Мертвый Шторм. Зарождение

Глава 17 Два года спустя

Первые лучи солнца пробились через занавеску. Павел не спал уже примерно полчаса, находясь в сладкой полудреме, и нехотя ждал, когда это произойдет. Потому что в июне солнце встает где-то в начале четвертого и означает, что пора вставать и приводить себя в порядок. Хотя вставать не хотелось: вчера он работал в мастерской почти до полуночи и, откровенно говоря, совершенно не выспался. Июнь — начало сезона сбора раннего урожая у фермеров, поэтому и у кузнеца объем работы растет прямо пропорционально поломке инструментов, количеству слетевших подков у лошадей и запросов сделать «этакую хреновину, шоб сразу все в мешок падало».

Смолов встал с кровати, подошел к старому столу у стены, взял с тарелки дольку сушеного яблока прошлогоднего сбора и закинул ее в рот. С утра постоянно почему-то первым делом хотелось не пить, а съесть что-то небольшое, особенно если это что-то сладкое. Без этого организм будто бы не активизировался. А следом обязательно нужно выпить стакан воды! Это уже превратилось в какой-то ритуал. Может быть, конечно, причина была в том, что именно тут, в Свияжске, не было никакой проблемы в чистых продуктах и воде.

Пока Павел жевал дольки яблок и запивал их водой из кувшина, он задумчиво смотрел на облезлый пожелтевший календарь за 2018 год на стене. По всей видимости, повесили его сюда в том же году. Хотя менять его и не требовалось (да и на что), Смолов несложными математическими вычислениями разобрался в расхождении с актуальным годом и неплохо в нем ориентировался. Поэтому если тут написано, что 12 — это вторник, значит, сегодня была суббота, а это в свою очередь означало, что завтра наконец-то будет выходной и, скорее всего, гуляния на главной площади.

Ах да, сегодня же праздник! Точнее, об этом заявлял сам календарь, потому что число было отмечено красным со звездочкой.

«12 июня — День России» — гласила пометка внизу календаря.

— А еще и День Единства Федерации, — пробормотал Павел.

Забавно смотреть на все это сейчас. Уже давно нет той страны, да и Федерации, наверное, тоже, а календарь каждый год стабильно сообщает о том, что сегодняшний день — красный.

Павел дожевал еще одну дольку и понял, что пора остановиться, иначе до полноценного завтрака он так и не доберется. Натянув на себя штаны и майку, Смолов вышел во двор и вдохнул свежий утренний воздух. Все-таки хорошо здесь! Радиоактивный фон разрушенных городов сюда практически не доходит. И хотя воду все равно приходилось чистить, хотя бы дышать тут можно было полной грудью без противогаза.

Пока Павел разжигал небольшой самодельный гриль во дворе для того, чтобы вскипятить воду в чайнике, он снова подумал о Казани. Интересно, как там сейчас обстоят дела? Получилось ли у них построить прекрасную Федерацию будущего без всего плохого и за все хорошее? Наверное, нет. Смолов не сомневался, что сейчас там поменялись только руководители, а в остальном почти наверняка человеческая жадность взяла верх, и все те ущемленные, кто бил себя в грудь, крича о несправедливости, сейчас сидят в Терра и смотрят на ту же самую несправедливость, только с другого ракурса. Наверное, прямо сейчас Вдовин готовится к пламенному обращению к своему народу с трибуны о том, сколько великих свершений они сделали за три прошедших года.

— Или не готовится, — с язвительной ухмылкой произнес Павел, поставил чайник на решетку и пошел к бочке с водой.

Ведь на самом деле далеко не факт, что сейчас в Казани вообще остался кто-то живой. За два года Пеньков, который использовал на себе боеголовку, вполне мог слететь с катушек и стать татарским Эпицентром, желающим творить свою «справедливость во благо мира». Может быть, именно сейчас весь центр города поглотили церберы, а остатки выживших сидят на крайних станциях и думают, как все это остановить.

