Между небом и водой

Глава 13. Приезд родителей.

Только через четыре дня после драки Найрон услышал от демарго, что тот вызвал родителей его и Микела, и ждет их обоих возле своего кабинета в час дня. Уходя, Дэмайло выразил надежду, что они не повторят попытку убить друг друга у его кабинета. Сразу после урока влияния на неживую природу, получив, наконец, средний балл за сотворение водяного бруска, Найрон направился в холл. Оказалось, что у двери демарго уже стоят двое взрослых, мужчина и женщина в серых кожаных плащах. Встав в сторонке, Найрон рассматривал их, пока мужчина не обратил на него внимание.

Повернув к Найрону полное лицо, обрамленное коричневыми кудрями, он смерил его оценивающим взглядом и, повернувшись к худощавой черноволосой, очень бледной женщине, громко произнес:

– Это, должно быть, Нотис, дорогая, – вновь обернувшись, он с преувеличенной любезностью спросил у Найрона, – это ведь ты – Нотис, не так ли? Тот мальчик, который решил убить нашего сына без всякой причины?

Распахнув глаза, Найрон хотел возразить, но ему не дали.

– Нотис. Я немного знаю твоих родителей, а еще лучше – родителей твоего отца, – он вновь развернулся к супруге, молча сверлящей Найрона взглядом, – дорогая, ты ведь помнишь Мэлона и Нади Нотис – премилые люди, не так ли? Особенно – Мэлон.

Найрону не понравился тон, которым говорил этот человек. В особенности ему не понравилось то, как он сделал ударение на словах "премилые люди". Это звучало, примерно как "совершенно, абсолютно ужасные нелюди".

– Уверена, что наш сын дал ему достойный отпор, – говоря это напряженно звенящим в тишине голосом, женщина продолжала в упор разглядывать Найрона карими глазами, – который он еще долго не забудет.

– Конечно, не забуду, – Найрон, превозмогая страх, растянул губы в ироничной улыбке, – и Микелу забыть не позволю.

Лицо женщины просто перекосилось, она дернулась к нему, не обращая внимания на схватившего ее под локоть мужа, зашипела:

– Только посмей тронуть моего сына, гурдовский выродок, я найду тебя, даже если придется всю жизнь искать!!

– Думаю, не стоит тратить на это вашу драгоценную жизнь! – обворожительно улыбаясь, Токвин, вышедший из-за поворота, приветливо развел руки, – Даг Токвин, преподаватель влияния на неживую природу, – он переводил внимательный взгляд с мужчины на женщину.

Отец Микела неуверенно улыбнулся в ответ.

– Фигес Веруго, моя супруга – Немиса.

– Этот… Он совершенно не раскаивается в своем поступке! – она ткнула пальцем в сторону Найрона, – этот мальчишка угрожает нашему сыну даже сейчас!

Найрон старался как можно невиннее хлопать ресницами, когда Токвин быстро глянул в его сторону.

– Прошу вас, Немиса, не впечатляйтесь. На самом деле мальчик довольно слаб. Скажу вам откровенно, против Микела сработал эффект неожиданности. Иначе Найрону пришлось бы куда хуже. Не обижайтесь, но ваш сын нуждается в хорошей взбучке, он вел себя несправедливо по отношению к Найрону, а тот лишь платил тем же.

– Ох! Вы просто убиваете меня, – простонала она, – Мой мальчик никогда бы…

– Немиса, – голос Токвина приобрел чуть холодноватый оттенок, – поверьте мне, Микел виноват не меньше Найрона. Не стоит злиться на него, вам, в таком случае, придется злиться и на сына, – Токвин успокаивающе тронул ее плечо.

Лицо Немисы все еще оставалось недовольным, но Найрон явственно ощутил, как напряжение, повисшее в воздухе, понемногу спадает. Фегис сверлил его злобным взглядом, молча стоя в стороне. Но вот его лицо расплылось в добродушной улыбке, к ним подошел Микел. Не глядя на Найрона, он подошел к матери, ткнулся лицом в ее живот и стоял, не шевелясь. Та обняла его за плечи, несколько раз ласково провела рукой по волосам.

