Матрица Manolo

Глава 35 ДЖЕННИФЕР

Знаменитая финальная реплика. Прошло пять минут, но мы не сдвинулись с места.

– Нужно действовать методично, – сказала я. – Шаг за шагом.

– Согласен.

– Вот именно. – Я выпрямилась и расправила плечи. – Итак, здесь говорится, что ответ находится в постановке рыцаря. Иными словами, в «Кошках». За кулисами, может быть? Или что-то происходит во время спектакля?

– Сомневаюсь, что за кулисами. «Кошки» больше не идут на Бродвее, и вряд ли предполагается, что мы станем гоняться за гастролирующей труппой. Разгадка должна быть спрятана там, где мы сможем ее найти и куда в состоянии добраться тот, кто все это придумал.

– В таком случае, может быть, она за кулисами Бродвейского театра, где раньше шло представление?

– А тебе известно, насколько серьезно организована система безопасности на Бродвее после одиннадцатого сентября? Попасть за кулисы практически невозможно.

– У меня куча знакомых, – сказала я. – Мы можем кому-нибудь позвонить и договориться об экскурсии.

Он только посмотрел на меня.

– Ну ладно. Не важно.

Вовлекать других людей в мою маленькую драму – плохая идея.

– Хорошо. Возможно, речь идет о сцене. Например, о чем-то, что происходит во время представления. Разгадка содержится в одной из партий. Или в сценических указаниях. Что-нибудь вроде этого?

– Не думаю, – сказал Девлин.

– Я тоже, – призналась я.

Во-первых, поскольку «Кошки» больше не идут на Бродвее, как мы сможем увидеть постановку? Во-вторых, в любом случае занавес поднимается в восемь вечера – слишком поздно для моей персональной версии «Ровно в полдень»[18] (вернее, «Ровно в десять»). Если я должна посмотреть шоу, чтобы спастись, значит, у кого-то еще более извращенное чувство юмора, чем мне казалось.

– Давай двигаться дальше, – предложил Девлин. – Последняя часть сообщения должна объяснить первую часть. Вот почему там говорится: «И будет найден». Правильно?

– Наверное…

– «Если последует "Одно за другим"», – прочитал он. – Ты сказала, что эта пьеса шла на Бродвее?

– Да, в тысяча девятьсот тридцатых годах, причем недолго. Я нашла в Интернете.

– Хм. Есть какие-нибудь идеи насчет того, что нам с этим делать?

– Никаких. Может, следует сосредоточиться на «Кандиде»? По крайней мере, этот мюзикл я знаю.

– И кто был его патронессой? – спросил Девлин.

– Хм. Ну… я не настолько хорошо владею материалом. – Я скривилась. – По правде говоря, я даже не знаю, что такое патронесса.

– Может быть, продюсером была женщина? – предположил он.

– Может быть.

Поскольку божественное откровение не собиралось на нас снисходить, я обратилась к его замене. Честно говоря, не представляю, как раньше люди обходились без Интернета.

– «Любовная сюита» и «Однажды в Риме» тоже шли на Бродвее. Может быть, между спектаклями есть связь.

– Это мы можем проверить.

Браузер был открыт, и я напечатала в поисковом окне «Кандид», решив начать с него, потому что немного знала этот спектакль.

Компьютер тихонько заурчал, а затем я получила две ссылки, на обе музыкальные версии этой истории. Я подвинула листок бумаги, на котором мы писали, Девлину.

– Выпиши имена всех женщин, – сказала я. – Если только у тебя нет идей получше.

– Ни одной, – ответил он и тут же выписал три имени:

Лилиан Хеллман (книга)

Дороти Паркер (стихи)

Женевьева Пайтот (музыка, вторая версия)

– Сразу все стало ясно, – пробормотал Девлин, разглядывая свои записи.

– Ну, по крайней мере, имен только три, – возразила я.

– И чем они нам помогут? Я покачала головой.

– Понятия не имею. Попробуем поискать перекрестные ссылки на другие шоу.

– Ага. Театр, даты представлений, список песен. Нам понадобится ярдов девять бумаги.

Я сделала запрос и посмотрела на него, дожидаясь, пока появится нужная страница.

– А что ты надеешься найти?

Я ни в коей мере не пыталась его разозлить или еще что-нибудь, просто хотела, чтобы наши мысли и идеи сходились.