Впрочем, если это так, они сами виноваты в этом. Павел их предупреждал, что ничем хорошим это не закончится. Он потому и не знал, получилось ли у них вообще свершить свою революцию, что, когда Катя направила на него ствол, он осознал, что никакие слова не помогут. У него был свой болезненный опыт, а у них свой. И, к сожалению, они противоречили друг другу.

Поэтому Павлу просто не хотелось в очередной раз проходить через последствия необдуманных решений, и когда этот Пеньков украл боеголовку, а байкеры рванули за ним, Смолов тут же собрал свои вещи и направился к выходу. Катя, как и обещала, последовала вместе с ним. Он обрадовался, что у него получилось донести до нее осознание того, что вся революция спокойно свершится и без ее участия. И пока поднимались на поверхность, Катя даже выразила слова благодарности за то, что Павел не стал мешать ее друзьям, и теперь она может быть спокойна, что у них точно все получится, и она сможет начать жить свободно вместе со Смоловым.

Однако, когда они уже добрались до «ренжа», спрятанного неподалеку от станции и начали загружать вещи, ее эмоциональное состояние резко изменилось. Она неожиданно замерла и резко произнесла:

— Прости, я не могу. Хочу, очень, но не могу.

— Чего? В смысле?

— Я только что неожиданно поняла, что должна увидеть, как все свершится. Мне это очень нужно, — в ее голосе послышалась какая-то отрешенность.

— Пять минут назад ты говорила, что согласна уехать и рада, что ты теперь свободна, а теперь снова хочешь вернуться назад?

— Я буду свободна только тогда, когда лично увижу крах его империи. И вообще, почему я не могу поменять решение? Ты, что ли, будешь решать за меня, какие решения мне принимать?

— Ты можешь принимать любые решения, и, если ты хочешь вернуться, я не буду тебя останавливать.

— Так пошли со мной. Пойдем покажем этой Федерации, кто тут настоящие герои, а кто трусливые крысы!

— Катя, что с тобой случилось?

— Ничего. Я просто не хочу бежать, поджав хвост.

— Ты не бежишь никуда, тебе вроде даже сам Вдовин сказал, чтобы ты ехала как можно дальше отсюда.

— Я передумала. И хочу, чтобы ты тоже передумал.

— Я не буду в этом участвовать. Однажды я чуть не погиб, пытаясь все исправить на своем поле боя, а на чужом я уже сделал все, что мог. И я, да и не только я, в общем-то, хочу, чтобы ты была в безопасности. Садись в машину, — он подошел к ней и взял ее за плечи, осторожно подталкивая к двери

— Нет! — она вырвалась. — Я никуда не поеду. И ты меня не сможешь увезти, даже не пытайся. Если ты хочешь, чтобы мы уехали вместе, мы сделаем это только после того, как я лично прикончу Хаматова!

— Что? В смысле? Зачем? — Смолов правда не понимал этой одержимости.

— Потому что он мой отец!

Вот это поворот. Павел опешил и даже сделал шаг назад от девушки. Несмотря на текущие по щекам слезы, в ее глазах сейчас горела дьявольская ненависть. В этот момент Смолову даже стало немного жутко. Сказанный ей аргумент, конечно, сильный и весомый, но за что можно так ненавидеть своего отца? Да, он условный диктатор, занявший самое выгодное положение в обществе, да, он увез ее от матери, но он, в конце концов, не какой-то серийный маньяк — пожиратель котиков и младенцев.

Все, что Павел смог выдавить из себя в этот момент, было:

— Я… хочу тебя понять, но не могу…

— Тебе и не нужно. Я люблю тебя. За эту невероятную неделю ты дал мне веру в то, что я могу быть свободна. Ты дал мне надежду, что я смогу все поменять в своей жизни. Поэтому дай мне закончить начатое.

— Заканчивай. Но без меня.

— Ты бросаешь меня одну?

— Нет. Я хочу забрать тебя с собой, где ты будешь в безопасности, потому что так будет лучше. И повторю, так считаю не только я, но и даже Алексей, который сам помог нам собраться и был рад, что ты будешь со мной как можно дальше от города. Я не понимаю, что с тобой произошло и почему ты так резко переключилась. Но в революции я участвовать не буду. Прости.

