Мертвый Шторм. Зарождение

Глава 9 Хаматов

Президент Федерации стоял в своем просторном кабинете в самом сердце правительственного бункера под названием Терра и наблюдал за поведением экзотических рыбок, которые хаотично плавали в огромном аквариуме, заменяющем в помещении окно. Хаматову очень нравился этот процесс. Рыбки олицетворяли собой идеальное и спокойное общество, которое никогда не убивало друг друга и существовало в замкнутых условиях. Марат не понимал, почему, когда мир давно рухнул, люди продолжали грызть друг друга и постоянно вставлять палки в колеса тем, кто действительно пытается все исправить.

Двадцать лет, двадцать лет! Столько времени Федерация потратила на то, чтобы восстановить цивилизацию из пепла: наладить производство топлива, возродить сельское хозяйство и экономику. Двадцать лет — это одновременно короткий срок в масштабах проделанной работы, но в то же время целая вечность терпения, сил и упорства, чтобы эту работу выполнять.

Ведь, когда мир был уничтожен, все они, выжившие в Терра, могли бы спокойно жить в роскошных условиях ближайшие лет пятьдесят, а то и сто, и не знать никаких мутантов, радиации и чумы. Но вместо этого, когда выяснилось, что человечество не погибло окончательно и много людей спаслось в метро, совместным голосованием было решено открыть защитные гермодвери и вернуться на поверхность, чтобы не бросать простой народ. А ведь это само по себе достойно уважения! Не каждая выжившая элита, которая осталась без прямого верховного руководства, решится на такое. Без чьей-либо указки пожертвовать личным комфортом, безопасностью и ресурсами ради тех, кому повезло меньше — разве это не достаточный показатель того, что пора начинать жизнь с чистого листа и перестать искать везде врагов?

Да, несомненно, Федерация не делает все единолично и использует ресурсы других объединений для своих целей. Но разве может это работать как-то иначе? Никто не сможет восстановить мир исключительно собственными силами. К тому же Федерация не забирает ничего безвозмездно. У всего есть своя цена, и цена очень хорошая.

Федерация приоритетно скупает вещи с поверхности у Нового Базара по контракту, в то же время именно она дает лучшую экипировку, чтобы эти вещи можно было добывать без проблем. Да, курс цен у Федерации не самый высокий, но зато все добытые излишки, расходы на которые уже покрыты с лихвой, спокойно можно продавать Южному Базару на своих внутренних рынках и отлично на этом зарабатывать!

Федерация бесплатно забирает у Лесничества сырье для синтеза топлива, но готовое топливо поставляет обратно для развития ферм так же бесплатно. Кроме того, если бы не технология синтеза и вся работа, проделанная Федерацией, ни о каких огромных фермах и лесничествах, за счет которых и живут эти самые фермеры и лесорубы, и речи бы не шло!

Федерация нанимает бойцов с Нового Олимпа себе на службу, но взамен платит этим самым бойцам огромные суммы и позволяет жить на своих станциях без какой-либо визы, да еще и перевезти с собой всю семью. Кроме того, Федерация постоянно финансирует многие проекты Олимпа, в числе которых было недавнее переоборудование «100-летия ТАССР» под огромный спортивный комплекс.

В общем, помимо того, что Федерация построила всю экономику и механизмы, которые позволяют существовать всем этим объединениям, только она способна поддерживать их работоспособность. Это должно быть очевидно даже ребенку. Но нет же! Как же так! Нельзя просто так слушать и делать то, что говорят умные люди. Обязательно нужно все испортить, сломать, назвать всех тиранами и диктаторами!

Новый Олимп постоянно избивает, выгоняет или даже убивает послов Федерации, активно агитируя людей «не идти на службу к федералам». А чем бы занимались эти выжившие качки на своих станциях, если бы не «федералы»? Что они могли бы предложить? Они ничего не производят, кроме собственной идеологии здорового образа жизни, которая как раз и позволяет выращивать тех самых спортсменов-бойцов.

На Южном Базаре каждый второй хитрый торгаш постоянно ищет способы обойти договоренности правительственных контрактов и утащить как можно больше мимо кассы. Как тот недавний предприниматель Тигран, который пытался перепродать несколько партий снаряжения вместо того, чтобы использовать его по назначению.

Лесничество постоянно выполняет решения центра из-под палки и всячески сопротивляется любым нововведениям, вставляя такие же палки в колеса. И при этом они не могут выполнить даже базового плана поставки. Марат долго пытался найти компромисс, но недавно все же дал личное поручение вышвырнуть местных разгильдяев с руководящих позиций. С «Проспектом Победы» получилось решить быстро, а вот на «Аметьево» и «Горках» местных горе-руководителей слишком сильно поддерживает народ… Но ничего, это лишь вопрос времени.

