Масоны. Том 2 [ Большая энциклопедия]

I

Общество Вольных Каменщиков было тайной организацией и держало свои обрядники под тремя замками, под тремя ключами. Полный текст обрядов вручался лишь управляющим мастерам и братьям, проводившим обряд. Потому даже в богатейших масонских архивах так редки полные обрядники какой-либо системы: несравненно чаще встречаются обрывки обрядов, скрепленные, однако, печатями.

В масонской ложе

Что такое, собственно, представлял собой масонский обряд? Обряд выражал в драматической форме идеи масонского общества, и должностным лицам масонского братства назначались как бы роли и сообщался текст этих ролей. Эти-то роли, или частицы обрядов, находились в руках братьев-чиновников: ритора, старшего и младшего надзирателей, секретаря, казначея, обоих стюартов, или собирателей милостыни, и других, смотря по тому, к какой системе принадлежал обрядник. Как бы ни была коротка и малозначительна роль, текст ее утверждался управляющим ложей: уцелело много тонких тетрадок XVII в., прошитых шелком, скрепленных большими сургучными печатями ложи и Управляющего мастера. Иногда в этих тетрадках всего две страницы рукописного текста, но заголовок неизменно написан красиво, нередко даже весь прописными вычурными буквами. Чем большей тайной окружалась какая-либо степень, тем труднее был доступ к ней, тем тщательнее оберегались ритуалы и тем меньше их доверяли бумаге и перу: их передавали из уст в уста. А потому никто из не посвященных в Орден Вольных Каменщиков, как бы ни были велики его познания, добытые долгим изучением рукописных и печатных источников, не может утверждать: «Я знаю все о той или иной степени». В лучшем случае он с чистой совестью может сказать: «Я полагаю, что мне известно почти все». Выдающийся русский масон, граф Михаил Юрьевич Виельгорский в одной из своих поучительных бесед в 1818 г. выразился так: «Можно иметь некоторые знания о масонстве, но самого масонства не знать». Записанные обряд-ники уже являлись отступлением от первоначального масонства, нарушением первичных установлений и законов. В «старых» законах под страхом смерти запрещалось передавать масонские тайны перу, кисти, резцу, допускалась одна только устная передача тайн после предварительной клятвы о хранении молчания. Не доверяя свои идеи, мечты, замыслы перу, кисти, резцу, Вольные Каменщики доверили их символическим изображениям! Символы они называли «языком ока», «языком души», «внешним чертежом великих сокровенных истин». Символы являлись мыслями, не облеченными в слова: «Лучшие наши мысли в мертвых письменах замирают», — объяснял еще Гердер.

С глубоко рассчитанной постепенностью открывал обряды посвящения целый ряд символов, пробуждая цепь идей; постоянная же повторяемость символов заставляла мысль работать в известном, желанном для Ордена направлении. Одному символу можно было придать много различных значений, в зависимости от идей, заключенных в степени; так и поступали масоны. Приведу один пример: циркуль, открытый на 60 градусов, как символ высшего разума, носился всеми членами Ордена. «Памятуйте, — читаем в масонском уставе, — что совершенный Великий Мастер далеко распростертым циркулем своим размеряет и испытует вашу работу; для сего размеряйте сами действия свои циркулем разума». Таким образом, при взгляде на циркуль масон одновременно вспоминал и Великого Строителя мира, и данные им в ложе обеты вести строго обдуманную жизнь. Однако этим значение циркуля не исчерпывалось, он означал еще и довольство ниспосланной Провидением долей; в руках Управляющего мастера циркуль имеет важное значение: он напоминал каждому брату о предназначенном для него круге действий, призывал к братскому единению и тесному общению. Наконец, под циркулем подразумевали солнце (головка — диск солнца, а ножки — его лучи), святого Иоанна Крестителя, Януса, огонь, Меркурия, дух, волю, сердце, красоту.

Масонские принадлежности

Вильям Гутчинсон так объясняет значение символов: «Многие Каменщики, яко работники в должностях нравственных и яко служители Великого Строителя мира, сами представили очам нашим символы, долженствующие беспрестанно напоминать нам, что мы есть и что от нас требуется». Великое значение обрядов и символов подтверждается всеми выдающимися масонами, особенно графом М.Ю. Виельгорским, поучавшим братьев: «Каменщик должен всячески вникать в таинственные обряды наших лож, где каждый предмет, каждое слово имеет пространный круг значений, и сие поле расширяется подобно, как всходя на высоту, по мере того как возвышаешься, то видимый нами горизонт распространяется».

Сами Вольные Каменщики не почитали свершение обрядов пустым времяпрепровождением; символические знаки ими почитались «Клейнодами», малейшее отступление в обрядовых одеждах от устава строго преследовалось. Для масонов камзолы и епанчи, запоны и ленты, далматики и латы, все имело символическое значение и не было пестрым маскарадом. Вот почему для понимания масонства, для проникновения в его сокровенные глубины необходимо изучать обряды и язык символов. Если бы мы знали все знаки иероглифического языка Вольных Каменщиков, эти безгласные теперь знаки поведали бы нам несравненно больше тайн, нежели подробнейшие обрядники, будь они трижды три раза прошиты яркими шелками и скреплены красивыми печатями в прочных кустодиях.

II

Обрядность трех низших степеней, то есть иоанновского масонства, была несравнимо проще обрядности всех остальных степеней. В степенях иоанновского ученика, товарища и мастера преобладала символика этических начал Вольного Каменщичества[41], начал равенства, братства, всечеловеческой любви и непротивления злу.

Обрядность высоких степеней, то есть андреевского, или шотландского, масонства, символизировала борьбу за идеал силой, славу мученичества за идею, беспощадную жестокость к врагам и предателям.

Иоанновское масонство называлось голубым. Члены иоанновских лож были мечтательными проповедниками, надеющимися путем совершенствования каждой отдельной личности достичь рая на земле. «Сейте семена царствия света» — был их пароль.

Анреевское, или шотландское, масонство называлось красным. Члены красных лож должны были быть неустрашимыми борцами за идеи с девизом: «Vincere aut mori».

Патроном-покровителем всего Ордена Свободных Каменщиков почитался Иоанн Креститель. Ему посвящены были три первые степени символических лож, в которых все обряды и символы знаменовали страстный призыв к покаянию, самосовершенствованию. Более высокие степени, в которых масоны клятвенно обязывались выходить на брань со злом, не щадя жизни, посвящены были святому апостолу Андрею Первозванному. Некоторые ложи особенно почитали святого Иоанна-Евангелиста. Орденскими праздниками считались 24 июня, 30 ноября и 27 января.

Для отмечания всех трех праздников существовал ритуал, разработанный до мельчайших подробностей. Особой торжественностью отличалось празднование Иоаннова дня, в течение которого все члены Ордена, к каким бы системам они ни принадлежали, должны были находиться вместе «для вящего процветания Ордена». В России масонские праздники отмечались с большой пышностью. Сохранились обряды для Иоаннова дня последней четверти XVIII в. и первых тридцати лет XIX столетия.

Убранство лож было неодинаково.

В иоанновской ложе первой, ученической, степени лазурь ткани и золото символических украшений ласкали взор. Стены затягивались голубыми тканями, висящими на золотом шнуре, связанном большим кафинским узлом, как раз посередине стены, обращенной к востоку. Тут же, на востоке, на возвышении из трех ступеней был престол, масонский жертвенник, а за ним — кресло Управляющего ложей. На престоле лазурное шелковое покрывало с густой золотой бахромой. Балдахин, осеняющий престол и кресло Великого мастера, также из голубого шелка, испещренного золотыми звездами, среди которых, в сиянии ярких золотых лучей, сверкает треугольник со священным именем Великого Зодчего Вселенной. На престоле — Библия, раскрытая на первой главе от Иоанна. Обнаженный меч, золотой циркуль и наугольник резко выделяются на потемневших листах святой книги; меч лежит первым. Он словно не позволяет страницам перевернуться или закрыться.

Масонский ковер. T.C.