Найрон почувствовал, как внутри поднимается тяжелая, удушливая волна. Она стала еще более удушливой, когда в холл вошел хмурый отец. Коротко кивнув Найрону, он поздоровался с Токвином и родителями Микела. На сына почти не смотрел и до появления демарго молча стоял у стены. Последним подошел Дэмайло с траурным выражением лица. Бросив гневный взгляд на Токвина, он открыл кабинет и пригласил всех внутрь. Заходя, Даг ответил ему преувеличенно вежливой улыбкой.

Когда Найрон видел кабинет в прошлый раз, его мысли были заняты другим, и он совершенно не рассмотрел его. Теперь он восполнял это, усаживаясь на предложенный стул и вертя головой во все стороны.

Просторный и округлый, кабинет демарго весь был из темного дерева. Стены, пол, потолок, мебель: три книжных шкафа, диван, кресла, стоящие у крохотного одноногого столика, несколько стульев с изогнутыми спинками, большой письменный стол со множеством ящиков. Выделялась лишь высокая, в человеческий рост, скульптура из красного дерева у камина – девушка в маске, с длинными волосами, в коротком платье и брюках, сжимающая грез.

– Ну что ж, сразу хочу сказать, что раньше, в другие времена, за подобный проступок учеников отчисляли из школы, – голос демарго звучал глухо и недовольно. Он нервно крутил в пальцах водяной шарик, усаживаясь за письменный стол, – И я не склонен считать поведение Нотиса и Веруго достойным снисхождения…- голос его окреп.

В тишине кабинета раздался стук. Токвин уронил руку на деревянный подлокотник кресла, в которое только что устроился.

– Э-э…- Дэмайло сбился, – но, конечно, времена сейчас другие… И на первый раз, думаю, мальчикам можно сделать снисхождение, – он заговорил скороговоркой, – я назначаю обоим наказание – работа на плантациях в течение десяти дней под руководством учителя Эвы Томс.

Микел, наконец, осмелился посмотреть на Найрона. Заметив, что Немиса следит за его реакцией, он отвел взгляд.

Под дружное молчание родителей, демарго еще больше занервничал и заерзал в кресле. Токвин, расслабленно облокотившись на спинку кресла, с легкой усмешкой смотрел на него. Только тонкие бледные пальцы, с силой сжимавшие подлокотники, немного не соответствовали его спокойному виду. Отец исподлобья взглянул на Найрона. Мальчик сжал зубы, сдержав торжествующую улыбку. Герг, наверняка, уже приготовил презрительную речь о том, что сын обманул его надежды, но теперь ему придется оставить ее при себе, ведь его не выгнали из школы.

– Но, если подобное повторится, – продолжил Дэмайло, – я исключу обоих. М-м-м, учитель Токвин, вы хотели что-то добавить…- демарго расеянно посмотрел в окно.

Слегка подавшись вперед, Токвин обратился к родителям:

– Да. Я хотел добавить, что нас с демарго очень сильно беспокоят некоторые, э-э-э… познания Микела в области боевых искусств…- щека Фигеса дернулась, он резко обернулся к сыну. Микел смотрел в пол. Даг мягко продолжил:

– Мы, конечно же, всецело за получение учениками углубленных и дополнительных знаний… но не в том случае, когда это – знание опасных боевых ударов. Микел применил такой прием к Найрону, в результате чего мальчик оказался на волосок от смерти.

Герг вскочил, метнув гневный взгляд на Микела, дернулся в сторону Фигеса, отчего тот испуганно застыл в кресле.

Найрон удивился, отцу что, не писали в письме об этом?

