Мертвый - хит сезона

Глава 25

На следующее утро, скуля от боли в мышцах и суставах, Лора серьезно подумала о том, чтобы остаться дома, приготовить кофе и посмотреть на падающий за окнами снег. Такой план действий был чрезвычайно заманчив. Но потом она вспомнила, что оставила на рабочем столе, который в сущности больше не был её рабочим столом, свои ножницы для раскроя, игрушку — кролика и коробку с разными мелочами. Если код на двери не изменили, что она бы могла прокрасться в офис, пока тот еще был уст, забрать вещи и уйти, чтобы её больше никто не видел. В поезде она подумала о том, чтобы оставить записку, стеретьс компьютера все данные или прихватитькакие — нибудь старые дизайнерские эскизы для портфолио. Она боялась, что маме не заплатят за вязание, и задавалась вопросом, должна ли она внести пару исправлений в платье Аманды, в качестве добросовестного отношение к Джереми. Дверь лифта была открыта, Лора зашла в него, и нажала на кнопку, ожидая закрытия дверей. «Н» кнопка не горела. Она выглянула в вестибюль, посмотрела направо, затем вышла, потом снова вернулась. Лифт все еще не двигался. Она нажала «Закрыть двери», которая, казалось, никогда не работала, и сегодня не стало исключением. Она как раз собиралась выйти и подняться по лестнице, когда в лифт ворвался Андре, принеся с собой вихрь холодного снега и запах кофе из «HasBean2».

— Доброе утро, — сказал он без особого восторга. — Чудная погода, не так ли? — Он дернул плечом, поправляя огромную сумку, которую всегда брал с собой. Она выглядела как обычно, раздутая до невообразимых размеров, как будто внутри, по меньшей мере, лежит Британская энциклопедия. В офисе его все обходила, чтобы не, но роком не натолкнутся на это «чудовище».

— Лифт не работает, — сообщила Лора. — Я собиралась подняться по лестнице.

— О, нет. — Андре помахал своей кофейной чашкой. — Следуй за меной.

Они вновь очутились под холодными порывами ветра и повернули на 38–ю улицу, огибая край здания. Он взял правее и повернул за угол.

— Такое уже однажды случалось. Тогда был жуткий ливень. Бродвей был перекрыт.

Помнишь? И подвал затопило. А нам нужно было срочно разгрузиться.

Она помнила тот день. Тогда она поднялась по лестнице. Хоть на лестнице было много народа, но она так и не додумалась спросить, как остальные поднимались наверх.

Продолжая разговор, она спросила:

— Ты еще нашел покупателя для линии?

— В такую метель?! Нет. — Его ответ был кратким. По — видимому, не хотелось об этом говорить. — Что на счет кнопок? — спросил он, меняя тему.

— Тебе придется спросить Джереми. Он вернется в понедельник.

Они вновь очутились в здании на 38–й, в широком коридоре с мусорными контейнерами и ящиками. Кое — где на стенах краска облупилась, и сквозь щели можно было видеть искрящуюся проводку. Тут — то Андре и показал её, то, что она никогда до этого не видела — грузовой лифт.

— Утро, Олли, — сказал Андре. Олли был чернокожим, ростом в шесть футов и весом под центнер. У него были усы, и он носили форму швейцара, котораядавно отжила свои лучшие дни. Он поздоровался с Андре и кивнул Лоре.

Они вошли в грузовой лифт, дверь которого напоминала дверь сарая, и Лора вспомнила, что сарая — то никогда в жизни не видела. Стенки лифта были обиты грубой ватой. Лора хотела было опереться спиной на одну из них, как обычно делала в пассажирских лифтах, но почувствовала, как грубая материя царапает пальто.

Олли вытащила старый стальной механизм из двери, и огромная дверь с лязгом захлопнулась, когда фиксирующая система скользнула на место. Затем, он положил руку, на латунную ручку, соединенную с другим механизмом и напоминающую два кусочка пиццы, и потянулеё к себе. Лифт начал подниматься, и Лора увидела нескончаемый поток напольных перекрытий, прерываемых вставками дверей с красными цифрами.

Тошнота начала подкатываться к горлу.

— Как долго вы живете в Нью — Йорке, если никогда не ездили на грузовом лифте раньше? — спросил Олли.

