Мастер меча тысячелетней выдержки. Том I

Глава 17

М-да. Руна самоконтроля.

Честно говоря, от одного только воспоминания о ней мне сразу же захотелось промыть рот приличным таким количеством минералки.

Наверное, практически у каждого человека однажды наступает разгульный период жизни — в том или ином виде. Да, конечно, степени этого разгульства разнятся, и самая безумная и отвязная вечеринка у одних — другим покажется скромной посиделкой в библиотеке… Однако факт остается фактом. Когда ты молодой, тебе хочется веселья.

Правда вот что, считать молодостью, когда ты прожил так долго, как я?

Ответ простой — да что угодно.

Серьёзно, быть старым мудрецом, который на этой планете всё уже давно понял и ищет только покоя и умиротворения, интересно только первые лет двести. Дальше ты внезапно обнаруживаешь, что жизнь циклична.

Нет, даже не так.

Ты понимаешь, что единственный способ не сойти с ума — это делать жизнь цикличной самому.

Поэтому в своё время, перестрадав всевозможными возрастными кризисами и состояниями, я, неожиданно для самого себя, понял, что мне снова хочется немного пойти в разнос.

При чём здесь руна?

Ну, скажем так… Привычка ввязываться во всякие турниры, дуэли и конфликты появилась у меня задолго до попадания в тело Стерлинга. А с чем всё это дело очень плохо сочетается? Правильно, с похмельем. Также известным, как моё нормальное состояние в периоды загула.

Мне кажется, что я не знаю где-то половину причин конфликтов и схваток, которые мне довелось пережить, просто потому, что когда очередной обиженный противник толкал свою пафосную речь с претензиями ко мне, я его не слушал, а лишь мечтал о банке рассола с бодуна, или вроде того.

Но при чём же здесь долбанная руна?

Ну, знаете, мода — такая штука… Одно время все тащатся от жертвоприношений, духов и магии, а пару раз моргнул, и ведьм уже начинают сжигать на кострах. И это я даже не заикаюсь про одежду.

Так вот. Руны в своё время были довольно популярной и трендовой штукой. Каждый захудалый друид считал своим долгом заколдовать себе какой-нибудь камень и ходить потом, меряться со всей округой, у кого же, он всё-таки круче. С камнями у меня отношения были натянутыми, кажется, с самого начала. Ведь я особо этой темой так и не смог проникнуться. Мне всегда казалось, что довольно глупо растрачивать свой магический ресурс на кусок какой-то горы, когда можно культивировать магию внутри и быть самому себе руной.

Однако побаловаться с ними я всё-таки немного успел. И применение нашёл, кажется, весьма неплохое.

Не помню, когда это было точно, но знаю, что день был очень жарким… либо же мне так казалось из-за страшного сушняка, который я испытывал, выйдя с похмельем на гладиаторскую арену против какого-то циклопа. С горем пополам одолев одноглазого, я понял, что ещё пара схваток в таком состоянии, и если меня не убьют, то я сделаю это сам, чтобы не мучиться от криков толпы, яркого солнца, бьющего прямо в глаза, и головной боли.

Тогда-то ко мне и пришла эта идея. И я принялся за работу сразу же.

Пара недель тестов, проб и ошибок — и у меня в руках лежала руна самоконтроля для меча. Волшебная вещица, в которую были записаны все мои навыки мечника, да ещё и элементарная в использовании. Для того, чтобы клинок сражался за тебя сам, нужно было всего лишь приделать руну к оружию и минимально указать ей направление к врагу.

На время запоя она стала моим спасением. Думается, что пару бестолковых оппонентов я даже смог убить в лёгкой полудреме.

Конечно, довольно скоро мою руну подхватили и остальные, принявшись её дублировать и распространять по всему свету.

Я же в какой-то момент понял, что тот уровень навыков, который был в неё вписан, начал довольно быстро устаревать, и уже через пару лет совсем не отражал моих реальных способностей. Так что я перестал ею пользоваться.

Ну… ещё сыграло свою роль то, что я наконец-то протрезвел.

Нужно ли говорить, что от двери туалета, за которой я подслушал разговор Гресса с сыном, я уходил с плохо скрываемой ухмылкой?

Следующие несколько боёв за право стать свидетелем на свадьбе Антона пронеслись довольно быстро. Я похлёбывал шампанское, со стороны глядя на то, как знатные сынки раз за разом робко пытаются ударить друг друга, неумело поставить блок или уклониться (а скорее убежать) от противника.