Но есть еще и Цикады! Настоящие бандиты и паразиты, постоянно портящие кровь. И если раньше они занимались, по сути, мелким хулиганством, просто устраивая налеты на конвои, то за последний год потеряли всякий страх и начали творить настоящий беспредел. Спалили крупнейший склад бензина в порту, устроив огромных масштабов пожар и практически парализовав экономику Федерации на всю зиму. Эти дармоеды даже не изучили обстановку, не догадались, что именно в этом порту находится половина синтезирующих установок биогаза, жизненно необходимого для их дебильных мотоциклов. Правда, потом они поняли, что натворили, и на целых восемь месяцев пропали с радаров. И вот недавно снова объявились. Сначала устроили странную провокацию у самых стен Кремля, а затем уничтожили целый конвой с ценнейшим секретным оружием.

Впрочем… В последнем виноваты не столько сами рейдеры, сколько все те же идиоты из Лесничества и Нового Олимпа, которые в принципе допустили ситуацию, что секретное оружие перевозилось без должного сопровождения по улицам города, словно мешок с навозом. Сначала одни идиоты развязали войну, не разобравшись, что Федерация привезла на свою станцию и зачем, а затем вторые идиоты в попытках уладить конфликт без согласования с центром решили вернуть украденное по тому же маршруту, по которому регулярно перевозят поставки провизии. Разумеется, рейдеры на них напали. И разумеется, не найдя ничего ценного, спалили почти все машины и смылись, хотя… так отчиталась служба безопасности, но как было на самом деле?

Словно читая его мысли, на столе заработал долгожданный коммуникатор. Хаматов подошел к своему рабочему месту и нажал на кнопку. На том конце прозвучал приятный мягкий голос секретарши с не менее приятным именем Миляуша:

— Марат Рустемович, к вам тут Айрат Ахматович с отчетом.

— Хорошо, Милечка, пусть заходит, — Хаматов отпустил кнопку.

Наконец-то! Айрат совсем распоясался. Опоздал на целых пятнадцать минут. Непозволительная роскошь, когда до выступления перед открытием остается всего два часа!

— Марат Рустемович, — поприветствовал его вошедший низкорослый мужчина пятидесяти лет, — хәерле иртә! [сноска: на татарском: Доброе утро!] Извините! Опоздал!

— Айрат, — нейтрально произнес Хаматов, опуская официальное обращение, — что за бардак?

— Марат Рустемович, честное слово, не по своей вине! Пеньков сам явился не вовремя! Я уже высказал все, что о нем думаю!

— Сколько раз тебе говорить, если подчиненные не в состоянии держать дисциплину, значит в этом прямая вина руководства. И по этой же логике, вина в твоем опоздании на мне.

— Еще раз извиняюсь… — Айрат сжался, ожидая, что сейчас выльется настоящая буря эмоций, почти наверняка такая же, какую он выплеснул на руководителя «Аметьево».

Но Марат сохранял хладнокровие:

— Ладно, что там у тебя?

Айрат выдохнул, поднял вверх папку с документами, которую все это время держал в руках, и аккуратно положил на стол перед Хаматовым:

— Мы завершили внутреннюю проверку того инцидента. Изучили вдоль и поперек каждую станцию Лесничества, но «Красной Смерти» обнаружено не было. Мы также на днях провели закрытую встречу с руководством Нового Олимпа, они сначала не хотели идти на диалог, делали вид, что их машин там не было, но, когда мы показали отчеты экспертов, что два внедорожника принадлежали именно им, сдались и все рассказали. По их словам, к ним неожиданно явился Пеньков и предложил перемирие, ссылаясь на то, что боеголовка не более чем устройство для сканирования почвы. Поэтому они поняли, что погорячились, и согласились помочь вернуть ее Федерации. В общем, этого Пенькова можно даже похвалить за красноречие…

— И какой результат? — сказал сурово Марат и взял папку с отчетом, начав бегло просматривать его. В целом, большую часть информации он и так знал, его интересовало лишь то, что скажет сам председатель Федерации по вопросам агрохозяйства.

— Да-да-да, результат, — еще больше заволновался Айрат. — В общем, оружие действительно было загружено на «Дубравной» в 14:45 в машину Федерации. Служба безопасности сняла метрики с нашей техники, до самого места налета террористов конвой не останавливался. Значит, скорее всего боеголовка уничтожена…

— Скорее всего или точно?

— Точно! Боеголовка точно уничтожена. Эксперты собрали остатки содержимого грузовика, распознали там контейнер и фрагменты замков. Ящик не вскрывался.

— Почему же тогда не было найдено следов «Красной Смерти»?

— Температура горения слишком высокая, эксперты сказали, что сама установка сдетонировала и усилила пламя. Поэтому там мало что осталось.

Хаматов встал со стула и снова подошел к аквариуму. Чертовы Цикады. Несмотря на то, что уже по первичным результатам расследования было понятно, что секретное психотропное оружие запада, находящееся у Федерации на исследовании как трофей, было уничтожено, Марат все равно до последнего надеялся, что где-то есть подвох. Слишком много совпадений. Сначала боеголовку увозят из порта на склады Терра, пытаясь спасти от пожара, который устроили Цикады. Потом из Терра на «Проспект Победы», пытаясь увезти подальше от Федерации из-за провокации Цикад. А затем эти же самые Цикады нападают на конвой и якобы уничтожают боеголовку…

Впрочем, много факторов, говорящих и об обратном. Организовать такую спланированную акцию обычная группка пьяниц и дебоширов на мотоциклах самостоятельно точно бы не смогла. Да и Новый Олимп тоже. Слишком хорошо Хаматов знал этих качков, чтобы хоть немного поверить, что они способны на такое. Если только…

Хаматов повернулся к Айрату, который терпеливо ждал ответа:

— Что еще есть на этих двоих, Пенькова и Шагдаева?

