Мемуары попаданца. Том 1

Глава 22

Нас прилично потрепало. У меня болело все что только может болеть, но особенно донимала спина. У Риси с непривычки затекли ноги. Он так же, как и я никогда не ездил на лошадях. Араб постоянно черпал ладонью воду и умывался, видимо свежие шрамы на лице и руках доставляли ему немалый дискомфорт. Но сложнее всех приходилось Леху. Он постоянно вставал на стременах и держался за ногу. Чувствую, хромать в ближайшие несколько дней он будет больше обычного. У нашего мастера в минуты опасности словно вырывались наружу скрытые резервы и от хромоты не оставалось и следа. Жаль, что за это потом приходилось расплачиваться болью.

Повезло, что вода в речушке была теплой, но холод все равно подступил ближе к вечеру. Как раз тогда, когда русло начало уходить из-под ног. Мы решили выбираться. Пять часов в воде — это слишком. Сами валились от усталости, про лошадей вообще молчу. Ну хоть воды напились и остудились.

Здесь с одной стороны был каменный высокий обрыв, а с другой подступали солнечные поляны в обрамлении соснового бора. Туда-то мы и вылезли. От реки решили далеко не уходить, развели костер, благо сушняка тут было навалом и, раздевшись до гола, повесили одежду сушиться на жерди, которые воткнули в землю. Даже наш транникийский друг не держался особняком, а сидел на траве поблизости, смотря вдаль, подставляя загорелую спину последним лучам солнца.

— Кархабин, — пояснил нам Лех, глядя на случайного попутчика.

— Кто? — не поняли мы.

— Кархабин из Кхонского княжества. Воин то бишь. Его земли захватили эльфы. Те, кто выжил стали искать счастья в других местах.

— А я думал за свои земли принято мстить, — усмехнулся Рися.

— Когда прийти тот, кто приносить достойный смерть Эльф Лейдарский, я встать с ним рядом и положить на это свой жизнь. А пока таких нет, я копить злость в свой сердце, — с акцентом проговорил кархабин.

— Да что ты говоришь?! Поэтому похищаешь невинных людей и отдаешь их палачу на растерзание?! — взбесился я.

— Боль делать из мальчишки мужчина, — философски заметил недоделанный поэт.

— Отдать бы тебя нашим яжматерям на растерзание.

— Мать желать сын быть сильный, и с поднятой голова переносить тягота. Если не желает, не мать она.

— Да охренеть? Кто тебе эту чушь сказал?

— Моя мать перед тем, как ей отрубить голова, — кархабин повернулся и вперился в меня взглядом.

— А моя мать хотела, чтобы я нашел нормальную работу и был честным человеком. Нет честности в похищении людей.

— Я работать, получать много золота. Есть золото, есть еда, хороший оружие, женщины…

— А сам ты при этом гад и падла подзаборная, — выплюнул я.

Мужчина встал. Лех поднял руку, призывая нас к спокойствию. Нет, он бы меня, конечно, уделал, но до драки дело не дошло: из леса появился Марти, таща в зубах оленёнка.

— Надо подкрепиться, — радостно сказал Лех, поднимая с земли нож — оружие разложили рядом на всякий случай.

Марти превратился обратно в полосатого котика и улёгся на травку поближе к костру. Устал бедняга.

— Какой странная зверь. Преданный и сильный. Где взял?

— В Караганде! — огрызнулся я.

— Не знать, где это, — рассеянно ответил не то транникиец, не то кхон.

Я же, пытаясь показать, что мне до лампочки его познания в географии, уселся рядом с Марти и подтянул к себе сумку. Насчёт лейдарской писанины я не переживал. Было совершенно плевать, что с ней сталось после водных процедур, а вот состояние моих заметок беспокоило.

Баночка с чернилами осталась нетронутой, как и перья, а вот книга насквозь промокла, листы вздулись, чернила потекли. Черт! Я чуть не заплакал с досады, остановило только то, что настоящие мужики не плачут. Чушь собачья. Настанет момент, и рыдать будешь, но я не собирался показывать эмоции, особенно перед этим.

Раскрыл книгу и положил поближе к костру. Вроде местами можно различить мою писанину. Вдруг удастся прикупить ещё одну пустую книгу и переписать по памяти то, что кануло в небытие в долбаной реке. Затем я достал книгу эльфа, чтобы повесить сумку посушиться, но, дотронувшись до обложки, не поверил своим рукам. Вода ее совершенно не тронула!

— Эй, Рися, глянь! — я кинул книгу другу и тот, не растерявшись, поймал ее и с непониманием уставился на обложку.

— И чего?

— Она сухая.

— Опа! И правда, — он открыл ее на середине и провел пальцами по страницам. — Сука заколдованная.

Захлопнув наш артефакт, он бросил ее мне и принялся помогать Леху.

