Математик Боя

Прорыв и прорыв

С помощью клана Хьюга и консультаций у одних из лучших ирьенинов, к которым смогли привести Сенсому Мадара и Мито, перерожденному удалось разобраться с концепцией одной из двух своих техник. Да и мысли о второй появились.

Одиннадцать тенкецу, не используемых шиноби в их обычной деятельности, действительно оказались эдакими «ограничителями» для тела и духа хозяев.

Три из них были слишком уж суровыми, и воздействие на них могло лишь существенно навредить организму. Их не использовали против врагов лишь по одной причине — мимолетного вмешательства было мало. Чтобы задействовать любое из этих трех тенкецу, требовалось время и навыки, не распространенные в мире сражений. Но Сенсома, на всякий случай, запомнил всю информацию, касающуюся этих трех точек на теле шиноби.

Восемь других же, являли собой природные «предохранители», нацеленные на сохранение организма пользователя. Воздействовать на них наобум опасно, а найти нужный порядок удалось не сразу, но за четыре месяца работ с подопытными — пленными смертниками, коих в Деревне оказалось достаточно, чтобы выделить на нужды ученика Мадары, последовательность снятия ограничений с тела и духа была найдена. Правда, теоретическая.

Будущую технику мальчик с разумом учителя математики назвал Восемь Внутренних Врат.

Первая тенкецу, удовлетворяющая запросам Сенсомы, оказалась в левом мозговом полушарии. Именно ее, поначалу, и искал перерожденный. Снимая ограничения, поставленные этим узлом чакры, пользователь мог раскрыть сто процентов потенциала своего тела, тогда как обычно люди и шиноби используют двадцать-двадцать пять процентов.

Ученик Бога Шиноби мог довольствоваться уже и этим результатом, но Мито и, как ни странно, Тобирама, наседали на юного гения, требуя проверки всех остальных «Врат».

Последующие «Врата» шли от мозга к месту под желудком и заканчивались в сердце. Теоретически — снятие любого из этих ограничителей несло в себе нешуточную угрозу для здоровья пользователя, куда большую, нежели при «открытии» первых «Врат». Последнее тенкецу вообще, вскоре после его «открытия», должно было превратить тело шиноби в пепел. Снятие предохранителей, созданных самой природой для сохранения человеческой жизни, вело лишь к уменьшению этой самой жизни.

Узнав об этом, младший из братьев Сенджу объявил технику запретной и строго-настрого ограничил круг людей, знающих о ней. Сила, в перспективе даруемая открытием всех Восьми Врат, была слишком велика, но и расплата за нее оказалась чудовищной.

Еще одним усложнением этой техники были требования, выдвигаемые ей к пользователю, собирающемуся открывать Врата. Дело в том, что у неподготовленного шиноби не было и шанса получить эту силу — его тело было просто не способно снять свои ограничения. Для того, чтобы использовать Восемь Внутренних Врат, нужно было тренировать тело чуть ли не с самого детства и, к тому же, весьма необычными способами. Разум тоже нуждался в укреплении, ибо если он не поспевает за телом, то и смысла в технике нет — использующий ее не поймет, как управлять самим собой.

Учиха Мадара, Узумаки Мито и Тобирама Сенджу с сожалением признали, что никогда не овладеют Вратами. Конечно, такие подготовленные шиноби подходили под требования к телу, пусть и не все, но вот их разум уже закостенел. Лишь Сенсома Томура, которого и нарекли создателем этой запрещенной техники, мог быть тем, кто способен будет открыть хотя бы половину всех Врат.

Получив информацию об этом, Мадара лишь удовлетворенно кивнул и изменил физические тренировки для своего ученика. Они не стали жестче или легче, они просто стали другими. Великий Учиха не видел смысла в том, чтобы развивать тело Сенсомы так же, как это делают обычные шиноби, а потому спокойно отказался от «проверенных временем» упражнений и количества их повторений.