— Ничего. Кроме того, что они откровенные… простите… раздолбаи, никаких серьезных моментов выявлено не было. По крайней мере, насчет Пенькова. У Артура Наргиза Ильхатовна неоднократно фиксировала нарушения техники безопасности, но это слабо походит на какой-то мотив для саботажа. Я отдельно лично провел детальную беседу с Артуром и Станиславом. Оба раскаивались в том, что не уведомили Федерацию о транспортировке, и говорили, что просто хотели совершить неожиданный героический поступок.

— Понятно, — Хаматов нагнулся к коммуникатору, но прежде чем обратиться к Миляуше, уточнил у Айрата: — Кто занимался делом со стороны разведки?

— Эм… — замешкался тот.

— Быстрее.

— Следователь Зарипов… Фархат Эркинович

Хаматов нажал на кнопку:

— Милечка, вызови-ка ко мне следователя внешней разведки Фархата Эркиновича Зарипова.

— Хорошо, Марат Рустемович!

— Так, — Хаматов снова повернулся к Айрату. — Скажи-ка мне вот еще что: отсутствие нормального выполнения плана Лесничеством у вас серьезных вопросов, значит, не вызывает?

— Юк-юк! Әлбәттә, сез хаклы! [сноска: на татарском: Нет-нет! Конечно же, вы правы!] — от волнения Айрат затараторил и даже перешел на татарский. — Эш [сноска: на татарском: работа], которую нужно сделать, мы запустили. Но не быстрый процесс этот, их очень поддерживает народ…

— Остановись, — перебил его Хаматов, встал и подошел к красивому минибару в углу кабинета. Достав оттуда изящную черную бутылку и два стакана, он поставил все на стол и наполнил емкости. Один стакан пододвинул к Айрату. — Во-первых, успокойся, выпей. Я хочу понять, что происходит, без лишней паники.

— Марат Рустемович, — осторожно произнес Айрат, покосившись на стакан, — вы же знаете, я не пью.

— Знаю. Поэтому налил тебе травяной чай.

— А… почему он у вас в бутылке?

— Это не бутылка, — Марат снова достал емкость и постучал по ней ногтем. Раздался характерный металлический звук, — это такой термос. Не буду же я на видном месте ставить страшный походный.

— Это… логично, — он осторожно взял стакан и, убедившись, что это действительно чай, сделал несколько глотков. — Рәхмәт [сноска: на татарском: спасибо].

Несмотря на то, что отчет затягивался, Хаматов выждал пару минут, чтобы Айрат немного успокоился. Чай был не горячий, поэтому они допили его довольно быстро.

— Марат Рустемович, — послышался голос Миляуши, — Фархат Эркинович уже тут.

— Хорошо, пусть подождет минуту, — ответил Хаматов, затем снова продолжил разговор с Айратом. — Так, пора заканчивать. Меня интересует еще один вопрос: могла ваша работа по снятию этих руководителей с их должностей послужить причиной данного инцидента?

— Не думаем. Все провокации Цикад происходили до того, как мы отправили первые поручения руководителям Лесничества. К тому же расследование нападения Нового Олимпа на «Проспект» показало, что никакого участия в атаке этих двух личностей не было.

— Ясно. Хорошо, Айрат Ахматович, вы свободны. Встретимся с вами на церемонии открытия.

— Рәхмәт, Марат Рустемович, с Днем Единства вас! — он тут же вскочил и протянул руку.

— С Днем Единства, — ладонь Айрата была мокрой от пота, но Марат не подал вида и лишь произнес: — Отдохни немного перед открытием, переволновался.

Айрат кивнул и тут же поторопился на выход из кабинета.

Марат прошел в дальнюю часть кабинета и зашел в уборную. Сполоснув руки, он задумчиво посмотрел в зеркало.

А может, это все-таки совпадения? Да, напряжение висит уже давно, как Хаматов размышлял перед встречей, практически каждое объединение винило во всех своих проблемах исключительно Федерацию. Но вся цепочка событий, предшествующая налету на конвой, была слишком хорошо спланирована. Вряд ли на это способен хотя бы кто-то из недовольных. Из всех, только лидер Сопротивления Алексей Вдовин обладает достаточным интеллектом, чтобы все это организовать. К тому же он знает, что за секретное оружие хранилось все эти годы у Федерации. Но с ним есть определенные договоренности, и он прекрасно их помнит. Поэтому его из списка подозреваемых (пока) можно исключить. Недооценивать противника, конечно же, не стоило, но возможно, в этом была чья-то рука извне? Могло ли быть такое? Это и нужно выяснить.