Токвин успокаивающе поднял руку, остановив отца:

– Не стоит, уважаемый Нотис, Микел защищался. Полагаю, сейчас нужно разобраться не в том, почему Микел применил этот удар, а в том, откуда он вообще его знает, – Токвин переводил взгляд с Фигеса на Немису. И, если отец Микела возмущенно поднял брови и явно подыскивал слова для ответа, Немиса спокойно смотрела на учителя, совершенно не изменившись в лице. Тогда Токвин, больше не обращая внимания на так и не решившегося что-то сказать Фигеса, обратил взгляд на нее.

Найрон поежился, ему на миг показалось, что глаза Токвина начали мерцать в полутьме кабинета, но он отвлекся на медленно опускающегося в кресло отца, и иллюзия исчезла. Мальчик вдруг заметил, что пальцы Немисы судорожно сжимают белый платочек, хотя отвечала она довольно спокойным, невыразительным голосом:

– Мы не понимаем, о чем вы, учитель Токвин. Если кто-то действительно научил нашего сына такому удару, о каком вы говорите, мы ничего об этом не знаем.

– Ну что ж, – неизвестно почему, учитель развеселился, – в таком случае, я очень надеюсь, что этот кто-то поостережется учить Микела еще чему-либо в таком роде. Потому что иначе он рискует подвергнуть себя большой опасности, – Токвин вежливо улыбался, в упор глядя на Немису, которая зябко повела плечами.

Фигес открывал и закрывал рот, переводя взгляд с жены на учителя. Найрон слегка приподнял брови. Ему не показалось? Токвин считает, что она знает, кто научил Микела этому удару и предупреждает ее об опасности, грозящей этому человеку? А, если он так не считает, зачем предупреждать? И о какой, собственно, опасности он ведет речь? Неужели Токвин вообще рассчитывал, что они возьмут и признаются перед демарго школы и его отцом, что знают, кто обучил их сыночка такому?

Отец накрыл ладонь Найрона своей. Мальчик тут же сделал вид, что ему срочно нужно почесать нос. А потом сложил руки на груди, не глядя на Герга.

Внезапно дверь распахнулась, заставив всех вздрогнуть и обернуться, и на пороге выросла вся растрепанная Касси Блюз – главная повариха школы. Довольно пышная, обычно добродушная и веселая, она сейчас походила на рассвирипевшую микраду.

Размахивая чем-то бесформенным и ссохшимся, болтающимся в руке на длинных веревках, она заголосила:

– Я отказываюсь работать в такой обстановке! Это же что-то невообразимое! Сначала целое фруктовое дерево! Потом несчастные шворхи! А теперь… – она разрыдалась и начала сморкаться в подол длинной, запачканной самыми разнообразными пятнами, замшевой юбки.

Демарго растерянно подошел к ней:

– Но что случилось, Касси, объясни толком? – он попытался взять ее за руки, но она отмахнулась от него. Всхлипывая, сунула под нос то, что болталось у нее в руке.

Все долго всматривались, пытаясь понять, что это. Наконец до Найрона дошло – связка плодов нармики. Только какая-то омертвелая, сухая, осыпающаяся трухой на пол. То, что он принял сначала за веревки, было стеблями, которыми фрукты связывали между собой для хранения в кладовых.

Медленно поднявшись из кресла, Даг неспеша подошел к ошарашенному демарго и, продолжающей всхлипывать поварихе. Когда он остановился рядом с ней, молча взяв в руки мертвые фрукты, она обратилась к нему, завывая:

– Чем мне корми-и-ить де-е-етей? Все-е-е пропало-о-о!

– Как – все?! – дернулся демарго.

– Все! – взвизгнула Касси, взмахнув рыжими кудрями, – погибло все, что было в главной кладовой! В остальных же очень мало продуктов! Их же и на один класс не хватит! На плантациях плоды же еще не поспели! Если бы я знала! Если бы только знала! Я же всю неделю брала продукты из малых кладовых, а сегодня…- она высморкалась, – сегодня заглянула в главную, а там…- и снова залилась слезами.