Деревянные кресла и стулья покрыты белым лаком, обиты лазурным бархатом для Великих мастеров и белым атласом — для прочей братии. В ложах с очень ограниченными денежными средствами ткани были проще или даже вовсе заменялись окраской дерева в соответствующие цвета. Столы должностных лиц покрашены голубой краской и имеют треугольную форму. На полу посреди ложи разостлан расписанный символическими знаками ковер. В золоченых треугольных трехсвечниках зажжены девять желтых восковых свечей. Светильники озаряют мягким светом восток, юг и запад; северная часть залы — в полутьме. Большая шестиконечная звезда спускается с потолка над ковром; она сделана из золоченой бронзы, и цепь, на которой она подвешена, также позолоченная, матовая, с блестящими острыми гранями ромбовидных звеньев. На братьях голубые камзолы и белые кожаные запоны, крошечные масонские железные мастерки подвешены на белых ремешках к третьей петле камзола, у всех на руках белые перчатки. Управляющего мастера отличает голубая шляпа, украшенная золотым солнцем или белым пером. Запон его подбит и обшит голубым шелком, на нем нашиты три большие голубые розетки. В петлице камзола на голубой ленточке золотой мастерок; на шее, в знак власти, ключик из слоновой кости, а в знак подчинения орденским законам — золотой наугольник. В правой руке его — круглый молот белой кости.

Каким же образом совершался прием профана в ученики иоанновского масонства?

«Возымевший настоятельное желание сделаться вольным каменщиком», как объясняют масонские уставы, должен был заручиться рекомендацией кого-либо из членов той ложи, в которую он желал быть принятым, и через его посредничество подать просьбу Управляющему ложей. Просьба вручалась рекомендующим не с глазу на глаз Мастеру стула, а в присутствии братьев, когда, после окончания работы ложи, по кругу проходила так называемая кружка-предлагательница, куда опускалась просьба. При открытии предлагательницы все просьбы и заявления читались секретарем вслух, и если попадалось заявление о желании профана быть посвященным в таинства масонства, то имя профана выставлялось в зале ложи, где и оставалось на виду две недели. В течение этих двух недель в обязанность всех членов ложи вменялось расследование о нравственности, характере, гражданских и семейных «добродетелях» предложенного к приему. Поручитель же, которым в большинстве случаев являлся предложивший профана, «долженствовал прилежать» изменить нрав кандидата, если на то будет необходимость, «дабы не оставить его еще погрязшим в какие-нибудь склонности, противные всему тому, что он будет слышать при своем принятии». По истечении обязательного срока следовала баллотировка, если не имелось никаких порочащих сведений. Даже один черный шар мог отдалить прием и вызвать новое расследование, если только названная Мастеру стула причина не оказывалась настолько незначительной, что он мог своей властью заменить черный шар на белый. При наличии трех черных шаров в приеме обычно отказывалось, и лишь через некоторое время, иногда через несколько лет, профан мог возобновить свое ходатайство. О забал-лотировании профана тотчас ставилось в известность все братство Вольных Каменщиков, а в случае благоприятного исхода все члены этой, а иногда и дружественных лож приглашались на прием профана в Орден, то есть присутствовать на торжественном посвящении в первую степень иоанновского ученика.

Масонский ковер. T.C.

Обрядов посвящения было несколько видов, но все они были весьма торжественными. Приведу обряд посвящения, каким он был в России в XVIII в. в союзе Великой Национальной ложи и во многих ложах начала XIX в.

В назначенный день и час поручитель, завязав профану глаза, вез его в помещение ложи, где уже были в сборе все приглашенные Вольные Каменщики. По приезде он отводил его в так называемую «черную храмину», где и оставлял его одного, предупредив, что он имеет право снять с глаз повязку только тогда, когда станет совершенно тихо, не будет слышен даже малый отзвук удаляющихся шагов.

Черная храмина, или храмина размышления, была невелика и лишена окон; дверей, через которые был введен испытуемый и в которые вышел поручитель, не было видно, так искусно они были замаскированы. Высота потолка едва позволяла стоять, выпрямившись, человеку среднего роста. Покрашенная или затянутая тканями храмина была однотонно черная, чем скрывался ее реальный размер, тем более что она была едва освещена. С потолка свешивалась треугольная лампада, в которой три тонких свечи давали «свет трисиянный». В одном углу — черный стол и два стула. На столе — берцовые человеческие кости и череп, через глазные впадины которого было видно сияние горевшего внутри спирта. Тут же — Библия и песочные часы. В противоположном углу находился человеческий скелет с надписью над ним: «Ты сам таков будешь». В двух других углах стояло по гробу; в одном из них — искусно сделанный мертвец с признаками тления, второй гроб — пустой.

Тьму, смерть, тление, слабый свет, часы и открытую Библию — вот что видел каждый посвящаемый, когда впервые снимал со своих глаз повязку, находясь в масонском братстве. Проходило около четверти часа, и в помещение входил проводящий обряд. Изумленному, испуганному или равнодушно взиравшему профану он объяснял значение черной храмины более или менее витиевато, нередко в следующих выражениях: «Вы посажены были в мрачную храмину, освещенную слабым светом, блистающим сквозь печальные остатки тленного человеческого существа, помощью сего малого сияния вы не более увидели, как только находящуюся вокруг вас мрачность, и в мрачности сей разверстой Слово Божие.

План приемной ложи[43]. T.C.

Может статься, вы вспомнили тут слова Священного Писания: “Свет во тьме светится и тьма его не объят”. Человек наружный — тленен и мрачен, но внутри его есть некая искра нетленная, принадлежащая Тому Великому, Всецелому Существу, Которое есть источник жизни и нетления, Которым содержится вселенная. Вступя к нам в намерении просветиться, при первом шаге получили вы некое весьма изобразительное поучение, что желающий света должен прежде узреть тьму, окружающую его, и, отличив ее от истинного света, обратить к нему все внимание. Повязка, наложенная тогда на ваши глаза, загородила то чувство, которое едва ли не более прочих развлекает наше внимание, дабы вы, устраняясь от наружных вещей, сильно действующих на наши чувства, всего себя обратили внутрь себя, к источнику вашей жизни и блаженства». Цель Ордена троякая: сохранение и передача потомству таинства (тайного знания); исправление членов Ордена; исправление собственным примером и людей, вне общества находящихся, а также всего рода человеческого. Орден требует исполнения семи должностей[42]: повиновение, познание самого себя, отказ от гордыни, любовь к человечеству, щедрость к людям, скромность, любовь к смерти. Ритор подробно разъясняет важность этих обязанностей, их неразрывность, а затем сразу же требует доказательства первой, третьей и пятой; в знак послушания испытуемый должен позволить завязать себе глаза, в знак отвержения гордыни — снять верхнюю одежду, эти отличия земной жизни, в знак щедрости, — отдать все деньги и драгоцен ности. Приставив к обнаженной груди острие меча, ритор выводит посвящаемого из черной храмины.

«Труден путь добродетели» — такими словами почти неизменно начинал ритор свои наставления во время шествия в ложу. Необычное зрелище представляло собой это шествие: вели разутого, полураздетого человека, неуверенно ступавшего, невзирая на дружески направлявшую руку сопровождающего, одетого вычурно, украшенного различными знаками и лентами, в круглой шляпе и с накинутой на плечи епанчой; длинный сверкающий меч держал сопровождающий в вытянутой свободной руке и острием его слегка касался обнаженной груди посвящаемого. Один неверный шаг, неосторожность — и ранение неизбежно. А между тем путь неровен, — то «каменные крутизны», то куда-то «в неизвестные глубины нисходящие скользкие ступени». «Елико возможно должно теснить путь испытуемого, — гласят уставы, — вести его против всех свирепствующих стихий на испытание духа и воли его».

Но кончается трудный путь, слышно пение:

«Вход воспрещен злому вольнодумцу, рабу пороков и страстей, для злобных сердцем властолюбцев, сынов неги, сластолюбцев не растворятся врата масонской ложи».

Другая песнь сменяет первую, — это не угроза приближающемуся профану, а ободрение посвященным.

Тремя ударами в дверь ритор просит доступа в ложу. Песнь смолкает.

Приоткрыв дверь, брат стерегущий спрашивает: «Кто нарушает покой наш?», и сопровождающий, от имени ищущего, говорит: «Свободный муж, который желает быть принят в почтенный Орден Свободных Каменщиков».

Тогда Великий мастер предлагает целый ряд вопросов, которые так же, как и ответы на них, передаются через сопровождающего и стерегущего брата.

«Как зовут? Сколько лет от роду? Где родился? Какого закона? Где жительство имеет? Какого звания в гражданском обществе?» Еще не отзвучал последний ответ, как Великий мастер восклицает: «Впустите его!»