— Я родился здесь, — сказала она, — и я поднималась в таких лифтах на чердак.

Олли засмеялся.

— Они медленнее спускаются, и двери у них как у машин.

— И кнопки, — добавила Лора.

— Это не настоящий «грузчик». — Олли отпустил ручку, и машина остановилась на этаже с цифрой «4». — Четвертый этаж, — громко произнес он, словно в лифте был еще кто — то кроме них.

Они вышли в промозглый задний коридор, затем повернули за угол, чтобы добраться до коридора с обычными лифтами.

Жалуясь на всю работу, которую он должен был сделать для заказа Бергдорфа, Андре пожелал ей хорошего дня и скрылся в кабинете. Она вошла в комнату, где работали дизайнеры, которая, как и ожидалось, была пуста. Можно было просто схватить вещи и уйти.

Джереми стоял у ее стола, прижимая к себе манекен. Двое ярдов того же черного букле были задрапированы на спинку стула. Она увидела желтые затирку службы тестирования ткани. Они предварительно промывали ярлыки тканей точными стандартами, чтобы оценить, как одежда будет вести себя, после продажи. Именно эти ребята советовали компаниям ставить на ярлыки «ручная стирка» или «химическая чистка разрешена».

Наблюдая за ним, вернувшимся в офис, делающем то, что он всегда делал, Лору посетило чувство дежавю. Она знала теперь, что он не гей, и ей казалось, что это позволит ей сделать его досягаемым. У нее внезапно появился серебряный нож в груди, где было ее сердце, и этот нож повернулся и скрутил ее внутренности. Ей казалось, что она вот — вот задохнется.

— Дисторни снова терпит неудачу? — спросила она, перебирая ткань. Текстура стала тусклой и жесткой, а свободные и мягкие складки куртки теперь выглядели не очень лестно.

— Я так и подумал, что это ты пришла, когда услышал щелчок двери. — Он не оторвал взгляда от работы, разглаживая ткань вдоль манекена. На секунду её показалось, что она по-прежнему может его любить.

— Эта ткань не сочетается с этим стилем, — слова выскакивали из неё как из пулемета. — Если вам необходимо использовать именно эту ткань, то стоит изменить стиль и добавить и что — то более стабильное, например, девяностые Шанель — лей.

— Это не будет продано, если не будет сексуальным. — Джереми положил руку на талию манекена, чтобы переместить его. Внутри неё все вспыхнуло, как будто он переставлял её саму.

Он раздвинул задние полы куртки и перевернул их, чтобы посмотреть изнанку.

— Я заказал пятьдесят ярдов этого дерьма, и я нахожусь в трех минутах от того, чтобы натянуть его на задницу Терри Дисторни.

Лора сняла ремень с куртки и, взяв ножницы по ткани, которые, наконец, себе вернула и вырезала рукава у плеча.

— Ты хочешь поговорить о Шелдон е? — спросил Джереми, поднимая рукав и прижимая его ближе к шее, словно читая ее мысли.

Она приколола булавки в просвет на талии.

— Я просто пришла за моими вещами.

Джереми указал на ножницы на кристально чистом и пустом столе Кармеллы.

— А здесь что сучилось? Ящики пустые.

— Ты знаешь, откуда она?

— Тоттенвилл, Стейтен — Айленд. Отец — конкретный водитель грузовика. Мама владеет химчисткой. А что?

— Знает ли она, что ты знаешь?

— Конечно, нет.

— Ну, теперь все знают, и она плохо это пережила.

Джереми положил ножницы и разгладил рукав.

— Как насчет того, чтобы поговорить о том, о чем мы начали говорить в больнице?

— Ты думаешь, я убежала из — за этого? — Она укоротила переднюю часть куртки, вставив булавки, проверяя точность. Удовлетворенно оглядев сделанную работы, Лора с такой же ловкостью выровняла спинку куртки.

— Я понятия не имею, почему кто — то что — то делает, так почему бы тебе просто не объяснить.

Они вновь молча занялись работой, выравнивая рукав — реглан, придающий изюминку модели, сохраняя пропорции, откалывая и прикалывая постиранное букле. Им не нужны были слова. Они знали, о чем каждый из них думают.

