Меморист

ГЛАВА 95

Четверг, 1 мая, 20.07

В зрительном зале многие даже не заметили, что на сцене происходит что-то необъяснимое, но все музыканты недоуменно обернулись, ломая правила. Дирижер застыл с поднятой палочкой. Еще никогда не терявший самообладания на сцене, опешивший Леопольд Твитхель таращился на Себастьяна, не в силах решить, как ему поступить, пораженный внезапно нахлынувшей тоской.

Твердая земля у него под ногами растекалась. Он был уже не на сцене, а плыл в воде. В ледяной, холодной, черной воде, под черным небом. Ни луны. Ни звезд. Лишь леденящая черная ночь и леденящая черная вода. Вокруг плавало то, что осталось от корабля: обломки, загубленные жизни. Звучали крики, далеко и совсем близко. Как капитан корабля, он нес ответственность за корабль, а теперь он будет отвечать за смерть всех этих людей. Крики пассажиров постепенно приобретали общий рисунок: ужас превращался в отчетливую мелодию, которую, сознавал капитан, ему предстоит слышать вечно. Ледяная вода становилась теплой; его члены отяжелели. У него мелькнула мысль, что лучше утонуть — лишь бы больше не слышать эту жуткую симфонию проникнутых ужасом криков.

По мере того как Меер приближалась к сцене, у нее перед глазами все то расплывалось, то снова становилось отчетливым, а погруженный в полумрак зрительный зал превращался в незнакомое ночное небо.

Марго чувствовала запах своей лошади, сосен и свежий аромат дождя. Ветер был такой сильный, что позаимствованную у Бетховена шляпу сдуло, и растрепанные волосы больно хлестали по лицу, обжигая кожу. Плащ, промокший под холодным дождем насквозь, тяжело давил на плечи. Затея с переодеванием казалась такой хорошей.

Арчер Уэллс также промок насквозь; вода капала ему в лицо, он тяжело дышал — можно было хотя бы утешаться мыслью, что она заставила его побегать.

— Ты не сможешь воспользоваться вот этим, — усмехнулся Уэллс, кивая на пистолет в руке Марго. — Да, ты смогла меня предать, это несомненно. Но чтобы убить?.. Я так не думаю.

Если бы Каспар сейчас был здесь, он бы выбил мерзавца из седла и растоптал бы его, защищая свою жену. Как было бы прекрасно, если бы супруг вернулся и снова заботился о ней, но теперь это было несбыточной мечтой. Вчера вечером царь Александр сообщил Марго, что, к глубочайшему сожалению, Каспар действительно умер. И слухи о том, что он якобы жив и находится в монастыре в Гималаях, умышленно распространялись Арчером Уэллсом, чтобы подтолкнуть Марго похитить флейту и «мелодию памяти» и продать их ему.

— Шпионы повсюду, Арчер, — сказала Марго. — Помните? Вы сами мне это говорили. Так вот, у русского царя тоже есть свои шпионы, и он раскрыл вашу ложь. Вы ни за что не получите флейту, чем бы вы мне ни угрожали.

Но Александр также не получит флейту. Теперь Марго больше не собиралась никому ее продавать. Она была полна решимости передать шкатулку с играми — вместе с указаниями на то, где спрятана сама флейта и где спрятана мелодия, — Антонии Брентано, как и просил Бетховен.

Ее супруг погиб, обнаружив этот древний талисман. Флейту окружает опасность — еще одним свидетельством чего является эта ночь. Нельзя допустить, чтобы пострадали невинные. Не к этому стремился Каспар. Так что да поможет ей бог.

Поднеся флейту к губам, Себастьян исполнял обманчиво простые ноты, и по мере того как хрупкие и возвышенные звуки наполняли зал и насыщали сознание Меер, вокруг нее разверзалась преисподняя. Один за другим присутствующие начинали кричать и плакать, не в силах понять жуткие образы, запахи, чувства и звуки, захлестнувшие их. Меер старалась оставаться в настоящем, но неудержимо сползала в прошлое, обратно в лес, где она сидела верхом на коне под проливным дождем. Рука у нее перестала дрожать. Крепко зажав пистолет, Марго навела его на Арчера и положила указательный палец на спусковой крючок.