский, личный друг коронованного масона Фридриха Великого, издает в 1778 г. шуточную поэму «Монахомахия», представляющую верное отражение тогдашних умственных и общественных веяний и направленную против нищенствующих орденов, против недостатков и слабостей монахов, их невежества, суеверности, обжорства и пьянства. Это антицерковное течение проникает и в область законодательства; так, 27 мая 1789 г. Великий Сейм принимает постановление о секуляризации епископских имений и назначении епископам определенного жалованья; на этом же сейме обнаруживается тенденция к национализации польского костела, созданию национального польского трибунала, прекращению подачи апелляций в Рим, к затруднению доступа в монашествующие ордена и освобождению их от власти генералов. Борьба света с темой, с предрассудками и с религиозной нетерпимостью является главною задачей масонов в эпоху Станислава-Августа; об этом свидетельствуют даже названия тогдашних лож: «Побежденная тьма», «Побежденный предрассудок» и т. п.; наряду с этим масоны преследуют общие гуманитарные цели, открывают целую сеть благотворительных учреждений, приюты для старцев и нищих, занимаются раздачей румфордского супа, вводят бесплатное оспопрививание и т. п.

Принятие женщин в ложу «Мопсов»[164]

На каждом заседании ложи «собиратель милостыни» обходил членов с особым мешком в пользу бедных; решение вопросов о благотворительных работах занимало значительную часть заседания; остальная его часть обыкновенно посвящалась работам «рецепцийным», связанным с приемом в ложу новых членов, «инструкционным», касавшимся внутренней и внешней жизни ложи, «торжественным» — в день св. Иоанна, 24 июня, праздновавшийся всеми ложами, в день годовщины открытия каждой ложи, в память скончавшегося члена и т. п. На торжествах обыкновенно исполнялись так называемые «столовые работы»; они состояли в участии всех членов ложи в торжественном банкете, происходившем согласно определенному ритуалу, переименовывавшему еду в «работу», кушанья в «проекты работы», тарелки в «ямы», блюда в «горы», а приглашение налить из бутылки в стакан вина в призыв «зарядить ружья» (стаканы) «порохом» (вином), доставши его из «пороховниц» (бутылок).

В члены некоторых масонских лож принимались иногда и женщины. Такие ложи назывались «адопцийными»; в адопций-ной ложе «Благотворительность» встречаются среди членов фамилии кн. Чарторыский, Радзивилл, гр. Потоцкий и др. Особый характер носят смешанные ложи «мопсов и мопсих»; возникнув в Австрии в 1738 г. и распространившись затем во Франции при Людовике XV в эпоху господствовавшей при этом короле распущенности нравов, они перешли в конце XVIII в. в Польшу в виде «amusements mysterieux» и усвоили себе обряды, не вполне поддающиеся изложению в печати; такова была, например, виленская ложа «Совершенная верность» с великой мастершей баронессой Ферзен, великой надзирательницей гр. Пржездзецкой и soeur terrible гр. Солтан[165].

В царствование Станислава-Августа польское масонство постепенно освобождается от иностранных влияний. В 1707 г. возникает первая польская Великая ложа при непосредственном участии известного масона Жана-Луки де Ту де Сальвер (de Thoux de Salverte), военного инженера в Берне, вынужденного искать убежища в Варшаве и основавшего здесь ложу «Доброго пастыря» (Der Gute Hirt), которую он назвал grande souveraine loge, а себя — Великим ее мастером от английской ложи в Париже. Брат де Ту убедил вел. коронного стольника Августа Мошинского, связанного узами родства с саксонским королевским домом, провозгласить польскую ложу шотландской системы «Добродетельного сармата» (Du vertueux sarmate) Великой, то есть управляющей польской ложей; спустя два года ложа эта получила собственный учредительный акт, включавший ее кардинальные права, права подчиненных ей лож, банкета и т. п.