Он вытер руки, вернулся в свой кабинет и сказал Миляуше через коммуникатор, что Фархат может войти. Через несколько секунд следователь уже находился в кабинете.

Он отдал честь и отчеканил:

— Старший следователь внешней разведки Центрального бюро расследований Фархат Эркинович Зарипов по вашему указанию прибыл!

— Вольно. Присаживайся.

Фархат сел на стул напротив.

— Скажи мне, Фархат, что по тому расследованию?

— Вам уже сообщили? Извините, моя ошибка, что не доложил вам раньше

— Что сообщили, не понял?

— Эм… — Фархат замешкался. — Вы вызвали меня не по поводу того туриста?

— Туриста? Ах. Нет. Хотя хорошо, что напомнил, тут тоже есть о чем поговорить. Я про налет рейдеров на конвой с «Красной Смертью».

— Приношу свои извинения, неправильно понял ваш вопрос вначале. Мы проверили, кому может быть выгодна эта ситуация и кто действительно мог заниматься организацией всех провокаций, и установили, что главный подозреваемый — Тигран Карапетян, крупный предприниматель с Южного Базара.

— Тот, которого мы поймали на контрабанде нашего снаряжения в Набережные Челны?

— Так точно.

— Хорошо, что он попался на этом, иначе мы бы так и не узнали, что в других городах вообще кто-то выжил.

— Так точно. Хоть там и небольшая коммуна выживших, но защиту они закупали хорошо. Когда мы его взяли, создали ему очень много проблем. Поэтому, если он наладил контакт с людьми из Челнов, мог решиться на серьезный теракт перед тем, как уехать из города. Мотив довольно серьезный — обезопасить себя от преследования. Если бы «Красная Смерть» использовалась по назначению, Федерации точно было бы не до него.

— Только как бы он ее использовал, без кодовой комбинации.

— Никто не знает, что для активации нужен код. Поэтому Тигран вполне мог предполагать, что установкой достаточно просто завладеть.

— Но как он узнал о ее существовании?

— У него обширная сеть связей, иначе он бы в принципе не смог провернуть свою схему с контрабандой. Вполне возможно, кто-то из Терра проговорился. Мы уже занимаемся следственными действиями, чтобы установить, кто мог передать сторонним людям эту информацию.

— А ты не думал о том, что это могло организовать Лесничество?

— Мы сняли все биллинги передвижений машины Пенькова за последний год. Проверили все отчеты и журналы блокпостов внутри туннелей. Ни одно перемещение Пенькова или Шагдаева не вызвало у нас никакого подозрения. Более того, они напрямую контактировали с Олимпом только за несколько дней до налета у «Проспекта». Это максимально точно согласуется с версией, которую описывали эти двое следствию.

— А Сопротивление?

— Со стороны Вдовина тоже не замечено никакой подозрительной активности. Единственное, что мы установили, что за сутки до налета машина Пенькова посещала Сопротивление. Но его охрана созналась, что они использовали служебную машину в личных целях, чтобы закупиться там наркотиками.

— А что там с туристом из Волгограда… Смолов, кажется, фамилия?

— Так точно, Смолов. Так он представился постовым. Мы внимательно проверили его катер, бортовой номер нанесен очень давно. Показания экспертов-дозиметристов также говорят о том, что катер фонит не так, как должен, будь он из нашего региона. Да и бортовой компьютер показал точный маршрут. По всем признакам турист действительно прибыл из Волгограда.

— Установили, что за оружие упоминается в том его письме?

— Никак нет. Формулировка очень размытая, никакой конкретики.

— А по человеку, который там упомянут?

— Мало информации. Алексеевич — довольно распространенное отчество. Но и Тигран, и Пеньков, и Шагдаев носят совсем другие.

— Ваши предположения относительно этого Смолова?

— Мы думаем, что он не имеет прямого отношения к ситуации с Цикадами. Так что единственная рабочая версия, которая идеально сходится с ситуацией, — это подготовка террористического акта Тиграном.

Марат немного задумался, сводя все факты воедино.

— Хорошо, — ответил он, — но все-таки туриста нужно осторожно допросить. Чтобы стереть сомнения.

— Так точно! Мне только что доложили, что он очнулся. Следователь полиции майор Григорий Сергеевич Макаров уже работает с ним. В общем-то я думал, что вы поэтому меня и вызвали.

— Ох, это весьма кстати. Только, надеюсь, вы не переборщите, как в прошлый раз? Этот Макаров, вы провели с ним воспитательную беседу?

— Конечно. Обещал быть максимально вежливым и приветливым и показать все гостеприимство.

— Это правильно. Мы уже возвели Смолова в статус «народного героя». Не нужны нам дальнейшие неприятные инциденты. Значит, как только допросите его, жду от вас личного прямого отчета. А предпринимателя того упаковывайте. Он свое уже заработал. Все, свободен.

— Вас понял! — Фархат вскочил, козырнул и быстро вышел из кабинета.