– Песни, написанные Дороти Паркер, – ответил он.

– Почему?

– Потому что она писала короткие, отвратительные стишки. Если ты не умеешь извлекать тайных посланий из музыкальных произведений и не хочешь читать сценарии целиком, она то, что нам нужно.

– Точно, – не стала спорить я. – Не дыши.

Мы оба не дышали, пока не появилась страница, которую мы быстро пробежали глазами. Очевидно, эта версия ставилась три раза. Я решительно вызвала на экран информацию о первой постановке. Римейк – это, конечно, хорошо, но лучше по возможности иметь дело с оригиналом.

– Проклятье, – выдохнул Девлин, когда страница открылась.

Я была с ним совершенно согласна. Никаких стихов.

– Могла бы поклясться, что здесь стихи есть. Значит, их нужно искать в другом месте.

– Попробуй, – сказал Девлин.

Но я уже печатала запрос и, как только появилась страница Google, сразу ввела: «Дороти Паркер», стихи из «Кандида».

Полученный список показался мне многообещающим, и я тут же вызвала на экран первую позицию.

Прямо в яблочко!

Текст повествовал об одной из следующих постановок, но мне было все равно, потому что в самом низу страницы обнаружился раздел под названием «Список стихов».

– Смотри, – сказал Девлин и показал на экран.

– «Венецианский гавот», – прочитала я. – Стихи Ричарда Уилбура и Дороти Паркер. – Я хмуро взглянула на Девлина. – Черт побери, что такое гавот?

– Понятия не имею. Но осмелюсь предположить, что это какой-то танец.

Я тут же запросила Dictionary.com, чтобы проверить его теорию. Он оказался прав: гавот – это французский крестьянский танец. Я обняла Девлина и смачно поцеловала его в губы.

– Мм, – пробормотал он. – Если, работая над этой задачкой, мы будем так быстро продвигаться вперед, дело закончится тем, что мы окажемся голыми в постели еще до того, как часы пробьют десять.

– Меня это вполне устроит, если сначала мы убедимся, что моя хорошенькая попка в полной безопасности, – заявила я.

Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза, и меня охватило восхитительное возбуждение. Я вспомнила, что почувствовала, когда он обнимал меня в отеле, не говоря уже об обжигающем огне в его глазах. Ух ты!

Я вздохнула и демонстративно отодвинулась на целых два дюйма. Не время.

– Мы должны вести себя прилично, – сказала я. – Подсказка прежде всего. Решим ее, вот тогда и поговорим. И еще что-нибудь сделаем.

Я произнесла это весело и даже легкомысленно, хотя чувствовала совсем иное, но что еще мне оставалось сделать? Покраснеть как помидор и спрятаться под столом? Это не про меня.

– Отличный стимул, – сказал Девлин, подарил мне быструю улыбку и вернулся к нашим записям.

Я выдохнула, радуясь тому, что мы вернулись в прежнее состояние. По крайней мере, я поняла, как должна себя вести в этом дурацком сценарии ИВП. Зато как держаться с мужчинами, я никогда не знаю. В особенности с теми, которые мне нравятся. (Теоретически мне известно, что следует быть естественной. Но поверьте, это никогда не срабатывает.)

– Итак, теперь мы знаем: то, что нам нужно, связано с Дороти Паркер, – сказал Девлин.

– Смысла это не прибавляет.

– Согласен. А ее сочинения ставились когда-нибудь в театре «Зимний сад»? – спросил он, назвав театр, в котором много лет шли «Кошки».

Я сделала запрос и изучила результат поиска.

– Нет, но премьера «Вестсайдской истории» состоялась в «Зимнем саду», а музыку к ней и «Кандиду» написал Леонард Бернстайн.

– И что нам это дает? – спросил Девлин.

– Откуда мне знать?

Мы уставились друг на друга, и Девлин медленно покачал головой.

– Запиши все, что узнала. Нужно двигаться дальше. Вдруг еще что-нибудь выскочит?

Я кивнула и послушно сделала запись на листке бумаги. Но в окна уже начал пробиваться свет, и я знала, что до десяти часов осталось совсем мало времени. Если что-нибудь и собирается выскочить, пусть сделает это как можно скорее. Остается надеяться, что на нас снизойдет вдохновение и мы найдем ответ… а не встретимся с Убийцей.