Милан

Глава 4 Изучение больницы и мама

После того как врачи-ординаторы пошли смотреть пациентов в других палатах, Яна сказала, что нужно поставить капельницу, как велел врач.

— Расслабься, — улыбнулась Яна. — Я ставлю капельницы совсем не больно.

— А зачем мне капельница? — осторожно спросила Люда.

— Это вещество улучшает обмен веществ в клетках, — заявила Яна. — При нервных болезнях её всем прокапывают. Ничего страшного.

Она подкатила к кровати стойку, влила в прозрачную пластиковую ёмкость с физраствором две ампулы тиоктовой кислоты, закрепила ёмкость в держателе и подсоединила к нему набор силиконовых трубок с иглой на конце. Потом взяла Люду за руку, попросила сжать кулак и воткнула в вену иглу, прикрепив её пластырем к руке.

— Будет капать десять минут, — сказала Яна. — Я посижу с тобой. Если станет плохо, не стесняйся, говори сразу.

Яна села на табуретку у окна, достала из кармана халата примерно такое же прямоугольное устройство, которое принесли Люде, и каким-то образом включила его, проведя пальцем по экрану. Это удивительно! Экран загорелся яркими цветами, осветив лицо девушки. Потом она стала что-то делать с этой штукой. Временами читала и смеялась. Что это? Надо разобраться…

… Этим вечером Евгений Иванович Милохин, научный руководитель лечебной части Института имени Бурденко, сидя в рабочем кабинете своего загородного дома в Суханово, был задумчив как никогда. Такое ощущение, что он сейчас переживал некое дежавю. И ему виной была, конечно же, пациентка, Арина Стольникова, которую он осматривал сегодня. То, что в клинику поступила олимпийская чемпионка и гордость страны, ему два дня назад сухо сообщил главный врач. А сегодня сообщил, что уже звонили СВЕРХУ. Звонивший интересовался здоровьем девушки, какой ей поставили диагноз и что требуется для полного выздоровления. Однако Милохин главврачу сказать ничего конкретного не смог даже после того, как ознакомился со всеми анализами и исследованиями. И даже после сегодняшнего, второго по счёту личного осмотра, это оставалось тайной за семью печатями.

Но дежавю вызвало не это… Милохин неторопливо хлебнул кофе и открыл старую, пожелтевшую, ещё советскую общую тетрадь, в которой вёл записи, будучи простым врачом-неврологом в городской больнице номер один города Екатинска, расположенного на далёком Урале, где Милохин начинал работу по распределению, после московского ВУЗа. И там, на заре врачебной карьеры, в 1986 году, 36 лет назад, был абсолютно такой же случай. Пока ехал домой, вспомнил об этом совершенно точно. И уже приехав, открыл старую тетрадь, где писал заметки о первых пациентах.

«Имя пациентки — Людмила Хмельницкая, возраст 14 лет. Спортсменка. Занимается фигурным катанием. Диагноз неизвестен. Поступила с подозрением на черепно-мозговую травму и сотрясением головного мозга после падения на лёд. Доставлена скорой помощью в 16:00. В анамнезе: помутнение и потеря сознания, онемение конечностей, рвота. Возможный диагноз — сотрясение мозга средней степени. Анализ крови в пределах нормы. УЗИ головного мозга — патология отсутствует, рентгенография головного мозга в двух проекциях — без патологии, кровяное давление и пульс в норме, электрокардиограмма сердца в норме. Диагноз „сотрясение мозга“ не подтвердился. Визуально пациентка спит. На следующий день пришла в себя, тесты на сотрясение головного мозга пройдены, результат отрицательный. Диагноз — абсолютно здорова. Выписана домой на амбулаторное лечение».

— Хмельницкая… Она тоже была спортсменка, — громко сказал Милохин. — И тоже фигуристка. Чёрт возьми, это уже не кажется случайностью. Травматизация в разных условиях и с одним и тем же диагнозом. А какой именно диагноз мы тогда поставили Хмельницкой?

Евгений Иванович снова взял тетрадь, всматриваясь в выцветшие буквы.

