Мир грёз и кошмаров (СИ)

Глава 9

Жарко поцеловав рогатого, Марайя вышла из камеры, напоследок одарив меня убийственным взглядом. Мужчина размял шею и флегматично закатал рукава рубашки. От этих действий мне стало до того страшно, что я начала дрожать и часто-часто дышать. До меня только в этот момент стало доходить, что всё серьёзно. Я наконец осознала, что я не в сказку попала и что меня сейчас здесь могут убить.

Изучая пещеру, общаясь с эльфом, гуляя с ним по городу, я воспринимала всё как интересное и безопасное приключение, увеселительная прогулка. Видя магию и прекрасных, будто ожившие детские сказки, существ, я ошибочно считала, что нахожусь в безопасности. А может я так считала потому, что рядом был Фэйд? Надеюсь, он не пострадал. А еще, я почему-то уверена, что он будет меня искать. Не знаю, откуда такая уверенность, ведь мы знакомы от силы несколько часов всего, но точно знаю, что будь всё иначе, и жертвой бы стал он, я бы обязательно стала его искать, сделала бы всё от меня зависящее.

Внимание! Далее последует сцена насилия!

Прежде чем в меня полетят тапки, хотелось бы упомянуть такие произведения из школьной программы, как "Преступление и наказание" Ф.М. Достоевского (описание убийства старушек и забивания лошади, 10 класс), "Тарас Бульба" Н.В. Гоголя (насилие, убийства, в т. ч. детоубийства, 7 класс), "Гроза" А.Н. Островского (абьюз, суицид, 10 класс). Во всех этих книгах в разной степени подробности описываются сцены жестокости, но не спешите осуждать школьную программу, ведь насилие в данных книгах показано не из эстетических соображений или чего-то извращенного. Авторы данных произведений однозначно осуждают асоциальные действия героев и вовсе не агитируют читателей совершать то же, что и персонажи их книг! Напротив, они поднимают очень важные темы: отчаяния и надежды, преступления и наказания, любви и долга, чести и бесчестия.

Описанная ниже сцена не имеет сексуального подтекста и намерения кого-либо оскорбить. Цель автора — наглядно показать несправедливость, бесчестие, нездоровую одержимость и жестокость, которые стали причиной дальнейших событий, описанных в книге.

P.S. Представьте, что было бы, если бы Раскольников в своё время прочитал произведение Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"? Что-то подсказывает, что, в таком случае, он бы не совершил убийства, и его жизнь сложилась бы иначе.

Звонкая пощечина обожгла правую сторону моего лица, вырывая из раздумий. Больно, горячо…Мокро? Да, кажется, это мои слёзы. Почему-то удар незнакомца поднял бурю из обиды и негодования в моей душе. Я запоздало отшатнулась и, в ожидании продолжения, забилась в угол кровати, стараясь прикрыть лицо.

— Кто и зачем тебя послал? Что тебе нужно? — от страха и других непонятных чувств, я не могла вымолвить ни слова, лишь губы дрожали, не издавая ни единого звука. Дартэс вальяжно поднялся и подошел к узкой кровати. Он схватил меня за дрожащие то ли от страха, то ли от обиды плечи и долго всматривался в моё лицо, а затем просто ушёл, ничего больше не спрашивая. И, не успела я осознать произошедшее, как появился новый визитер. И ему, в отличие от предыдущего мужчины, ничто не помешало допросить меня в лучших традициях инквизиции.

После нескольких сильных ударов, я пыталась сквозь рыдания сказать, что никто меня не посылал и мне ничего не нужно, но мужчина не слушал. Он методично избивал меня, точными ударами вбивая в тот самый угол, в который я забилась ранее от рогатого в глупой надежде на спасение.

Когда на моем теле и лице не осталось живого места, этот монстр просто встал и ушёл. Некоторое время я лежала в той же позе, в какой меня настиг последний удар мучителя, и даже думать мне было больно. Все силы уходили на то, чтобы не захлебнуться кровью, обильно вытекающей из сломанного носа. Казалось, хуже быть уже просто не может, но скрип двери и последующее появление злобной эльфийки не предвещало ничего хорошего, худшее было впереди.

— Низшая вонючая дрянь, как ты посмела даже взглянуть на моего господина? — тихо, оттого еще более зловеще, прошипела девушка. Ответить мне было нечего, да я бы и не смогла ничего ответить — челюсть, кажется, была сломана, как и многое другое. Пока действует адреналин, я не чувствую и десятой доли тех повреждений, что нанес мне подосланный рогатым псих.

— Молчишь, дрянь? Глаз положила на моего Дартэса? Ну ничего, сейчас я тебе этот глаз выколю, будешь знать, как чужих мужчин трогать! — наплевав на боль, я пыталась шевелить разбитыми губами, всеми силами старалась убедить ревнивую эльфийку, что мне ее мужчина и даром не нужен, но Марайя медлить не стала. Откуда-то в её руке появился нож с тонким зубчатым лезвием, и я потеряла всякую надежду её переубедить.

Эльфийка больно схватила меня за горло, при это нарочно задевая сломанную челюсть. Она не торопилась, несколько минут дразнила и просто водила ножом по моему лицу и телу, а потом, когда я почти поверила, что она на этом и остановится, последовал первый порез.

То ли потому, что лезвие было чем-то смазано, то ли из-за того, что оно было зазубренное, боль была не просто сильной, а невыносимой. Марайя мучительно медленно наносила на мое тело порезы, начиная с живота. Не в силах пошевелиться и сходя с ума от боли, я молилась сначала о том, чтобы сознание, наконец, покинуло меня, а позже молилась о том, чтобы умереть и больше не испытывать этих страданий. Несмотря на молитвы, я оставалась в сознании до самого конца. Старательная Марайя неспешно истязала зазубренным ножиком мое тело, постепенно продвигаясь выше. Добравшись до лица, она начала выполнять своё обещание: ругаясь за то, что я смею закрывать глаза, она с силой провела несколько раз по глазнице, потом оставила свой след на щеках и, утомившись, вытерла лезвие о мою одежду и ушла. А я осталась, не представляя, как пережить всё это.

На следующий день никто не пришел. Только поднос с едой и кружка с водой давали понять, что обо мне помнят. Тело было переполнено болью, тошнило, а потому еду и воду я не тронула.

На третий день заглянул какой-то мужчина, скорее всего охранник. Он спросил, почему я не ем и не пью, но ответить я ему не смогла. Подойдя ближе, он брезгливо скривился, проверил пульс и, убедившись, что лежащая перед ним отбивная еще жива, ужаснулся и куда-то резво ушёл.

Спустя еще два дня никто так и не пришел. Раны, видимо, воспалились и меня начало знобить. Стало ясно, что я здесь умру, но упрямый мозг всё старался искать несуществующий выход.

К концу шестого дня, удерживаясь на границе беспамятства, я вспомнила про «комнату», ключ от которой дал мне Фэйд. Этот ключ, который эльф с помощью своей магии поместил мне в руку, никуда не делся — об этом говорила небольшая татуировка между большим и указательным пальцами левой руки.

Призвав вход в «комнату» таким образом, чтобы он оказался на полу возле кровати, я из последних сил оттолкнулась и полетела вниз. Нарушая строжайший запрет Фэйда, я радовалась отсутствию «якоря» и мечтала оказаться где угодно, да хоть в вулкане, лишь бы не здесь. Спасибо за то, что продолжаете читать <3Если не сложно, нажмите, пожалуйста, кнопочку "Подписаться")