Ложа «Мопсов»(с польской гравюры в собрании Д.Г. Бурылина)

Избранный Великим мастером и получивший от Великого мастера лондонского Великого Востока князя де Бофор (de Beaufort) диплом на звание «Великого мастера провинциального масонства царства Польского и великого княжества Литовского» под покровительством Великого английского Востока, Мошинский отказался, однако, подчинить последнему польские ложи; 24 июня 1770 г. он устроил по поводу установления первой Великой польской ложи торжественное празднество, приведшее в возмущение папского нунция в Варшаве Дурини, который доносил в Рим, что на этом празднестве присутствовал сам король, истративший 2000 злотых на подписной ужин, что примас и архиепископ Гнезненский Подоский доставил на это торжество свое столовое серебро и, кажется, инкогнито сам участвовал в нем в качестве «доброго брата», что другой духовный сановник, епископ Познанский Млодзеиовский, занимавший пост епископа Варшавы и Великого канцлера, не оказал никакого противодействия этому «неслыханному и необычайному скандалу», заявив, что у него есть другие обязанности.

Польское масонство состояло из семи степеней. Братья трех первых степеней, то есть ученики, товарищи и мастера, составляли «ложи св. Иоанна», или «символические»; братья четвертой степени — «избранные рыцари» (kawaler wybrany) и пятой — «шотландские кавалеры» (kawaler szkocki) — ложу «капитул шотландский» (kapitula szkocka); наконец, братья шестой степени — «рыцари востока» (kawaler wschodu) и седьмой — златорозового креста (Kawaler rvijanego krzyza) составляли «капитуляр-ную высшую шотландскую ложу». Основанной Мошинским Великой польской ложе уже в 1770 г. было подчинено семь других лож. На ее оживленную деятельность вскоре обратила внимание императрица Екатерина II, и русское посольство в Варшаве стало принимать меры к обеспечению за собой руководства польским масонством. В 1779 г. сын познанского воеводы гр. Ян Понинский, eques a Stella Polari, представив подложный диплом старошляхетской директории в Страсбурге, якобы уполномочивавший его к учреждению новых и реформированию старых лож, основал в Варшаве шотландскую ложу «Екатерины под Северной Звездой», названную так из раболепства к «просвещенной государыне — покровительнице свободного каменщичества в своем государстве» и получившую в феврале 1780 г. от Великого лондонского Востока magnum chartam — диплом на звание ложи-матери. В ложу эту были приняты сыновья всемогущего русского посла в Польше гр. Штакельберга, Оттон и Густав; в возникшую же от нее ложу «Северного щита» (Tarcza рутоспа, Bouclier du nord) поступило несколько платных агентов русского посольства в Варшаве. В следующем 1781 г. гр. Игнатий Потоцкий, председатель Постоянного Совета (Conseil Permanent), высшего центрального учреждения, обязанного своим происхождением Штакельбергу, посвященный Великой Лондонской ложей в высшие масонские степени, стал во главе директории из представителей главных лож края и завершил дело объединения и национализации польского масонства. По его предложению все польские ложи заключили между собой конвенцию и добились от иностранных Великих Востоков признания их независимости и самостоятельности. Избранный первым Великим мастером объединенных лож Короны и Литвы, Потоцкий произвел окончательную реорганизацию польского масонства, после чего состоялось официальное открытие польского Великого Востока (март 1784 г.). В состав его входило 13 объединенных лож, а именно четыре под варшавским Востоком: «Екатерины под Северной Звездой», «Святыни Изиды», «Северного щита» (Tarczy pYinocnej) и «Богини Элевзис»; четыре под виленским Востоком: «Совершенного соединения» (Doskonalej jednosci, die Vollkommene Einigkeit), «Ревностного литвина» (Gorliwego litwina, der Eifrage Litauer), «Доброго пастыря» (Der Gute Hirt) и «Храма мудрости» (Kosciola madrosci, der Tempel der Weisheit); три под познанским Востоком: «Увенчанного постоянства» (Statecznosci uwienczonej), «Орла белого» и «Школы мудрости»; одна под дубенским Востоком — «Совершенной тайны» (Doskonalej tajemnicy), и одна под гродненским Востоком — «Счастливого освобождения».