Затем Лора отошла на несколько шагов и придирчиво оглядела работу.

— Этот манекен не сможет даже такси вызвать, не порвав рукава.

— Ткань — просто дерьмо.

— Это рушит всю линию. А между тем, матовый джерси на ноле, персонал разбежался, а вы можете продать свой пятничный показ Заку Позену.

— Я лучше вилку в глаз воткну.

— Это окажется на первой полосе всех модных изданий.

— Это лучше, чем вылететь из бизнеса, и это произойдет, если у нас не будет показа.

Они замолчали, затем Джереми спросил.

— Почему ты ушла?

— Я не хочу об этом говорить. Я не готова. — Это был самый честный ответ, который она могла придумать. Не честность уровня Стью, но где — то близко.

— Как только вопрос о смерти Грейси разрешится, нам придется поговорить. — Он вытащил разобранную куртку с плеч манекена.

Она посмотрела на него, держащего куртку одним пальцем за воротник, пристально глядящего на нее, словно хотел сказать, что нужно говорить сейчас, а не потом. Она была с ним согласно. Говорить нужно было сейчас. Но то, что остановило ее, было призраком его бывшего партнера и по совместительству любовницы.

Он продолжил:

— Я хочу, чтобы ты знала, что я не убийца.

— Я знаю, что это не ты.

— Нет, не знаешь.

Он был прав. Она не позволяла себе думать об этом, но в ее голове всегда возникала мысль, что возможно он мог бы это сделать. Она гнала её, надеясь, то ошибается или, что полиция ошибается.

— Ему сойдет это с рук, — сказала Лора. — И это, действительно, жжет мне задницу.

— Я все время думаю об том Т.О.П. — е, Лора. Том, который ты получила от Йони. С ним все было хорошо, верно? — Она кивнула. — Тот, который доставили, я исправил и положил на стол Йони, чтобы онаотослала его обратно. Я думаю, что тот, кто стоит за всем этим еще здесь.

— Ну, все в прошлом. Вы уверены, что не вернули его на 40–ю улицу?

Он кивнул и повернулся к куртке.

— Это уже не имеет значение. Мы должны воскресить линию из матового трикотажа, или это будет трехминутныйпоказ.

Пришел Андре и позвал Джереми. Бывший босс Лоры вколол булавки и извинился, уходя в отдел по продажам. Лора неловко схватила своего лежащего на столе игрушечного кролика и металлических лекала, опрокидывая их со стола.

Звук привлек внимание Джереми, и он обернулся.

— Ты нужна нам.

— Я не подпишу контракт.

— Тебе не обязательно.

— Я не буду работать для Шелдон а.

— Работай со мной на почасовой основе, пока не решим это вопрос. Назови свою цену.

— Я дорого стою.

Он развернулся и вышел с Андре.

Лора осталась. Появилась Тиффани, а сразу за ней и Чили. Стали подтягиваться и остальные швеи и раскройщики. Она подготовила образец, оставила его на раскроечном столе с биркой времени начала и конца работы и решила, что отправляется на обед.

Девушка на западную сторону, по пути размышляя, должна ли она рассказать Джереми, что она чувствовала, когда он сделал такое заманчивое предложение. Он был прямо перед ней, спрашивая. Легче от этого не стало.

Метель прекратилась, и она решила пройтись за буррито. Она заслужила это за то, что она вернулась к своей работе или, может быть, потому, у неё был надломан зуб.

Подгоняемая чувством голода, она направилась к мексиканской забегаловке.

Которая была закрыта из — за погоды.

Она огляделась и вернулась тем же путем на 39–ю, просматривая, где бы перекусить и на левой и на правой стороне улицы, где она обычно не ходила. Ускоряя шаг, она вновь задалась вопросом, как Джереми потерял этот плохо выполненный T.O.П. и не вспоминал об этом до недавнего времени.

Потому что, когда вы теряете что — то важное, вы обычно не забываете об этом?

Ноги, незаметно для неё самой, привели её к ресторану японской кухни, на углу 39–ой и 8–ой. Они были открыты, но она совсем забыла, на сколько, дорогой была здесь еда. Она подошла на 10–ю. Обед начал превращается в эпическую прогулку, но здесь Лора наткнуласьна другой мексиканскийресторанчик. Она решила не ходить в него, отдав предпочтение индийцам на пересечении 39–ой и 11–ой.