Где-то к третьему бою публика начала заметно скучать, и на ход боёв смотрели только родители и попечители тех, кто в них участвовал. Остальные же гости занимались тем, кто на что был горазд. Скучно, похоже, было и Антону.

— А ты прав, — произнёс он, встав рядом со мной. — Насчёт войны, я имею ввиду.

— Конечно, прав.

— Нет, — он поднял перед собой бокал шампанского и уставился на пузырьки, — я серьёзно. Не в том смысле, что над нами висит угроза и это, вроде как, очень плохо и мы все должны недовольно качать головой…

— Если из всего мною сказанного ты вынес это, то… — я пожал плечами.

Антон коротко глянул на меня и снова уставился на свой бокал.

— Да нет. Я как раз понял, о чём ты. Нам действительно не хватает конкретных действий. Никто не воспринимает угрозу всерьёз.

— Но… дай угадаю, — я закатил глаза и отпил из бокала, — ты-то не такой.

— Угадал, — хмыкнул парень. — Я совсем не такой. Знаешь, Стерлинг… мне кажется, ты человек дела, и я это уважаю. И считаю, что мы в этом похожи.

— И что же ты собираешься предпринять?

Антон посмотрел мне в глаза.

— Всё, что будет необходимо.

Честно говоря, сначала мне показалось, что этим разговором он прощупывает почву для ещё какого-то предложения. Однако, глядя на то, с каким отвращением Антон смотрел на собравшихся в зале гостей, с какой скукой наблюдал за процессом отбора — и, наоборот, с каким азартом в глазах говорил о войне, я понял, что дело здесь вовсе не во мне.

Кажется, парень решал что-то для себя.

— Твой бой следующий, — сухо заметил Антон после затянувшейся паузы — и поспешил удалиться.

Я же окинул взглядом зал в поисках Елены. Впрочем, тщетно. После разговора с сыном Гресса её словно и след простыл, сколько бы я её ни выглядывал.

Что же, наверное, готовит страшную месть, как обещала, или что-то в таком духе. Особо вопросом её местоположения я себе голову себе не забивал, потому как прекрасно знал её породу. Темпераментных девушек вроде Елены не зря называют огненными — интересно наблюдать за тем, как её пламя играет в костре социума, однако подойди слишком близко — и, будь уверен, обожжёшься.

Здесь можно было бы удивиться тому, что она стала именно преподавательницей, а не кем-то более волнующим, однако в этом и есть прелесть таких, как она. Некоторые вещи в подобных женщинах просто невозможно объяснить, бегай ты хоть десять тысяч лет от смерти на этом свете.

— Стерлинг Мифф! — внезапно прозвучал голос Антона из центра зала, — Клавдий Гресс! Готовьтесь к поединку!

Я хмыкнул. Знавал я одного Клавдия. А его жену Мессалину знавал даже лучше. Но это совсем другая история.

Выйдя в центр зала, я глянул на Клавдия, который, заслышав своё имя, подорвался с места, едва не перевернув тарелку с салатом, что активно наминал до этого. Кажется, бедолага, даже имея мнимое преимущество, сильно переживал и заедал стресс перед боем.

Люк торжественно вручил сыну меч, сделав вид, что только достал его из помпезных чёрных ножен, и, прошептав что-то на ухо, отправил ко мне. Парень нацепил на себя уверенную гримасу и встал напротив. Прямо как Тобиас несколькими поединками ранее.

— Господа! — внезапно обратился к гостям Клавдий. — Этот бой я хочу посвятить безродным простолюдинам!

Гости в зале начали активно перешёптываться, глядя на парня, что вальяжно расхаживал вперёд-назад, толкая речь.

— Все вы были свидетелями выходки кандидата Антона! — он демонстративно рассмеялся. — Я так и не понял, что он хотел этим показать и какие у смерда могут быть претензии к аристократии…

Клавдий выдержал театральную паузу.

— Однако, могу вас заверить, что его простолюдинская баба оказалась куда смышлёнее! — он самодовольно улыбнулся. — Сначала она побрыкалась, однако потом сама пришла ко мне, да ещё и угостила меня довольно неплохим салатом. Пока этот лох пропадал невесть где, мы с ней мило беседовали, наблюдая за схватками.