Первые Врата поддались как-то быстро — всего пять месяцев тренировок, перемежаемых с обычной практикой ниндзюцу и спаррингами. Сенсома и Мадара радовались как дети (хотя первый и был, формально, ребенком), а уж возможности ста процентов тренированного детского тела заставили их обоих подналечь на тренировки еще больше.

Открытие Вторых Врат, однако, оказалось куда более сложным делом, так что, подумав, учитель и ученик решили вести его в фоновом режиме, начав уделять больше времени общему развитию Сенсомы как шиноби и его изысканиям в области создания второй заветной техники — увеличителя объемов чакры.

— С девятилетием, Сенсома-ку-у-ун! — воскликнула Мито, когда к ней в дом зашел Томура, у которого в этот день, по расписанию, должен был состояться урок по фуиндзюцу. — С Днем Рождения!

Перерожденный недоуменно моргнул, удивленно смотря на раскрывшую свои объятия и бегущую к нему Узумаки. За ее спиной вырисовывалась интересная картина — Тобирама Сенджу и Мадара Учиха яростно сверлили друг друга взглядами, держа в руках неумело упакованные свертки с намеками праздничной ленты на них. Первый Хокаге тоже был в зале и сейчас усиленно пытался уместить огромнейший сверток в подсобку, откуда тот все время умудрялся выпасть. Вид у Хаширамы был кислый, но он не сдавался.

— И-иех! — женщина, добежавшая до именинника, обхватила его обеими руками и легко подбросила в воздух. — Ты уже такой большой и сильный, Сенсома-кун! Тренировки с Мадарой-чан не проходят даром!

— А… ага… — только и мог выдавить из себя пораженный Томура. — Вы правы…

Дело в том, что с момента начала обучения у Бога Шиноби, Сенсома совсем забыл о праздниках. Даже о дне своего рождения. В этом мире бывший учитель математики вообще не часто вспоминал о таком событии, как наступление этого дня. Жизнь в приюте не располагала к веселым праздненствам, клан Нара не знал точной даты рождения своего чемпиона по шахматам, а Мадара и не пытался уделять этой стороне жизни своего ученика внимания, да и сам ученик не горел такими желаниями.

Но Мито, прознавшая об этом, сжалилась над мальчишкой, считая, что в Деревне, созданной ее мужем, у детей должно быть нормальное детство. Ох, сколько сил было вложено, чтобы уговорить всех присутствующих сюда явиться и не выдать важной информации виновнику торжества! И если Хаширама был только «за», то остальные двое…

Мадара, в принципе, не был против устроить ученику выходной и праздник, но уж точно не в компании Узумаки и Сенджу, коих стал лишь меньше любить за эти годы перемирия. Ладно Мито — к ней Учиха успел проникнуться тенью благодарности за помощь в воспитании Сенсомы, но Хаширама… Порой Узумаки казалось, что один из Богов Шиноби просто патологически не выносит второго. Ее муж стремился объединить Деревни и Страны путем мягкой политики, а его тезка по звучному имени придерживался мнения, что выход в тирании и полном контроле всех и вся, путем использования силы. На этой почве уже состоялось множество скандалов, ни в одном из которых Учиха не победил упрямого Сенджу.

Ее дражайший родственник по линии мужа, в свою очередь, просто не любил шумные собрания и праздники. Да он вообще мало «кого» и «что» любил. Особенно Учиху, который обязан был присутствовать на Дне Рождения своего ученика. Сенсому Тобирама… терпел и прислушивался к мыслям, рождающимся порой в голове у мальчика, но без фанатизма. Осознав потенциал Восьми Внутренних Врат, альбинос стал довольно подозрительным по отношению к последнему из клана Томура…

Однако, Мито Узумаки не была бы собой, если бы не смогла заставить каких-то Сенджу и Учих мирно (или почти мирно) сесть за общий стол и притвориться празднующими. Причем ее муж не притворялся, с интересом расспрашивая все еще шокированного ребенка о его задумках и техниках, а также охотно рассказывая о своих битвах.