Все это заняло около сорока минут, и, в конце концов, она купила мешок с арахисом из корейской бакалеи и отправилась туда, куда она хотела пойти в первую очередь — последний производственный цех в Нью — Йорке, на углу 40–й улицы и 11–ой авеню.

Заводский цех был больше, чем просто цех. Это было пять этажей и хранилище в подвале, арендованное пятьдесят лет назад, когда казалось, что швейная промышленность будет навсегда оставаться центром финансовой жизни Нью — Йорка.

Демонстрационные залы и офисы занимали другие этажи, подальше от раздражающего некоторых, звука швейных машин.

Лора увидела крошечныекомочки пыли в каждом углу, оплетенные разноцветными нитками, которые так же торчали из — под стола и цеплялись за кресла. Грязь в дверных канавках и изношенную часть медных кнопок, где руки пассажиров лифта день за днем тщательно стирали металл. Как ребенок с муковисцидозом переживал свои послеобеденные дни здесь?! Где каждый угол забит древней шерстью и шелком!

Заводский пол причинял ему боль, но он все равно возвращался домой из школы, изучал узоры, шил, из — за чего ему становилось хуже. Так продолжалось до тех пор, пока он, наконец, не достиг верха мира моды.

По крайней мере, она позволила себе думать, когда она подошла к стеклянной двери.

Приемная на третьем этаже была немного больше, чем передняя комната с пустым металлическим столом. Возможно, кто — то сидел там, когда Сент — Джеймс управлял их бизнесом исключительно с фабрики, но, сейчас, когда Лора заглянула туда, все выглядело не больше, чем путь к швейным цехам. Она позвонила в колокольчик и подождала хорошие три минуты, прежде чем Эфраим открыл её, извиняясь. Ему было лет пятьдесят, он с гордостью сидел за машинами при этом всем своим видом показывал, что он устал от жизни под флуоресцентными лампами.

— Прости. Я был на другой стороне. — Он коснулся своего лица, в области её ушибленной щеки, и спросил: — Что случилось?

— Пришлось уложить Майка Тайсона на лопатки, но он все — таки меня задел. — Она закатила глаза. Эфраим уклончиво улыбнулся. — Джереми прислал меня за застежками-молниями с эмблемой, которые мы использовали в октябре прошлого года. Может у тебя что — нибудь осталось?

— Пойдем за мной. — Он полностью открыл дверь. — Я не знаю, перенесли ли они их на четвертый. — Он имел в виду четвертый этаж, который был исключительно для хранения и недоступен без кода и ключа. — Но проверь здесь.

Он направил ее через ряды зеленых промышленных машин, прижимных приспособлений, утюгов, столов для отделки, уставленных ящиками с предметами одежды, сетями из нитей и другой фурнитурой к маленькой комнатушке, отгороженной от остального холла стеклянной перегородкой.

Внутри все выглядело как свалка, как каменный дом третьего мира из обломков и забытого мусора. Этот вечный цех работал, днем и ночью, через полтора — два часа, остров правил на Дикой Западной стороне. В течение всего уик — энда туда успели попасть пара сгоревших утюгов, пластиковых водяных кувшинок, висящих на синтетической коричневой нити. Весь периметр цеха опоясывали железные колодки, которые давно пара было обновить. Вышедшее из строя трубки были запечатаны клейкой лентой, и не потому, что никто не купил запчасти, а потому, что замена частей их частей у таких древностей потребует времени. Сгоревшие утюги, ремонт которых должен был бы занять всего один день, оставались здесь лишь по одной причине. Производство линии могла остановить лишь смерть, а тридцати день на поиски запчасти на eBuy просто не было.

Кладбище машин забилось за стойки тканевых рулонов, ожидающих возвращения золотых дней. Оверлоки с разоренными таймерами, плиссировачные машины, ожидающие возвращения моды на плиссе (которая изменялась слишком медленно), крепежные машины для джинсовой линии, которую Джереми убрал после одного сезона.

Они все ждали окончания войны, когда их вытащат, вытряхнут из них пыль, смажут и начнут использовать, до тех пор, пока их снова не забудут в угоду потребителю.