Тогда сопровождающий отступает от посвящаемого, и спустя немного времени второй надзиратель вкладывает в его правую руку свою обнаженную шпагу, направив ее острие к сердцу. Так он доводит испытуемого до ковра, у которого его останавливает, придав ногам положение прямого угла. Посвящаемый должен ответить на шесть вопросов: «Первейшим ли вы признаете долгом, чтобы Высочайшее Существо, Источник всякого порядка и согласия, почитать, страшиться и любить? Признаете ли вы начертанное в Откровении Слова Его за истинное к высочайшему совершенству путеводство? Согласны все сие вами тако признаваемое в самых деяниях ваших с крайней верностью наблюдать и исполнению всецелую жизнь посвятить? Признаете ли всех людей вообще за братию свою? Думаете ли, что служить и благотвор-ствовать им есть дело волею Божиею, взыскуемое и собственное блаженство ваше составляющее? Первейшею целью исполнения сих должностей почитать согласны ли? Данное вами слово свято ли для вас?» После утвердительных ответов Великий мастер возглашает: «Слышите, любезные братья, что этот свободный человек в своих намерениях тверд. Добровольно соглашается он посвятить себя должностям нашим, подчинению. Согласны ли вы на то, чтобы он был принят в общество наше?» Выражается согласие, заканчивающееся троекратным: «Ей, тако!»

Великий мастер велит второму надзирателю совершить с испытуемым три символических круга по ложе: первый круг — от запада через север. Восток и юг снова на запад; второй — через юг, восток и север, а третий — как первый. На каждом круге водящий тихим голосом наставляет испытуемого о трудности пути к добродетели и премудрости, о необходимой отваге и стойкости в следовании избранному пути, по которому нельзя вернуться, сохранив честь. Затем посвящаемый подводится к Великому мастеру, который берет с него обязательство скромности и верности: «Ничего об Ордене отнюдь не открывать никому, не удостоверившись тщательным испытанием, что он истинный свободный каменщик; ложе всегда пребыть верным, с крайним послушанием наблюдать обряд ее, благу оной всечасно споспешествовать, от всякого вреда посильно охранять. Союз братства со всеми свободными каменщиками ненарушимо сохранять и от часу большему утверждению оного всеми силами споспешествовать. Всем людям, наипаче же собратьям, помогать во всяких случаях, никогда не отрекаться, разве что такая помощь имеет послужить ко вреду благонравия и чести нашей».

Отличительные знаки должностных лиц: Управляющего ложи (молоток и наугольник), обоих надзирателей (отвесы), старшего диакона (циркуль), ученика (грубая железная лопаточка), мастера (изящная золотая лопаточка) (Госуд. арх. М.ин. д. Собр. Елагина). T.C.

Управляющий мастер объясняет всю важность обета; еще не поздно отказаться от посвящения, но раз произнесенный обет связывает его с братством и дает братству полную власть карать за его невыполнение.

Но ищущий света неустрашим, он упорствует в требовании посвящения, и Великий мастер восклицает:

«Преклоните колена пред жертвенником нашим, подайте правую руку». Левым обнаженным коленом испытуемый становится на подушку, лежащую перед жертвенником, правую руку возлагает на открытое на первой главе Святого Иоанна Евангелие. К его обнаженной груди приставляется открытый циркуль. Он обещает принять на себя все обязательства во всей их силе и все требуемое свято исполнять. «Ей, обе-щаюся в том и столь свято, сколь любезно для меня имя честного человека». Испытуемого поднимают, прикладывают к его языку печать молчаливости. «Узрите нас впервые», — торжественно говорит Великий мастер; повязку снимают, и в полутьме ложи, освещенной лишь пламенем горящего на жертвеннике спирта, посвящаемый различает блестящие мечи, устремленные на него. «Видите все устремленные на вас орудия наши, на случай, ежели, паче чаяния, измените обязанностям? Не в том намерении, что думали мы когда обагрить руки свои кровью вашей, суд страшнейший того ожидает вас. Казнь беззаконных в руце Божией». По всей ложе громко трижды разносятся повторяемые братьями последние слова о казни беззаконных. Вновь посвящаемому завязывают глаза, и ложа ярко освещается, пока Великий мастер говорит: «Сколь мщение ужасно преступнику, столь обрадователен благочестивому свет. Да узрит свет!» Повязка снята; вспыхивают ярким светом фальшфейера и быстро гаснут под возглас: «Тако угасает свет и все утехи с ним, но хранящий волю Божью пребывает вовеки!»

Все братья поднимают мечи вверх острием высоко над головами.

«Мы всякое земное величие, все чувственные забавы и утехи почитаем ничем, не большей цены и прочности, как и оное, на миг осенившее вас пламя и исчезнувший уже по нем дым.

Обет ваш верности запечатлейте, соединив кровь вашу с кровью всех братий».

Вновь ставят испытуемого на колени перед жертвенником; он сам должен приставить циркуль к своей обнаженной груди, ведущий обряд подставляет чашу для крови, а Мастер, ударяя по головке циркуля молотом, трижды говорит: «Во имя Великого Строителя мира; в силу данной мне власти и достоинства моего; по согласию всех присутствующих здесь и рассеянных по всему земному шару братий принимаю я вас в ученики свободных каменщиков». И, протянув через жертвенник обе руки, кладет их на плечи принимаемого, говоря: «Достояние твое и часть твоя да будет Господь Бог твой», а все братья восклицают: «Господь благословляет праведные и наказует беззаконные».

«Знайте, — заканчивает Великий мастер обряд посвящения, — знайте, что все, зависящее доселе от доброй воли вашей, наблюдение указанных вам семи должностей стало долгом вашим. Жребий ваш решился!»

Новопринятого уводят, чтобы вернуть ему одежду, и вновь вводят в ложу для разъяснения смысла обряда, для вручения мастерка, запона, рукавиц, символов, подобных изображенным на ковре.

Перевязь мастерской степени (собр. Об. л. др. п.). T.C.

Ритор объясняет сокровенный смысл:

«Путь из черной храмины в ложу — это путь из тьмы к свету, от безобразия к красоте, от слабости к силе, от невежества к премудрости, от земной юдоли к блаженной вечности. Благий посланник, направляющий, предостерегающий — это искра Божества в совести человеческой, это глас патрона Ордена, Иоанна Крестителя, взывающий к покаянию, глас, слышимый в сердце каждого, это благодать Всевышнего через испытание препятствий, огорчений земной жизни, приводящая к вратам Эдема, в сонме избранных, потому-то посвященные — все в свете ярком ложи, и лишь посвящаемый во тьме завязанных очей. Путешествие вокруг ложи — те же горести земной жизни, но, свершая с посвящаемым круг, надзиратель знакомит дух принимаемого с понятием о вечности. Слепо верить долженствует посвящаемый слову Великого мастера, когда с него требуется клятва на Священном Писании, ибо глаза у него заграждены повязкой земных страстей, заблуждений, мешающих видеть Священную Сокровищницу Премудрости, книгу слов Божьих. Но как только будет дана им клятва, как доказательство святой веры в Провидение, на этой, лишь чувствуемой, таинственной, неведомой книге, — повязка спадает, и он уже различает окружающее; он сознает позор зла и святость добра. Наконец, дают ему узреть полный свет, причем он видит, что вся слава земли преходит, яко дым; видит все строение храма премудрости, постигает тайну бытия, тайну жизни и смерти и сопричисляется к сонму избранных, просветленных духов в недрах непреходящего блага».

Секретарь читает заявление о доступе в Орден и принятии новопосвященного, который с удивлением слышит, что в «лето-писи»[44] Ордена занесена вся его прежняя жизнь. «Ни одна черта жизни человеческой, ни мысли, ни деяния его — не возмарает-ся из Великой книги бытия, — говорит секретарь. — Все в ней записано».

Секретаря сменяет ведущий обряда. Он вручает принятому белый кожаный запон как знак, что профан вступил в братство каменщиков, созидающих великий храм человечества; неполированный серебряный мастерок, «ибо отполирует его прилежное употребление при охране сердец от нападения расщепляющей силы пороков»; пару белых мужских перчаток — в напоминание того, что лишь чистыми помыслами и непорочной жизнью можно надеяться возвести храм премудрости; пару женских перчаток ведущий обряд предлагает передать избраннице сердца, непорочной женщине. «Иные, по невежеству или недальновидности, не усматривают в сем обряде сокровенного смысла, — говорит ведущий обряд, — но я вам, любезный брат, должен сказать: вам надлежит избрать себе сотрудницу, подругу, обручиться ей яко невесте, сочетаться чистым и священным браком с премудростью, с небесной девой Софией. Да будет она вам неразлучной спутницей[45], единою вашею избранницею».