— Ну и пошел ты нафиг тогда! — выкрикнула она. — Герой чертов.

Эта фраза его просто ошарашила.

Впрочем, Павел посмотрел прямо ей в глаза, но решил никак не отвечать. Сейчас ее переполняли эмоции и запоздалые «юношеские» амбиции. Поэтому он понимал, что все это не более чем протест. Но в то же время ему все равно было неприятно. Поэтому он молча сел за руль и прежде, чем закрыть дверь и тронуться, произнес:

— Береги себя. Я тоже тебя люблю.

Размышления прервал свист чайника. Павел вытер лицо полотенцем и пошел делать себе чай. За все время Смолов так и не смог найти объяснение такому резкому изменению в решении и эмоциях Упрямовой. Весь первый год он думал только о ней и размышлял, а правильно ли он сам поступил? Может быть, действительно стоило остаться? Интересно, как она там сейчас? Хотя за два года Смолов уже отошел от всех чувств, он все равно периодически думал об этой пусть сумасшедшей, но такой яркой девушке. Правда, ее судьбу он, наверное, больше никогда не узнает. Даже если бы он хотел вернуться назад, это теперь можно сделать разве что пешком.

Роскошный британский внедорожник, каким бы защищенным он ни был, — это совсем не та машина, что способна пережить обстрел из крупнокалиберного пулемета, выбить стальные ворота, а потом бесконечно ехать по постъядерному миру с асфальтом, заросшим травой. Поэтому уже через сорок километров пути движок начал терять мощность, а еще через двадцать окончательно заглох. Правда, свою задачу «ренж» все-таки героически выполнил и остановился ровно на большой парковке у красивой вывески «Остров-град Свияжск».

Выяснилось, что слухи про поселение не были обычными байками у костра, и тут действительно обитала огромная коммуна выживших. Они оказались довольно дружелюбными, хоть сначала и приняли прибывшего с небольшой опаской.

Крепкий, наваристый чай дал бодрости в голову. Это не натуральный кофе «из бразильских сортов», конечно, и даже не растворимая «пыль», но Смолов уже привык заряжаться энергией и от этого напитка. Сделав несколько глотков, Павел вспомнил, что забыл в доме пирожки, которые специально приготовил накануне на завтрак. Он встал из-за стола и уже стоял у входной двери, когда его окликнул знакомый голос:

— Павлуха! Добро утречко! Дело есть.

Смолов обернулся и увидел, что у калитки стоял Илья, местный крепыш. Приятный мужичок лет пятидесяти. Простой в общении, всегда готовый помочь по хозяйству. Жил на этом острове еще тогда, когда это была обычная туристская достопримечательность. В то время занимался плотничеством, продавал туристам всякие поделки из дерева, а сегодня в основном занимался охотой или мелкой разведкой местности. Также он частенько помогал Павлу в кузнечном деле, поэтому можно было даже сказать, что они если не друзья, то как минимум хорошие знакомые.

— Здарова, Илюха, что такое?

— Ты сегодня сильно занят?

— Да вчера вроде основные дела закончил, сегодня так, мелкий ремонт остался. Помощь нужна?

— Да староста наш попросил меня до поселка неподалеку смотаться, до старой фермы. Говорят, ночью оттудава какой-то шум был, будто двигателя али шо. Сказал смотаться проверить, да как-то один я не хочу. А ты вроде боец неплохой, айда со мной?

— А чего дружинников не выделил?

— Дружинники сейчас соседний берег зачищают от волков у монастыря. Некого выделять. Да и не надо там драться, надо просто посмотреть, шо-как. Ежели там чаво серьезное, приехать доложить. Но мало ли шо, подстраховать бы.