Устав или «конституция» Великого польского Востока состояла из 54 параграфов. Она устанавливала совершенную независимость польского масонства от иностранных масонских властей, определяла границы власти польского Востока, права и обязанности 22 «великих чиновников» польского Востока (Великого мастера, наместников его для великопольской, литовской и малопольской провинций, двух надзирателей (dozorca), двух ораторов (mowca), двух секретарей, казнохранителя (podskarbi), обрядоначальника (mistrz obrzadkow), великого судьи, собирателя милостыни (jalmuznik), архивариуса, мечника, двух стюартов и др., вводила «знаки» чиновников, регламент заседаний ложи, порядок отдания чести Великому мастеру, образцы циркуляров и писем, состав и права директории и т. п. Не признавая первого раздела Польши, конституция Великого Востока подчиняла ложе-матери «Екатерины под Северной Звездой» «все земли и края, находившиеся под польским владычеством, а также края и провинции, лежащие за границей» (§ 52). В организационном отношении конституция 1784 г., представлявшая, впрочем, компиляцию разных иностранных систем, отличалась резко выраженным демократическим характером; отдельным символическим ложам она предоставляла полную независимость и свободу во внутренней своей деятельности; все внутреннее административно-политическое, так называемое «физическое», правление масонством она возлагала на Великий Восток; всю догматическую власть она сосредоточивала в руках «мистического» Великого капитула, состоявшего из 27 членов седьмой степени.

После Игнатия Потоцкого обязанности Великого мастера исполнял в течение короткого времени генерал Андрей Мокронов-ский; затем, с 1785 г., Щенсный Потоцкий, отказавшейся от своего молотка в январе 1784 г. ввиду предстоящего разрыва Польши с Россией, на его место был избран «доблестный патриот» Казимир-Нестор Сапега, сеймовый маршалок и генерал от артиллерии. Охватившее всю Польшу антирусское движение коснулось и масонских лож; в том же 1789 г. по случаю королевских именин ложа-матерь «Екатерины под Северной Звездой» была переименована в ложу «Станислава-Августа под Северной Звездой».

Ст. Малаховский (портрет Де Фабра)

События, имевшие место в Польше после провозглашения конституции 3 мая, вспыхнувшая из-за этой конституции война, последовавший за ней второй раздел, восстание Косцюшки и окончательное падение Польского государства — все это привело польское масонство в состояние полного распада и способствовало закрытию в 1794 г. польского Великого Востока. При этом погибли все капиталы масонов и все их архивы. Значительная часть масонов эмигрировала во Францию, в которой генерал Генрих Домбровский формировал первый польский легион. В польских областях, перешедших к Австрии и России, всякие масонские организации были запрещены, в Австрии с 1795, в России с 1797 г. И только в областях, доставшихся Пруссии, масонские ложи продолжали развиваться, но не польские, а немецкие, подчиненные трем независимым Великим берлинским ложам, а именно: Grosse Landes-Loge, ложе «Королевский Йорк приязни» и «Трех глобусов». Почти все эти ложи работали на немецком языке и состояли в значительной степени из прусских административных и судейских чиновников и офицеров; они обязаны были доставлять ежегодно правительству списки своих членов и гораздо более служили видам прусского правительства, стремившегося к германизации польских земель, чем основной цели польского масонства — «познанию мудрости и совершенствованию в добродетели».