И Мастер стула, и вития говорят речи, красивые речи о трех великих столбах, на которых держится храм премудрости. Они говорят о мудрости, силе и красоте. Говорят о безмерной любви ко всему человечеству. «Тьму победим светом!» — восклицает Великий мастер, и трижды три раза, в знак общности мыслей, аплодируют братья. Стройный хор братьев гармонии под звуки музыкальных инструментов, негромкими торжественными голосами успокаивает страсти. Ясные мысли претворяются в неясные грезы.

Хор поет, и братья вновь посвященные забывают мир:

Такова голубая иоанновская ложа, первая ступень масонской лестницы. Цвет лазури, цвет неба — символ возвышенности стремлений, жажды духовного совершенствования; золото — благороднейший металл, и Вольные Каменщики избрали его как символ чистоты своих побуждений. Иоанновскому масонству лазоревый цвет был присвоен в 1734 г. в Англии. В иоанновских ложах французской системы, работавших у нас в России на рубеже XVIII и XIX вв., ленты мастеров были голубыми, запоны тоже обшиты и подбиты голубым. На прилагаемом рисунке изображена лента, которую носили через плечо (перевязь) мастера французской системы, где акация и звезды вышиты золотом, сама же лента — голубого шелкового муара. К концу ленты привешивались циркуль и наугольник. По объяснению риторов, лента изображала пояс зодиака, акация — солнце, так же как и буквы М.В., расшифровывавшиеся как Mac Benae, мастерское достоинство. Наконец, циркуль тоже изображал солнце, а наугольник — часть земного шара, освещенную солнцем. В пространстве между циркулем и наугольником надлежало искать истинных масонов: «Одеяния их не боятся света истины, солнечного света правды», — утверждал вития. На мастерский запон нашивались три голубые розетки, которые красиво расшивались теми же символами, как и перевязи. На запоне (см. рисунок) мы видим: солнце, луну, ветвь акации, циркуль и наугольник в установленном ритуалом соединении, мастерок и молоток, которые указывают, что запон принадлежит управляющему мастеру. В иоанновском масонстве вообще главными символами были: пламенеющая звезда, солнце, луна, треугольник, циркуль и наугольник, отвес, 24-дюймовый масштаб, линейка, пчелиный улей, мастерок, молоток, дикий и кубический камни, чертежная доска, гроб, слезы, золотой шнур, связанный кафинским узлом, светильники, столбы, лестница, мозаичный пол, шляпа, шпага, запон и перчатки. Все эти символы объяснялись посвящаемому при приеме его в ложу, и для большей наглядности обряда ведущий расстилал на полу перед новичком ковер, на котором были изображены все символы, заключавшие в себе сокровенный смысл степени. Не только иоанновская ученическая степень имела ковер, но и каждая степень, за весьма немногими исключениями, тоже. Однако обычай использования ковров, так же как и писаных обрядников, является позднейшим: первоначальное английское масонство не знало ковров; это было противно духу и смыслу орденских установлений, безусловно запрещавших открытие таинств пером, кистью и резцом. Но с течением времени ковры сделались достоянием различных систем и степеней, условно изображая идеально устроенную ложу с богатым и полным набором символических предметов. Изображать на ковре «совершенную» ложу было несравненно легче, чем устроить ее в действительности, а потому ковры, или, как их называли русские масоны, «Тапии», получили такое широкое распространение. До введения ковров «совершенная» ложа чертилась мелом на полу для каждого собрания, и по его окончании чертеж смывался; некоторые ложи ограничивались символическими предметами, изготовленными из дерева, меди, олова и т. п.; их расставляли в ложе в определенном порядке. Бывали ковры роскошные: по дорогому шелку они расписывались известнейшими художниками-масонами; были и весьма невзрачные, плохо отпечатанные на дешевой клеенке. Все зависело от усердия членов ложи и от их щедрости.

Перевязь мастерской степени (собр. Об. л. др. п.). T.C.

Остановлюсь на важнейших символах иоанновского масонства. Блистающая, или пламенеющая, звезда знаменовала «Дух», наполняющий всю природу, жизненную силу, ум, освещающий деяния масонов, направляющий их поиск на верный путь. «Наподобие Вифлеемской звезды, она указует путь к истине и символически представляет наше шествие к Зиждителю мира», — говорил ритор. Солнце изображало истину, мужество, правосудие, действующую силу; луна — чистую любовь, материю, при-роду[46]. «Без сих трех главнейших добродетелей — мужества, правосудия и воздержания (то есть чистой любви) имя Каменщика пустой титул, мыльный пузырь», — гласила масонская мудрость. Семь звезд означали «то эфирное жилище Премудрости, которое закрыто от глаз смертных небесною твердью». Под звездами подразумевались еще семь даров духа святого: премудрость, разум, совесть, крепость, наука, страх Божий и любовь. Взирая на светила дня и ночи, каменщик должен был помнить, что работа над самоусовершенствованием не терпит перерыва, а также то, что «служению человечеству он должен посвящать все часы скоротечной жизни». Во французской системе изображение небесных светил означало «силы и действия природы». Кафинским узлом связанный шнур был символом единения всех членов масонского Ордена: «В единении сила» — приветствовали друг друга братья во многих ложах. Мозаичный пол, «прекрасное основание масонской ложи, изображает богатство творения и божественных благодеяний так же, как переменчивый и неизвестный ход жизни, и разнообразные внешние отношения людей, которые по рождению и смерти все равны». Библия, слово Божеских законов для человечества, лежит открытая перед очами каменщиков, «дабы не могли они сказать, что заблуждаются от неведения»[47]. «По твердым правилам Высшей истины должен Каменщик располагать свои деяния; Библия — высочайший водитель». Три светильника (иногда их было трижды по три) означали Святую Троицу, или троичность, во всем существующем; иногда вместо отдельных светильников мы видим трехсвечник, который знаменует духовное начало и почитание Строителя мира в «чистоте эдемской, служение под законами Моисеевыми, освобожденными от идолопоклонства, и христианское откровение». Число светильников, ветвей на них и число зажженных свечей имело символическое значение; чем сложнее был ритуал посвящения, чем более пышный, тем больше свечей зажигалось.

Запоны 4 степеней: 1) товарищей иоанновских лож; 2) избранных товарищей андреевских лож (собрание В.В. Федоровского в Витебске);3) мастеров иоанновских лож (собр. Общ. любит. древн. письмен.);4) мастеров андреевских лож (Арх. Гл. воен. Суд. упр.). T.C.

Так, в «блистательном капитуле Феникса» в 1817 г. в одной зале горела восемьдесят одна свеча.

Масштабом проверялось, «соответствует ли деяние масонов законам вечных истин»; двадцать четыре деления масштаба соответствуют двадцати четырем часам суток. Каменщик всегда, во всякое время должен быть готов к служению страждущему человечеству, а тем более брату-каменщику. Наугольник — символ закона и совести, lignum vitae; уровень и отвес означали равенство, «ибо каменщики должны иметь единое правило и единый чин без всяких различий гордости и титулов, ибо добрые дела над всем счастьем мира превышаются».

Дикий камень — это грубая нравственность, хаос; кубический камень — нравственность «обработанная»; чертежная доска — планомерность работы, власть доброго примера. Молоток служил для обработки дикого камня, для отсечения ненужного материала, он же означал совесть, искру Божества, тлеющую во мрачной храмине человека, подверженного греху. Мастерок — снисхождение к слабостям людей и строгость к себе. Все инструменты масонского ремесла означали святость труда. Улей, окруженный роем пчел, — символ трудолюбия, разумного труда, основанного на знании. Ветвь акации — бессмертие; гроб, череп и кости — презрение к смерти и печаль об исчезновении истины.

Белые одежды, запоны, перчатки изображали чистоту нравов, «безвредность душевную». «Облачаясь в светлые одежды, Каменщики тем признают себя чадами света и обязуются никогда к деяниям мрака не обращаться. Одежды их изображают добродетель». Круглые шляпы — символ вольности. Обнаженный меч — карающий закон; в руках братьев мечи означали не только наказание злодеев и предателей, но и защиту невинности.