— Мадара? — Хаширама покосился на друга детства. — Он сильный… Еще до получения последней стадии силы своих глаз он был таким, а уж после… Что и говорить — его Сусаноо не берут даже мои древесные техники. Нет, конечно первые пару стадий я пробью, но последняя — это нечто!

— Неправда! — чуть пьяный Мадара пренебрежительно помахал рукой. — Твои кусты смогут понаделать в ней дыр. Особенно последняя, эта… Ну как ее?..

— Заткнись, — веско уронил Тобирама, даже не притрагивающийся к алкоголю и смотрящий прямо перед собой. — Нечего раскидываться секретной информацией о техниках, могущества которых хватит, чтобы захватывать страны. Особенно пьяным.

— Заткнись сам, альбинос, — Учиха меланхолично закинул себе в рот виноградину. — Не будь таким нудным хотя бы по праздникам.

— У меня сегодня… — начал было Сенджу, но осекся, увидев один из самых ласковых взглядов Мито, которыми Узумаки часто одаривала именно главу красноглазого клана, а не брата своего мужа. — Плохое настроение, — буркнул он измененное окончание фразы прямо себе под нос.

— А ты, Сенсома, кушай! — хозяйка, усадившая ребенка рядом с собой, наложила ему побольше своей стряпни в тарелку. — Тренировки тренировками, но ты выглядишь довольно худеньким.

— Открытие Врат требует, — немного невпопад ответил за него учитель. — Правда, Вторые все так же под вопросом.

— Может быть, их невозможно открыть? — потянул Тобирама, стараясь делать вид, что не рассуждает на предмет запретных техник с пьяным Мадарой, сидя на каком-то семейном празднике, устроенном в честь сироты из мелкого третьесортного клана. — Ограничитель лишь один…

— Остальные реально использовать, — не согласился Сенсома, наконец подавший голос. — Пусть и не на полную, но некоторые пленные нам это продемонстрировали.

Мито и беловолосый одновременно передернули плечами, вспоминая бесстрастное лицо восьмилетнего мальчика, на глазах которого чуть ли не пытали людей их же собственными телами. Порой они оба понимали, почему ненавистный Учиха выбрал себе в ученики именно этого парня…

— Кстати, Сенсома, — Хаширама в одно движение поднялся со своего места. — Я приготовил тебе подарок к созданию твоей второй личной техники!

— Что за подарок?! — восхитился перерожденный, последним значимым подарком которому были его любимые очки, так бесившие его учителя.

— Тебе же нужно будет большое количество чакры для экспериментов, верно? — Сенджу подошел к подсобке, в которую что-то запихивал в самом начале. — Так что вот, — дверца открывается, и высокий сверток падает на Первого Хокаге.

— Дорогой! — с легкой укоризной покачала головой Мито, когда из-под свертка выпала парочка листьев.

— Прости, Мито, — виновато рассмеялся Хаширама, не замечая заинтересованных взглядов остальных присутствующих (Мадара и Тобирама видели подарок Бога Войны лишь в обертке). — В общем, вот — пользуй!

Перед Томурой оказалось обычное, на вид, дерево, с него ростом. Правда, обычным оно было лишь на вид.

— Вы вырастили его сами? — мальчик снял очки и протер глаза. — Да даже я чувствую чакру, исходящую от него!

Деревце-подарок оказалось просто доверху напитанным внутренней энергией сильнейшего шиноби в мире. В этом растении чакры было в несколько раз больше, чем в самом имениннике! Даже Мадара залюбовался на него, признавая, что подарок друга детства оказался очень хорош. Тобирама удовлетворенно хмыкнул, ожидая от брата чего-нибудь полезного для мальчишки и совершенно бесполезного для самого Хокаге. Мито же, помогавшая мужу с идеей для подарка, тихо радовалась реакции гостей и виновника торжества.

— Моя очередь! — Мадара вскочил чуть поспешнее, чем было необходимо, из-за чего его немного занесло. — Это тебе, ученик. Я же говорил, что смогу достать…

Трое взрослых вытянули шеи, в надежде подробнее разглядеть подарок Учихи, а Сенсома нетерпеливо вскрыл сверток. Внутри оказался… небольшой свиток, полностью исписанный… названиями и подробными описаниями техник! До того, как сияющий от счастья ребенок свернул его, все трое любопытных успели понять, что все техники в свитке принадлежали к Стихии Огня…

— Это ВСЕ?! — все еще не мог поверить Сенсома.