Так продолжалось до 1807 г., когда из отвоеванных у Пруссии польских областей Наполеон образовал новое Польское государство, названное им Великим герцогством варшавским. В этом маленьком государстве, призванном к жизни великим Наполеоном и возлагавшем на него все свои надежды на лучшее будущее, возродилось и польское масонство на новых, соответствовавших изменившемуся политическому положению началах; оно стало теперь следовать преимущественно французским образцам и вступило в тесную связь с французским Великим Востоком. Уже в 1807 г. возникает французская ложа «Соединенных братьев поляков и французов» на Востоке Варшавы в зависимости от парижского Великого Востока; окружая особу Наполеона почти религиозным культом, простиравшимся до установления орденской ленты пепельного цвета в воспоминание «цвета верхнего платья, в котором впервые вступил на польскую землю в 1806 г. великий Наполеон, освободитель польского народа», «Соединенные братья» вдохновлялись надеждой на более или менее близкое объединение Наполеоном всей поделенной Польши и укреплялись, вероятно, в этой надежде постепенным ростом польских масонских организаций, возрождением старых польских лож — «Святыни Изиды», 1809 г., «Богини Элевзис», «Северного щита» — в Варшаве, «Побежденного предрассудка» в Кракове и переходом прусских лож в зависимость от Парижа.

Александр Потоцкий

Крупный политический успех, одержанный поляками в 1809 г., не замедлил отразиться и в масонской лирике. В австрийскую кампанию Наполеона поляки, предоставленные самим себе, отвоевали у Австрии значительную часть Галиции, которая по Венскому трактату 14 окт. 1809 г. была присоединена к Варшавскому герцогству. Это территориальное приращение, являвшееся исключительно результатом успеха польского оружия, укрепляло политическое положение герцогства и вместе с тем давало возможность польским масонам усилить и расширить свою деятельность. 22 марта 1810 г. восстанавливается Великий польский Восток с наместником Великим мастером Людвиком Гутаковским, председателем государственного совета герцогства; к возрожденному польскому Востоку приступило на первых порах шесть лож: «Восточная Звезда», в качестве ложи-матери, «Богиня Элевзис», «Святыня Изида», «Северный щит», «Соединенные братья» и «Побежденный предрассудок», насчитывавших в среде своих членов, как и в эпоху четырехлетнего сейма, наиболее видных государственных и общественных деятелей, министров: кн. Иосифа Понятовского, Александра Потоцкого, Игнатия Соболевского, Венгленского и др., известных писателей Огинского, Бродзинского, Козмяна и т. д.

С возрождением Великого польского Востока деятельность польских масонов направляется к подчинению ему возможно большего количества масонских организаций, к освобождению их от иностранной зависимости и укреплению в них национального чувства; под власть польского Великого Востока постепенно переходят и французская ложа «Соединенных братьев», и расположенные в пределах бывшей Речи Посполитой немецкие ложи: торнская, гнезненская и др.; одновременно с этим польские ложи пополняются большим количеством известных своим патриотизмом поляков евангелического и иудейского вероисповедания, которые даже выбираются в члены капитула; работы в ложах и Великом капитуле ведутся теперь не на французском, как раньше, а на польском языке, и в ритуал вводятся национальные эмблемы. Сердца масонов бьются в унисон с сердцами всех поляков, ждущих войны Наполеона с Александром и готовящихся к «великому делу восстановления родины». Политические события 1812–1813 гг. вновь вызывают перерыв в деятельности масонов, но, несмотря на официальное постановление Великого польского Востока от 30 января 1813 г. о закрытии масонских лож, некоторые из них и сам Великий капитул продолжают тайно свои работы в течение всего 1813 г.; благотворительные масонские общества в Варшаве, Вильне, Кракове и других городах, управляемые избранными из среды местных лож комиссиями, оказывают деятельную помощь находящимся в госпиталях больным, военнопленным и семействам погибших в боях.

В 1815 г. польское масонство вступает в новую фазу, после присоединения, согласно постановлению Венского конгресса, значительной части Варшавского герцогства к Российской империи в виде отдельного, наделенного собственной конституцией государства, так называемого Царства Польского. Польские масоны, назвавшие, как уже сказано, в конце XVIII в. в честь русской «великодушной монархини» одну из своих лож ложей «Екатерины под Северной Звездой», затем окружавшие ореолом Наполеона, «ниспосланного Провидением для освобождения польского народа», теперь, после его падения, обратили свои взоры к восходящей звезде русского императора, который оказывал знаки внимания Косцюшке, дружил с кн. Адамом Чарторыским и не пожелал при въезде в Краков принять ключи от президента города, называя себя «не победителем, а другом поляков».

