Мёртвая зыбь

35

Отъезд Якушева и Потапова в Польшу состоялся 19 октября 1924 года. Они благополучно обновили «окно», устроенное на польской границе, и в тот же день прибыли в Варшаву.

В конспиративной обстановке, в полумраке, Потапов и Якушев встретились с полковником Байером из 2-го отдела польского генерального штаба. Беседа касалась самых важных вопросов, при этом Потапов занимался чисто военными проблемами, а Якушев — международными.

О монархическом перевороте в России говорилось как о чем-то давно решённом. От имени «Треста» Якушев и Потапов согласились признать независимость польского государства после переворота. Им дано было понять, что возможно возвращение к власти Пилсудского. Польская сторона обязалась не поддерживать Петлюру и Савинкова с его «Союзом защиты родины и свободы», не допускать массового возвращения белых эмигрантов в Россию и признать руководство «Треста» законным претендентом на власть.

Обсуждался вопрос о диктатуре великого князя Николая Николаевича и о том, что будущее правительство будет состоять не из белых эмигрантов, а из лиц, находящихся на советской службе, знакомых с условиями, создавшимися при нэпе, и независимых от эмигрантских кругов.

Во время переговоров Потапову приходила мысль, что он видит все это во сне или перед ним разыгрывается какая-то фантастическая пьеса, комедия. Все присутствующие казались действующими лицами этой комедии.

Но обе «договаривающиеся» стороны были вполне серьёзны. 30 октября состоялся обед, который дал руководителям «Треста» представитель генерального штаба Таликовский. На обеде вдруг выяснилось, что политическое соглашение между Монархической организацией центральной России и польским правительством во главе с Грабским в данное время нежелательно. Договор мог быть подписан только в случае войны с Советской Россией.

12 ноября продолжались переговоры с полковником Байером. Польский генштаб соглашался установить непрерывную связь через уже созданное «окно». С Потаповым обсуждались технические детали устройства нового «окна». Возник вопрос о лесных дачах, где должны были сосредоточиться отряды врангелевцев: поляки (генштаб) не желали иметь на своей территории значительные отряды белых. Остановились на цифре 15 человек на каждой даче. Количество дач определить не удалось.

Беседа с Байером была закреплена протоколом. «Трест» в этом протоколе именовался «инициативной» стороной, польский штаб — «сочувствующей».

Артамонов, он же Липский, как представитель «Треста» в Варшаве оказался очень полезен. Он узнал через знакомых в штабе, что все были довольны делегацией, особенно Потаповым, бывшим генерал-лейтенантом царской армии. Делегация получила точное представление о политической обстановке в Варшаве: одной из особенностей этой обстановки было то, что все политические группировки неустанно следили друг за другом. Влиятельные круги сейма представлял Дмовский. Он дал совет делегации «Треста»: «Не повторите ошибок с парламентом и парламентаризмом». Потом добавил:

— Мы умеем обращаться с этим капризным инструментом, и, храни бог, чтобы он не попал в руки «хлопов». У вас же, господа, нет нашего государственного опыта.

— Никаких парламентов! Никакой Думы! Диктатура, — успокоил Якушев.

Если в Варшаве, в правительственных кругах, следили друг за другом, то можно себе представить, как следили за Потаповым и Якушевым.

Когда им хотелось побыть вместе (они жили в разных комнатах), то отправлялись в парк Лазенки на прогулку. Но и там их не оставляли в покое наблюдатели. Вот и сегодня вблизи той скамьи, где сидели Потапов и Якушев, любуясь золотой осенью в Лазенках, присел почтённый господин с газетой. Он внимательно слушал.

— Прелестный уголок! — говорил Потапов. — Кстати, Лазенки воспел в своей поэме «Юмор» поэт Огарёв: «Есть близ Варшавы дивный сад. Каштанов тёмная аллея…» Случалось и мне молодым офицером бывать здесь, когда служил в штабе Варшавского военного округа. Давно это было… Не хотите ли пройти к дворцу?

Господин с газетой был разочарован.

Потапов негромко говорил Якушеву:

— Сложная ситуация: Сикорский, Пилсудский, Грабский, Дмовский… Борьба за власть… Положение напряжённое. В Лодзи забастовки, рабочим грозят локаутом, кругом — бедность, нищета. И тут же палацы титулованных особ… Контраст разительный. В правительственных кругах интриги. Пилсудчики ждут подходящего момента, чтобы захватить власть. Здравомыслящие не склонны ввязываться в войну, а французские шовинисты натравливают Польшу на Советскую республику. Второй отдел штаба — сплошь авантюристы, создают на границе опасную обстановку и все ещё содержат савинковских бандитов и петлюровцев. Наших товарищей из полпредства травят в печати. В Польше осели подонки белой эмиграции. Проникнуть в их гнёзда — задача нелёгкая. То же надо сделать в Париже и Сербии… Да, в этом дворце жил Стась, последний король Станислав Понятовский… Надо признать — у него был вкус!..

Якушев понял причину изменения темы разговора: вблизи подозрительно шевелились кусты.

22 ноября 1923 года Александр Александрович возвратился в Москву.

Потапов через Париж держал путь в Сербию, в Стремске Карловцы, где находился штаб Врангеля.