— Хм… «Диагнозис инсертис». Диагноз неизвестен, — пробормотал он и снова отпил кофе из чашки. — Во всём этом определённо есть какая-то система. Узнать бы, какая связь между этими двумя случаями… Возможно, перед нами новый, неизвестный науке синдром. А это… Это возможность стать академиком и попасть в РАН, дорогой голубчик, если выявить связи и описать патологию синдрома. Нужно срочно заняться этим и начать с того, что выяснить, где сейчас эта Хмельницкая, чем она занимается. А также навести справки о родителях этой Стольниковой… И всё-таки… Хмельницкая… Хмельницкая… Кажется, фамилия знакомая, ещё по СССР и началу 90-х…

Евгений Иванович спортом не интересовался совсем. Но вдруг что-то вспомнил… Да… Хмельницкую определённо много показывали по телевизору в конце 1980-х годов и даже в начале 90-х. Потом… Чёрт…

Евгений Иванович взял айфон, зашёл в интернет и ввёл в поисковик фамилию «Хмельницкая». Вывалилась масса страниц с результатами поиска. «Википедия! Она даже есть в Википедии, чёрт возьми», — с удивлением подумал Евгений Иванович и стал читать.

«Людмила Александровна Хмельницкая. День рождения 15 марта 1971 года. Город Екатинск. Сейчас 51 год. Заслуженный мастер спорта СССР, мастер спорта СССР международного класса. Первая в истории СССР чемпионка Европы, мира и Олимпийских игр по фигурному катанию. После завершения спортивной карьеры работала главным тренером в спортивной школе фигурного катания ЦСКА. С 1999 года депутат Государственной думы от партии „Медведь“ двух созывов. С 2005 года председатель Комитета по физкультуре и спорту Государственной думы РФ, с 2010 года президент Федерации фигурного катания РФ. С 2018 года и по настоящее время председатель олимпийского комитета РФ. После свадьбы носит фамилию Николаева».

— Чёрт побери! — ещё больше удивился Евгений Иванович и чуть не выронил смартфон. — Это что-то невероятное! Я лечил будущего чиновника высокого ранга! Кто бы знал! Ну кто бы знал! Кому ни скажи — не поверят. Но что же… Как это всё связано со Стольниковой, чёрт возьми?…

… Людмила и не подозревала, что о ней думают такие взрослые и уважаемые люди. У неё нестерпимо болел живот из-за дневного переедания, и, хочешь не хочешь, после того как ушли врачи, пришлось бежать в туалет. Надев розовые сланцы, Люда осторожно прокралась к двери и, повернув ручку вниз, с опаской выглянула в коридор. Такое ощущение, что она находится на космическом корабле! Те же белоснежные стены и потолок, те же квадратные матовые светильники и гладкое зелёное покрытие пола, что и в палате. На потолке прикреплены табло со светящимися зелёными надписями и стрелками указывающими, где что находится. На стенах висят более подробные схемы движения и расположения помещений в отделении нейрохирургии и неврологии. Всё просто и удобно.

Туалет действительно находился совсем рядом от палаты. Люда уже подходила к его двери, когда вдруг подумала, что не взяла с собой газетку. Хотя… Надо признать, газету она здесь не видела в палате. Что за несуразность? И что прикажете делать? В отделении тишина, только за поворотом слышатся какие-то голоса, но не пойдёшь же просить у посторонних людей газету, чтоб вытереть жопу…

Открыв дверь туалета, Люда зашла внутрь и закрыла дверь на хитрую золотистую задвижку, поворачивающуюся вокруг своей оси. Зашла и офигела. Потому что увидела себя в зеркале. Это она? Нет, это разве она???

В зеркале стояла стройная, даже тонкая, девушка лет пятнадцати. Очень красивая, с правильными чертами лица, большими голубыми глазами, пухлыми губами и очень густыми длинными ресницами. Но… Людмила с большим удивлением посмотрела на девушку. Её облик был идеальным, и очень непонятным. Во-первых, губы. Они точно не были накрашены, но при этом имели вид, словно на них помада странного карминного оттенка, да ещё и с какими-то полосами по краям. Губы казались нарисованными! Людмила ожесточённо потёрла их подушечкой пальца, чтобы оттереть краску, но не смогла. Глаза были тоже подведены длинными, неестественными стрелками. «Такие на древнеегипетских фресках бывают», — подумала Люда, знавшая на пятёрку «Историю древнего мира за 5 класс». Ресницы неестественно густые и длинные, как у Мальвины из сказки про Буратино и Карабаса Барабаса. Волосы чёрные, очень густые и длинные, с красными прядями. Кожа загорелая, причём загар явно морской. Люда крутанулась — фигурка как у фарфоровой статуэтки. И грудь… Но… Смотрелось тело очень хорошо. Да и в целом, лицо вроде бы, даже похоже на её бывшее лицо. «Бывшее? Блин… Да это же бред какой-то», — с изумлением подумала Людмила.