Два (см. рис. на стр. 299) стекла с польскими масонскими знаками. Фон золотой, знаки черные) (Собрание пр. пов. Патека)

Начинается полоса веры в нового «воскресителя» Польши, императора Александра, «призванного защитника польской свободы», давшего уже многое, уже восстановившего на Венском конгрессе «загубленное польское имя» и манящего новыми обещаниями, располагающего средствами возродить всю Польшу «от моря и до моря». Вера эта, на первых порах глубокая и искренняя, находит свое отражение и в масонских организациях, в речах мастеров и ораторов, в «досках» братьев, в их песнях, гимнах и одах, выражающих преклонение перед королем, который, восседая на троне Пяста, дает возможность Вольным Каменщикам, презрев грозную волну фанатизма, воздвигать алтари в честь истины и мудрости. Приехавшего в ноябре 1815 г. в Варшаву Александра масоны чествуют торжественным банкетом, устроенным в здании местного Верховного капитула, ярко по этому случаю иллюминованном и украшенном транспарантом с инициалом императора и надписью: «Осчастливленные прибытием монарха» (recepto Ceasare fences). Александр I благосклонно принимал выражения патриотических чувств, воодушевлявших польских масонов, оказывал им знаки своего монаршего благоволения, сам втайне принадлежал к Великому польскому Востоку и вносил на его нужды в качестве брата и протектора щедрые пожертвования. Двоякою целью, по мнению проф. Аскеназы, руководствовался он в данном случае: созидательною и охранительною. «С одной стороны, он хотел использовать польское масонство для проведения своего проекта касательно слияния Литвы с Польшей и, насаждая масонские ложи одновременно в Царстве Польском и Литве, влиять при их посредстве на общественное мнение, подготовить путем восстановления прежней польсколитовской масонской унии унию политическую; ему не было безызвестно враждебное отношение к занимавшему его проекту некоторых кругов литовского общества, опасавшихся главным образом усиления податного бремени и крестьянской реформы в Литве. С другой стороны, Александр стремился к секуляризации польского масонства, к приданию ему характера государственного учреждения, к подчинению его собственному контролю и руководству им» (Голос минувшего, 1913, кн. V, стр. 32).

Исполнителем этих предначертаний Александра I был генерал Александр Рожнецкий, избранный в 1816 г. заместителем Великого мастера польского Великого Востока, близкий друг всевластного императорского комиссара в Царстве Польском Н.И. Новосильцева, начинавший тогда свою карьеру шефа жандармов и начальника тайной полиции в Царстве. Первую возложенную на него задачу, сводившуюся к количественному усилению масонства, он исполнил вполне успешно. В 1815 г., в момент возрождения Великого польского Востока, в Царстве Польском насчитывалось только 13 лож; в 1817 г. их было уже 20, в 1821 — 32. Окрепло также польское масонство в Литве. Со времени последнего раздела Речи Посполитой оно находилось здесь в состоянии упадка; восстановленное около 1810 г., оно опять зачахло вследствие политических событий 1812 г.; теперь, с 1816 г., и старые литовские ложи быстро возрождаются, и открывается ряд новых; каталог Великого польского Востока насчитывает за 1818–1819 гг. в литовской провинции 12 лож. Осуществилась также польско-литовская масонская уния; ввиду принадлежности к литовским ложам значительного количества видных общественных и государственных деятелей, профессоров Виленского университета и других лиц уния эта могла бы действительно служить почвой для будущего политического объединения Царства Польского с Литвой; но заключенная лишь в марте 1819 г., она не отвечала в тот момент видам русского императора, который успел усомниться в правильности своей польской политики и в целесообразности территориального расширения Царства Польского.