— Все, что я смог достать, — гордо кивнул его учитель. — Тебе этого хватит на годы вперед.

— Спасибо! — Томура наскочил на Учиху, порывисто обнимая того, из-за чего все присутствующие (особенно сам Мадара) смутились.

Тобирама не расписывался мыслию по древу и просто протянул свой сверток имениннику. Вернее — он пихнул ему его прямо под нос, ведь смотрел-то Сенсома совсем не в сторону младшего Сенджу. Внутри оказалась штука, назначение которой не понял никто, кроме самого Томуры и, конечно, Тобирамы.

— Настоящий калькулятор, — довольно цокнул языком бывший учитель математики. — Дорогой?

— Не твоего ума… — усмехнулся, неожиданно, альбинос и даже взъерошил ребенку волосы. — Одни твои советы по его созданию окупают все затраты. К тому же — у меня в лаборатории лежит точно такой же.

Дальнейший праздник тек размеренно. Взрослые (даже Тобирама) захмелели, а виновник торжества торжествовал, «играясь» с калькулятором и периодически встревая в споры, ведомые взрослыми о техниках шиноби. Но ближе к концу «посиделок», произошло неожиданное:

— А я говорю тебе, что надо взять Иву в свои руки! Подмять ее под себя! — вдруг громко воскликнул Мадара, на какой-то из ответов Хаширамы (Боги Шиноби уселись в отдалении от остальных и вполне успешно, до этого, вели беседы о своем детстве).

— Мир шиноби и так уже полон ненависти! — возражал распаляющийся Сенджу. — Нам нельзя ее множить!

— Нам нельзя позволить ей зародиться! А сделать это можно лишь силой!

Убийственное количество чакры, выделяемое сильнейшими шиноби в мире, немного придавило к полу даже Мито и Тобираму, что уж говорить о Сенсоме, пусть и привыкшем к темпераменту своего учителя, но не столь стойким, чтобы выдержать такое.

— Таким мыслям не место в Конохе!

— Ты хотел сказать «моей» деревне, ведь так, Хаширама?!

— Она «наша», Мадара, не моя! Тебе прекрасно это известно!

— Эта деревня уж точно не моя!

— Тогда почему ты здесь?!

Взгляды обоих разгулявшихся Богов Шиноби одновременно устремились к Сенсоме, усиленно пытающемуся подняться с пола под давлением такой силы. Его борьба с чакрой двух сильнейших шиноби не могла закончиться победой ребенка, но он все равно продолжал пытаться, ибо очень хотел вновь удивить и порадовать «взрослых».

За пару лет, что перерожденный провел в этой разношерстной компании высших лиц сильнейшей Страны в мире, он успел привязаться к ним и привязать их к себе. Каждого по своему, но каждого сильно и надолго. Ему нравилась Мито-сама — она прекрасно готовила и обучала, а ее подколки в сторону его учителя давно стали считаться искусством. Господин Первый подкупал своей простотой и силой, постоянно улыбающийся и бесконечно непобедимый, этот шиноби вызывал у прагматичного сироты нескрываемое уважение. Его младший брат ценился Сенсомой как голос разума в Листе и в мире шиноби в общем, всегда серьезный и рассудительный, он был чем-то похож на самого Томуру.

Ну, а учитель Мадара действительно стал настоящим учителем для того, кто посвятил солидный кусок своего самосознания преподаванию. Он был даже больше чем учитель — семья, которой не было в этом мире у Сенсомы. Верный друг, принимающий мальчика со всеми его недостатками и упрямо воспитывающий в нем воина. И старший брат, который, судя по оговоркам, искренне рад каждой минуте, проводимой вместе с Томурой…

И сейчас именинник, сквозь боль в суставах, пытался подняться на ноги, чтобы отстоять позицию своего учителя. Он не придерживался ее до конца, но он до конца придерживался его — того, кто стал главным человеком для него в этой жизни. Того, кто подарил ему битвы и способы их проведения. Того, кто сквозь полуденный сон обещал всегда быть рядом.