Ниже приведен общепринятый план ученической ложи.

А — место Управляющего ложей и престол, в — три ступени, ведущие к престолу и означающие веру во Христа, надежду на спасение, любовь ко всему человечеству, совершенствование сердца, ума и духа. Эта лестница ведет к небу. Символом неба был голубой балдахин, осенявший престол и кресло Великого мастера. G — место для ковра. C и d — места для наместных мастеров и почетных посетителей, е — место секретаря, f — ритора, k — первого надзирателя, h — второго, тут же устанавливались два столба — символы силы и стойкости, жизни и смерти, добра и зла; i — место брата-привратника в некоторых ложах. На приведенном плане не указаны три столба, возвышавшихся в ложе и символически служивших ей опорой: столб мудрости тосканского ордера, изображавший Соломона, на Востоке; столб силы дорического ордера на западе, царя тирского Хирама; и столб красоты коринфского ордера на юге, архитектора Соломонова храма Хирам-Абифа, или Адонирама. Т указывает скамьи учеников, помещенные на севере, «ибо на севере менее освещается лучами солнца премудрости», на юге же 1 указывает места мастеров и товарищей. Трапезные комнаты устраивались, по желанию Управляющего ложей, с южной или северной стороны, в прилегающих комнатах, отмеченных буквами р и о.

План приемной ложи. T.C.

Ложа имела форму продолговатого прямоугольника, четыре стороны которого, по словам масонов-руководителей, символизировали «всемирность масонства». «Длина ложи от востока до запада, ширина от севера до юга, высота от земли до неба, глубина от поверхности земли до ее центра», — гласит объяснение староанглийских ритуалов XVIII в.; эти же объяснения сохранились и русскими масонами XIX в. Глядя на столь простой, несложный символический знак, каким был прямоугольник, Каменщик всегда невольно вспоминал основную идею чистого масонства — соединить все народы земного шара в «одну семью» и стереть различия между странами и народами.

Высшей степенью иоанновского масонства была третья степень мастера.

При приеме в эту степень ложа затягивалась черными тканями; на стенах — черепа и кости с надписью «помни смерть», на полу — черный ковер с нашитыми золотыми слезами и на середине ковра — открытый гроб; трехсвечные светильники поддерживались человеческими скелетами, «коих всегда поставлялось три». По правую сторону от жертвенника, на искусственно сделанном земляном холме сверкала золотом ветвь акации. Все братья были одеты в черные камзолы, в черные длинные епанчи и круглые шляпы с опущенными полями. Вся обстановка символизировала глубокое горе: это было горе по убитому великому строителю Соломонова храма Адонираму, или Хирам-Абифу. Обряд посвящения изображал убийство Адонирама, причем посвящаемый играл его роль. Легенда об убийстве искусного мастера-строителя передавалась так: падение Адама было тройственное, по духу, душе и телу; в первом пал он по воображению, во втором — когда уснул, в третьем — когда прельстился змием. Адам, включавший в себе мужское и женское начало, однако, не имел тела в смысле земной, преходящей материи, и лишь прельстившись змием, то есть соединившись с материей, он утратил подобие Духа Зиждителя, создавшего его, и принял образ смертного существа. Однако ему была сохранена память о красотах Эдема и высших божественных познаниях; он в сердце, с источником жизни, сохранил луч света, освещавший покинутый им рай и продолжавший озарять его благодатью всезнания.

В масонской ложе

Адам передал детям своим этот луч света, но, по мере того как умножались, уплотнялись частицы материи, луч теряет яркость; лишь некоторые избранные мужи, томившиеся тоской об утраченном Эдеме, сохранили в сердцах яркий луч благодати. Боязнь того, чтобы знание высших таинств не утратилось навеки с течением времени, побудила некоторых избранных мудрецов заключить его в символы; символы эти как бесценное хранилище святыни всезнания Адама до грехопадения передавались мудрецами избранным после долгих испытаний. Мудрый Соломон был одним из избранников, и задумал воздвигнуть великий храм, и сделать это так, чтобы он символически передал потомству, всем жаждущим познать истину божественные познания. Для постройки храма были вызваны сто тридцать тысяч рабочих различных наций, но работами руководил Адонирам, ученик египетских мудрецов, также обладавший знанием «божественной истины». Адонирам разделил работников на три степени: учеников, товарищей, то есть подмастерьев и мастеров. Каждой степени были присвоены отличительные знаки, слова и правила. Чтобы работа их была сознательной, Адонирам знакомил работников с познаниями избранных мудрецов, предлагая им символы и разъясняя их; степень познания была соразмерна степеням ученика, подмастерья и мастера. Мастера получали наибольшую плату, что вызвало желание трех товарищей выпытать обманом или силою мастерское слово у Адонирама. Однажды вечером, когда храм был уже пуст, Адонирам пришел для обычного осмотра. У южных дверей к нему подошел один из заговорщиков и, не сумев узнать у него слова мастера, ударил молотком; у северных дверей другой товарищ нанес ему удар киркой; тогда Адонирам, предвидя свою гибель, постарался сохранить от непосвященных древнее мастерское слово и бросил золотой треугольник, символ полного совершенства духа, Божеское начало, в колодец. На треугольнике было таинственное изображение имени Иеговы. Тогда третий бунтовщик бросился на искусного архитектора и нанес ему смертельный удар циркулем у восточных дверей. Убийцы унесли и спрятали тело Адонирама. Узнавший о гибели своего помощника, Соломон испытал великую печаль и повелел найти тело Великого Мастера. В знак своей непричастности к убийству рабочие явились в белых перчатках. Тело было найдено быстро, ибо земля оказалась рыхлой, и воткнутая ветвь акации, которой убийцы пометили себе место погребения Адонирама, чтобы впоследствии перенести его и скрыть в более отдаленном месте, зазеленела. Мастера, из страха, что древнее мастерское слово уже потеряло значение, сделавшись, может быть, известным многим, «решили его заменить первым, которое будет кем-либо из них произнесено при открытии тела погибшего мастера». В это мгновение было найдено тело, и при взгляде на признаки разложения раздался возглас всех присутствующих: «Плоть от костей отделяется». Именно это выражение и было принято в качестве отличительного слова мастерской степени. В мастерском обряде тремя ударами молота посвящаемый повергается в гроб[48]. Удары обычно наносятся председателем, иногда же, согласно сказанию об Адонираме, надзиратели выполняют роль бунтующих товарищей, и при обходе посвящаемым помещения ложи, на юге, севере и востоке, наносят ему удары, слегка прикасаясь своими молотками. Положенного в гроб покрывают красной, как бы окровавленной тканью; на сердце возлагаются: золотой треугольник с именем «Иегова» и ветвь акации или терновника (в древности посвященного солнцу как источнику жизни), а в головах и ногах помещаются циркуль и наугольник. Посвящаемого вынимают из гроба за пять попыток. Это пятикратное поднятие знаменует, что должны совершенствоваться все пять чувств.

В ритуале читаем: «Мастерская степень благие размышления возбуждать долженствует, все иероглифы оной представляют под покровами смерти будущую жизнь; взгляд на все, что являет нам мастерская ложа, должен произвести в нас смятение, а сие смятение — первоначало Премудрости; смятение, как золотые слезы пробиваются на мрачном ковре, должно пробиться сквозь нашу чувственность и возродить падшие духовные силы. Кто сей Адонирам? Не есть ли это некое существо, сокрытое в человеке, существо вечно пребывающее, сей глас, который ободряет токмо те твои дела, кои относятся к чему-нибудь вечному, постоянному, и который уязвляет тебя при думании тщетного, преходящего? Но глас сей умолкает под ударами трех злодеев: гордости, корыстолюбия и сластолюбия!»

Чрезвычайно многосложны объяснения обряда мастерской степени, но обряды этой степени, как они объяснялись в русских ложах, символизировали и восхваление неустрашимости, готовности жертвовать всеми благами земной жизни в борьбе за распространение идей света, презрение смерти тела в чаянии вечной жизни бессмертного духа. Символический обряд убийства и воскрешения мастера означал также, что надо умереть греху, дабы ожить для жизни духа; «новое» мастерское слово — «Плоть от костей отделяется» — означало, что дух должен отделиться от всего истлевающего, греховно-бренного, дабы обрести высшую Премудрость всеведения. «Не явно ли и в наружной, естественной смерти, что тление не входит в живот, пороки, страсти — не суть ли они прах и тлен, тело истлевающее?» — говорит ритор посвящаемому в мастера.