Впрочем, бред это или сон, но надо как-то жить дальше. И стараться не попасть в психушку раньше времени. Этот мир понемногу нравился ей всё больше и больше. Стоит его изучить получше, а все вопросы оставить на потом.

А изучить можно начинать прямо с сортира — его состояние было идеальным. Сюда министры что ли ходят? Такой чистоты и элегантности она не видела нигде и никогда! И эти слова единственные, которые напрашивались в его описании. На полу крупная белоснежная плитка с синей замазкой в швах, стены выложены красивой бежевой плиткой с красной замазкой. В потолок каким-то неведомым образом встроены несколько совсем маленьких светильников, расположенных в ряд. Но самое главное… Прямо к стене прикручены держатели с какой-то белой бумагой в рулонах. Один держатель был с относительно маленьким рулоном бумаги, другой держатель был с бумагой пошире. Это бумага вытирать задницу??? Люда никогда в жизни ей не пользовалась и даже не знала, что она существует. Честное пионерское! Однако… Какая же она мягкая!

Люда оторвала бумагу и с большим удивлением пощупала и даже понюхала её. Бумага ещё и тиснёная и с вкусным запахом! Какая-то фантастика!

Унитазы тоже вызвали удивление — конструкция их была совсем не такой, к которой привыкла Людмила, и пришлось несколько раз нажать на кнопку, чтобы убедиться, как правильно они должны работать. А ещё здесь не было мыла. Но вместо него в закреплённые на стене пластиковые ёмкости было налито какое-то душистое, пахнувшее лавандой средство для мытья рук, по консистенции похожее на… Пожалуй что на растительное масло. «Как тут всё продумано», — поразилась Людмила. И самое главное, её начала понемногу охватывать гордость за гений советской науки. Смогли же всё-таки догнать и перегнать! Несмотря на то, что она тут в сознании всего один день, уже начала привыкать к здешнему очень современному сложнейшему сантехническому оборудованию, дверным ручкам и запорам. Они легко открываются! И очень легко наливается в руки жидкое мыло! И сушитель для рук работает, стоит только поднести к нему ладони. Как он определяет, что рядом человек???

Сделав свои дела, Людмила робко выглянула из туалета в коридор и молнией метнулась к палате. И тут же, после этого спонтанного спринта, заметила удивительную вещь — её движения стали более быстрыми и какими-то… Более лёгкими и растянутыми что ли, чем раньше… А ну-ка, ну-ка… Зайдя в палату, Люда попробовала поднять ногу в шпагат, и это получилось с невиданной лёгкостью. Причём шпагат получился идеальным! Не может быть! Люда не могла прийти в себя от удивления. Она стала исполнять самые различные элементы, проверяла самые различные позиции, и все они исполнялись безукоризненно, красиво и без особых усилий. Сомнений нет — эта Арина, в чьё тело она попала, была спортсменкой. И даже, скорее всего, фигуристкой, потому что тело было растянуто как раз для выполнения сложных фигурнокатательных и балетных позиций. Вот что имела в виду медсестра Яна, когда сказала что она её фанатка! Арина известная фигуристка и даже… Взгляд её упал на татуировку в виде пяти олимпийских колец на бедре. Она скорее всего, олипиадница!

Поражённая этим вновь открывшимся фактом, Люда бухнулась на мягкую кровать и взяла в руки устройство в розовом чехле. Повертев его в руке и так и сяк, попыталась включить, но не смогла. Обезьяна с гранатой! Раздосадованная, бросила смартфон на кровать и замерла в недовольной позе, скрестив босые ноги, сложив руки на груди и недовольно нахмурив красивые брови. Фигня какая-то!

Время медленно близилось к вечеру, и Людмила решила прогуляться по больнице и посмотреть что тут есть. Потому что абсолютно нечего делать! Будь она в обычной больнице, взяла бы с собой альбом для рисования и карандаши. Или интересную книгу. Тут же нет ничего!

Не успела выйти, как навстречу попалась женщина, которая привозила ей обед. Женщина и в этот раз что-то везла в тележке.

— Арина, я тебе ужин привезла! — улыбаясь, сказала она. — Капустная слойка с рыбой и какао.

Люда хотела было отказаться от еды, но потом подумала, что до утра и до завтрака ещё далеко, поэтому, пожалуй что, от ужина отказываться не следует.

— Спасибо! Положите в тарелочку и поставьте на столик, я потом поужинаю, — улыбнулась Людмила, решив отложить ужин на потом, на более позднее время.

