Мастер

Интерлюдия

Образ пришел внезапно, в один из самых обычных и серых дней. С железным привкусом во рту и солью на губах. И вместе с этим ощущался как-то слабо, размыто, подобно далекому маяку среди бушующего шторма.

Сначала Призрак не придал образу особого внимания. Когда-то он считал, что кровная связь с девчонкой после ритуала со стрелой ее ранившей — щедрый дар Богов, но вот уже прошел сезон дождей в Пределах, следом в Ближних и Срединных землях из-под земли появилась сочная трава, а Морац Кер ни на йоту не приблизился к своей цели. Скорее наоборот, стал далек от нее, как никогда ранее.

Судьба будто бы даже улыбнулась, когда он поступил на службу к Лиану Девятихвостому, слава которого летела на черных крыльях впереди него. Вот только оказалось, что это была не улыбка, а злобный оскал. И после неудачи в Пустошах короткая карьера Призрака при Воронах сошла на нет. Сам Призрак решил, что лучше ему не возвращаться к Хавильдару ни с чем.

Далее был Нишир Победитель и очередное невезение. Призрак корил себя за смерть того мальчишки-южанина, сына торговца, кажется. Тем более, что решительным образом гибель пацана не улучшила диспозицию в его жизни. Скорее наоборот. И теперь Нишир, как человек чести, вероятнее убьет Призрака, чем вернет к себе на службу. Да и положение самого Победителя тоже заметно пошатнулось.

Каждая новая служба кончалась самым незавидным образом. Смерть обжоры Рой Кина и вовсе представала какой-то нелепицей. После встречи с Черной центурией, двух покушений и нападения архасейцев так глупо умереть — на это требовался особый талант. Но Призрак понимал, к гибель Наместника причастен и он. Слишком уверился в собственной непогрешимости.

Вообще, казалось, Морац Кер только тем и занимается, что сжигает за собой всевозможные мосты, постоянно ухудшая свое положение в Империи. Однако предлагать свои услуги новой фигуре на шахматной доске, Третьему Инквизитору его милости Архилектора Ферна, Призрак не стал по другой причине.

Как человек деловой, пусть эмоции которого в редких случаях и брали верх над разумом, Морац Кер с предельным вниманием подходил к выбору нового «хозяина». Хозяина весьма условного, потому что той собачьей преданностью, которую испытывали северяне по отношению к своему ярлу, Призрак не обладал. И относился к службе скорее, как к контракту, выгодному обеим сторонам.

Госпожа Санна, насколько мог узнать Морац Кер, отличалась скрупулезным вниманием к любой информации. И рано или поздно точно бы выведала о пробелах в биографии Призрака. Потянула за веревочку и скоро бы узнала о пленении оскверненными, резне в Западных землях, где физиономия Мораца Кера хорошо примелькалась, да еще о нескольких не очень приятных аспектах его прошлой жизни. О которых уже и Призрак почти забыл.

Морац Кер мог бы попытаться убедить госпожу Санну в том, что в те темные времена многие выживали как могли. И заодно подтвердить свою полезность, указав на связь с девочкой. А то, что они ищут девочку — Призрак понял, когда у нее пошла первая кровь, просто не торопился кому-то рассказывать. Вот только Морац Кер опасался за свою дальнейшую судьбу, когда голову его жертвы поднимут на пике.

Боги знают, что на уме у Третьего Инквизитора. Едва ли она захочет рассказывать Императору, что выйти на след законоотступницы ей помог обычный Егерь. Да еще не с самой лучшей биографией. Призрак на ее месте, точно бы присвоил всю славу себе.

И что оставалось? Либо разорвать связь, чтобы не мучаться, и попытаться найти нового господина. Да, подобное будет довольно сложно. Вероятно даже придется убраться прочь из Империи, где Морац Кер до определенной степени стал знаменит, и начинать все сначала, например, на Фале. Проклятом материке, наводненным горделивыми коротышками, которые всегда будут смотреть на него сверху вниз.

Либо… все же найти девчонку и принести ее голову Императору лично. Вот тогда…. только тогда есть шанс, что ему простят прошлые грехи и даже существует вероятность, что облагодельствуют скромным наделом, как какого-нибудь вышедшего на пенсию Ворона. Богачом Морац Кер, конечно, не станет, но денег хватит беззаботно прожить до конца жизни.

И вот когда пришел образ, Призрак не обратил на него особого внимания. Девочка вошла в природную силу женщины, потому каждую луну теряла кровь. Впрочем, преступница довольно быстро поняла, как Морац Кер может ее найти. И стала хитрить.

Призрак мог только догадываться, каким образом она это проворачивала. Предполагал, что все явно связано с водой. Как в тот раз, в Пустошах, когда он на краткий миг упустил девчонку из виду. Перестал чувствовать, а та лишь вошла в озеро.

На самом деле, Морац Кер был не так уж далек от истины. И его жертва действительно скрывалась от своего преследователя благодаря дешевым и распространенным баням, раскиданным по всему Конструкту. Первые, самые обильные дни кровотечения, по приказу учителя, она проводила в небольших бассейнах, что ей невероятно нравилось. И изумлялась, откуда у старика деньги на подобные штуки.