Павел прикинул свою загрузку. В принципе, он всю неделю не вылезал из мастерской, поэтому небольшая прогулка за пределы поселения не помешает. Тем более, что в той заброшенной деревне, скорее всего, уже никого нет. Если звук двигателя слышали ночью, но до острова никто не доехал, значит, это были какие-то дальние странники, которые уже давно свалили в Казань. Ведь те, кто мог ехать из нее, непременно бы доехали до Свияжска.

— Ладно. Сейчас соберусь, поехали. Только дай собраться по-быстрому.

— Не вопрос, подходь к площади тогда минут через пятнадцать, я пока лошадь подготовлю.

— Идет.

Смолов зашел к себе в дом, накинул рюкзак и снял со стены арбалет. Точно такой же, какой в свое время был у сталкера Сэма в Мертвом Городе. Тогда еще Павла забавляло использование такого оружия в бою против мутантов. Казалось, что это максимально неэффективная штука. Однозарядная, не дальнобойная, да еще и болты на нее нигде не найдешь. И вот теперь точно такое же оружие у Смолова является основным, вот же ирония. Да, у него есть припрятанная американская М4А1 с двумя магазинами патронов. Подарки от Вдовина.

Но Павел не спешил всем этим пользоваться тут, потому что с патронами в Свияжске беда, а на «эмку» это все равно что найти плазменный заряд на космический бластер. На острове местные не пользовались никакими технологиями, и основной быт устроен так же, как несколько веков назад. Не потому, что тут были противниками благ цивилизации — скорее лишь потому, что технологии накладывали целую гору проблем в виде необходимости добычи топлива для техники и боеприпасов для того же огнестрела. И когда у тебя остров посреди широченной реки с единственной дорогой по плотине, а поблизости только леса и заброшенные поселки, найти бывает сложно даже обычную двустволку, а уж что-то посерьезнее — это можно вообще забыть. Поэтому жители использовали для стрельбы арбалеты и луки, для освещения огонь и масляные лампы, а в качестве средств передвижения лошадей. Хотя небольшой трактор на балансе все-таки имелся, но использовался только в крайнем случае.

В размышлениях Павел уже успел быстро схомячить один пирожок и запить водой. По идее, неплохо бы было сделать это под чаек, стоящий на столе во дворе, но он уже наверняка остыл. А крепкий, но холодный чай — та еще мерзость.

В общем-то ладно, по возвращении плотно поест. Глядишь, по пути попадутся крысо-кроли, и получится свежего мяска притащить, вообще хорошо будет. Он вышел из дома и быстрым шагом добрался до главной площади. Благо его дом, как дом кузнеца, находился всего в паре сотен метров.

Добравшись до площади, Павел увидел, что Илья выгнал лошадь из конюшни и уже запряг ее в повозку. Своих лошадей почти никто не держал, так как ездить в пределах Свияжска особо некуда, и острой необходимости в их индивидуальном содержании не было.

Смолов подошел к повозке. Внутри лежало несколько пустых мешков, веревка, пара канистр, топоры и лопаты

— Смотрю, решил сразу по-крупному поехать? — спросил он, залезая на скамью спереди.

Илья сел рядом, схватился за поводья и повел лошадь к спуску к дороге:

— Ты про повозку-то? Ага, глядишь, коль повезет, там затаримся чем полезным. Мож даже топливо найдем.

— Ну да, для тракторишки нашего не помешает. В прошлом году дерево то свалившееся руками и конями еле выковыряли.

— А то. Я всегда канистры с собой беру, мало ли.

— Только я думаю, там вряд ли что-то интересное будет. Скорее, какие-то отшельники. Иначе до нас бы точно доехали.

— Ну не знай, не знай. В прошлом году, помнишь, не доехал до нас караван торговцев, волки сожрали?

— Караван торговцев? Не, не знаю такой истории.

— Як так-то, Павлуха, ты чаво ето. Думаешь, почему наши дружинники пошли волков чистить?

— Я думал, отец Георгий попросил.

— Отец Георгий-то попросил, но волков что-то за последние два года довольно много развелось. В прошлом году вон оно, пошли на охоту с егерем, так вот в том же селе-то и нашли три машины. Вокруг кровища, кишки и части тел валяются, ужас чаво было. Месяца два потом в харчевне-то обсуждали все. С тех пор раз в полгода дружинники в окрестностях волков чистят.