Только женщина, разносившая еду, ушла, как дверь открылась, и появилась ещё одна незнакомая женщина. Она была очень красива и ухожена. Сколько ей? Лет 30, не больше. Среднего роста, очень стройная, одета в широкие светлые штаны и белую рубаху в синюю клетку. Рубаха расстёгнута, отчего её длинный острый ворот лежит на плечах женщины, а из выреза видно краешек груди. Рукава закатаны по локоть и на запястьях видно разноцветные браслеты. На шее женщины несколько медальонов и большой золотой крест. «Крест??? — с большим удивлением подумала Людмила. — Он же запрещён. Ещё смеяться все будут».

На ногах женщины босоножки на толстой сплошной подошве, но они почему-то накрыты какими-то синими мешками, похожими на галоши. Женщина смотрит с до боли знакомым прищуром на красивых голубых глазах. И… В её глазах, определённо любовь! Неужели это её мать? Вернее… Здешняя мать…

Женщина, к большому удивлению Людмилы, появилась очень и очень странно! Сначала открыла дверь и просунула внутрь палаты голову, потом подмигнула Людмиле, и тут же запрыгнула внутрь. Потом исполнила какой-то танец, похожий на танец папуасов, бросила большую белую сумку с длинным ремнём, которая висела на плече, на пол и широко расставила руки, вытянув губы уточкой, словно для поцелуя.

— Милая, родная! Ты живая! Иди я тебя поцелую! — женщина, придуриваясь, мелкими шагами подбежала к Людмиле, в недоумении сидевшей на кровати, плюхнулась рядом, обняла её и стала целовать и тормошить. От женщины очень и очень вкусно пахло какой-то парфюмерией. Наверное, импортной!

— Всё хорошо… Но я немного не в себе… Пожалуйста, не надо меня мять, — смущённо пробормотала Люда, стараясь отдалиться от женщины, но это оказалось совершенно невозможно, и пришлось, скрепя душу, покориться. Если эта женщина действительно её мать, то она выглядела очень и очень модно и необычно. Но… Стоп! Её мать не может быть такой молодой! Если этой Арине лет 15–16, то матери определённо должно быть около тридцати пяти, ну ладно… Пусть около тридцати трёх. Но женщина выглядела совсем молодо. Наверное, хорошая косметика. А может, здесь научились омолаживать кожу? Или люди сами по себе выглядят молодо?

— Рассказывай, золото, как ты! — женщина наконец-то отпустила её. — Я спросила у врача, он сказал, скоро тебя выпишут. Ты совершенно здорова.

— Неплохо всё… — осторожно ответила Люда. — Я только память потеряла. Не помню даже вас.

— Память — дело наживное! У меня её тоже нет! — женщина небрежно махнула рукой и достала из кармана длинную пачку сигарет и начала вытаскивать одну.

— Тут, наверное, нельзя курить, — осторожно предупредила Люда.

— А… Точно! Пардон! — спохватилась женщина. — Я тебе покушать принесла из твоего любимого японского ресторана. У тебя холодильник тут есть?

— Вроде бы вот там, в углу стоит, — осторожно ответила Люда, гадая, что такое японский ресторан. Японский? Да ладно! Она наверное, шутит!

— А… Неважно. Что не съешь сейчас, выброси завтра, — махнула рукой женщина. — Ладно, дорогая, мне пора, а то пробки будут страшные, и я домой к ночи приеду. Кстати, вот твой крестик. Надень его, пожалуйста, при мне.

Женщина протянула Люде золотую цепочку с золотым крестом весьма приличного размера и веса. Но зачем его одевать??? Она же пионерка и не верит во всякие бабкины сказки! Однако пришлось опять подчиниться. Крест вызывал очень необычные ощущения, потому что за свои 14 лет она не носила ничего подобного! Была маленькая серебряная цепочка с кулончиком, которую дарила мама, и всё.

— Ну всё, пока-пока, милая! — женщина поцеловала Люду и почти бегом вышла из палаты, помахав в двери рукой. — Я приду завтра! Люблю тебя! А… Забыла… Там в пакете зубная щётка и паста. Кстати, малышка, вот твоя карточка, вдруг тебе понадобятся деньги!

Женщина подбежала к Люде, сунула ей в руку золотистую пластиковую карточку и теперь уже окончательно покинула палату, на прощание послав воздушный поцелуй и оставив очень удивлённую Людмилу в одиночестве.

Люда посмотрела на карточку.На ней было написано: «Sberbank Visa Gold Arina Stolnikowa 10/32». И ещё стоял какой-то долгий номер.

Стольникова? Она что, теперь Стольникова? Этого не может быть!..