Смолов. Конечно, вряд ли он в чем-то замешан, кроме того, что причалил не в самый удачный момент. Но убедиться все-таки нужно. Если с ним все действительно чисто, нужно будет лично представить его публике на открытии. Пока его никто из граждан Федерации не видел, а только слышали о появлении какого-то человека из другого города, но уже это стало прекрасным инфоповодом. Люди уже давно задаются вопросом, а есть ли жизнь в соседних городах. Особенно после ситуации с предпринимателем. Не хватало еще прямого взаимодействия с близкими соседями — и так слишком много дармоедов на голову Хаматова. Это хорошо, что выжившие в Свияжске оказались адекватными и полностью отстранились от всех, не привлекая к себе никакого внимания.

В общем, если Хаматов представит туриста общественности, и тот скажет, что Волгоград — это ближайший город, где сохранилась жизнь (а он скажет), это очень хорошо внушит людям, что вырываться в поисках лучшей жизни никуда не стоит.

Хаматов нажал на кнопку коммуникатора:

— Милечка, передай охране, что мы поднимаемся через десять минут. И набери Азамата, сообщи, чтобы выходил к парковке.

— Хорошо, — отозвалась Миляуша.

Марат встал из-за стола и прошел до конца кабинета, туда, где находился вход в уборную. Здесь была еще одна дверь, но не такая явная. Многие, кто попадал в рабочее помещение Хаматова, даже не замечали, что оно не тупиковое.

За дверью находились личные покои президента Федерации. Марат вошел внутрь, подошел к платяному шкафу и, переодеваясь из рабочего костюма в парадный, мысленно усмехнулся.

По сути, сейчас президентский люкс меньше, чем жилые помещения для обычных мелких чиновников на минус втором этаже. Вообще, архитекторами задумывалось, что президентский уровень будет роскошными пятикомнатными апартаментами для всей семьи и некоторой прислуги. Никто даже не предполагал, что люди выйдут на поверхность, семья будет не такой уж и большой, а самому президенту придется снова вернуться к решению правительственных вопросов и ему понадобится какой-то рабочий кабинет. Поэтому роскошный четырехкомнатный уровень превратился в двухкомнатный жилой блок, рабочий кабинет и комнату с ресепшеном. Конечно, полноценная двухкомнатная квартира с шикарным ремонтом — это все равно очень круто для постъядерного мира. Но довольно странно для президента самого могущественного объединения.

Ну ничего! Это все временно. Под контролем лучших умов Федерации Лесничество уже смогло разработать сильнейший антирад, который позволяет почти без последствий проводить на поверхности целый день. Если доработать эту формулу, то можно будет снова полноценно заселять поверхность. Проблема была только в том, что Лесничество не спешило делиться своими разработками с Федерацией, за чей счет они и производились. Они считают, что это их персональное достижение.

Марат закончил переодеваться и привел себя в порядок, затем вышел сначала из жилого блока, а следом из кабинета. В комнате с ресепшеном его уже ждала персональная охрана: группа из четырех бойцов в сверхпрочной броне. Бойцы пока стояли без шлемов, допивая кофе. При виде Хаматова Миляуша тут же вскочила с рабочего места с подносом и принялась забирать у них чашки. Рядом с такими гигантами эта молодая девушка двадцати пяти лет, которая и так была довольно тонкой и миниатюрной, казалась просто забавной маленькой девочкой, которая бегает между взрослых. Хаматов немного улыбнулся от этой картины.

— Милечка, спасибо, что угостила ребят! — по-доброму произнес он. Марат действительно ценил то, как его секретарь подходила к своим обязанностям. — Кстати, можешь быть свободна на сегодня. Проведи праздник с семьей.

Девушка тут же засияла и буквально расплылась в улыбке:

— Ой, спаси-и-и-бо, Марат Рустемович! Я хотела спросить, но побоялась, что в такой важный день буду вам необходима.

— Все хорошо, отдыхай. Но чтобы завтра без опозданий.

— Хорошо! Я тогда тут все закрою и тут же домой.

— Отлично, — Марат повернулся к охране. — Так, бойцы, как настроение?

— Отлично, Марат Рустемович, — ответили они почти хором.

— Влад, — Хаматов обратился к старшему группы, который стоял ближе всего, — значит, слушай внимательно. Мероприятие крупное, события недавно были напряженные. Так что будьте внимательны. Лишних ко мне не подпускать, только если они с доверительными лицами, ясно? Все, идем.

— Так точно! — ответил Влад и надел шлем.

Остальные бойцы тут же повторили за командиром. Дальнейшие их переговоры происходили по внутренней связи и Хаматова совершенно не интересовали. Хотя нельзя было сказать, что со своей охраной он держал какую-то дистанцию, потому что личная охрана — это те люди, которые должны всегда стоять на защите президента, чего бы это ни стоило. Хаматов это хорошо понимал и всегда помогал семьям бойцов и поддерживал хорошее дружеское общение. Особенно хорошо он общался с их командиром — Владом Чижовым. Он даже приглашал его семью на неофициальный ужин. Жаль только, что со стороны Хаматова не явилась даже его собственная дочь…

Впрочем, это тема, о которой сам президент старался не думать

Они вошли в огромный персональный лифт, которых на самом деле было два. Один для связи с Терра, ведущий на минус третий этаж, — через него к Хаматову и попадали посетители, а второй вел на минус первый этаж паркинга. Довольно хорошая система, которая, во-первых, позволяла президенту не идти через основное убежище и быстро добираться до машины, а во-вторых, в случае внешней атаки один из лифтов можно было успешно заблокировать.