— Да что-то я совсем работой увлекся. Ты ж знаешь, я особо не хожу никуда.

— А вот зря ты, Павлуха, сидишь как сыч у себя в мастерской. Народ о тебе даже всякие легенды уже пускает. В харчевню не ходишь, гуляния не посещаешь, на девок не смотришь, а вроде мужик при этом видный. Кто-то даже говорит, что ты, может, контуженый какой на самом деле.

— Серьезно? А что ж они все к контуженому за инструментами ходят?

— Ну так че ж не ходить-то, коль инструменты хорошие делаешь? А вот то, шо ты из дома не выходишь, это странно. Чаво ты вообще в свободное время делаешь, кроме как палкой своей махаешь?

— Ну, во-первых, не палкой, а посохом. И не только им, еще регулярно с клинками практикуюсь. Иначе ты бы меня с собой сейчас не позвал, верно? — Илья кивнул в ответ. — А так, медитирую я.

— Как отец Георгий, что ли? — рассмеялся Илюха. — Так а шо ты у нас-то тогда страдаешь, шел бы к нему в храм.

— Мне и тут хорошо. Вот такой я человек, что поделать.

— Слушай, ну тогда скажи, нескромный вопрос, ежели начали, можно?

— Ну спрашивай, «ежели начали».

— Неужто тебе наши девки совсем не интересны? Вон знахарка наша, Гульнарка-то, спрашивает про тебя постоянно.

— Почему не интересны, интересны. Знаю я про Гульнару. Она давно мне в жены набивается, — Павел рассмеялся. — Ты что, думаешь, я исключительно «посох натираю» сижу?

— Да кто ж тебя знает, что ты там натираешь. Я тебя ни разу с бабою-то не видел. А чаво это там с Гульнаркой?

— Да ничаво особо. Было у нас с ней пару раз так, пару уютных вечеров. Но она как сразу про семью и детей заговорила, решил я, что не готов с ней на такие шаги. Не мой она человек.

— Ой, вы хородские привередливые такие все! «Не готов», «не мой человек». А кто твой человек?

Почему-то именно в этот момент Павел снова вспомнил Катю. Хотя они и были знакомы всего неделю, почему-то именно ее Смолов искал в той же Гульнаре, которая сначала, на первый взгляд, показалась ему такой же разносторонней и с ярким характером. Но, как оказалось, нет. Да и взгляды на жизнь у нее другие. Павел хотел сначала об этом всем рассказать, но промолчал.

— Не знаешь, значит, — продолжил Илья. — То-то же. А Гульнарка ведь баба видная, хозяйственная. На нее все мужики засматриваются, да она всем характер показывает. А как о тебе речь заходит, так она прямо таять начинает. Чего ломаешься-то?

— Не знаю, Илюха, не знаю. Душа ведь все равно должна лежать.

— Хех! Возраст у вас уже, Павлуха, не тот шоб нос воротить. Ты-то ладно, пока аппарат работает, можешь строгать, а она-то уже на грани.

— Ладно, — эта тема уже становилась неудобной. Поэтому Павел выдавил дружелюбный смешок, — ты мне лучше про волков расскажи.

— А чаво про них еще рассказать, волки как волки.

— Ну ничего необычного в их поведении не замечали, кроме того, что их стало больше?

— Да так особо-то не рассматриваем же. Все ж просто, стаю видишь — стреляй, пока не поздно. А так вроде все как обычно у них в поведении.

Волками в Свияжске называли все тех же церберов, они же дворовые псы по волгоградской версии. Собакоподобные мутанты, которые сформировались то ли из собак, то ли из настоящих волков. Только если в Казани они были несколько поменьше, волки в лесах вблизи острова имели чуть другой окрас и массу в полтора раза больше своих городских собратьев. Скорее всего, причиной этого являлось обилие разной дичи.

— Ну смотри, — продолжил расспрос Смолов, — вы, когда большую часть стаи убиваете, остальные бегут?