Но мастерская степень имела еще и значение другого рода: посвященный всецело отрекался от своей личности, полностью отдаваясь служению Ордену. Взамен этого он, после некоторого искуса, после определенного времени пребывания в «мастерах» получал власть управлять ложей, «яко Адонирам распределяет рабочих», то есть братьев Вольных Каменщиков, собирать их на заседания, учреждать новые ложи. Ему, как постигшему все тайны трех символических степеней, открыт доступ во все ложи этих степеней по всему миру. В системах многостепенных власть иоанновского мастера была более ограничена. Достойно внимания, что характер голубого иоанновского масонства как нельзя более ярко выражен в рассказе о смерти Адонирама: он не противится злу силой, но, не избегнув его, покоряется ему, жертвует собой. Иоанновские масоны распространяли свои идеи с горячностью, но держались принципа непротивления злу.

Многих каменщиков никогда не вели выше иоанновского масонства, им были открыты лишь символы кристально чистого учения нравственного усовершенствования и служения на пользу страждущего человечества. Были, однако, в Ордене Вольных Каменщиков системы и степени, которые привлекают внимание страстной проповедью борьбы со злом силой.

Последней ступенью масонской лестницы степеней в «Старом принятом шотландском обряде» была тридцатая. Она носила название «Рыцарь белого и черного Орла, Великий Избранник, Ка-дош». Под именем Кадош масоны подразумевали «единоизбранных сверхчеловеков, очистившихся от скверны предрассудков». Почти нет сочинений, написанных «для разоблачения страшных тайн Ордена масонов», в котором бы ни приводилась в пример степень «Кадош». Эта степень потому обращала на себя внимание, что готовила посвящаемых в мстители за попранные права человечества и была далека от миролюбивого масонства голубых лож. Я остановлюсь на этой степени и объясню ее значение по подлинным архивным документам. По обрядникам десятых годов XIX в., цвет ткани и символических украшений ложи был цветом печали, крови и смерти. Ложу отделывали пурпурными тканями, а по ним вышивали «золотые языки огневаго пламени и серебряные слезы». Кресло Великого Командора, трижды могучего Властодержца, почти совершенно скрывалось за тяжелым черным бархатом балдахина, взор приковывали «кроваво-красные тевтонские» кресты; ими был усеян мрачный балдахин. Ни сверкающий золотом и лазурью священный треугольник с оком Провидения, ни пламенеющая звезда с многозначимой буквой G не венчали балдахин. Над ним царил увенчанный золотой короной двуглавый орел с распростертыми крыльями. Это был грозный орел непреклонной борьбы; в его сжатых когтях был меч. На груди орла в небольшом треугольнике было начертано священное имя «Адонаи», а латинский девиз обращал на себя внимание блеском серебряных букв «Nec prodetor, nec prodetur, innoceus fovet». Степень Великого Избранника была богата на девизы. Еще два девиза были вышиты на знаменах, стоявших по обе стороны балдахина. На белом знамени с зеленым крестом: «Dieu le veut», на зеленом с красным крестом: «Vincere aut mori»

Одеяние Великого Командора было царственным, пурпурным, но его прикрывала черная мантия, украшенная красным крестом напротив сердца. Корону, венец мудрости, Командор возлагал на голову на торжественных заседаниях. Все рыцари были одеты в короткие далматики черного цвета, опоясанные красными поясами с золотой бахромой. В иных ложах далматики были белые с черной каймой, а пояса — черные с серебряной бахромой, на груди и на спине белых далматиков нашивался красный восьмиконечный крест. В наиболее строгих ложах рыцари белого и черного Орла носили одежду средневековых Рыцарей Храма и все вооружение — от шлема до шпор — было красивым повторением рыцарских доспехов. Большинство лож, однако, предпочитало далматики, и в таких ложах рыцари надевали черные шляпы с опущенными полями. Украшением шляп служили золотое солнце и красные буквы N.A., означавшие слова «Nekam Adonai»[49].

На черных шелковых лентах через плечо или на шее, на за-понах и отличительном знаке — тевтонском кресте были те же девизы, символизирующие непреклонное решение борьбы не на жизнь, а на смерть с врагами своих идеалов, все те же символы печали, крови и смерти.

Цвет одежды посвящаемого был серым или черным. Босой, с веревкой на шее, медленно следовал он за провожатым и входил в полутемный зал ложи; чадно и неровно мерцали факелы в руках неподвижно стоявших рыцарей. Зажженный факел был и в правой руке провожатого, в левой он держал конец веревки, свободной петлей накинутой на шею посвящаемого. Раздавался негромкий звон мечей и вновь смолкал: это рыцари вынимали и вновь вкладывали мечи в ножны, словно сгорая от желания приветствовать посвящаемого, но сдерживаемые осторожностью, боязнью встретить предателя вместо брата и друга. Посвящаемому устраивали различные испытания с целью увериться в его бесстрашии и преданности Ордену: на жаровне в сосуде серебрился расплавленный свинец (в действительности — ртуть); испытуемому приказывали бестрепетно опустить в раскаленную массу свою руку. «Что значит рука в сравнении с жизнью, коей пожертвовал наш Великий Мастер?» — восклицал вития. Были и другие испытания.

После клятвы и различных церемоний испытуемого одевали в ритуальные одежды и вручали ему украшение, служащее отличительным знаком Кадоша: красный покрытый эмалью восьмиконечный крест с перламутровым или жемчужным овалом в центре. На одной стороне овала виднелось черное изображение мертвой головы, пронзенной кинжалом, в напоминание рыцарям о данной ими клятве не отступать перед ужасами смерти, если они повстречались на пути к намеченной цели. Буквы G.M., изображенные на другой стороне овала, обозначали Жака де Молэ, последнего Гроссмейстера Ордена Храмовников. Именно этого глубоко чтимого Гроссмейстера (как символ непоколебимой верности данному обету), погибшего в пламени костра в 1314 г., и изображает посвящаемый при входе в ложу: его словно ведут на казнь. Веревка вокруг шеи напоминает о виселицах, на которых были повешены осужденные Храмовники; горящие факелы в руках рыцарей символизировали пылающие костры, в пламени которых были сожжены другие Храмовники, осужденные на смерть одновременно со своим Гроссмейстером. «Вечная слава мученику за добродетель», — восклицали братья по окончании обряда, приветствуя вновь принятого рыцаря белого и черного Орла… Виновникам же гибели средневековых Храмовников, французскому королю Филиппу Красивому и Папе Клименту V, Великие Избранники клялись «воздать должное по делам их». Но король и Папа, много веков тому назад уже представшие на суд Высшего Неземного Судии, были лишь символами, под которыми подразумевалась борьба не на жизнь, а на смерть против «Деспотизма гражданского и церковного».

Нашейная лента степени Кадош, или рыцаря белого и черного Орла XXX ст. древнего шотландского обряда (собр. В.В. Федоровского в Витебске). T.C.

Однако смысл степени Кадош не исчерпывался подготовкой бесстрашного воителя со мраком фанатизма и насилия: «Ковалась сильная воля, освобождался дух от пут суеверия, полировался разум». Великие Избранники именовали себя «сынами света, или сынами солнца, коим открыто Великое знание», Gnosis, познание тайн бытия. Какой труд надо вложить, чтобы достичь безмятежного счастья «всезнающего», указывала символическая таинственная лестница в четырнадцать ступеней, устанавливавшаяся в приемной ложе. По этой примечательной лестнице, соединявшей «земное ничтожество» с небесным величием, незнание со всеведением, заставляли всходить посвящаемого. Выше представлена черная нашейная лента с серебряной каймой. Эта чрезвычайно редко встречающаяся лента расшита эмблемами степени Кадош; не забыта и лестница. Каждая ступень отмечена двумя буквами, являющимися аббревиатурой наименования ступеней. Не называя полностью слов, объясню лишь их значение. Первая[50], нижняя ступень обозначена Ch, что означает скромность, хранение тайны; 2-я — Ga, терпение, выносливось, упорство; 3-я — Ha — самопознание, совершенствование сердца; 4-я — Em, верность данным обетам, стойкость убеждений; 5-я — Ma — кротость нрава; 6-я — S.C. — непорочность; 7-я — T.S. — правосудие; 8-я — As — астрономия; 9-я — Mu — музыка; 10-я — Lo — логика; 11-я — Ge — геометрия; 12-я — Ar — арифметика; 13-я — Rh — риторика; 14-я — Gr — грамматика. Если вспомнить товарищескую лестницу голубого масонства, то можно заметить, что науки, к которым предлагается «прилежать», несколько отличаются от вышеперечисленных: номера 10, 13 и 14 заменили Рисование, Архитектуру и Поэзию; товарищам иоанновских лож предписывалось, кроме того, избегать семи пороков: гордости, скупости, неумеренности, похоти, корыстолюбия, праздности, гнева. Во всех ложах, придерживавшихся какой-либо из систем с наблюдением «Stricte observanze» Строгого послушания, семь обязанностей следовали в таком порядке: повиновение, познание самого себя, отвержение гордыни, любовь к человечеству, щедрость, скромность, любовь к смерти.