Польские масонские символы и знаки из собр. пр. пов. Патека

Не лишены интереса события, предшествовавшие заключению этой унии; здесь, в этих событиях, на масонской арене, нашел себе миниатюрное отражение большой давнишний спор России с Польшей из-за Литвы. Пройдя различные фазы, спор этот в разбираемое время свелся к вопросу о возвращении полякам пяти литовских губерний: Виленской, Гродненской, Минской, Волынской и Подольской, которые еще при Екатерине II перешли к России и на которые именно распространялась деятельность возрожденных провинциальных лож, литовской и волынской. Инкорпорация этих губерний занимала умы польских государственных деятелей за весь период существования Царства Польского; соединение с братьями-литовцами, с которыми поляки целые столетия шли рука об руку, составляло предмет горячих стремлений граждан Царства; а включение в свой состав литовской и волынской ложи представлялось Великому польскому Востоку в виде своего рода вопроса чести. Иначе смотрели на это дело в России. Император Александр, дававший, правда, в первые годы после Венского конгресса торжественные обещания исправить «историческую несправедливость», совершенную его бабкой присоединением к Царству упомянутых губерний, впоследствии, с общим поворотом правительственной политики в сторону реакции, отказался от этих своих планов; русские общественные круги недружелюбно относились к расширению Царства Польского за счет западных губерний империи; а русские масоны, перенеся этот исторический спор в свою плоскость, уполномочили Великую петербургскую ложу Астрею обратиться к восстановленной Виленской провинциальной ложе с настойчивым предложением присоединиться к российскому Великому Востоку на весьма, впрочем, выгодных для нее условиях, предусматривавших полную ее автономию. Но Астрея, успешно действовавшая в одной части западных губерний, подчинившая себе масонские ложи в Киевской, Могилевской и Витебской губерниях, которые предназначены были правительством к тесному сплочению с империей и с утратой которых уже примирились поляки, потерпела полное поражение в попытке распространить свой протекторат на территорию, возвращения которой добивалось польское общественное мнение. Литовские ложи выказали тяготение к Польше и 21 марта 1819 г. торжественно объединились с польским Великим Востоком. «Литовцы, — сказал по этому поводу старейший член депутации литовской провинции ксендз Михаил Длуский, — уже связанные с коронными братьями цепью братского единения, сохранили навсегда неизменную им верность», доказательством чего служит «отвержение выгодного в некоторых отношениях предложения, сделанного нам братьями из столицы империи».

Я. Лущевский

Любопытную страницу в истории виленских лож занимает принадлежавший члену ложи «Усердный литвин», профессору Виленского университета, доктору философии и медицины Якову Шимкевичу проект реформы масонства, сводившийся, главным образом, к исключению всяких тайн из обрядов и деятельности масонских лож. 16 марта 1818 г. на заседании своей ложи Шимкевич высказал мнение, что для непосредственных целей, преследуемых масонами, для просвещения и благотворительности какие бы то ни было тайны излишни, что они «являются лишь притворством, очень дорого обходятся и способствуют дурной славе, тогда как орден может существовать и без них»; он стремился поэтому «сорвать, — как говорит автор статьи «Масонские ложи в Литве» С.Ф. Добрянский, — завесу тайны с загадочного союза и, насколько возможно, примирить широкие слои общества непосвященных с ложами вольных каменщиков». Проекту этому нельзя отказать в некоторой основательности. К возвышенной тайне, которую еще до начала французской революции скрывали масоны, к тайне распространения начал всеобщего равенства и братства с течением времени примешались тайны иного рода, тайны отыскания жизненного эликсира, философского камня, составления заговоров против религии, королей и т. п.; в дружную масонскую семью, объединенную идеей возрождения человечества и общества, вторглись шарлатаны и обманщики вроде гр. Калиостро, Сен-Жермена и др., ловко эксплуатировавшие человеческое суеверие и последние проблески веры в сверхъестественные явления; выступая нередко с дипломами на высокие масонские степени, они действительно «способствовали дурной славе» масонов и вызывали нарекания на последних. Объединив вокруг себя 17 сторонников реформы, преимущественно профессоров Виленского университета, Шимкевич образовал «франкмасонское реформированное товарищество под названием ложа “Усердный литвин” на Востоке Вильна»; преследуя, согласно § 3 своего устава, общемасонские цели «мудрости и добродетели, то есть содействия общественному благу путем просвещения и благотворительности», новое товарищество открывало свои двери для всех членов всех других, даже не реформированных лож, допускало лишь публичные заседания и отдавало отчет в своих действиях. Но это реформированное товарищество не проявило особенной жизнеспособности; испытывая недостаток в материальных средствах, доходивший до невозможности нанять собственное помещение, и встречая враждебное отношение со стороны Великого польского Востока, оно после смерти Шимкевича, наступившей в конце 1818 г., стало обнаруживать стремление к примирению с общим масонством. Но в это время вопрос о реформе масонства на выработанных Шимкевичем началах отступил на второй план перед другими, более важными событиями, разыгравшимися в среде масонов.