Но теперь образ был пусть и слабым, но не исчезал со временем. Да и казался похож на мелкое ранение, а не те неприятности, которые испытывают женщины.

Как говорят глупые храмовники, все необходимое происходит с человеком в строго отведенное время. Вот и сейчас, когда Морац Кер был на перепутье, когда почти отчаялся, кровь взяла свое.

Призрак мучался весь день. Ходил взад-вперед подобно псу, который чувствует, как на кухне варят вкусную мозговую косточку. И к вечеру наконец оседлал коня.

Он скакал всю ночь, останавливаясь ненадолго и рискуя загнать бедное животное. Зато к утру уже был в Золотых холмах, где за доплату поменял взмыленного коня на свежего. Образ стал более четким, но вместе с тем вырисовывался не так ярко. Что означало лишь одно — стоит поторапливаться. Девчонка — кехо и способна довольно быстро залечить собственные раны. Это Морац Кер тоже чувствовал.

Обычный путь из Золотых холмов в Висерин занимал несколько дней. Призрак уже до заката оказался у главных городских ворот города, взмыленный и преодолевший последние лье бегом. Лошадь, хрипя и исходя пеной, пала не менее четырех часов назад, не в силах выдержать гонку, устроенную Одаренным. Да и сам Морац Кер предстал далеко не в лучшем состоянии.

То, что давало ему сил — было всего в нескольких сотен шагах вверх по главной улице. Морац Кер мог бы преодолеть этот путь даже с закрытыми глазами. Впрочем, понимал, что теперь, когда приложено столько усилий, торопиться не стоит.

Проблем со стражей у человека с татуировками зверей Скверны не возникло. К Егерям всегда относились с уважением. А когда Морац Кер соврал, что он едет в Конструкт по приказу Пятого Инквизитора Дома Правды, от него и вовсе отстали.

Он скромно поел в дешевом трактире, стараясь не увлекаться ни едой, ни выпивкой. После почти двух суток пути стоило бережно относиться к своему организму. Чем старше становился Морац Кер, тем явственнее понимал это. К тому же, не хотелось бы ночью мучаться животом, когда ему предстоит выполнить дело.

Призрак не мог знать, что по злой иронии судьбы остановился именно там, откуда не так давно выводили объект его охоты. Более того, в той же комнате. Разве что лег на соседнюю кровать, где проспал без малого до полуночи.

Проснулся Морац Кер сам, без всякой помощи. Сел, опершись руками на колени и пытался унять тяжело стучащее сердце. Призраку шел пятый десяток. Для мужчины не возраст — сущие пустяки. Однако все чаще Морац Кер чувствовал, что меч уже не так легок, как раньше, а плечо весь день может болеть даже от неудобной постели. Походные приключения все меньше радовали Призрака, а желание поспать подольше стало чем-то обыденным.

Морац Кер старался держать себя в форме. Он выглядел намного лучше, чем многие мужчины, которым вскоре должно исполнится пятьдесят. Однако понимал, что природу не обмануть. И старение — такой же естественный и неотвратимый процесс, как и смерть.

Вот и сейчас тело протестовало против неожиданного пробуждения. И только усилием воли и разума Морац Кер заставил организм подчиниться. Он воин, пусть и не самый лучший среди последователей Аншары. Сказать откровенно, Призрак не особо чтил ни богиню, ни ее полюбовничка. Старые боги — вот настоящая истина. Впрочем, как человек умный, он брал отовсюду то, что можно взять. В том числе и от Аншары, и от Инрада. Никогда не знаешь, что может пригодиться в этой жизни.

Как только Морац Кер умылся холодной водой и оделся, стало чуть лучше. А принизывающий ветер улиц Весерина и вовсе окончательно привел в себя нечаянного охотника на людей. Точнее, на одного конкретного человека.

Призрак замер лишь на короткое мгновение, пытаясь понять, что же именно не так, что именно он упустил? Потому что образа теперь было два, и Морац Кер не мог различить их очертания. Единственное — один удалялся, когда как другой находился здесь, в городе.

Морац Кер всегда был практичным человеком. Он решил, что лучше белка в руке, чем куница в норе. Потому настолько быстро, насколько это было возможно, Призрак направился к нужному дому.

Весерин совсем не изменился с последнего посещения. Все та же провинциальная дыра под видом имперского города. У них даже борделя не было. Так много лет назад распорядилась одна из местных Наместниц (Призрак и не пытался их запомнить).

По пути к своей цели Морац Кер несколько раз прятался от проходивших патрулей. Меньше всего ему хотелось объяснять солдатам, куда это он собрался под светом пошедшей на убыль луны. Легче обойти патрули стороной, что для опытного Егеря и не самого плохого кехо являлось сущим пустяком.

Однако когда Призрак добрался до богатого высокого дома в несколько этажей, то остановился в нерешительности. Он поглядывал из-за угла на роскошный особняк, рассматривал скучающую стражу, пытался уловить запахи, доносящиеся из резиденции Наместницы Весерина и размышлял.