– Значит, невозможно узнать, когда это произошло? – Токвин старался говорить спокойно, но в его голосе проскользнули нетерпеливые нотки.

– Я же в последний раз заглядывала туда семь дней назад! Так что произошло это в последние шесть дней!

Сначала Найрон испугался, что теперь родители заберут детей по домам, пока школа не восстановит запасы еды. И ему придется лететь с отцом в Одорит. Но демарго принялся бегать по кабинету, забыв о растерянно наблюдающих за ним семьях, и требовать, чтобы Токвин немедленно садился писать письмо Собранию с просьбой предоставить продукты. В очередной раз развернувшись, чтобы бежать в другой конец кабинета, Дэмайло наткнулся на учителя, преградившего ему дорогу, и замолчал.

– Думаю, родителей вы можете отпустить, – тихо проговорил Даг. Затем, развернувшись в пол-оборота к тем, пояснил, – вы можете возвращаться, и не волнуйтесь, мы справимся с этой ситуацией, дети голодными не останутся.

Герг, Фигес и Немиса нерешительно встали, переглядываясь между собой. Судя по виду родителей Микела, они рассчитывали на куда более долгий разговор. Будто не до конца веря в то, что им можно уходить, оглядываясь на демарго, сердито кивнувшего им, они вышли. Микел последовал за ними, и в холле они принялись что-то яростно обсуждать. Впрочем, голоса быстро стихли. Видимо, решили отойти подальше от кабинета.

Отец, быстро взяв Найрона за руку, вывел его в холл. Вслед доносились истерические вопли демарго и увещевания Токвина. Отойдя в какой-то темный закуток, отец присел рядом с Найроном на корточки и зашептал, сжимая его плечи.

– Из-за чего вы подрались?! – он встряхнул его. Найрон испуганно молчал, такое яростное лицо у отца было только один раз. Когда он обвинил его в смерти мамы.

– Отвечай!

– Микел соврал, а я возмутился, – растерянно пробормотал Найрон.

– И это все?! Он соврал и ты возмутился?!

– Ну, мы и раньше с ним ругались. Он меня обзывал. И доставал со своими дружками…

– Найрон, я же спрашивал, не обижает ли тебя кто-нибудь?! – отец не успокаивался, глаза его потемнели, лицо болезненно исказилось, – Он чуть не убил тебя! Просто так, без причины, такие вещи не происходят! Ты что-нибудь знаешь о его родителях?

– Нет! – буркнул Найрон, – только то, что его мамаша обозвала меня… гурдовским выродком! Что значит гурдо…? – отец побелел.

– Гурдовским выродком? – он стал совершенно спокойным, в голосе зазвучала угроза. – А еще? Что еще они тебе говорили?

– Что знают немного вас с мамой, а еще лучше твоих родителей. Что они – "премилые люди", – Найрон попытался скопировать голос и тон Фигеса.

– Та-а-ак…- отец встал, устало опустив руки, – значит, так…

– Что значит – гурдовский? – упрямо повторил Найрон.

Но в этот момент из кабинета демарго вышли он сам, Токвин и, утирающая слезы огромным, явно мужским платком, Касси. Отец только успел распрямиться и принять чуть более расслабленный вид, как все трое прошли рядом с ними, направляясь, видимо, к кладовой с продуктами.

– Пап! – Найрон нетерпеливо дернул отца за рукав, – что значит…

– Сынок, – отец положил руку ему на плечо, – я потом объясню тебе. Мне очень нужно как можно скорее переговорить с дедушкой и бабушкой. Самому кое-что понять. Обещаю, я сразу же…

Найрон выдрал плечо из-под его руки. В виски ударила кровь, стало жарко.

– Ты всегда! Всегда так! Ты мне никогда! Ничего! Не скажешь! – он яростно шептал, до хрипа, до боли в горле. Ярость душила его, не давая дышать.