Я в этом участия не принимал. Чего толпиться у костра? Зато наш попутчик нашел жердь, обстругал и приспособил над огнем как вертел. Слюни уже потекли, но запекаться тушка будет долго.

Я почесал пузо Марти и прошептал «спасибо». Кот меня понял и, замурлыкав, начал вылизывать мою ладонь. Вот чертяка! В который раз спасает мой зад от напасти.

— А далеко тут до орков, до Партониса? — услышал я голос Риси.

— Так орк в другой сторона, а тут дин путь до Гинвиндел.

— Как это до Гинвиндела? — севшим голосом спросил Лех.

— Вот так. А я все думать, какого Сор вас сюда нести. Через застава Ардолин самый смелый воин не пойти.

— А что там? — встрепенулся Рися.

— Гномы, — хрипло ответил Лех.

— И чего?

— Эти твари хуже эльфов! Отправят на Силуанские каменоломни и подохнешь там! Вот я старый идиот! — сокрушался Лех.

— Погоди, я думал эти каменоломни в Транникии, — вклинился я в разговор, пытаясь понять, где мы находимся и как дойти до Лейдара.

— Транникия давать гном рабов, гном не трогать люди, — пояснил кархабин.

— Звать-то тебя как? — спросил я, а то по реке шли в молчании, да и тут я этим вопросом до сего момента не задавался.

— Хашим.

— Отлично. Так вот, нам надо в Лейдар, короткий путь знаешь?

— Зачем в Лейдар? — искренне удивился попутчик.

— Как зачем? Будем базарить с эльфом, — передразнил я.

— Торговать что ли?

— Говорить что ли.

— Ты сначала до него добраться. Это через Лейдар идти надо, а там смерть на каждый шаг поджидать. Сор тебя утащить хочет во владений тьма. Ты видно хороший, но глупый как палка.

— А вот оскорблять не надо! Мои почки ещё помнят сапоги твоих людей!

— Ты жизнь спасать, я отдать! Старое к Сору отправлять!

— Угу, поглядим ещё, — скептически буркнул я.

— Ты это зря. Эти слов на ветер не бросают, — вклинился в перепалку Лех.

— Зато в темницы кидают, — прошептал я себе под нос.

— Хорош, Паша. Надо решать, что делать, — примирительно предложил Рися.

Мне стало смешно. Стоит мой друг с голой жопой посреди леса, в окружении ещё трёх голых мужиков. Руки сложил на груди, причиндалы болтаются, лысый, борода отросла дальше некуда. А голос такой, будто мед разливает. Меня пробрало на ха-ха. Я не знаю почему начал ржать, но ситуация казалась до предела комичной. Лех с Хашимом смотрели на меня как на умалишённого, а вот Рися понял прекрасно и присоединился к веселью.

— Да ну тебя, — махнул он на меня, и пошел проверять одежду. — Завтра подумаем, сейчас уже не хочется.

По-моему, смех помог снять напряжение. Во всяком случае, я расслабился, перестал с досадой глядеть на испорченную книгу и даже Хашим теперь казался не такой уж паскудой.

Спали плохо. Точнее сказать вообще не спали. Хашим на этой стороне Транникии не бывал, но хорошо ориентировался на местности и знал карту страны. Мы ему верили в этом, но предпочитали следить и спать по-очереди. Одежда просохла не до конца, так что было чертовски холодно.

В общем, настроение у всех с утра было отвратительным. Собираться долго не пришлось, и мы, наскоро перекусив и справив нужду, отправились в путь. Лошади успели отдохнуть, так что поездка обещала быть приятной, но главное, на них быстрее.

Выносливости местных лошадок можно было позавидовать. Хашим объяснил, что породу выводили специально для степей Рангигора, но лошадки так приглянулись соседям, что их стали разводить и в Транникии.

Мы двигались на юг через редкий сосновый лес. Ничего примечательного за время пути не было. Кроме того, что наша компания стала свидетелями кровавой расправы монстрячей сущности Марти над неведанным нам зверем. Он был похож на лысого безрогого фиолетового оленя. Подробности я разглядеть не смог, потому что все произошло так быстро и неожиданно, что мы и глазом моргнуть не успели.

— Это лилука. Мерзкий тварь. Паразит, — пояснил Хашим. — Марти — хорошая зверь. Какой скорость, какой зубы, а ловкость!

Под восхищённые возгласы кархабина мы выехали из леса и очутились на вершине пологого холма. Солнце уже начинало клониться к закату, но яркие рыжие лучи всё равно ослепили. Я невольно зажмурился и потёр глаза.

— Ни хера себе! Это что? Ворота в Мордор? — воскликнул Рися.

Я проморгался и стал видеть нормально. Действительно: ни хера себе!