Две дамы, работающие в субботу, сгорбились над машинами. Двадцать лет назад за этими машинами сидели итальянцы с Богоматерью Кармель, вышитой нитками на их форме, теперь же мексиканцы, почитающие Богоматерь Гваделупскую. Они подталкивали ткань через фидеры, затем разглаживали швы или прострачивали реверсом, или завязывали узелком. А в перерывах между этим делом все поглядывали и поглядывали на часы, тикающие к следующему перерыву, который они смогут потратить на звонок родственникам и поход в тамал, прежде чем похолодает.

Это были счастливые, профсоюзные работники, в Нью — Йорке. Последняя из профессий, убитых коррумпированным союзом, которая стоила миллионам в отдаче и взятках, бумом недвижимости, который делал завышенные цены на жил площадь, и потребителем, который ожидал новой моды каждый сезон, но не хотел платить за нее.

Эфраим, нервный человек по привычке и рождению, подвел Лору к шкафу для хранения, хотя и не был обязан это делать. Она просмотрела пластиковые коробки от пола до потолка, наполненные пуговицами, пряжками, шпильками и наклейками.

— Тебе нужно порыться здесь. Мне жаль, но я точно не знаю, где они. — Эфраим показал на средние полки. — Как Джереми? Он в порядке?

— Он расстроен, — сказала Лора, пытаясь вытащить первую коробку.

— Он работал с Грейси девять лет. И теперь Шелдон хочет продать все это китайской компании.

Ефрем выглядел так, как будто его сердце остановилось.

— Что мы можем сделать?

— Я не знаю. Шелдон у принадлежит пятьдесят пять процентов бизнеса, поэтому я думаю, что он может продать свои акции, а может, нет. Послушай, я не эксперт в этом. И обвинение в убийстве против него совсем не помогает.

— Его здесь не было, — сказал Эфраим, слишком оборонительно. — Юбка была идеальной пятницей, когда мы уходили. Не было причин, чтобы он приходил сюда что — то исправлять.

— Я не обвиняю…

— Приходила полиция и обшарила на это место сверху донизу. Зачем, скажите мне, лгать? Чтобы защитить мою работу? Смешно. Я потеряю работу и свою репутацию, и что мне придется делать, если только не переезжать в Китай? Ты не понимаешь. Это последний производственный объект на Манхэттене. Последний. Если я потеряю эту работу, в другом месте я её не найду. Это было чудо, когда я нашел её год назад. Теперь, что мне делать?

Он был готов расплакаться, и хотя она была слегка зла на него за такие слова, но эмоциям поддаваться не стоило. Её нужна была информация, а не нелепые причитания.

— Не переживай. Он не даст компании развалиться.

— Он называет меня лжецом.

— Нет, Эфраим, это ты называешь его лжецом. — Как ни странно, но это заявление успокоило его. Дыханье замедлилось, слезы высохли. Он попытался резко отойти от шкафа, но Лора не дала. — Ты сказал, что в субботу с образцами все было хорошо. То есть, они уже были готовы к отправке в пятницу?

— Висели уже упакованные. И днем ранее так же. Когда я работал в «Girl Starz», ранняя отправка была мне на руку, но не более. — «Girl Starz» были создателями футболки, чрезвычайно популярной среди обитателей 32–ой параллели. — Извини, но ты знаешь, сколько денег я сэкономил этой компании, отправляя все в срок?

Она кивнула. Это был не несущественный подвиг.

— И Т.О.П.? — спросила она. Когда вы его отправили?

— В пятницу вечером «Кетчумом».

— Эфраим, я сожалею обо всем этом. Но, когда вы уходили в пятницу, подрубочные швы были в порядке на юбке? Точно? Я имею в виду, все — таки это не ваша обязанность смотреть швы на изделиях, верно?

— Клянусь Богом, Лора. Эти швы были идеальными. — Он провел рукой по воздуху.

Несмотря на все, она поверила ему. Он извинился и ушел доделывать какое — то документы, а Лора сделала вид, что ищет застежку — молнию. Она нашла дюжину в пластиковом контейнере и проскользнула к соседнему шкафу, в котором находились записи об истории пошива и образцы конструкции. Она нашла T.O.П. от платья «Маргарет» с прошлого года. У него была такая же юбка и низ, и оно хорошо продавалось, поэтому эту модель переделали в «Марди».