Как сказано выше, Рожнецкому поручено было наряду с количественным усилением масонских лож качественное ослабление их, подчинение всего польского масонства видам и интересам правительства. Этой цели должен был служить внесенный Рожнецким в 1810 г. проект реформы демократической «конституции» 1784 г., сводившийся к подавлению автономных провинциальных и символических лож, к ограничению законодательных прав их депутатов и к подчинению этих лиц верховной власти Великого мастера; под председательством последнего предполагалось установить особое центральное учреждение — «Верховный совет» из семи членов, легче поддающийся правительственному контролю, чем Высочайший капитул, который, как известно, состоял из 27 членов и располагал только «догматическою» властью. Проект септемви-рата, выработанный Рож-нецким и поддержанный Новосильцевым, Главнокомандующим польской армией вел. кн. Константином Павловичем и наместником Царства Польского Заиончком и не встретивший возражений со стороны Великого мастера польского Востока Станислава Потоцкого, вызвал продолжительные раздоры и столкновения в среде польского масонства и очень содействовал возникновению так называемого «национального масонства», в котором нашли себе исход патриотические стремления значительной части польских масонов, с вполне понятным негодованием и с сильной тревогой отнесшихся к спроектированной Рожнецким олигархической реформе, которая подрывала самую сущность их дела и превращала польское масонство в простое орудие русского правительства.

Характерная черта национального масонства, основанного в 1819 г. майором IV линейного пехотного полка армии Царства Польского Валерианом Лукасинским, состояла в ограничении идеи человеческого братства, составляющего конечную цель обыкновенного масонства. Национальное масонство Лукасин-ского объединяло в духе мира и братства не весь род человеческий, а одних только поляков, допускало на первых порах только польское, национальное братство. Первоначальной целью масонского строительства была, согласно учению Лукасинского, одна только Польша, реставрация Польского государства в самых широких границах. И лишь после освобождения родины польские национальные масоны предполагали расширить круг своей деятельности на все славянство, а затем на все человечество. Масонские обряды символизировали одно только отечество; границами ложи была «великая горная цепь, два моря и две реки», то есть границы прежней Польши; «товарищи» собирались у «алтаря отечества, поврежденного сверху, но стоящего на прочном фундаменте», то есть в Польше, урезанной на Венском конгрессе, «поврежденной» сравнительно с исторической, неподеленной Польшей, но неизменно прочной в своем основании; они присягали возвратить алтарю его прежний блеск, то есть бороться за возрождение родины и т. п. Весь катехизис был составлен в высокопатриотическом духе; на вопрос об имени принимаемого в ложи приводились великие исторические имена Болеслава Храброго, Батория, Чарнецкого, Жолкевского и др.; в то же время именами исторических деятелей, оставивших по себе дурную память, например Иеронима Радзеиовского, коронного подканцлера, навлекшего на Польшу в 1655 г. нашествие шведского короля Карла-Густава, клеймились масоны, изменявшие масонской тайне или принятым на себя обязательствам. Символика Польши найдена была и в старой масонской легенде о Хираме, или Адонираме, главном строителе Соломонова храма, трижды раненном тремя предателями-товарищами и завещавшем своим детям дело мести и восстановления из развалин храма. Идея восстановления Соломонова храма, то есть нравственного исправления рода человеческого, применена была Лукасинским к Польше, нуждавшейся, как и все человечество, в восстановлении и возрождении. Смерть праведного и невинного Хирама изображала, согласно толкованию Лукасин-ского, политическую смерть Польши, раздел ее между соседями; трое убийц аллегорически выражали три державы, участвовавшие в разделах; обязанность детей Хирама бороться с врагами до тех пор, пока не будет восстановлен Соломонов храм, напоминала национальным масонам об их обязанности бороться с врагами своей родины до полного восстановления Польши; наконец, чудесное воскресение Хирама являлось символом воскресения «невинно убиенной» Польши. Национальное масонство просуществовало недолго. Уже в 1820 г., вследствие проникновения в некоторые ложи крайних течений и преследования масонов русским правительством, Лукасинский объявил национально-масонские ложи закрытыми. Вслед за тем был нанесен окончательный удар и Великому польскому Востоку.