Это выглядело эпично. Внизу примерно в паре километров от нас тянулась высоченная стена, построенная из темного, почти черного камня. Тянулась она вправо и влево насколько хватало глаз. В узкой, видимо рукотворной долине петляла дорога, упираясь в огромные ворота, по двум сторонам, от которых возвышались сторожевые башни со шпилями, где реяли флаги Транникии. Дорога шла с запада, огибая холм, на котором мы стояли, и была абсолютно пустынна.

Слева от ворот мы разглядели пять-шесть длинных двухэтажных заданий со скатными крышами и ещё чуть дальше маленькую деревушку домов на десять-пятнадцать, не больше.

Стена в свете закатного солнца выглядела внушительно, монументально. Будто стояла тут уже не одну сотню лет, хотя чутье подсказывало что это не так.

— Застава Ардолин. Врата в Гинвиндел! — торжественно провозгласил Хашим так, будто мы должны были затрепетать как школьницы на концерте «Руки вверх!».

За стеной начинался лес, а за ним виднелись горы с острыми вершинами, окутанными белыми снегами и вечными льдами.

— Это нам что, через горы топать? — озадаченно спросил я.

— Нет. Есть короткий дорога в обход. Идти в невысокий гора через лес на восток, — ответил кхон.

— Ясненько. Лошади там бесполезны, я так понимаю.

Все промолчали, а молчание знак согласия. Я вздохнул, хотя чего вздыхать, такой путь ножками проделал, нечего привыкать к роскошным холеным лошадкам.

— Пропустят? — обратился Лех к Хашиму.

— Я сказать, они пропускать, — гордо заявил наш попутчик.

— Или опять в тюрягу пихать, — я не смог удержаться от шпильки, за что получил от учителя полный неодобрения взгляд.

Но мне было как-то все равно. Леху повезло. Он не успел испытать на себе все прелести мортербранского гостеприимства. От чего-то заныло место, где должно было остаться клеймо. Я машинально потер плечо и поежился, отгоняя воспоминания о том дне. Интересно, выжил палач?

Мы тронулись в путь и начали медленно спускаться с холма. Уже через десять минут были у одного из домов. Первый этаж служил здесь конюшней, а на втором ютилась обслуга.

Оставили лошадок конюхам, а сами направились к местному старшине или коменданту. Хашим назвал его «главный хранитель южных врат Ардолин». Пошли мы к этому хранителю, который жил не в казармах как все вояки, а в деревеньке. Дома тут были так себе. Я сразу сравнил с деревнями Ронгорна, где крепкие бревенчатые терема выглядели построенными на века. Тут же покосившиеся избенки с куцыми заборами, простите за выражение, были засраны. Во дворах гуляла живность и опорожнялась, где не попадя. Вокруг домов валялись сломанные бочки, корыта, мусор и объедки. Вонища стояла жуткая. Детей я не заметил, кстати. Только бабы, по виду забитые жизнью, хотя, скорее мужьями. С засаленными платками на головах, в грязных цветастых юбках, какие-то неухоженные, с потухшим взглядом, они казались призраками некогда процветающего села.

Разруха и упадок — первые определения, что пришли в голову, когда мы шли к самому большому и богатому дому. Богатому по отношению к другим.

Хашим поднялся по небольшой лестнице с облезлыми ступенями и решительно постучал. Дверь открыла миловидная девица с длинной черной косой. На вид ей было лет шестнадцать. «Дочка» — подумал я, но тут из хаты крикнули:

— Седа! Сучка оклеймовонная! Кого там Сор принес на ночь глядя?!

Вот как. Рабыня, значит. Злость накатила волной, я стиснул кулаки и сделал шаг вперёд, который не остался не замечен моими товарищами. Лех тут же схватил меня за шкирку и оттащил от порога.

— Ты чего удумал, пришибленный? — прошипел он на меня. — Хочешь опять в тюрьму загреметь? Хочешь, чтобы вздернули?!

— Она рабыня!

— И что?! Тут таких много! Всех не вызволить, а тебе в Лейдар надо. Али забыл?!

— Пашка, не дури. Только не сейчас! — взмолился Рися, оглядываясь на Хашима, который уже с кем-то беседовал.

— Ладно, хорошо, — я поднял руки, сдаваясь.

И откуда во мне эта адская вспыльчивость? Казалось бы, какое мне дело до какой-то рабыни? Тут свои порядки, а со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Это прописная истина. Я сделал глубокий вдох и решил просто слушать и не отсвечивать.

— Эй! Идти в дом. Что стоять? — обратился к нам Хашим, подозрительно глядя на меня.

— Идём-идём, — ответил Лех и пригрозил мне пальцем мол чтоб без глупостей.

— Марти, сиди здесь и никуда не уходи. Ничего и никого не жрать, — наказал я коту и вошёл в дом вслед за остальными.