Она вытащила его. На бирке стояла пометка «Отказ», заверенная Йони. Она повесила платье на конце стойки и поняла, что Джереми имел в виду под «сугробом». Подол местами уходил клином.

Круглая юбка была разрезана на кусочки пиццы, которые затем были сшиты. Это означала, что общее направление нитей, должно было совпадать с направлением швов, но по центру получилось смещение, из — за чего, направление нитей сместилось перпендикулярно швам. В итоге, подол растянулся и провис.

В платье «Маргарита», подол провис только в одном месте, аккурат по центру, в то время, как длинна во всех остальных швах осталась одинаковой. Это выглядело нелепо.

Но почему была допущена ошибка?

Она повернула карточку и увидела еще одну подпись — Роберто, менеджера цеха, который работал до Эфраима. Из — под штампа внизу она увидела, что он тоже отклонил это Т.О.П., но либо отправил его Йони для подтверждения, либо Йони была на заводе, и они смотрели его вместе. Он перебрался в Гондурас, и открыл текстильную фабрику. Она могла бы связаться с ним, если бы захотела.

Она взяла бракованные T.O.П. и спросила Эфраима, может ли она вернуть его в мастерскую. Он согласился, даже не взглянув на него.

В зале она встретила Йони, выходящую из лифта.

— Что это? — Йони указала на образец.

— Это «Маргарет» с прошлого года. Посмотри на подол.

Йони вздохнула.

— Менеджеры цеха. — Она закатила глаза. Всем были известны проблемы, с которыми сталкивалась менеджеры по производству. — Всегда хотят получить одобрение заранее.

Роберто отправил T.O.П, прежде чем оставить его отвисеться. Я его чуть не убила. — Поймав недоуменный взгляд Лоры, Йони пояснила. — Круглые юбки нужно развешивать на двадцать четыре часа до упаковки, или получится такая хрень. Нам пришлось распаковать их всех и восстановить реплики.

Это похоже на то, что Джереми сделал в прошлую субботу вечером, потому что юбки были сделаны на день раньше, а это означает, что T.O.П. сошел с линянии в идеальном состоянии, а вот отвисеться не успел.

— Почему ты улыбаешься? — спросила Йони, прерывая ход мысли Лоры.

— Ничего. Прости. Мне нужно идти.

Йони указал на образец.

— А это ты куда потащила?

— Украду его на вечеринку. Я просто собираюсь подправить подол. Пожалуйста, не говори никому.

Йони улыбнулась и похлопала ее по плечу.

— Ты должна прочитать контракт. В нем есть хорошее пособие на одежду.

Лора улыбнулась и смущенно пожала плечами, затем спустилась по лестнице, прежде чем Йони поняла, что у забракованной «Маргарет» такая же проблема, как и у исчезнувшего Т.О.П.—а.

Когда она принесла платье домой, то аккуратно подрезала одну юбку, чтобы та стала прямой. Ну, вот и все. По крайней мере, пока.

Но какие еще недочеты были в «Марди»? Только неровный подол, с которым оно попало в руки к Джереми? Очевидно, что Эфраим, не заставший инцидента с «Маргарет», допустил ту же ошибку, что и Роберто. «Starz Girl» была фабрикой футболок, поэтому, хотя Эфраим мог создать швейную линию для всех предприятий Джереми, если бы она состояла из одних маек, но все — таки имел пробелы в изготовлении юбок.

Снег замедлился до пыльного тумана, и закат солнца осветил маленький уголок Лоры в Манхэттене. Она уставилась на прямую часть края «Маргарет». Подумывая о том, чтобы еще как — то переделать платье, она услышала, как наверх поднялась Руби, а бас — гитарист Майкл смеется над чем — то по телевизору. Вскоре зазвонил телефон.

— Сегодня суббота, не так ли? — спросила Руби.

— Да.

— У нас есть какие — нибудь планы?

— Уверена, что мы сможем что — нибудь придумать. — с улыбкой сказала Лора.

Руби повесила трубку. Пятнадцать минут спустя в дверь постучали. На породе показалась сестра с двумя термосами кофе и сумкой сэндвичей Барни. — Сегодня ночь покера!