— Бегут, конечно, как силу чувствуют.

— Угу… интересно, — Павел пробормотал, скорее, про себя. — Может, и не оно.

Информация о том, что этих мутантов в последнее время стало больше, довольно сильно заинтересовала Смолова. Плохо, что он узнает об этом только сейчас — наверное, действительно стоило почаще выходить из дома. Если в округе становится много этих мутантов, значит, они активно двигаются куда-то. И возможно, в сторону Казани, где сидит «Эпицентр 2.0».

Илья тем временем уже заинтересованно смотрел куда-то вперед. Они уже доехали до перекрестка около заброшенного поселка, где за поворотом просматривался корпус необычного транспорта. Когда лошадь довела повозку поближе, стало понятно, что это некое подобие грузовика для серьезного бездорожья. Илья остановил повозку, и они вместе с Павлом слезли с сидения.

— Як какой агрегат интересный, даже не понятно, шо в базе лежит, — Илья постучал по толстой стальной трубе каркаса.

— Ага, как будто багги какой-то на раме грузовика

Машина действительно не имела никаких опознавательных знаков. Кабина представляла из себя полностью сваренную каркасную капсулу, обшитую листами металла, а кузов — такой же кустарный стальной короб. Разве что по огромным военным шинам с тремя осями можно было лишь предположить, что, возможно, раньше это был армейский «Урал» или «Камаз».

Кстати, о шинах:

— Илюха, гляди-ка, все четыре баллона задней оси в ошметках.

— Ага, точно! И глядь, диски все квадратные. Видать, не один десяток километров так проехал, — он обошел грузовик и тут же добавил: — А, ясно, почему он встал. С этой стороны такая же ситуевина.

Павел подошел к товарищу и увидел, что грузовик и впрямь сейчас лежал на задних мостах. Видимо, кое-как водитель дотащил грузовик до этой развязки, но как только съехал с нее на грунтовку, тут же сел. Смолов внимательнее осмотрел кузов и увидел в нем несколько пулевых отверстий от крупного калибра.

— По всей видимости, уходил от преследования. Так, давай-ка ты полезай кузов осмотри, есть ли там что-то интересное, а я пока кабину осмотрю. Может, там жмурик лежит вообще.

— Ты смотри аккуратнее ток.

Смолов открыл дверь и осмотрел водительское место. Старое автомобильное тряпочное сидение пропитано относительно свежей кровью. На руле тоже следы крови. Видимо, водителя все-таки зацепило, но не так, чтобы залить весь салон. А может быть, он и до посадки в автомобиль был уже искалечен. На пассажирском сидении все чисто. Павел осторожно залез в салон и нашел замок зажигания, в котором даже остался вставленным ключ.

— Илюха, у тебя как там?

— Да пусто, — послышался глухой голос из кузова, — пустая мятая бочка из-под топлива и мелкий мусор. Тут дырок от пуль, кстати, капец. На свет хорошо видно. Видать хорошечно так нашпиговали. У тебя шо там?

— Кровь на сидении, на руле, но не много. Тел нет. Зато есть ключи, айда заведем, может, попробуем?

— Ну попробуй, шо б нет. Ток дай я из кузова вылезу сначала.

Дождавшись, пока товарищ вылезет наружу, Павел повернул ключ зажигания, и машина завелась с пол-оборота. Двигатель не испытывал никаких проблем и урчал словно котенок. Значит, водитель бросил свой грузовик исключительно из-за того, что он застрял.

— Слушай, ну это хорошие новости! — обрадовался Смолов и заглушил двигатель. — Только вот до острова по дороге мы его не дотащим. Надо будет сюда с инструментами возвращаться и новыми колесами. Хорошо, что у нас на парковке пара грузовиков стоит.

— Только сколько они у нас стоят, Павлух? Думаешь, резина там живая?

Черт, точно, ведь все грузовики на парковке у Свияжска не трогались с места последние двадцать два года точно! Об этом Павел не подумал. Поэтому вряд ли с них получится что-то использовать.