Лифт остановился и двери открылись. Пара бойцов прошла вперед, осматривая территорию, четко соблюдая поставленное указание. Хаматов не мешал их работе, хотя прекрасно знал: бояться на территории бункера некого. Терра — это дом, в который не пускали чужих. Добраться сюда простому человеку без приглашения просто нереально, ведь единственный уцелевший путь сегодня — по хорошо охраняемому автомобильному туннелю с множеством заградительных барьеров, в арсенале которых находились даже крупнокалиберные пулеметы.

Когда бойцы показали, что угрозы нет, Марат вышел из лифта и сразу заметил, как в одну из ближайших машин загружается со своей семьей Министр обороны Радик Сергеевич. Он тоже заметил Хаматова, поэтому президент показал бойцам, что все в порядке, и Радик тут же подошел и радостно поприветствовал:

— Марат Рустемович, хәерле иртә! сноска: на татарском: доброе утро!]

— Исәнмесез. Радик, как обстановка?

— Бар да яхшы! [сноска: на татарском: все хорошо!] Сегодня церемония пройдет без проблем. Цикады в очередной раз залегли на дно, нам нечего опасаться. К тому же весь периметр оцеплен. Вообще, мы завершили расследование, кого нужно притянули.

— Да, председатель по сельхозу Айрат только что приходил ко мне с отчетом. Меня тревожит ряд некоторых совпадений, однако в целом все выглядит нормально.

— Марат Рустемович, — развел руками Радик, — ну что же вы наших кормильцев гоняете. Мне бы набрали, мы вам такой отчет бы предоставили, настоящий детектив!

— Детективов мне сейчас хватает, Радик Сергеевич. Тем более, ситуация произошла в их подконтрольном секторе. Так что мне важно разобраться, как вообще такое допустили.

— Яхшы-яхшы, [сноска: на татарском: хорошо-хорошо], но, если будет нужно, мы всегда готовы вам собрать все необходимое.

— Ярар, рәхмәт [сноска: на татарском: ладно, спасибо], Радик. С Днем Единства вас и вашу супругу! Встретимся на «Кремлевской».

Министр поклонился в ответ и направился к своему фургону, а Хаматов с охраной пошли в противоположном направлении. Вообще Радик славный мужик, порядочный семьянин, но свою работу выполнял слишком дотошно в силу своего типично армейского склада ума, который подразумевал отчеты с отчетами ради отчетов и бесконечное согласование каждого шага со всеми уровнями, которые в этом отчете участвуют. С одной стороны, это хорошо: Хаматов и сам считал, что в работе нужно соблюдать порядок и прозрачность; с другой же, у него сейчас просто не было времени читать огромные простыни текста.

Когда отряд Хаматова подошел к своему служебному «ренжу» красно-черной расцветки, около него уже стоял Азамат Тахирович, который, завидев президента, тут же его поприветствовал:

— Марат Рустемович!

— Исәнмесез, Азамат. Почему один, где Екатерина?

— Попросил ее кое-какие документы подготовить, думаю, встретимся с ней уже на «Кремлевской».

— Понятно, как здоровье у нее, хорошо?

— Все замечательно, не болеет. Максимально ответственная сотрудница, доверяю ей все поручения, ни разу не подводила.

— Это здорово. Так, что там по туристу у вас?

— Вот мне только что доложили, что он пришел в себя. Не знаю, Марат, я почему-то не верю, что он как-то замешан с Цикадами.

— Я тоже не думаю. Но отправил ЦРБшника еще раз с ним побеседовать. Заодно подготовит его. Как только вернется, мы точно решим, будем пускать его на церемонию или нет. Садись в машину, вместе поедем.

— Айда-айда.

Бойцы по двое сели в броневики сопровождения, а Марат с Азаматом загрузились на задний ряд роскошного салона британского внедорожника. Машина лишь внешне походила на гражданскую, а на самом деле от произведения британских инженеров тут осталось немного: раму, двигатель, подвеску значительно переработали, под каждый внешний элемент положили толстую броню, стекла заменили на пулестойкие, двигатель вообще закатали в бронекуб. Техники, инженеры и механики проделали огромную работу, чтобы внешне машина не потеряла свой лоск и визуально оставалась точно такой же, как в мирное время, потому что Хаматов обожал свой внедорожник и не хотел, чтобы его превратили в очередной уродливый бронетранспортер.

— Степа, — Марат обратился через коммуникатор к водителю, — поехали.

Кортеж тронулся.