Сенджу и Учиха мгновенно рассеяли давление, осознав, что натворили. Хаширама бросился к жене, а Мадара — прочь из дома Хокаге и вон с глаз ученика, которому чуть не навредил!

Лишь у кланового квартала глава красноглазых подумал о том, что ночевать ребенку сегодня придется у Сенджу. Он вновь стиснул зубы в бессильной злобе на себя и свою глупость. Как он мог поддаться тупым эмоциям, когда даже девятилетний брат их не проявил?! И это он-то зовет себя Богом Шиноби?! Смешно… Альбинос был прав, предупреждая его — Мадара может навредить… навредить этой поганой деревне, чтоб ей вечно правил этот вечно улыбающийся кусок бревна! И единственное, ЕДИНСТВЕННОЕ, что его останавливает, это Сенсома, которому Учиха боится сделать больно! Хотя… что он вообще творит?..

Сзади послышались шаги. Мадара и сам не заметил, как оказался на их с мальчиком полигоне. Ноги помнят. И не только его ноги.

Но голос, донесшийся из-за спины, был чужим…

— Мадара-сама, — робко начал Джун. — Я… Второе Томое пробуждено, Мадара-сама.

Легендарный Учиха огромным усилием воли отринул желание оказаться около мелкого придурка и сжать его тупую маленькую башку в кулак. Мать Джуна была двоюродной сестрой отца Мадары. Родство, конечно, так себе, но уж лучше, чем у других. Юнец, как Учиха, был одарен с рождения. Второе Томое… времени на Третье у него около года.

— Это хорошо, — бесстрастно констатировал Мадара, поворачиваясь к родственнику. — Я рад… твоим успехам…

Сейчас говорить такую ложь было тяжелее всего, ведь мысли Бога Шиноби витали неподалеку от его НАСТОЯЩЕГО ученика, а не этого жалкого подобия. Сенсома Томура определенно являлся тенью его брата — Учихи Изуны, и лишь одна маленькая деталь портила образ…

Отсутствие Шарингана.

Конечно, Мадара знал, что у людей, не принадлежащих к его клану, додзюцу будет вызывать некоторые сложности. Его нельзя будет деактивировать, а при использовании оно будет жрать слишком много чакры. Для Сенсомы вариант из худших… Однако — Мадара так же знал, что мальчик просто обязан подчинить себе проклятые глаза! Он не только гений в контроле чакры и познании ее сути, но и реинкарнация его любимого брата — такого же мастера Шарингана как и сам Бог Шиноби!

Про то, что мальчик может быть «чистым», Мадара даже не думал. Это было попросту невозможно — он чувствовал это.

— Кстати, Мадара-сенсей… — все так же робко напомнил о себе Джун, резанув ухо неуместным «сенсей».

Тело рвануло к мелкому, желая разорвать, отрезать голову, да просто пнуть! Но Учиха все еще мог себя контролировать, так что подавил рывок, не сделав даже шага.

Мелкого с двумя Томое в глазах придавило к земле. Все же, жажда убийства, выпущенного, пусть и на долю секунды, Мадарой, валила и куда более грозных шиноби.

— Когда сможешь выстоять против этого, тогда и называй меня сенсеем, — свысока поведал Бог Шиноби, довольно отмечая свою смекалку и способность выкручиваться из неудобных ситуаций. — Что ты хотел, Джун?

— Простите меня, Мадара-сама, — пролепетал мальчик. — Я… я просто хотел узнать о… о вашем ученике… Томура… Сенсома-кун, если я не ошибаюсь?

— Что тебе до него? — нахмурился Мадара, чуть придавливая жаждой крови родича.

— Я просто… — вновь стушевался ребенок. — Хотел узнать, зачем… вы его тренируете… Он нужен вам для чего-то?