Я быстро окинул взглядом зал. Около одной из колон в центре помещения стояла Елена и следила за происходящим с каменным лицом. В какой-то момент мы встретились взглядом, однако она не дёрнулась даже после этого.

Клавдий, тем временем, продолжал:

— Поэтому, как я уже и говорил, этот бой я посвящаю простолюдинам! Я знаю, что сейчас так говорить уже не принято… однако думать-то об этом нам никто не запретит. Поднимите же бокалы за то, чтобы простолюдины были кроткими, как девушка этого Стерлинга, или битыми… как он сам через несколько минут!

Овации вышли весьма сдержанными. Видимо, вопрос консервативности и классовой пропасти среди аристократов стоял так же остро, как и в любом другом обществе. Кто-то, вроде Люка Гресса, яростно хлопал в ладоши, соглашаясь с Клавдием, и вздевал бокалы; другие же, вроде Роберта, лишь презрительно кривились и отводили взгляд от моего оппонента.

Меня же, его речь… честно говоря, просто забавляла. Когда ты на протяжении веков смотришь за тем, как аристократы становятся нищими похуже простолюдинов, и как простолюдины внезапно превращаются в аристократов, только для того, чтобы всё опять повторились через каких-нибудь сто лет, то вся эта лабуда перестаёт задевать.

Я бывал на обоих ролях. Обе мне были безразличны.

Куда сильнее меня волновало кое-что другое. Если я уже пробовал с аристократами силу, а затем унижение, и это не сработало… Что же — возможно, нужно встряхнуть их немного сильнее.

Кажется, Клавдий идеальный кандидат, чтобы узнать, будет ли работать такое средство превознесения над остальными, как банальная жестокость.

Он продолжал что-то говорить.

Я выбил ему зубы.

Всё произошло за мгновение.

Один быстрый скачок; Клавдий даже не успевает поднять меч, и рукоятка моего клинка вмазывает ему прямо по челюсти.

Три зуба упали на пол со звуком брошенных на игральный стол костей. Я отскочил.

Парень схватился за челюсть, и гневно взвыв, направил на меня меч.

Начинается самое интересное.

Руна в мече ярко засияла, и клинок Гресса направился в мою сторону, целя куда-то в бок.

Я хмыкнул. Да, я раньше любил начинать с этого удара.

Блок.

Сила давления меча с руной несколько сильнее, чем то, что мог бы мне показать Клавдий без неё, поэтому не могу сказать, что сдерживать напор было совсем просто. Однако и особых сложностей это не вызывало; всё же я, по сути, дрался с более слабой версией самого себя.

Если я правильно всё помню, то…

Контринтуитивно, но я перекатился вперёд. Меч за моей спиной рассёк воздух.

А затем Клавдий заорал как резаный.

Хотя… почему как?

Даже не оборачиваясь, я рубанул клинком назад; на белой рубашке Клавдия расцвело красное пятно.

Он механически развернулся, и руна снова потащила парня в бой; на этот раз меч пытался пробить меня колющими, отчего я просто отскакивал.

Удар. Удар.

Тщетно.

Перехватив лезвие меча Клавдия после очередного удара, я отвёл его чуть в сторону — и снова рубанул по спине.

На глаза парня навернулись слёзы. Зарычав, он продолжил свою атаку, от которой мне было довольно легко увернуться.

По сути, вся схватка заключалась в том, что я просто вспоминал, что бы сделал в той или иной ситуации, и делал ровно наоборот.

Порезы алыми штрихами красовались на спине Клавдия.

Мне это надоело.

— А-а-а–а! — заверещал парень, глядя на торчащий из его левой кисти кончик моего меча. Я максимально сократил с ним дистанцию, и теперь наблюдал за тем, как в его глазах бегает недопонимание.

— Удивлён, что ни разу даже не задел меня, да?

Он лишь недоумевающе моргал сквозь слёзы, бросая взгляд то на меня, то на своего отца. 0Люк Гресс же… смотрел на происходящее так, как незадачливый студент смотрит на приказ о своём отчислении. С легким испугом и осознанием неизбежного.

— Я знаю про руну, — тихо произнёс я, вынимая свой клинок из руки Клавдия.

— Остановите бой! — взревел отец парня. — У него же кровь!