— Марат, — подал голос Азамат, — какой дальнейший план по внешнему развитию?

— В каком плане?

— В плане взаимодействия с другими городами.

— Ты же сам знаешь, никакого.

— Да-да, просто именно это меня и смущает.

— Ты можешь высказать свою позицию.

— Моя позиция в том, что мы не должны отстраняться от внешнего мира. О нем и так уже все в курсе. Недавнее дело с контрабандой в Набережные Челны, которое нам кое-как удалось замять. Теперь к нам прибыл человек вообще из Волгограда. Не говоря уже о десятке мелких поселений в деревнях по всей республике. Это яркий флаг о том, что общество восстанавливается не только в Казани. И думаю, дальше таких инцидентов будет только больше. Нам нужно рассказать людям правду.

Марат задумался. Азамат был единственным человеком, кто позволял себе такое неформальное общение. Конечно, все в Терра в той или иной степени были близкими людьми. За двадцать лет упорной работы в закрытом пространстве даже самые жесткие рамки и границы размываются и люди начинают дружить, общаться, встречаться друг с другом. Но Хаматов прислушивался к личному мнению и личной позиции только Азамата. Потому что они познакомились сорок лет назад, еще в институте, задолго до того, как вовсе могли предположить, что они попадут в одно правительство, а уж тем более в один правительственный бункер.

— Я тебя понимаю, Азамат, — ответил Хаматов, — но ответь мне на один вопрос, ведь ты почти наверняка в курсе. Сколько таких же крупных функционирующих правительственных бункеров существовало до Дня Поражения?

— Ну… — Азамат поправил галстук. — Сложно сказать, если учесть, что нас оставили в этом городе одних… Наверное, в курсе только верховное правительство…

— Скажи хотя бы о тех, о которых знаешь ты.

— Если верить данным нашей разведки, кроме Казани функционирующие убежища были в Питере, Москве, Новосибирске.

— Сколько из них вышло с нами на связь?

— Ни одного.

— Правильно. При этом мы, насколько я знаю, на связь выходить пытались с каждым, верно? Но получили ответ только из Москвы, и то лишь потому, что там засела какая-то мелкая группка бывших военных, которые нашли его случайно. Это означает, что либо все остальные давно мертвы, либо в этих бункерах сидит кто угодно, кроме реального старого правительства.

— Но, может, они не хотят ни с кем контактировать, потому что боятся?

— Мы называли им все необходимые команды доступа, на которые непременно должен был прийти ответ.

— И к чему ты клонишь?

— К тому, что старого правительства больше не существует. Ни верховного главнокомандующего, ни региональных руководителей. Теперь мы единственные, кто имеет хоть какое-то отношение к ним и является экспертом в области управления. И мы единственные, кто смог не только сохранить убежище и его ресурсы, но и все сохраненное правильно инвестировать в развитие. За двадцать лет мы практически возродили город. Мы синтезируем невероятные объемы топлива, ездим по поверхности на машинах, выращиваем там сельскохозяйственные культуры, производим потрясающие лекарства. Если бы не мутанты и радиация, мы бы уже могли начать восстанавливать город снаружи. Но и с этим мы уже почти справились. Мутанты предпочитают скрываться в ужасе от нашей техники, как обычные дикие животные, а если мы масштабируем производство биорада, то радиация будет не страшна вовсе.

— Ты говоришь так, будто репетируешь речь перед открытием.

Марат улыбнулся:

— Отчасти… Я хочу донести до тебя главное: в других городах почти наверняка люди живут в хибарах из мусора, как наркоманы в Сопротивлении. Что будет, когда они узнают о том, как хорошо в Казани? Разве они не захотят все приехать сюда?

— Но это же хорошо! Казань может стать новой столицей!

— Нет, Азамат, это не хорошо. В мирное время это называлось «массовой миграцией беженцев» и ничем хорошим для тех, кто этих беженцев принимал, не заканчивалось. Не говоря уже о том, что, кроме обычных искателей лучшей жизни, заинтересоваться нашими ресурсами могут и другие личности, может быть даже такие, после которых Цикады покажутся нам мелкими дворовыми хулиганами.

Азамат немного замешкался с ответом, задумавшись. «Ренж» въехал на подземную парковку, через которую уже можно было попасть на «Кремлевскую», и остановился.

— Ярар, Марат. Ты прав. Но я все равно не понимаю: если ты хочешь скрываться от других, то почему не расскажешь о других городах нашим гражданам? О Челнах, о Свияжске?

— Ты вроде бы управляешь Министерством иностранных дел? Может, тебе сдать тест на профпригодность?

— Эм… — Азамат немного напрягся. — Зачем?

— Если ты официально расскажешь нашим людям правду, эта правда очень быстро разлетится по всем объединениям как проверенная. И очень скоро, Азамат Тахирович, эти люди массово поедут смотреть, что же это за города там такие. И когда они туда доедут, то среди них найдется десяток тех, кто вместо рассказов об «ужасной Федерации, захватившей власть» будет говорить и о наших достижениях. И если в Свияжске мы особо никому не интересны, а челновские поняли, что с нами дел лучше не иметь, что будет, когда о Казани узнают, например, в Йошкар-Оле, или Нижнем Новгороде, где исключительно организованная преступность? Мне стоит продолжать, что будет дальше?