— «Он ревнует,» — понял внезапно удивительную вещь Учиха. — «Этот червь думает, что достойнее моего брата. Что он — лучший ученик, чем Из… Сенсома!» — Бог Шиноби даже помотал головой, не до конца умещая себе эту информацию в голову.

— Он мне нужен, — наконец справился с собой Мадара. — И твои глаза в этом играют не последнюю роль. А теперь уходи. Я не хочу, чтобы кто-то из клана знал, что ты у меня в любимчиках.

Потрясенный откровением Джун встал на подгибающихся ногах и неуклюже потопал к деревне. Мадара-сама назвал его любимчиком! Он даже намекнул, что будет и дальше развивать его глаза! С помощью этого Сенсомы. Сенсомы, который проводит с уважаемым и дорогим родственником слишком много времени… Говорят, что этот пацан у него даже ночует.

Одиннадцатилетний Учиха скрипнул зубами и сжал ладони в кулаки. Этот мелкий сирота слишком много на себя берет! Конечно, Мадара-сама сказал, что он ему нужен, но Джун и не собирается портить инструмент главы своего клана. Он всего лишь немного постучит им… об стенку. Так, чисто чтобы прочность проверить.

Нужно будет как-нибудь выловить этого Томуру и поболтать с ним наедине…

Следующим утром Сенсома сидел на краю кровати в доме у Первого Хокаге.

Мито-сама и Хаширама-сама любезно пригласили его на ночевку. Даже Тобирама-сан (который разрешил себя так называть только потому, что считал Сенсому, в некотором роде, своим коллегой), делая величайшее исключение из всех правил, предложил заночевать у него. Томура, конечно, отказался. Альбинос — хороший человек и великий шиноби, но как хозяин дома, в котором находятся гости, он слишком плох. Мальчику не хотелось напрягать его.

Утро было ранним — даже птицы пели не в полном составе. Из-за интенсивных тренировок, перерожденный в принципе спал не очень много — часов шесть-семь в сутки (чего ему всегда хватало), но сегодня он встал гораздо раньше обычного. Отчего-то ему нездоровилось — побаливало сердце. Это было очень странно в таком возрасте и в этом мире, где у бывшего сорокалетнего учителя появилась чакра — почти панацея от всех «человеческих» бед.

Сенсома вздохнул. Перерожденному просто не хватало глупости ляпнуть (даже про себя), что это чувство — предчувствие. Предчувствие больших неприятностей.

В руке у мальчика был свиток с техниками Огня, который ему подарил вчера учитель.

— Как развивается предрасположенность к Стихии, Мадара-сенсей? — как-то спросил Сенсома Учиху, после очередного спарринга с использованием ниндзюцу.

Такие спарринги устраивались почти каждый день и здорово меняли ландшафт окрестностей Конохи. Пару раз к ним даже присоединялись полицейские отряды, собранные Тобирамой, которые думали, что вблизи деревни ведутся бои.

— Ну-у-у-у… — Мадара, отряхивающий свои красные доспехи от грязи, в которую он вляпался благодаря удачной атаке своего ученика, посмотрел на небо. — Это легко и трудно одновременно.

— Как это?

Бог Шиноби отложил броню и потопал в лес. Вернулся он оттуда с тремя длинными сухими ветками.

— Вот смотри, — контролируемый выдох язычка пламени воспламенил одну из веток. — Для того, чтобы развить родство с определенной Стихией, тебе нужно научиться воздействовать на эту самую Стихию. Попробуй воздействовать на этот огонек. В идеале — потуши его.

Мальчик тогда посмотрел на него, как на дурака, облизнул два пальца и сжал ими язычок пламени, не забыв притушить и появившийся уголек.

— Молодец! — весело рассмеялся Учиха. — Когда я тренировал одного парня Стихии Огня, лет десять назад, тот до такого не додумался — сидел и пыжился около часа, пытаясь потушить пламя своей чакрой!