Сделав от Клавдия спокойный шаг назад, я хмыкнул. Гости смотрели на происходящее, не отрывая глаз. Интерес. Испуг. Азарт. В их лицах смешались все самые яркие человеческие эмоции.

Мне же показалось хорошей идеей дать немного ясности.

— В регламенте ничего не сказано про кровь, старик. Только Антон решает, кто победил.

Ответить они мне не успели — потому что я снова вонзил в сына Гресса клинок. Туда же, в руку. Только на этот раз поперёк прошлой раны, таким образом вырисовывая на кисти Клавдия жутковатый крест.

— Антон! — выл Люк. — Останови это! Пожалуйста-а-а!

Антон же не спешил ничего останавливать. Я мельком глянул на его довольное лицо, с интересом наблюдающее за тем, как я калечу сына Гресса.

Кажется, он и правда понял, о чём я говорил.

Сам же Клавдий неловко пытался наставить на меня меч с руной, но ему едва хватало сил, чтобы удержать его. Он был предоставлен мне на блюдечке.

— О-отец! — парень попытался отбежать от меня, однако его догнал ещё один порез через всю спину. — А-а-а-а!

Гресс подбежал к сыну.

— Отец! Д-дай… ствол… отец… я не могу так… не могу…

Я лишь слегка склонил голову набок и провернул меч в руке, стряхивая с него кровь.

Следующие несколько секунд для Люка Гресса были долгими. Он понимал, что будет неправильно давать сыну огнестрел. Что это станет позором для всей семьи. Однако и смотреть на то, как его сына кромсают на куски, и ничего не предпринять, он просто-напросто не мог.

Лицо Люка напряглось. Он громко выдохнул.

Кажется, чаша весов склонилась в сторону отеческой любви. Люк быстро потянулся к кобуре под сюртуком…

Вот только для меня это означало лишь то, что дальше произойдет… самозащита. С фатальным результатом для Клавдия.

Я вдохнул и подготовился для рывка. Возможно, получится оставить его в живых.

Рука Гресса тянется к стволу.

Я начинаю бежать.

И резко останавливаюсь.

Потому что вместо того, чтобы выхватить у отца оружие… Клавдий вмазал ему по лицу.

И закричал.

— Т-т-твари! А-а–а-а! Отойдите! — парень быстро подскочил и ворвался в зал к гостям, размахивая мечом. — А-а-а-а-а!

Белки его глаз внезапно посинели; парень дрожал, кричал и дёргал мечом то в одну сторону, то другую, шарахаясь от каждого, кто сидел за столом по обе стороны от него.

Кажется, в этот момент я был ближе к аристократам, чем весь вечер до этого. Потому что я точно так же них*я не понимал, что происходит. Гости начали с опаской вскакивать со своих мест, мужья прикрывали собою жён, а словно из ниоткуда взявшаяся охрана оцепила Клавдия со всех сторон…

Хех.

В этот момент один из гостей сделал большую ошибку.

— Клавдий, — какой-то белобрысый мужчина лет тридцати встал со своего места и медленно начал подходить к парню, — тебе что, плохо? Успокойся, др…

Он не договорил.

Потому что меч с руной, который Клавдий направил в его сторону, принял белобрысого за соперника и врезался ему в бок. Мужчина рухнул на месте, схватившись за рану, и истошно заорал.

Клавдия это напугало ещё сильнее. Он принялся размахивать мечом по сторонам, рубая сидящих рядом аристократов, куда мог дотянуться. Зал заполнили истошные женские вопли от ужаса и мужские от боли; пара охранников попыталась наброситься на Гресса-младшего, но тоже слегла с колотыми ранениями…

В зале начался сущий кошмар. Те, кто был подальше, выбегал из комнаты; те, кто был ближе, старался не шевелиться, чтобы не спровоцировать Клавдия. Работало это не всегда. И уже человек семь лежало у ног парня, постанывая от боли.

И среди всего этого хаоса спокойными оставалось только трое.

Я. Всё происходящее меня больше заинтересовало, чем испугало.

Антон. Кажется, он даже с места не сдвинулся и лишь бегал глазами по залу, словно стараясь запомнить всё до мельчайшей детали.

И… Елена.

Мы снова встретились с ней взглядами. Девушка стояла там же, где и в начале поединка. Но на этот раз она ответила на мой взгляд.

Хищно улыбнувшись, она показала мне свою ладонь. Испачканную чем-то синим.