– Сынок…

– Тебе трудно объяснить мне всего лишь…ОДНО СЛОВО!

– Ну что я могу тебе сейчас сказать?! – взорвался отец, ударив кулаком в ладонь. Найрон испуганно застыл, задыхаясь, – Что я могу объяснить?! Что мои родители защищали Собрание и город, воевали с изменчивыми и адамангами, которых те трусливо призвали себе на помощь?! Что теперь те из них, что уцелели, ненавидят таких, как Мэлон и Нади? А вместе с ними и всех их потомков?! Найрон, я хочу узнать, кто эти люди. Хочу узнать у родителей, встречались ли они когда-нибудь. А пока прошу тебя об одном: не связывайся с Микелом! Держись от него подальше. Тебя может кто-нибудь защитить, в случае чего?

Найрон молча кивнул, пытаясь осознать услышанное.

– Хорошо. Я не хочу переводить тебя в другую школу, потому что пока мы не узнаем больше о них, рискованно это делать. На новом месте ты заступников быстро не найдешь. И не будешь знать, кого следует опасаться. А здесь у тебя есть друзья и ты знаешь, кто твои враги. Просто будь осторожен, ладно?

Найрон вновь кивнул. Он не подал виду, но внутри все разрывалось от бессильной злости на отца. Все, как всегда. Все, как с мамой. Он просто убегает от решения. Он просто не хочет заниматься его судьбой. Отговорки и отмашки, вот что значат его слова. Он должен рассчитывать только на себя. Всегда – только на себя. И на тех, кто сильнее его и чье расположение он сумеет завоевать. Равнодушно помахав рукой отцу, обернувшемуся на пороге, Найрон поплелся в гостиную.

Там было трое четвероклассников с Тео, которые морщили лбы над числономической задачкой, двое второклассников, игравших в краммс, и Лиса, которая поспешно отвела взгляд, едва он вошел. Стич, прыгнув Найрону на штанину и повиснув на ней, не заставил его улыбнуться. Он так и пошел в спальню, с мужественно болтающимся на штанине зверьком. Хвост Стича подметал пол, но тот не сдавался. Раздраженно подумав, что хвост можно было бы и втянуть, Найрон лег на кровать, заложив руки за голову, и прикрыв глаза. В голове вертелись обрывки двух разговоров, в кабинете демарго и с отцом.

То, что он сказал о войне…Найрон из книг знал, что за семь лет до его рождения между несколькими городами началась война. Война, которая велась между изменчивыми и неизменными мыследеями. В которой многие погибли. В которой победу одержали неизменные. Те, кто стоял у власти более двухсот лет, кто правил городами. Изменчивые же ушли в тень. Затихли. Значит, родители Микела – изменчивые? И они знали родителей отца? Ненавидели их? Тогда становится понятным поведение Микела. Ведь он начал косо смотреть и всячески подкалывать Найрона с того момента, как на первом уроке демарго назвал их всех по именам. Из-за чего Найрон испытал жгучее желание помочь Микелу получить низший бал на уроке Блума. Из-за чего началась их открытая вражда.

Он открыл глаза и уставился в потолок. А ведь родители почти никогда не говорили о войне. Особенно мама… Она не любила, когда он читал об этом в сказках. Хотя в них мало что говорилось о той войне. И когда они пытались спросить о чем-нибудь, связанном с ней, папа и мама всегда меняли тему разговора. Почему – Найрон раньше не задумывался. Точнее, думал, что им просто неприятно говорить о том, что портило им жизнь, когда они были совсем молодыми. А теперь же… Теперь Найрон лежал и думал – в этом ли дело? Но, если нет, то в чем? В голову ничего вразумительного не шло. Тем более, что варанг отцепился, наконец, от штанины и, метнувшись вперед, прыгнул Найрону на грудь.