Ученик рассмеялся вместе с учителем. Они вообще довольно часто смеялись. Иногда подкалывали друг друга. Мадара — потому что не любил, когда кто-то строит из себя крутого, а Сенсома — потому что уже сам Мадара любил строить из себя крутого.

— Ты выбрал правильный путь, — отсмеявшись, согласился Учиха. — Для начала — нужно научиться воздействовать на стихию без чакры. Однако не стоит думать, что тебе просто нужно потушить тысячу свечей. Нет. Тебе нужно вдумчиво и неспешно тушить свечу за свечой. Разными способами и с разной силой, которую ты будешь прикладывать. Только потом, когда почувствуешь огонь, когда ощутишь свои возможности по управлению им, тогда и сможешь начать работать чакрой. Ну, а после — все то же, что и с Землей — практика, практика и, еще раз, практика.

— Тогда почему все шиноби не бегают с двумя-тремя стихиями?

— Потому что для освоения многих стихий нужно многое. Первое — талант. Шиноби из клана Хатаке довольно талантливы в изучении стихий, но у них же есть и особая чакра, отчего они не слишком-то и жалуют преобразования. Второе — отличный контроль. Твой контроль велик даже в столь юном возрасте, а вот у остальных с этим проблемы. Третье — время. Из-за того, что ты начал такие серьезные тренировки будучи ребенком, тебя этот недостаток изучения Стихий заденет меньше, чем остальных. Во времена войн у шиноби не было времени сидеть и задувать свечи — они сражались. У тебя нет таланта к изучению Стихий, но у тебя есть контроль и время. Ты сможешь добиться многого.

— Хорошо бы знать все техники Огня еще до того, как смогу их изучить, — мечтательно вздохнул Сенсома. — Хотя бы в теории. Это бы здорово помогло…

И вот, эти техники у него в руках. Мадара действительно ценит своего подопечного. Порой — даже слишком ценит. За все время, что Сенсома находится в обучении у Бога Шиноби, он хорошо изучил учителя. А учитель — его.

Учиха был резким, грубым и высокомерным шиноби, больше всего на свете любившим две вещи — своего младшего брата и битвы. Потеряв брата, он замкнулся в себе и смог выйти из губительного состояния только благодаря ему — Сенсоме. Бог Шиноби нашел в мальчике черты Изуны и стал его обучать. Юный Томура вел себя нагловато и развязно с ним, по сравнению со всеми, кто хоть секунду общался с Мадарой, но тому это только нравилось. Учитель перерожденного действительно любил ученика.

И Мадара знал, что Сенсома больше, чем просто признателен ему. Мальчик рос и доказывал, что готов пойти за Учихой хоть в пекло. Он был верным, умным, проницательным и стремился к силе. Эти качества, по мнению Мадары, были лучшими из тех, что мог иметь при себе шиноби. Но каким бы он ни был замечательным, главное качество, которое было присуще только ему одному — схожесть с Изуной Учихой. Неправдоподобная, ненормальная и невозможная схожесть, которая ставила в Мадаре все с ног на голову! Младший брат будто поселился в теле сироты, так зацепившем его тогда — семь лет назад…

— А-ах! — Сенсома откинулся на кровать и прикрыл глаза, ощущая, как отросшая челка падает на лицо. — Врата не даются, а резерв… Впрочем, почему именно резерв? В фуин можно запечатать все, что угодно, главное — чтобы мастерство было. Запечатывают же мед-чакру! Так и запишем — мед-чакра подходит лучше всего… Стоп! — мальчик вскочил. — Мед-чакра? А если я буду сливать по проценту в день своей чакры в печать нарисованную на своем теле? Она же станет медицинской для моего тела? Или обычной? Конечно, нужно провести исследования и замеры, но…

И мальчик бросился к блокноту и подаренному вчера калькулятору! Если все верно, то он, вскоре, сможет начать аккумулировать свою чакру на фуин у себя на теле. Там даже ограничений никаких не будет — он сможет собрать сил хоть на сотню человек!

— Так и запишем… — донеслось задумчивое бормотание до ушей Мито, хотевшей позвать гостя на завтрак. — Печать Силы Сотни…