Мёртвая зыбь

43

Со времени поездки Якушева в Париж прошло немало времени. Обстановка в кругах эмиграции с возникновением РОВС несколько изменилась. От Кутепова можно было ожидать активных действий. Связи с белой эмиграцией следовало упрочить, чтобы лучше знать её замыслы. Решено было снова командировать Якушева и Потапова в Париж под предлогом добывания денег для «Треста». Они перешли границу через «окно» под Вильной в октябре 1924 года.

В Варшаве Таликовский сообщил Якушеву о том, что готовится покушение белых на полномочного представителя Советского Союза в Польше — Петра Лазаревича Войкова. Войков был предупреждён об опасности, но это предупреждение впоследствии все же его не спасло[20]. Террористы действовали безнаказанно.

Потапов и Якушев прибыли в Париж 5 ноября 1924 года и были приняты Николаем Николаевичем.

Их встретили барон Вольф и приятель великого князя по охоте с борзыми — лейб-гусар Скалон. Он успел конфиденциально сообщить Николаю Николаевичу, что Мукалов якобы открыл в Москве сильную подпольную организацию (то есть «Трест»).

Николай Николаевич высмеял «осведомлённость» Скалона и тут же отрекомендовал ему представителей этой организации.

Великий князь встретил гостей в сером потрёпанном костюме и высоких сапогах. Якушев заметил, что Николай Николаевич несколько сдал со времени первого свидания с ним, однако бодрился, особенно в присутствии Потапова, о котором немало был наслышан от своей супруги.

Потапов сделал подробный доклад о возможностях МОЦР в подготовке переворота в России. Вывод из доклада такой: потребуется 25 миллионов долларов, результата можно ожидать через полгода после получения денег.

— Кутепов полагает, что подготовка займёт десять месяцев, — заметил Якушев, — но, ваше высочество, необходим аванс — хотя бы десять миллионов долларов. Откуда их получить?

— Разумеется, у промышленников. Предполагается ли участие в перевороте других партий? Вероятно, эти господа постараются сунуть думских болтунов, октябристов, кадетов?

— Нет, ваше высочество. Мы этого не позволим. Только монархическая партия способна создать сильную власть… Единственно, что нас беспокоит, — это притязания на престол Кирилла Владимировича.

— Не страшно. Её величество, вдовствующая императрица Мария Федоровна, опубликовала письмо против Кирилла. Затем иерархи на Карловицком соборе вынесли постановление с осуждением Кирилла. Его поддерживает Ватикан и католические банки, но американские банки сильнее католических.

Потапов слушал и думал: «Ничто не изменило „Верховного“ — та же вздорность, легкомыслие, поза».

После аудиенции у Николая Николаевича состоялось совещание с промышленниками. Якушев объявил, что для реставрации монархии необходимы только деньги. Промышленники говорили об оскудении их ресурсов, о том, что они опасаются гегемонии аристократии, окружающей Николая Николаевича.

— Но он для нас только флаг, — возражал Якушев, — мы стоим за священное право собственности, за твёрдую власть. Нужен заём на выгодных для держателей займа условиях… А до займа — хоть десять миллионов долларов.

Стало ясно, что промышленники опасаются окружения Николая Николаевича, больше доверяют бывшему премьер-министру Коковцову. С ним состоялся обед в ресторане «Серебряная башня». Раньше Якушев его не знал. Коковцов оказался интересным собеседником. Вспомнили старых знакомых по Петербургу. Якушев был как-то представлен Макарову, тому самому министру, который после расстрела рабочих на Лене произнёс в Государственной думе облетевшую всю Россию фразу: «Так было и так будет впредь».

— Его постигла та же участь, что и некоторых других моих сослуживцев и знакомых, — расстрел в девятнадцатом году, — с сокрушением сказал Коковцов, — Макаров был довольно жёстким и упрямым человеком. Помнится мне, он долго искал подлинные письма государыни Александры Федоровны к Распутину. Наконец добыл их и приехал ко мне. Спрашивает совета: как быть? А письма могли дать повод к самым непозволительным умозаключениям. Врезалась мне в память такая фраза: «Мне кажется, что моя голова склоняется, слушая тебя, и я чувствую прикосновение к себе твоей руки…» И это пишет императрица! И кому? Хлысту и мошеннику…

Якушев нахмурился и нервно играл столовым ножом:

— Да, знаете… Тяжко это слышать нам, верноподданным.

— Эти письма, до того как попали к Макарову, гуляли по Москве и Петербургу. Я советовал передать их царице, а Макаров, упрямец, отдал государю. Тот посмотрел, побледнел и сказал: «Да, это не поддельные письма». И нервно бросил их в ящик. Это был совершенно непривычный, нехарактерный жест для его величества.

— Ну и что же дальше?

— Дальше я сказал Макарову: «Отдали государю? Ну, ваша отставка обеспечена». Так оно и было. Мои слова сбылись очень скоро.

— И все-таки с династией нас связывает более чем трехсотлетняя история России. Конечно, нам бы хотелось увидеть на престоле царя, схожего характером с Николаем Первым, но из всех оставшихся в живых членов царствующего дома мы видим на престоле только его высочество Николая Николаевича.

— Есть препятствие — закон о престолонаследии, — вздыхая, сказал Коковцов.

— Закон о престолонаследии установил император Павел Первый, но он не мог предвидеть того, что произойдёт в наше время, как не мог предвидеть и собственной насильственной кончины…

Якушеву, в общем, надоел этот далёкий от его целей разговор, и он начал о другом… Обсуждали положение во Франции, приход к власти Эррио и де Монзи, что означало признание Советского Союза Францией. Негодование белой эмиграции в связи с этим признанием трудно было себе представить.

Продолжались хлопоты о займе.

Свидание с Кутеповым не состоялось. В Париж приехал Врангель и отодвинул Кутепова. Тем не менее через «племянников» «Трест» просил Кутепова содействовать займу.

15 ноября 1924 года Потапов и Якушев возвратились в Москву.