С большой витиеватостью, весьма логично разъясняется в масонских обрядниках (руководство для управляющих мастеров и тех братьев, которым поручается новопосвящаемый для руководства) значение этих семи обязанностей, их взаимная связь, прочее. В 1788 г. вития говорил братьям о великой важности обязанностей: «Семь должностей, кои нам при самом вступлении в Орден преподаются, настолько важны, что на оных вся каменщическая наука основывается». Вития пояснял, что даже их число имеет значение: «Самое число их есть нечто важное, ибо число семь есть число величайшего совершенства».

Я привела объяснение степени Кадош как яркой выразительницы духа, оживлявшего большинство высоких степеней. Символами высшего андреевского масонства были: корона — знамение высшего просветления, мудрости; золотой ключ — знак познания тайн бытия; меч — знак воителя; боевая секира — безжалостного отсечения вредных членов общества (рисунок № 1).

№ 1. Таблица отличительных знаков высоких степеней шведской системы (меч из собр. Общ. л.др. пис. Секира, корона и ключ из собр. Соколовской)

№ 2. Таблица знаков и предметов ритуала андреевских лож: крест с лицевой и оборотной стороны, знаки мастеров и секретаря, потайные фонари (Гос. арх. М. ин. дел. Собр. И.П. Елагина). T. C.

Крест с изображением святого апостола Андрея Первозванного носился в напоминание клятвы «насаждать учение Вольных Каменщиков, не щадя своей жизни» (рисунок № 2); фонарь напоминал о свете разума; обычный прямой крест был символом духа, страдания, победы над плотью, борьбы духа с материей; роза означала вечность материи, любовь; пеликан — Спасителя мира, закон высочайшей мудрости, закон благодати; орел — неустрашимость, царственность, искусство Вольных Каменщиков (рисунок № 3).

Символические знаки изготавливались из дерева, позолоченной меди, бронзы, золота, серебра, слоновой кости или перламутра; нередко они украшались эмалью, финифтью, драгоценными и полудрагоценными камнями (рисунок № 3), розенкрейцерский знак, украшенный красными и белыми стразами). Но не только в виде отдельных предметов бывали символы Каменщиков; как описано выше, ими расписывались ленты, запоны, одеяния. Они вышивались золотом, серебром, шелком и мишурой по цветному бархату, атласу, муару, замше и лайке; наконец, они гравировались на меди, золоте, серебре и хрустале, вырезались из дерева и кости. Почти нет таких предметов житейского обихода, на которых Каменщики не изображали своих символов, но чаще всего встречаются табакерки, перстни, брелоки, часы, пуговицы.

III

Для распознания в постороннем человеке члена масонского Ордена и определения его степени Вольные Каменщики использовали три способа: знак — для зрения, слово — для слуха, прикосновение — для осязания. Всякий член Ордена имел право входа во все ложи мира, поэтому, находясь на чужбине, масон мог требовать для себя так называемой опознавательной ложи. В ней испытуемый подвергался проверке на знание всех знаков, слов и прикосновений пройденных им степеней; после этого перед ним расстилали множество масонских ковров с символическими изображениями. Из них лишь часть была настоящими и, как выражались масоны, «справедливыми и законными», а остальные были фальшивыми. Испытуемый должен был отобрать все ковры, касающиеся его степеней. Если он выходил победителем из этого испытания, председатель закрывал ложу такими словами: «Братья, мы должны себя поздравить, что узнали одного из наших собратьев». Перед признанным братом открывались двери лож, посторонние вчера люди открывали свои сердца и кошельки опознанному брату, оказывая ему помощь моральную и материальную, смотря по тому, в чем он нуждался.

№ 3. Ритуальные предметы рыцарей Орла и Пеликана или Златорозового креста. Завеса (Госуд. арх. Собр. Елагина); запон (собр. Д.Г. Бурылина); отличительный знак (собр. И.П. Щукина). T.C.

Каждая масонская степень имела свой особый знак, особое прикосновение и особое слово, которым обучали посвящаемого после принесения им клятвы нерушимого молчания. Чем выше была степень, тем сложнее и труднее для запоминания были условные знаки и слова. Так, например, в двадцать девятой степени Старого принятого шотландского обряда Великий Мастер Света должен был запомнить семь знаков, четыре прикосновения, одно священное слово и четыре проходных. Чтобы дать представление о характере знаков и слов, я приведу их описание согласно обряднику начала XIX в. Знак 1 — земли: наклонить слегка голову, провести по лбу ладонью правой руки, отогнув большой палец. Знак 2 — воды: приложить правую руку к сердцу и, выпрямив вперед, внезапно опустить, как бы в приветствии. Знак 3 — удивления и ужаса: повернуть голову влево, глядя в землю, и поднять обе руки, сложенные вместе, отклонив их немного вправо. Знак 4 — огня: держа руки ладонями наружу, сплести все пальцы, закрыть руками лицо. Ответом на этот знак служил знак воздуха: вытянутая на уровне плеча правая рука. Знак 5 — восторга: возвести глаза к небу, подняв обе руки над головой, но держать левую руку немного ниже; приподняться на пятке левой ноги таким образом, чтобы левое колено образовало наугольник с правым. Знак 6 — солнца: большой палец правой руки положить на правый глаз и вытянуть указательный палец так, чтобы образовался наугольник, и, как будто целясь, произнести: «Я измеряю расстояние до солнца». Знак 7 — скрестить руки на груди Андреевским крестом кончиками пальцев вверх.

Священным словом было — «Nekaman», означавшее, по толкованию масонов, призыв к мести: «Господь, взываю к Тебе об отмщении врагам».

Проходные слова означали гения огня, гения воздуха, гения воды и гения земли: Ardarel, Casmaran, Talliud, Turlae.

Прикосновения происходили так: 1) поочередно дотронуться до трех суставов указательного пальца правой руки друг друга, произнося по буквам: j-a-k-i-n — jakin, слово первой степени иоанновского масонства, обозначавшее крепость; 2) поочередно дотронуться до первого, второго и третьего суставов среднего пальца друг друга, произнося: b-o-h-a-z — bohaz, слово товарищеской степени иоанновских лож, означавшее силу; 3) взять указательный палец за первый сустав, произнеся поочередно: m-a-k-i-b-e — makibe; затем, взявшись за сустав мизинца, один масон говорит Na, а другой makbena, слово иоаннит-ских мастеров, означавшее смерть Великого Архитектора; 4) то же прикосновение, но слово другое: первый говорит: Ne, а второй: Ka. Потом первый вновь говорит Man, а другой произносит все священное слово: Nekaman, значение которого уже объяснено. Для непосвященного непонятными кажутся, например, слова уже трех первых прикосновений, для чего повторяются уже ранее объясненные слова давно прошедших степеней, но для посвященного развертывается вся картина построения храма премудрости Великим Архитектором, смерть этого Архитектора, павшего жертвой своего долга под ударами зависти, злобы и насилия. Именно за эту невинную смерть и взывают к небу о мщении рыцари света, а первые буквы трех слов, по некоторым объяснениям риторов, указывают, что оплакиваемым Архитектором был Iacob Burgundius Mole, Гроссмейстер Храмовников, сожженный в 1314 г.

IV

Масонских обрядов было такое множество, что в краткой статье нет возможности описать их, хотя бы и несколькими словами. Все же я остановлюсь на некоторых.