— Да, ты прав. Не особо живая затея.

— Так может, мы просто как донора раздербаним этот, на будущее, так сказать?

— Можно и раздербанить. Пока давай тогда топливо сольем. А движок потом как-нибудь на неделе сюда с тобой смотаемся, снимем. Думаю, на этом гаражном самосваре это не проблема будет сделать.

— Согласен!

Илья взял канистру и подошел к баку, начал сливать топливо. Смолов тем временем осмотрел землю у машины. Дожди прошли не так давно, так что грунт был не настолько сухой, и можно было осмотреть следы водителя, по крайней мере, понять его направление.

Так, он вылез из кабины и пошел в сторону задних колес. Ну понятно, осмотрелся. Затем обошел грузовик, открыл пассажирскую дверь и что-то забрал. Новых следов, исключая те, что оставили Илья и Павел, тут не появилось, значит, водитель был один. Затем он отошел к обочине и пошел в сторону… А, черт, трава скрыла дальнейший путь.

Но что-то все равно подсказывало Павлу, что водитель пошел именно в сторону Свияжска. Ну не просто же так он, уйдя от массивного обстрела, свернул сначала с главной дороги в сторону этого заброшенного поселка, а потом еще и спрыгнул на грунт, ведущий точно к плотине до острова. И судя по хорошему юзу позади грузовика, попытки проехать тут не прекращались, наверное, полчаса-час. Водитель упорно пытался ехать дальше.

Только почему человек не дошел до конечного пункта назначения? Снова волки? Вполне возможно. Раз странник истекал кровью, он вполне мог ночью привлечь внимание хищников, даже если бы их популяция держалась в пределах нормы.

— Илюха, на обратном пути надо будет осмотреть обочины. Кажется мне, что нашего гостя сожрали на полпути.

— Печально будет, ежели так. Ладно, я закончил. Тут топлива не много было. Там, с другой стороны, бак есть?

Павел осмотрел бочину со своей стороны:

— Нету. Поехали назад.

На обратном пути, как товарищи ни высматривали дорогу, но никаких следов крови не обнаружили. Что весьма странно, если учесть, что насыпь до острова не особо широкая, и тут не было такой обширной территории, чтобы труп мог где-то затеряться.

— Ладно! — отмахнулся Смолов, когда они уже остановились на площади. — Может, из меня фиговый детектив, и водила просто пошел до Зеленодольска.

— Может быть. В любом случае, нам-то шо. До нас не дошел и ладно. Хотя жалко добряка этого, конечно, — Илья спрыгнул с повозки. — Так шо, топливо старосте отнести или ты заберешь к себе?

— Да давай сразу заберу в мастерскую, один хрен Кирилл Александрич скажет мне притащить, что два раза ходить.

— Лады. Ну бывай тогда. И завтра у нас гуляния же выходные. Ты давай, может, надумаешь, приходи, посидим, медовухи выпьем.

— Подумаю. Бывай!

Вытащив полную канистру, Павел направился к своему дому.

Весьма интересный момент с этим грузовиком. «Камаз» или «Урал» имеют баки примерно литров триста-четыреста. И на полном баке способны проехать больше тысячи километров. И скорее всего, тот, кто заправлял машину, делал это в точке отправления и заправлял под завязку. Заправок больше не существует, поэтому держать баки даже на половине никто не будет. А здесь осталось всего двадцать литров. Значит, грузовик приехал ох как издалека.

Павел потряс канистру.

Да нет, тут даже литров десять. Весьма интересный момент, однако. Неужели такой же «турист», как Смолов?

Подойдя к своему дому, Павел заметил неладное: входная дверь была приоткрыта. Может, он ее не закрыл, погрузившись в размышления? Хотя нет, он точно ее запер.

Павел снял с плеча арбалет. Нет, это будет неэффективно в помещении. Он положил оружие на скамейку, снял с поясной портупеи два элемента разобранного посоха и соединил их в одно целое.