Что могла девчонка делать в обители Наставницы культа? Едва ли она находилась в заточении, потому что Призрак почти видел образ на уровне второго этажа. Он буквально пылал алым созвездием многочисленных вен и артерий, по которым бежала кровь. Так ярко, что почти ослеплял его. Не позволял разглядеть очертания девчонки.

Вдобавок, появились цели поменьше, два-три десятка, уже не такие явные, отражавшиеся в реальности лишь легкой пульсацией. Сейчас Призрак ощущал себя громадным арахнидом в центре огромной паутины, на которой билось бесчисленное количество мошек.

После долгих размышлений, Морац Кер все же бесшумной тенью обошел особняк и взобрался по стене на уровень второго этажа. На подобное ушло намного больше сил, чем рассчитывал Призрак. Оказалось, что выемки меж камнями не так огромны, а пальцы Егеря не столь цепки, как раньше. Один раз Морац Кер и вовсе чуть не сорвался, грозя погрести все планы на успешное окончание своей миссии.

Зато потом Егерю повезло. Несмотря на прохладные ночи, одно из трех боковых окон, выходящих в переулок, оказалось не заперто. Морац Кер ввалился в дом, тяжело дыша и утирая выступивший на висках пот. Он до сих пор был Призраком. Вот только уже не тем бесшабашным и наглым выскочкой, у которого получалось почти все, за что он не брался.

Морац Кер размял затекшие после лазанья пальцы, ожидая, когда кровь окончательно вернется к ним, а затем продолжил свой путь. Теперь сдерживаться становилось все труднее. Как и медленно пробираться по темному дому.

Образ жертвы стал не просто ярким, он слепил багряно-красным светом. Будто в этом мире не было ничего, кроме него.

Призрак почти не дышал, когда массивная дверь скрипнула и его взору предстала постель с лежащей на ней девчонкой. Пусть поверх нее саваном лежало одеяло, от взора Морац Кера не укрылась крохотная фигура жертвы. Мокрыми от волнения пальцами Егерь нащупал рукоять кинжала, воткнутого в ножны за поясом.

Он мог поклясться, что никогда прежде так не волновался. Ибо вся его дальнейшая жизнь зависела от одного единственного удара.

Накрытая Одаренная была сильна. Егерь чувствовал ее дар. Спокойный, прирученный с помощью опытного наставника. Наверное, в этом помог тот самый старик. Морац Кер сразу почувствовал в нем тайтури — с какой легкостью он обратил стрелу в розу.

Но теперь все это уже неважно. В комнате остались лишь он, девочка и поднятая с кинжалом рука.

Удар вышел резким, быстрым и смертельным. Егерь не только осознал это по короткому и будто удивленному выдоху. Морац Кер не раз наносил подобные удары, отправляя спящих на тот свет. К Аншаре, Инраду или в подземное царство Старых Богов, вовсе неважно.

Именно теперь Морац Кер ощутил невероятное удовольствие. Которое не может дать ни сочная столичная девка, ни наиболее дорогое вино, ни самый чистый эликсир лесного мака. Разве что обретение нового кольца. Да, пожалуй, испытанное можно было сравнить только с этим.

Что касается новых колец, то почти сразу Призрак ощутил присутствие в себе новой силы. Он поднял руку и увидел перекатывающийся серый кругляш, который его немало удивил. За время странствий девочка действительно обрела невиданную мощь.

Однако осталось дело за самым главным. Когда Морац Кер про себя говорил, что доставит Императору голову преступницы, то имел в виду непосредственно голову преступницы. Нет, на худой конец хватило бы и отрубленных рук, но Призрак решил сделать все, чтобы у Вития Керай Кулен Первого не осталось никаких сомнений в убийстве девчонки. К слову, руки Егерь тоже собирался отделить от тела, как и ступни. Так, на всякий случай.

Уверенным движением Призрак перевернул убитую с бока на спину и откинул одеяло. Вид мертвого человека неожиданно развеселил Мораца Кера, что не случалось очень давно. Более того, Призрак засмеялся в голос, как умалишенный, не боясь быть обнаруженным. Будто Проклятый Бог забрал рассудок своего последователя.

И подобное не могло не привлечь внимание. Внизу зажегся свет, по лестнице затопали сапоги, а в дверь стали настойчиво и громко стучать. Только это привело Мораца Кера в чувство. Загнанным в угол вором, близ которого пробегает стража с факелами, Призрак сжался, словно стараясь стать меньше. Быстрым рывком подскочил он к окну, распахивая его и не обращая внимания на гомон солдат на улице.

Тело с трудом справилось с отчаянными прыжком на мостовую. Молодой Призрак бы не заметил второго этажа. Нынешний едва не остался на камнях. Егерь, собрав в кулак все силы и волю, шерстяным клубком катнулся по мостовой, распрямился и бросился прочь, унося ноги. Сдерживая боль и разочарование. Оставляя и голову, и запястья, и ступни, как самый яркий пример своего свершившегося преступления, в комнате Наместницы. Как ослепительное свидетельство провала. Потому что теперь все это вновь не имело смысла.