В. Лукасинский

Проф. Людовик Осинский, мастер ложи варш. Изис, член Великого польского Востока (Румянц. музей)

Император Александр, оказывая свое высокое покровительство польскому масонству, стремился, как уже было сказано, использовать его для проведения своего плана присоединения к Царству Польскому пяти литовских губерний, приобретенных Екатериной II. Но впоследствии, когда Александр окончательно отказался от своего проекта территориального расширения Царства Польского, он нашел всю польсколитовскую масонскую организацию, которая должна была расчистить почву для этого проекта, не только ненужной, по компрометирующей его, напоминающей об его либерально-конституционной сентиментальности. Ввиду такого настроения Александра Новосильцеву нетрудно было добиться в ноябре 1822 г. указа о закрытии всех тайных обществ в Царстве Польском как могущих «возбудить подозрение даже тогда, если бы они собирались и в самых лучших намерениях»; он же занялся ликвидацией польского масонства. Собранные стараниями целых поколений крупные масонские капиталы получили теперь совершенно неожиданное назначение. Часть их была употреблена на нужды учрежденного по мысли Новосильцева «центрального бюро полиции для Варшавы и Царства Польского», а другая перешла к самому Новосильцеву и его сотрудникам в деле гибели польского масонства. В Царстве Польском масонские архивы, декорации и знаки были конфискованы. В Литве не ограничились конфискацией. Виленский генерал-губернатор Римский-Корсаков распорядился «истребить» масонское имущество так, «чтобы и памяти о нем не осталось». Во исполнение этого приказа 25 апреля 1823 г. были сожжены в Вильне в присутствии полиции подсвечники, звезды, мертвые головы и другие ритуальные предметы и декорации.

Указ о закрытии польского Великого Востока не поколебал ни нравственного, ни общественного значения масонов, но он придал их деятельности то направление, опасением перед которым был вызван. Туманные национальные цели Лукасинского с роковой неизбежностью вскоре смелись жаждой активной деятельности, активного освобождения родины. Польский масон, первым приучившийся в XVIII в. свободно мыслить, в XIX первым пожелал свободно жить. Мирные масонские организации, вызванные к жизни потребностью защитить от посторонних влияний новые завоевания пытливой человеческой мысли и преследовавшие лишь культурные, просветительские и филантропические цепи, постепенно уступили место обществам, задававшимся целями политического освобождения родины.

И. Рябинин

«Мопс». Собака — эмблема верности, из книги «Мопс без ошейника и без ушей, или Свободное и точное изображение таинств общества, именующегося мопсом»

Масонский диплом (собрание Д.Г. Бурылина)