Мёртвая зыбь

60

До границы Сиднея Рейли провожали капитан Рузенштрем и Радкевич. 25 сентября в 10 часов вечера они были на станции Куоккала.

В начале двенадцатого отправились к границе.

У Рейли скрипели сапоги. Чтобы избавиться от этого, он намочил подошвы сапог в луже.

Добрались до Сестры-реки.

На другом берегу появилась тень. Это был Тойво Вяхя — один из опытнейших сотрудников советской пограничной охраны, игравший роль «подкупленного» стража границы. Он имел точные инструкции, как принять Рейли: от границы доставить на телеге на станцию Парголово, в семнадцати километрах от заставы, а там посадить на поезд. Если бы Рейли изменил решение и стал бы сопротивляться, Тойво Вяхя предстояло применить оружие. Когда Рейли переправился через реку, он остановился и заговорил по-английски с сопровождавшими его людьми на финской стороне. Рейли прекратил разговор, когда Вяхя сказал ему, что сейчас не время и не место для подобных бесед.

Начался утомительный переход по грязи до телеги, которая ожидала в лесу. Дорога была ужасающая. В телеге мучительно трясло. Рейли не выдержал, спрыгнул, пошёл пешком, меся жидкую грязь. Так все семнадцать километров. На станции Парголово Вяхя посадил Рейли в поезд, направляющийся в Ленинград. Там его приняли Щукин (сотрудник ОГПУ) и Якушев. Щукин вручил Рейли паспорт на имя гражданина Штейнберга[27].

По дороге в Ленинград Рейли рассказывал Якушеву о Савинкове. Говорил, что болтовня эмигрантов, будто Савинкова убили, нелогична. Такой человек, как Савинков, не мог жить без «дела». Рейли считал его превосходным конспиратором, но он не умел разбираться в людях. У Савинкова, по мнению Рейли, не было способности быстро схватывать обстановку, он любил комфорт, женщин, был азартным игроком и неразборчив в добывании средств для «красивой» жизни. В последнее время Савинков оказался в одиночестве, у него не было верных и умных помощников, не было штаба — и это главное, что сгубило его.

— Вот, — говорил Рейли, — если бы он имел в своём распоряжении такую организацию, как «Трест», он был бы непобедим… Этот человек умел очаровывать… Он покорил даже Черчилля, Пилсудского, французов…

Отдохнув после трудного пути, Рейли был очень оживлён, говорил, что ему приходилось в жизни выдерживать и не такие испытания. Впрочем, Якушев, который был приблизительно в одних летах с Рейли, не уступал ему в своей неутомимости в путешествиях.

Утром 26 сентября Сидней Рейли был в Ленинграде и провёл день в квартире Щукина. Там его ожидал Старов. Он был представлен как рабочий с производства, депутат Московского Совета. Старов давал разъяснения по «рабочему вопросу». Присутствовал и Мукалов — на стоящий монархист, эмиссар Врангеля.

Вечером в международном вагоне Рейли, Якушев, Мукалов выехали в Москву. Старов выехал раньше, чтобы встретить их там.

На вокзале в Москве гостя ожидали Дорожинский, Шатковский, Старов — «деятели» монархической организации, то есть «Треста», все — сотрудники ОГПУ.

27 сентября. Воскресенье. На даче в Малаховке инсценировано заседание Политического совета «Треста». Потревожили даже Николая Михайловича Потапова — «начальника штаба» «Треста».

Бывший генерал-лейтенант генерального штаба Потапов производит впечатление на Рейли. Тут же находится Александр Ланговой — командир Красной Армии. Оба они состоят в кадрах. Это известно Рейли, но ему неизвестно, что они временно прикомандированы к ОГПУ для участия в операции «Трест».

На даче сервирован обед. После обеда все отправляются на прогулку, в лес. Уселись под деревьями, на траве.

Обстановка для важного конспиративного совещания подходящая.

Говорят о том, что могут дать «Тресту» англичане и что им даст «Трест». Якушев поднимает вопрос о финансовой помощи.

Рейли говорит:

— Деньги от какого-либо правительства вы не получите. У каждого теперь горит свой дом. Черчилль, так же как и я, верит в скорое свержение советской власти, но он дать средств не может. Его тяжко разочаровали несколько раз. Главное для нас теперь — тушить пожар в собственном доме. В колониях брожение. Рабочие левеют, это влияние Москвы. Деньги надо искать внутри. Есть план добыть деньги, грубый, и, вероятно, этот план внушит вам отрицательное отношение.

И Сидней Рейли посвящает собеседников в свой план:

— В России есть громадные художественные ценности. Я имею в виду картины знаменитых мастеров, офорты, гравюры, камеи, геммы. Изъять их из музеев не представит больших трудностей. Но это — сумма в несколько сот тысяч фунтов. За границей такие ценности имеют неограниченный сбыт. Правда, то, что выставлено в залах музеев, трудно выкрасть. Но ведь и в кладовых в упакованном виде сохраняются величайшие шедевры. Надо организовать их отправку за границу. Я сам, без перекупщиков, могу организовать сбыт. Таким образом можно получить очень крупные суммы.

Потапов возражает:

— Но это скомпрометирует нашу организацию. Мы не музейные воры.

На Рейли такой довод не действует.

— Для денег можно пожертвовать и репутацией. Наконец, надо посвятить в «дело» только узкий круг лиц. Он набросал записку, что именно следует воровать:

«1. Офорты знаменитых голландских и французских мастеров, прежде всего Рембрандта.

2. Гравюры французских и английских мастеров XVIII века с необрезанными краями. Миниатюры XVIII и начала XIX века.