Все шестерёнки встали на место.

Шкурки ягод, которые вызывают глюки, про которые она рассказывала мне в начале. Вот каким салатом она угощала Клавдия перед боем.

Одна из многих вещей, которые ты хорошо выучиваешь в поисках бессмертия, заключается в том, что человеку свойственно ошибаться. Конечно, можно свести ошибки к минимуму, но они всё равно будут происходить с завидной регулярностью, что ты ни делай.

Вот и мои заключения касательно девушки оказались ошибкой. Она не огненная.

Она еб*нутая.

Ещё одно израненное тело аристократа упало на пол перед Клавдием. На этот раз оно принадлежало его отцу. И если до этого меч ранил оппонентов не очень серьёзно — порезы в бок, колотые в конечности и так далее — то Люку досталось хорошо.

Парень вставил клинок отцу прямо в живот, и тот медленно сполз на пол.

Я устало вздохнул.

Из всех способов превознестись над аристократами — этот я оставил на самый крайний случай.

Рывок. Проскакиваю мимо охраны.

В меня летит удар меча с руной.

Отбиваю.

Рукоятка уже моего меча обрушивается Клавдию прямо по виску, и тот падает в отключке.

Я быстро разворачиваюсь и бросаюсь к Люку.

— Это, — я прошипел сквозь зубы, — мудак старый, значит, что ты мне должен куда больше одной услуги.

Ответить мне Гресс-старший был не в силах.

Прикладываю ладонь к его ране. Чёрт, хоть бы получилось. Не уверен, что за эти три дня я успешно прокачал Шезму до нужного уровня.

Кровь течет сквозь мои пальцы мутным потоком и противно капает на пол. Прижимаю сильнее.

Сейчас будет больно.

Вонзаю свой же клинок себе в ладонь. Смешивая потоки нашей с Грессом крови.

И…

Ничего?

Я прижал ладонь ещё сильнее.

Ну же.

Давай.

…Люк Гресс внезапно схватил воздух ртом; поток крови начал замедляться.

Спустя минуту кровотечение и вовсе остановилось. Старик смотрел на меня, не веря своим глазам.

А затем не поверил своим глазам я.

Пока охрана оказывала первую помощь остальным раненым, вокруг меня собрались все аристократы, что остались в комнате.

— Безродный… спас нас?

— Он мог просто уйти? Но спас?

— Да он даже Гресса вытащил с того света!

Я смотрел на их восторженные, как во время какого-то хорошего спектакля, лица, и чувствовал как внутри меня что-то меняется.

Неужели сработало? Печать снята?

— Ну, господа, — тихо заявил подошедший ко мне со спины Антон, — кажется, свидетель на свадьбу выбран единогласно.

С Еленой мы разошлись, не прощаясь. Зная таких, как она… не исключено, что в следующий раз наркотой без спроса накачают уже меня. Впрочем, почему-то я не хотел, чтобы у неё после этой ситуации были проблемы, а потому одно из одолжений, которые мне торчило семейство Грессов, я приберёг для того, чтобы они от неё отцепились.

В конце концов, она пообещала отомстить — и отомстила. Это я могу уважать. Ну а если бы Клавдий с Люком не притащили на отбор меч с руной и парень смог бы хотя отдалённо контролировать оружие, то, скорее всего, результат вечера был бы совсем не таким плачевным, даже учитывая тот факт, что он объелся галлюциногенных ягод.

Что до остальных одолжений… всегда приятно их иметь в рукаве.

Не буду врать — этот вечер вымотал меня настолько, что я даже не думал разбираться с фолиантом, а хотел лишь спать. Уже через час после спасения Гресса я открывал нашу с Петей дверь в общежитии.

— … нет, — Филя, сидевший вместе с Петей на кровати, хрустел кукурузными палочками. — Ты теперь крутой чувак, шаришь. Забавляться только с одной девкой — это для нытиков и каблуков, эт точно.

Кажется, пока меня не было дома, Филя каким-то образом успел сесть на уши и моему соседу.

— Думаешь? — произнёс Петя, глядя в пол.

— А то, — хихикнул Филя. — Кто тебе скажет правду, если не старый добрый Филимон, а?

Он закинул ещё одну палочку себе в рот и громко хрустнул.

Я же прошел мимо них, даже не пытаясь лезть в разговор, и упал на кровать.

Дом, милый дом.