Осторожно приоткрыв дверь, Смолов вошел внутрь, осмотрелся. На полу виднелись черные следы ботинок, точно таких же, которые были около грузовика. А цвет означал только одно: тот, кто вошел в дом, пришел сюда из мастерской, где пол покрывал толстый стой копоти и металлической пыли!

Следы вели из предбанника в главную комнату, а за ней сворачивали у печки в спальню. Осторожно отодвинув штору в дверном проеме, Павел тут же посмотрел по бокам, чтобы на него никто не набросился, затем перевел взгляд на кровать.

На ней, скинув ботинки и большую часть одежды на пол, как ни в чем не бывало, спала… Лилит⁈ Павел даже протер глаза, думая, что его глючит. Нет же, и впрямь Лилит. Это точно та самая байкерша, даже ее стилевая прическа не особо изменилась!

Рейдерша лежала на кровати, как у себя дома, в одних трусах и съехавшем топике, выставляя всем напоказ не только всю галерею татуировок, в том числе и на груди. Правда, причина такого одеяния была довольно весомая: половина ноги была плотно перебинтована, как и поясница. Смолов перевел взгляд на шкафчик, где у него хранилась вся медичка, и только сейчас заметил, что там все перевернуто вверх дном. Да и одежда Лилит на полу была вся в крови.

Он не знал, как реагировать в такой ситуации. Может, она вообще уже труп? Осторожно подойдя ближе, Павел приложил ладонь к лицу Лилит. Дышит. Отлично. Не успел он убрать руку, как вдруг она резко схватила его и, притянув лицом к себе, направила в него золотой ТТ, который рывком вытащила из-под подушки. Тот самый золотой ТТ, из которого Хаматов пристрелил одну из близняшек. Как ее там звали? Лилия?

— Ты не офигел ли меня лапать? — перебила его размышления девушка.

— Офигел только от твоей наглости, — ответил Павел. — Пришла, как к себе домой, ты вообще что тут делаешь?

— Расслабься, старичок, — она опустила ствол, и Смолов резко отскочил от кровати. — Просто я в твоем сарае задолбалась торчать, да и тряпками грязными обматываться такое себе. Когда ты свалил, решила тут подождать, ну и чуть в порядок себя привести. Кстати, пирожки у тебя получились просто потрясающие!

— Да ты еще и пирожки сожрала!

— Слушай, ну реально, что ты такой злой-то, — она встала с кровати и, смотря на свое отражение в стеклянном фасаде шкафа напротив, начала приводить себя в порядок. — Я до тебя еле доехала, думала, сдохну. Потом еще несколько километров пешком шла, истекая кровью. Думала как-то тактично тебя в твоем сарае встретить, это ж у тебя там типа мастерская, да? А ты возьми да свали, — закончив, она схватила свои боты и, прихрамывая, зашла в основную комнату, где уселась за стол. — Короче, соррян, немного похозяйничала, или ты хотел, чтобы я у тебя в сарае откинулась?

— Ладно, ладно. Но с тебя пирожки.

— Да хоть кремовый пирог, — она прихрюкнула. Правда, Павел шутки так и не понял. — Короче, не вопрос, сделаю, если тебе принципиально так. Но я к тебе не просто так притащилась. У нас там совсем задница, помощь твоя нужна.

— Не удивлен. Я даже догадываюсь, что произошло. Пеньков?

— Да. Он там настоящий Третий рейх устроил со всеми вытекающими.

— А Вдовин что, не может ему помешать?

— Вдовина он грохнул еще год назад. Хотя официальная версия, что у него обычная передозировка.

Хах. Все, как и представлял себе Смолов. Головы меняются, а методики остаются все теми же.

— Понятно. А от меня-то что требуется? Ты думаешь, я супергерой — спаситель человечества, что ли? И вообще, как ты меня нашла, да с такой точностью?

— О-о-о, старичок, — она демонстративно взяла с тарелки последнюю дольку сушеного яблока и надкусила его, — а вот на эти вопросы тебе ответит тот, кто привел меня сюда.

В это же мгновение из спальни вышел Темный.