3. Монеты античные, золотые, чёткой чеканки.

4. Итальянские и фламандские примитивы.

5. Шедевры великих мастеров голландской, испанской, итальянской школ».

Потапов и Якушев, стараясь сохранять спокойствие, знакомятся с этой инструкцией… Неужели этот человек, у которого за душой нет ничего святого, будет отпущен для того, чтобы сохранить репутацию «Треста» как «контрреволюционной» организации?

Тёплый осенний день близится к вечеру, погода располагает к откровенной беседе. Рейли продолжает:

— Другой способ добыть деньги — сотрудничество с английской разведкой. Необходимо показать этим господам из Интеллидженс сервис, чего вы стоите. Их интересуют, прежде всего, сведения о Коминтерне. «Трест» должен проникнуть в Коминтерн. Это трудно? При желании все возможно. Если нельзя добыть настоящие материалы Коминтерна, надо их создать. Письмо председателя Коминтерна помогло консерваторам одержать победу на выборах в британский парламент. Утверждают, что это фальшивка, но важен результат.

Рейли в приподнятом настроении. Он — в Москве. Его слушают, как оракула, как приезжую знаменитость, слушают руководители «Треста», солидной подпольной монархической организации. Ему надо восстановить свою репутацию в Интеллидженс сервис. Но это не все: мог же сделать карьеру Муссолини? Чем он лучше Сиднея Джоржа Рейли?

В лесу становится сыро. Солнце идёт к закату.

Возвращаются на дачу.

По дороге Рейли отводит в сторону Якушева: этот представительный, с хорошими манерами господин более реально смотрит на вещи, чем остальные «деятели».

Под строгим секретом Рейли сообщает Якушеву, что имеется источник, откуда можно получить 50 тысяч долларов. Рейли даст эти деньги с условием, чтобы они были употреблены на организацию хищений картин и других музейных ценностей, а также для проникновения в Коминтерн.

— Генерал Потапов, видимо, чересчур щепетилен… Должен вам сказать, что такое дело — я говорю о перевороте — не сделаешь, если будешь соблюдать правила морали. Возьмём, например, террор. Савинков как-то говорил мне, что один его террорист не решился бросить бомбу в коляску сановника, потому что в ней были дети. Если вы будете руководствоваться такими принципами в борьбе с Советами, вы ничего не достигнете. А здесь речь идёт не просто о терроре. Я рассматриваю свою деятельность шире — не только с точки зрения политической, но и как коммерсант — и хочу вас заинтересовать в этой сделке. В три месяца переворот не сделаешь. Надо вести солидную подготовительную работу по «экспорту» художественных ценностей. Я лично имею влияние на печать. Вернувшись из Москвы, предложу «Таймс» несколько статей под названием «Великий блеф». Для этого понадобится ещё поездка в Россию, и не одна: надо подобрать документы, факты, цифры — иначе не поверят.

Он смотрит на часы. С вечерним поездом необходимо выехать в Ленинград. Ночью — переход через границу, затем Хельсинки, в среду пароход на Штеттин. Рейли прощается с Якушевым, Потаповым и другими. Их ожидают два автомобиля. Рейли садится в первую машину, в ней — Пузицкий (один из испытанных чекистов, участвовавший в аресте Савинкова) и Старов.

Во второй машине Потапов, Якушев. Теперь они дают волю своим чувствам. «Какой страшный человек», — говорит Потапов. Якушев рассказывает ему о разговоре с Рейли наедине. Они потрясены. Впрочем, им больше никогда не придётся увидеть Сиднея Джоржа Рейли.

Его предполагалось арестовать по дороге в Москву, в автомобиле, но он пожелал написать открытку друзьям за границу и собственноручно опустить её в почтовый ящик. Открытка — доказательство, что он, Рейли, побывал в Москве. Чтобы знать, кому адресуется открытка, Рейли привозят на квартиру одного из чекистов — участника операции.

Пока Рейли пишет открытку, Старов по телефону докладывает об обстановке в ОГПУ и получает приказ: арестовать Рейли после того, как будет опущена открытка.

Рейли арестован и доставлен в ОГПУ. Первый допрос. Допрашивает Пилляр. Рейли называет себя, признает факт пребывания на советской территории, связь с организацией «Трест», которую считал контрреволюционной монархической организацией.

Во время допроса Рейли проявляет выдержку, не показывает своего смятения, хотя ясно теперь, что «Трест» оказался орудием советской разведки.

Рейли заключён в одиночную камеру внутренней тюрьмы. Там он останется немногим больше месяца.

На Маросейке, в квартире Стауница, Якушев узнает об аресте Рейли.

Первая мысль — что будет с «Трестом»? Несомненно, арест Рейли подорвёт доверие к «Тресту» и к Якушеву. Это тревожит руководство ОГПУ: надо сохранить «Трест». Он ещё нужен, пока в него верит Кутепов и даже Врангель. И в эти тревожные часы принимается новое решение: Пузицкий с сотрудниками выезжают в ночь на 29 сентября в Ленинград; на границе, близ деревни Ала-Кюль, инсценирована перестрелка, шум; разыграна сцена, будто бы Рейли и его сопровождающие подошли к границе, случайно наткнулись на заставу и в завязавшейся перестрелке были убиты.

По намеченному плану «Трест», не зная об инциденте на границе, должен был получить первую весть об этой катастрофе из Финляндии и только тогда забить тревогу.

29 сентября пришла из Хельсинки телеграмма от Марии Захарченко:

«Посылка пропала. Ждём разъяснения».

Подробнее о том, как «Трест» был спасён от провала инсценировкой гибели Рейли при переходе границы, будет рассказано позднее.