Отмахнувшись, Найрон случайно ударил его в бок. Стич, недовольно фыркнув, спрыгнул на пол, зацепился шкуркой за валяющуюся на полу чью-то неудачную попытку сотворить водяной шар, сверкающую острыми гранями. Найрон сначала дернулся, испугавшись за зверька. Но тот, как ни в чем не бывало, поскакал к гостиной, не обращая внимания на волочащийся за ним тонкий поясок. Тот, видимо, порвался о колючий "шар". Серый шарик соскользнул с пояска и быстро покатился по полу, ударившись о ножку кровати Тео, раскололся.

Вздохнув, Найрон встал, чтобы подобрать сломанное украшение. Взяв две половинки шарика, он застыл. В одной из них был крохотный скомканный белый клочок. Найрон не мог понять – чего.

– Спасибо. Теперь дай это мне, – Тео возвышался над ним, держа варанга в руке, вторую он протягивал за остатками шарика. И вид у него был какой-то злой. Пожав плечами, мальчик отдал шарик, недоумевая, зачем прятать украшение в шерсти и, тем более, засовывать в него какие-то дурацкие скомканные клочки.

Не глядя вслед вернувшемуся в гостиную Тео, Найрон продолжил думать. Теперь его мысли занимало очередное происшествие. Уничтожение продуктов – это уже больше похоже на то, будто кто-то сознательно пытался причинить вред школе и ученикам. Но, как же тогда предположение Гвена о свихнувшемся учителе? Или он ошибся? Но, если ошибся – при чем тогда дерево и шворхи? Найрон с силой потер лоб. Как же все это запутанно и непонятно! Пойти что ли, попробовать подслушать разговоры демарго или учителей? Тем более, что теперь, по-крайней мере, Токвину можно сказать об услышанном. И выдать это за случайно подслушанный разговор.

Наступил вечер, в гостиной и спальне собрались все ученики. Никто не учил уроки, уничтоженные припасы были единственной темой разговоров. Наверняка, так же дело обстоит и в других жилых сферах. Как и подозревал, Найрон ничего нового от них не услышал. Сделав вид, что у него прихватило живот, чтобы хоть как-то оправдать долгое отсутствие, и выйдя из гостиной, он прокрался мимо Сёма, вдохновенно изображавшего уборку в их коридоре. Затем по мостку Найрон осторожно вышел в полутьму платформы. Еле освещаемая тусклыми шарами, закрепленными на деревянных ножках в углах, она была пуста.

Оглядываясь, Найрон перебежал ее и вошел в холл, идя вдоль стены и держась в тени. В голове мелькнула мысль, что Сём, убирающий сейчас их сферу, – это хорошо. А вот то, что он совершенно не представляет, что ему делать дальше – плохо. Почесав за ухом, Найрон побрел в сторону кабинета демарго. Где же еще могут происходить обсуждения важных вещей? Только, как он собирается что-либо услышать из-за закрытой двери? И почему он не подумал об этом сразу? Найрон разозлился на себя и решил, что, вот дойдет до кабинета, ткнется в закрытую дверь и вернется в жилую сферу.

Дверь действительно оказалась запертой, никаких звуков из кабинета не доносилось. Вздохнув, Найрон развернулся, чтобы идти обратно, но вдруг вспомнил, что есть еще одно место, где можно услышать что-нибудь интересное. Учительская гостиная.

Благодаря Микелу он знал, где она находится. Найрон побрел к гостиной. Выглянув из-за очередного изгиба коридора, он увидел приоткрытую дверь. На пол коридора падали отсветы пламени в камине. Раздавались тихие голоса. Найрон, крадучись, подошел ближе, голоса стали громче. Напрягая слух, попытался определить, кому они принадлежат.

– Вы верите Токвину, Риса? – это голос Эданса. Опять действует против его заступника.

– Разумеется! Он талантливый, сильный…

– О Всевышие! Риса! Да! Токвин – просто симпатяга! Но я не об этом сейчас. Все эти разговоры…мне не дают покоя…, – раздались шаги, он ходил из стороны в сторону, – ни его поведение в отношении демарго, ни его поведение в отношении Сёма, ни услышанное учениками возле сарая для шворхов.