Кто не слышал о масонских пирах? В проведении фантастических оргий обвинялись уже «фреймазоны» XVIII в.; не избежали подобных обвинений и русские масоны стародавних дней. Все слухи были порождены масонскими столовыми собраниями, проходившими в ложах по окончании заседания. Действительно, братские трапезы завершали по обыкновению и посвящения профанов, и повышения старших братьев в более высокие степени, и даже поучительные беседы. Это делалось (по объяснению масонов) для «вящего скрепления узла братства», и трапезы устраивались в ученических ложах, чтобы могли присутствовать самые младшие члены братства. В масонских уставах не забыты предписания относительно столовых лож, в обряд-ники включались подробные ритуалы. Так, например, в «Законах для совершенной и справедливой ложи святого Иоанна» времени царствования императора Александра I читаем (глава XV, § 189): Правила для столовой ложи: «Ежели истинный Свободный Каменщик стремится к тому, чтобы отличить себя от профанов чистотою понятий, желаний, побуждений, намерений, действий и разговоров, то обязанность его есть вводить сие отличие в те упражнения, кои служат к его отдохновению и увеселению внешнего человека. Посему самому надлежит, чтобы обеды и ужины, под именем столовых лож в собраниях братских отправляемых, отличались от обедов и ужинов профанских, то есть служили бы не к прельщению, но к умеренному насыщению тела» (§ 190). Руководствуясь этим правилом, устанавливается: 1) при торжественной столовой ложе, проводимой днем, употреблять не более семи блюд; 2) при торжественной столовой ложе, проводимой вечером, — не более пяти блюд; 3) при обычных вечерних столовых ложах — не более трех блюд; 4) вина на каждого брата ставится полбутылки.

План столовой ложи. Т.С.

Имелись не только указания числа блюд, но в некоторых ложах даже предписывалось, какие подавать и в каких именно случаях. Число здравиц, перечисленных в ритуале, достигало девяти, но, кроме них, «Великий мастер может произнести здравия, какие заблагорассудит, памятуя при том драгую умеренность». Первая здравица неизменно, в царствование императора Александра I, провозглашалась стоя «за высочайшее здравие его императорского величества и их императорских высочеств»; после этой здравицы следовали троекратные рукоплескания (за высочайшее здравие пилось, конечно, лишь в тех государствах, где масонские ложи были терпимы правительством).

Бокал ритуальный (собр. П.И. Щукина в Москве)

В промежутке между здравицами пелись песни, порядок которых был заранее составлен Мастером стула и обрядоначальником. На ведущем обряды лежали обязанности «маршала, эконома и кастеляна». Все, что касалось церемоний и хозяйства, было в его ведении. Обычно он брал в помощники второго стюарда и вместе с ним устраивал столовые ложи: заказывал билеты, определял их цену и раздавал их желающим принять участие в трапезе. В русских ложах обычно наибольшая стоимость билета не превышала двенадцати рублей.

Украшение трапезной залы и сервировка стола зависели от богатства ложи. Так, например, в богатой петербургской ложе Елизаветы к Добродетели в 1812 г. столового серебра было приобретено на пятьсот рублей, и в торжественные дни гирлянды цветов и красивые транспаранты украшали трапезную залу. Стол обычно ставился «покоем», а «приборы, яства и пития» располагались правильными параллельными рядами. Хрустальные бокалы и фарфоровая посуда, использовавшаяся в столовых ложах, были изукрашены всевозможными символическими изображениями. Сохранились даже ножи с масонскими эмблемами.

Все предметы во время столовых собраний носили особое наименование в зависимости от системы, которой следовали братья. Места за столом во всех ложах были распределены почти одинаково. Управляющий мастер садился на востоке, все присутствующие братья, имевшие степень мастера, — на юге, ученики — на севере, а товарищи — по обеим сторонам. Посетители занимали почетные места ближе к востоку. Ведущий обряд размещался напротив Мастера стула, оба надзирателя занимали места в концах стола, а остальные братья, имевшие должности, располагались по порядку около Мастера.

Столовая ложа, как и другие масонские заседания, открывалась установленными вопросами о времени. Мастер стула спрашивал: «Брат первый надзиратель, который час?» И ответ непременно был одинаков: «Самый полдень». Ложа объявлялась открытой, и братья «в тишине творили молитву». Молчаливую бессловесную молитву сменяла хоровая песнь на мотив «Коль славен»:

«По снедении агнца, — гласит ритуал, — братия высших степеней, начиная с седьмой, шествует по два в придел, прочие остаются в тишине, внимая приличному поучительному слову одного из старших между ними». Все те, кто избран совершать «великий обряд», снимали с себя орденскую ритуальную одежду и оставляли ее в преддверии, «дабы предстать во смирении, оставив тленность мира». Шествие открывал Великий ритор, затем шел префект и остальные братья, выстроившись парами. У входа во второе отделение помещения, именовавшееся приделом, шествие приостанавливалось у большого сосуда с водой. Префект, окунув три пальца правой руки в воду, окроплял ею братьев, произнося: «Господи, омой нас от нечистоты страстей и даждь сердце чуждое пороку». Двери придела отворялись, и братья обступали накрытый к трапезе стол. Он был покрыт не белым покрывалом иоанновских лож, символом чистоты нравов, не черным покровом шотландских лож, символом тайны бытия, а сукном багрового цвета с нашитым на нем белым крестом святого Иоанна. Кровавый цвет сукна и крест, по словам витии, служили напоминанием о том, что «закон Благодати распространен кровию». Никаких яств, кроме хлеба и вина, на столе не было.

Хлеб лежал на золотом блюде, прикрытом белым полотном; сверху была возложена золотая ветвь акации, служа символом солнца, Спасителя мира, неумирающей жизни, духа и природы. Хрустальная чаша с символическими украшениями до краев была наполнена красным вином и также прикрыта белым полотном. Префект начинал обряд молитвой: «Милосердый Господи, мы и отцы наши согрешихом, и подвергохомся гневу Твоему, но не вспомяни грехов наших. Спасший и примиривший нас, помоги нам, недостойным, освяти нас Святым Духом». После краткого слова к собравшимся префект преломлял хлеб и раздавал его, говоря: «По примеру нашего Великого Мастера (Спасителя мира) преломляем хлеб и едим во упование на Святое имя Его. Да дарует нам Всевышний Отец, ради Сына Своего, отпущение грехов и вечное блаженство». Когда весь хлеб был роздан, префект поднимал над головой чашу с вином и говорил: «Мы все, яко одушевленные единою. Любовью к Спасителю мира, и взаимною друг к другу искренностью, пьем от единой чаши, вкушая в виде вина кровь Спасителя, во отпущение прегрешений наших». Когда допита была последняя капля братской чаши, префект восклицал: «Господь, днесь соединивший нас, к торжественному подтверждению нашего обета братолюбия, да будет посреди нас и да сохранит нас в том расположении души нашей, каковому подобает быть при Вечере Его. Аминь». В знак свершения «не устами, а сердцами тайной вечери» братья возобновляют обет братолюбия и верности Ордену. В том же порядке, как входили в придел, братья возвращаются, и префект громко возвещает, что братья, «яко первенствующие члены братской цепи, исполнили священнодействие с подобающим сердечным сокрушением и укрепились внутренним чувством». «Мы уверяем вас, — тожественно подняв «три перста правой руки», говорит префект, — что мы будем всеми нашими силами споспешествовать изящно-доброму упражнению истинных Свободных Каменщиков и стараться о возвышении оного».

Речь префекта иногда бывала и пространнее, а иногда ограничивалась этим кратким обетом. Но последняя молитва была всегда одна и та же: «Всемогущий Господи, к Коему наш дух на крыльях веры воспаряет, даруй нам по милосердию Твоему крепость исполнить наши намерения. Просвети ум наш и исполни сердца наши теплотою, да связь любви, завещанная Тобою, оживляет и наш союз навсегда нерушимо. Аминь». Братское целование завершает обряд. Префект лобызает стоящих возле него с обеих сторон, говоря: «Примите залог, утверждающий союз любви, в коем мы ныне возобновлены. Да будет он навсегда узлом, соединяющим нас между собою».

В своем кратком очерке по обрядности я не задавалась целью проследить возникновение обрядов, зарождение символов и их постепенное развитие; это настолько сложная задача, что решить ее может лишь многотомное исследование.

Я остановила внимание на тех обрядах и символах, которые наиболее характерны для различных направлений работ Вольных Каменщиков.

Т. Соколовская

Масонская грамота