— Юк, мин барысын да аңладым, [сноска: Нет, я все понял.] — постарался как можно сдержаннее ответить Азамат, но оба поняли, что Хаматов хорошо сбил его пыл.

— Вот и славно. И теперь нам важно, чтобы этот турист не рассказал всем, что в каждом городе его встречали с хлебом и солью, а рассказал, что ближайший к нам живой город — это Волгоград. Ты меня понял?

— Понял, Марат. Как скажешь. Ты прекрасный руководить, поэтому верю, что ты делаешь все правильно.

Азамат немного погрустнел. Видимо, он рассчитывал, что визит туриста — это и правда открытие новых возможностей для контакта со всеми подряд. С другой стороны, снятие розовых очков ему иногда полезно. Немного отрезвляет.

— Ну вот и славно, — повторил Марат и нажал на кнопку коммуникатора. — Влад, выйди на связь.

— На связи, — ответил командир охраны.

— Мы выходим.

Охрана, которая и так уже стояла около машины, открыла двери, выпуская пассажиров. На парковке «Кремлевской» было довольно оживленно. На нижний уровень с поверхности и со стороны Терра заезжало все больше черных внедорожников, фургонов и броневиков сопровождения. Охрана выстроилась «коробочкой» вокруг Марата, захватив заодно и Азамата, и они все вместе направились на станцию.

Как только они миновали двери в служебный сектор, к Марату тут же подбежала девушка-организатор с подробным отчетом о том, что все готово. Они уже двигались в сторону оборудованных за сценой гримерок, когда словно из ниоткуда появился Фархат.

— Марат Рустемович! — стараясь скрыть легкую отдышку, окликнул он.

— Как раз вовремя, — президент показал охране пропустить агента, — рассказывай.

Он вкратце пересказал весь диалог со Смоловым. Если Фархат не упустил никаких деталей (в чем Марат даже не сомневался), то ситуация как минимум интересная. Получается, Волгоград, скорее всего, пал или в значительной степени ослаб. Конечно, в гибели городов нет ничего хорошего, но сейчас это только на руку. Не говоря уже о том, что за целую тысячу километров турист встретил лишь небольшую шайку бандитов. Хотя, в то же время, в рассказе Смолова было и много сомнительных моментов и нестыковок. В частности, очень сильно заинтересовали Марата его рассказ о мутантах и их появлении, а также версия туриста относительно оружия для их уничтожения. Правда, конечно, всегда где-то посередине, но в деталях точно нужно было разобраться.

Пока они разговаривали, к ним подошла Катя, которая что-то сообщила Азамату, чтобы не отвлекать Марата от разговора.

— Хорошо, молодец! — похвалил Фархата Хаматов и посмотрел на часы. — До открытия еще сорок минут. Не уходи далеко, — он повернулся к Азамату и Кате. — Катюша, привет!

— Здравствуйте, — безразлично ответила она.

— Так, Азамат Тахирович, берите Екатерину и езжайте на «Тукая». Нужно тепло встретить туриста, чтобы за эти сорок минут у него сложились как можно более приятные впечатления о Федерации. Затем доставьте его сюда. Я хочу представить его общественности.

— Тепло встретить — это мы всегда рады, — по-дружески рассмеялся его товарищ. — Но мы не успеем привести его в порядок.

— Не нужно. Он должен выглядеть естественно, лоск и глянец наведем потом, перед конференцией.

— Ярар! Катюша?

— Уже связываюсь с водителем, Азамат Тахирович, — она потянула воротник своего пиджака, где у нее находился микрофон внутренней радиосвязи.

Когда они ушли в сторону паркинга, Марат повернулся к Фархату и сказал:

— Версия туриста красивая, то, что нам нужно, прокатит для прессы. Но лично мне она не нравится. Мне кажется, в ней вранья половина, и нам нужно понять, какая именно. Да еще эта записка — какая-то она странная для простого прощального письма, согласен?

— Так точно, Марат Рустемович. Записка у нас тоже вызвала интерес. Вы знаете, у нас огромный опыт, поэтому очевидно, что это шифр.

— И? Расшифровать вышло?

— Никак нет. Мы установили название композиции, группы, проверили тексты всех доступных нам на данный момент произведений, но не нашли ничего конкретного.

— Твоя версия, почему?

— Я думаю, что этот шифр не связан ни с какими привычным нам языками шифровки и его ключом являются локальные знания, которыми может обладать узкий круг лиц. Если говорить проще, это может быть личная информация, связанная с какими-то личными историями из жизни, о которых невозможно догадаться логическим путем.

— Смолов может обладать этой информацией?

— Думаю, да. В момент допроса он заметно нервничал. Если бы он говорил правду и действительно не понимал, о чем идет речь, его поведение было бы совершенно другим.

— Ясно. Значит, слушай, как мы с ним поступим…