– Вы принимаете на веру сплетни учеников, которые могут быть просто выдумкой! – Риса сердито зашелестела чем-то, – Пирк, вы несправедливы к Дагу, я давно заметила это!

– А вы… Вы, Риса, просто влюбились в него, как девчонка! Так что вы несправедливы к нему вдвойне!

Раздался хлопок, здорово похожий на пощечину. В дверях появилась Немиза с пылающим лицом. Держа в руке толстенную книгу, она сделала несколько быстрых шагов в противоположном от Найрона направлении, остановилась. Вернулась к дверям и, к совершеннейшему восторгу мальчика, с силой запустила фолиантом в Пирка. Найрон услышал вскрик и глухой звук удара. Тот, видно, не ожидал от нее таких действий. Когда Риса, трагически тряся кудряшками, исчезла за поворотом, а Найрон с трудом подавил смех, в дверях показался взлохмаченный Эданс, одной рукой потирающий щеку, а другой – плечо.

– Микрада бешеная! – с этими словами он медленно пошел в том же направлении, что и Немиза. Их кабинеты располагались рядом.

Найрон колебался недолго. Потому что с другой стороны коридора послышались голоса. Не думая о возможных последствиях, он вбежал в гостиную, быстро огляделся и, не найдя более подходящего места, забрался в почти пустой шкаф. Залезая и садясь на корточки, Найрон успел заметить висящие в глубине плащи учителей. В гостиную вошло несколько человек. Приникнув к щели между неплотно закрывшимися дверцами, он напряженно всмотрелся.

Первой вошла Эва Томс, снимая замшевую куртку, накинутую поверх тканой рубашки и брюк, и села в кресло поближе к камину. Лицо ее было встревоженным, она нервно убрала рыжие пряди за уши и обхватила лицо ладонями, поставив локти на колени. Уставилась в огонь.

– Не стоит воспринимать это как трагедию, Эва, от Собрания уже пришел ответ, продукты прибудут завтра. А насчет причин…Полагаю, все гораздо сложнее, чем мы предполагали, – голос Токвина звучал так успокаивающе, что даже, казалось, пламя в камине замедлило свои трепыхания.

– Что может быть сложнее того, что кого-то из нас подозревают в сумасшествии? – Аруго вошел вслед за Токвином и уселся на один из диванов так, что Найрону стали видны лишь его ноги.

Токвин, встав у камина, насмешливо посмотрел на него поверх бокала, в который налил черную жидкость из водяного бутыля, стоящего на небольшом столике рядом.

– Эва? – он вопросительно протянул бокал в ее сторону, но она покачала головой, – Сложнее? Сумасшедший учитель, отрабатывающий навыки высшего мыследейства на живом… Сумасшедший настолько, что делает это прямо на территории школы. Но не настолько, чтобы его сумасшествие проявилось в общении с другими людьми. Мы ведь так и не сумели определиться с перечнем тех, кого подозреваем. Хотя…у учеников кандидатура есть – я, – он улыбнулся.

– А-а-а…Бросьте, Даг…- Эва отняла руки от лица, – этот ваш разговор… Вам, конечно, не стоило выходить из себя, но иногда демарго столь невыносим в своем…своей…

– Глупости? – помог ей Токвин, Эва согласно кивнула.

– Но что теперь? Снова прилетит комиссия? А если они захотят просто спихнуть на кого-то из нас вину, чтобы отчитаться перед Собранием? Кого они сделают виноватым? – она протянула руки к огню, тот услужливо потянулся к ней, не обжигая.

– Даг, ты видишь выход? Ситуация становится просто идиотской, – голос Веста звучал глухо и настороженно.

Токвин, сложив руки на груди, повернулся к Аруго. Лица его Найрон не видел, но, судя по голосу, он улыбался.