Мы сразу попали в кухню, где не было окон, зато у противоположной стены стояла огромная печь, на которую водрузили сразу три больших чугунных чана. Здесь витали вкуснейшие ароматы томатов, тушеного мяса и ещё что-то медового, как мне показалось. Тут горели две масляных лампы, что висели под потолком. Света они давали немного и помещение тонуло во мраке. Зато дверь налево вела в хорошо освещённую гостиную. Там стоял огромный стол, а вокруг него дубовые стулья с высокими спинками. Стены украшали гобелены и оружие: мечи, сабли, луки, арбалеты, кинжалы. Внушительный арсенальчик.

Во главе стола восседал огромных размеров мужик в красном кафтане. Рожа красная, нечёсаная рыжая борода с крошками хлеба, жирные губищи, нос картошкой и свинячьи глазки. Про себя я окрестил его боровом.

За столом сидели и другие служивые. Всего шесть человек. Пятерым по виду за пятьдесят, жёлтые плащи за спинами, красные полукофтаны-полумундиры. Все упитанные как на подбор. Только один отличался от этой братии. Сухой старикан с длинной серебряной бородой, в плоской шапочке и сером одеянии, напоминающем женский сарафан с длинными рукавами. Он, подслеповато сощурившись, поглядел на нас и уткнулся с миску с похлебкой, черпая варево деревянной ложкой. Рука его при этом заметно дрожала, того гляди расплескает.

— Добро вам, путники Ронгорна! — громогласно объявил боров и рыгнул. — Славься славный Хашим, воин Мортербрана! Прошу к столу! Седа, сучка, принеси гостям тарелки, почивать будем.

Мы поклонились, хотя моя спина гнуться не хотела, и уселись за стол. Тут же появилась девушка. Поставила перед нами деревянные овальные тарелки и разлила по кубкам вина.

— Спасибо, — сказал я ей и отхлебнул питье.

Девица почему-то испуганно на меня глянула и поспешила на кухню.

— Чего-то ты спасибо рабыне говоришь? Этой паскуде плетей не помешает, а не спасибо, — заржал боров, а я получил сразу три предупреждающих взгляда от товарищей.

— Так не знал, что рабыня, — буркнул я и уставился в тарелку, чем вызвал ещё больший смех уже не только от борова, но и от остальных свиней.

— Мой друзья и я идём в Гинвиндел, — начал разговор Хашим, когда все умолкли. — По дороге на нас нападать земленорки. Спасти удастся, но мы потерять вещи. Если вы дать нам провизий и открыть ворот, мы быть благодарны.

Боров сощурил глазенки и, крякнув, поудобнее устроился на стуле.

— А зачем вам в Гинвиндел? Мы с ними дел не ведём, разве что рабов поставляем. А с вами я рабов и не увидел.

— Нам надо пройти, остальной не ваше дел. Или вы сомневаться в словах воина Мортербрана? Владыка Гиендук быть недоволен.

— Нет-нет! Что вы? Не сомневаюсь. И провизию выделю…

— И проводник, — отрезал Хашим.

— И проводника, — кивнул боров.

Было видно, что он испугался имени владыки и спорить с крылатым не хотел, во избежание больших проблем.

— А карта мира у вас есть? — спросил я.

На меня все уставились как на придурка. Только местные с удивлением, а товарищи с видом «ну что у тебя шило в заднице что ли?» Похоже, что так.

— Нарисую, — проговорил старикан, закидывая в рот очередную ложку похлёбки и по-прежнему уставившись в тарелку.

Теперь все взгляды обратились на него, а я даже перегнулся через стол, чтобы получше его разглядеть. Чем-то напомнил одного волшебника из Англии, только этот был невысокого роста и щупленький.

— Раз господин Оллин сказал, значит нарисует! — хлопнул по столу боров. — Знаете он какой учёный? Книг множество прочитал! Гномий знает, и даже эльфийский! Голова! Повезло, что застали его! Он же раз в круг приезжает, привозит бумагу, указы и прочее, детишек, что народились от шлюх забирает.

Мы с Рисей переглянулись. Ну и нравы тут. А я наклонился к Леху и шёпотом спросил:

— Раз в круг?

— Год, по-вашему. В Транникии кругом называют, в Ронгорне семион, от Бога Семиона, что временем и погодой правит. Но так-то везде кругом стали звать.

Я кивнул и уставился в тарелку. Находится здесь было неприятно, но есть хотелось жутко. Так что я молча набивал брюхо, как и Рися. А Лех с Хашимом взяли на себя беседу. В основном спрашивали о новостях столицы и Мортербрана, да что творится в дебрях Догрила. Не обошли стороной и паскудников эльфов. Этих гадов нигде не любили, хором желали им подохнуть самой страшной смертью.

Так прошел, по моим ощущениям, час, и я уже начал клевать носом, когда Хашим объявил, что нам пора отдыхать.