– Комиссия не улетела ни с чем, они направили сюда наблюдателя, – Аруго при этих словах напряженно подался вперед, Эва уставилась на Дага, начав накручивать прядь волос на палец. Найрон забыл сделать очередной вдох. Откуда он…?

– И что же наш, вернее, их наблюдатель? Уверен, никаких доказательств причастности кого-либо из нас к последним событиям он не нашел. Более того, продукты пропали практически в его присутствии. И он, я уверен, не видел, чтобы кто-то из учителей это сделал. Иначе этот человек уже был бы под стражей.

– Подожди. Даг, откуда ты вообще знаешь о наблюдателе? – Аруго был шокирован.

Найрон подумал: да, откуда?

– Аруго, Аруго. Подумай сам… – и тут Токвин привел те же доводы, что и Гвен, когда предлагал своим коллегам оставить человека.

– Хорошо, убедил. Но ведь они не прислали никого.

– Уверен? – Даг отвернулся от Веста и теперь Найрону было видно его усмешку.

– Но, Даг. Ты ведь не думаешь, что это…- пролепетала Томс.

– Именно это я и думаю, Эва. Тео Митчелл – наблюдатель Собрания.

– Он всего лишь…

– Мальчик. Всего лишь выглядит немного старше своих лет. Всего лишь очень общительный, легко расположивший к себе и учеников, и учителей, и демарго. Всего лишь, имеющий при себе варанга. И появившийся очень вовремя.

Найрон, сделав героическое усилие, чтобы не вывалиться из шкафа, ругал последними словами собственную глупость. Как он мог, сам услышав о планах четверки, не понять, кто такой Тео? А ведь Токвин сразу догадался, хотя Найрон и умолчал об этом предложении Гвена. Он ему посоветовал сдружиться с Тео! Вот для чего! Чтобы быть в курсе его действий! Найроном овладели противоречивые чувства. Он злился на себя за недогадливость. И ему было обидно то, что Токвин дал ему задание, даже не намекнув, что оно является заданием. Если бы он знал, то стал бы тенью Митчелла, не отлипал бы от него ни на час!

– И что же нам теперь делать? В свете последних событий? – угрюмо спросил Вест.

– Я могу сказать, чего нам всем делать не следует. Нам не следует делать резких движений, Аруго. Не стоит нервничать или каким-либо образом показывать нашу осведомленность о сущности Тео. Мальчишка неплох. Пусть чувствует себя героем, насколько это возможно. Потому что найти "преступника" ему не удастся.

– Но кто, Даг?! Кто же это на самом деле?! – в голосе Эвы отчаяние смешалось со страхом.

– Для меня происходящее – загадка. События слишком противоречивы. Если бы мы имели дело с настолько сумасшедшим учителем, что он решился уничтожить продукты, мы определили бы его. В то, что это мог быть гаскер, стремящийся убить кого-то, но промахнувшийся, я никогда не поверю. Если бы это был некто, пытающийся навредить школе, не было бы первых двух случаев, они для такой цели бесполезны.

На этих словах Найрона затопила волна гордости за себя. Нет, он все-таки не совсем глупый, кое-что понимает. В конце концов, ему десять с половиной, а Токвину… А сколько ему? Как-то слышал девчоночий спор по этому поводу, но они так и не сошлись во мнениях. Кто-то утверждал, что учителю Токвину самое большее – тридцать лет, а кто-то кричал, что ему точно сорок стукнуло. Во всяком случае, Найрон поймал себя на мысли о том, что возраст Дага определить действительно очень сложно.

– А где Немиза? – словно очнулась, оглядываясь, Томс.

Пожав плечами, Аруго поднялся.

– Ладно, поздно уже. Я, пожалуй, пойду. Спасибо, Даг, ты немного успокоил.

– Не за что, – Токвин вновь улыбался. Когда гигант вышел, пригнув голову в низком для него дверном проеме, он развернулся к Эве.