Мир и нир

Глава 10

Март. Тёплый ветер. Набухают почки на деревьях, пробивается первая листва. Сохнут дороги. А у нас добавляется ещё одна забота — где хранить продукты в отсутствие холодильника. Свежее кушать хорошо. Но не всегда удобно. Лучше запасать.

Отец сделал ревизию подвалов, где всегда прохладно. Немного сыро, пожалуй, но даже летом температура не выше градусов двенадцати. Обнаружил остатки моих запасов, перевезённых из Дымков.

Он вышел наверх, основательно перепачканный, в паутине, будто раскопал столетние залежи в поисках клада. И да — нашёл клад. Пачку сухих дрожжей, почему-то не использованную в начале пребывания в Мульде, как только появился первый самогонный аппарат. Дрожжей я много не вёз, вне холодильника плохо хранятся. Казалось — зачем их экономить, в любой момент метнулся и накупил их в сельском магазине. Рублей двадцать за пачку цена, уже не помню точно. Короче — почти даром.

Но когда в собственном сарае наткнулся на мину с растяжкой, стало не до походов. И дрожжи кончились. Выход алкоголя с литра браги упал.

Отец усмехнулся при виде моей довольной рожи.

— Не радуйся раньше времени, сын. Давно могли сдохнуть. Срок хранения кончился год назад. Да и где валялись до подвала?

— А даже если живые? Одна пачка — капля в море. На кило муки. Отдай их ма. Дрожжи хлебопекарные. Пусть что-нибудь испечёт.

Мы стояли посреди огороженного двора, примыкающего к деревянному замку. Я проверял упряжь на Бурёнке, намереваясь наведаться в Фиррах. Там дело сдвинулось, когда поставил ультиматум: если кто из братьев порешит другого, второго вызову на дуэль и убью сам. Глейство отойдёт казне. И тогда я его выкуплю недорого, как ранее Кирах.

Да, нажил себе пару врагов. Но скоро удалю обоих от себя. Старик вначале расквохтался, когда я обрисовал перспективу: оба его мальчика на погребальном костре. Потом с запозданием въехал, что благодаря этой угрозе у пацанов появился шанс уцелеть, не прирезав друг дружку. Нас обжимают, мы отжимаем, как это часто не совпадает…

Но — к делу. А главное дело — это самогонка.

Папа держал герметичную упаковку осторожно, за уголок. Наверно, боялся пальцами нагреть.

Я посмотрел на этикетку. Дрожжи — это грибок. Его трудно убить или вывести, особенно если он завёлся на пальцах. Пищевой — нежный.

— Скажи маме, пусть бросит щепотку в кружку тёплой воды. Туда же пару ложек муки. Если через полчаса-час не начнётся брожение, проще выбросить. Я поехал. Нираг! За мной.

После раунда переговоров возвращался домой. Злой, как голодный каросский волкодав. Старик-глей, просёкший фишку, требовал кроме двух брентств ещё двенадцать либ серебра! Прогнулся до десятки и более ни в какую.

Дома я чуть успокоился. В семье царил мир, очень похожий на затишье перед бурей. Или мама заупрямится, вбив в голову какую-нибудь дурость. Или папа что-то изобретёт. Или Мюи на последнем месяце беременности захочет солнце с неба и начнёт капризничать, не получив.

Сели за ужин. Были макароны по-флотски. Мама научила хрымок раскатывать тесто в тонкий блин и нарезать узкими полосками. Их сушили, потом варили. Вместе с мясной добавкой и жиром подавали к столу. К ним — яблочный сидр.

— Знаешь, сын, — задумчиво начал папа. — Дрожжи-то живые оказались. Вполне.

— И мы сейчас едим макароны из теста, приготовленного на тех дрожжах?

— Нет! — вмешалась мама. — Я вот подумала… Дрожжи — это грибок. Вроде плесени. А если дать этому грибку развиться в питательной среде? В том же тесте? Фактически нам нужна живая закваска. А там я придумаю, как из пачки сделать много килограммов. Наверно, в интернете много рецептов «дрожжи своими руками», но я никогда не интересовалась…

— Пробуй, мама! Ты же основы химии и микробиологии знаешь.

А заодно, занявшись делом, меньше будешь фантазировать и языком месить. Это я про себя сказал.

— Да. В общем, я использовала весь пакет. Закваски в разных вариантах. Что-то выживет. Если получится, будут у тебя дрожжи в большом объёме, сынок. Для браги.

А скоро ещё прибавится сахар… Точнее — свекольный сахарный сироп. Кирах — единственное место на планете, где выход алкоголя из браги будет как в Дымках! Себестоимость нира очень сильно снизится. Всё же молодцы мои папа и мама. Честно. Мне бы без них куда хуже пришлось. Пусть я взрослый, самостоятельный, по местным меркам — крутой. Вырос из пелёнок давно. Но! В древние времена жили кланами. Семьями. Одиночке не выжить.

Правда, отец тотчас начал рассказывать не самую подходящую историю.

— Помню, отправили к нам в часть партизан. То есть призванных на военные сборы, штатских. От рядовых до младших офицеров. Вывели в поле, расселили в палатках. Вырыли нужники в земле. Так один из шибко умных спёр брикет дрожжей и запихнул с вечера в отхожее место. Я дежурным по части ходил. Утром прибегает помдеж: товарищ капитан — в сортире кошмар! Я — туда. Ну что вам сказать — извержение вулкана. Из дерьма. Только медленное, — отец изобразил руками фонтан. — Выстроил партизан. Спрашиваю: кто бросил дрожжи? Молчат. Тогда приказываю всем — на расчистку толчка. Не понравилось им, весельчака быстро сдали. На губу его. Туалет трактором засыпали, новый вырыли. Такие дела.

— Миша! Обязательно нужно было за ужином? Фу! Когда из тебя казарма выветрится?

— Когда глаза мне закроешь, Оксана Ивановна. Не раньше. Казарма — это наше всё. Для настоящего мужика.

Она фыркнула. Потом спросила меня: что выездил у соседа.

Только теперь, почти уверенный в успехе, пусть и слишком дорогой ценой, объявил им план.

— То есть линия обороны по периметру у нас превысит сорок километров, — сориентировался отец. — По меркам нашего мира, это задача для стрелковой дивизии. А воинов у Клая не густо.

Справа от меня раздался горестный всхлип. Невосприимчивый к постоянным переменам настроения Мюи, я поначалу пропустил мимо ушей. Но стоило уйти в спальню — началось.

— Отец привезёт с собой Настью! Эта хрымка будет жить рядом!! И она теперь — жена глея!!!

— Дорогая! Но когда они приезжали на свадьбу Нирага и Саи, посещали рощу Веруна, вы с ней вроде бы поладили?

— Да! Потому что я сдержалась. Изо всех сил! А она — пустышка. Не может подарить отцу ребёнка.

— Ты хочешь брата или сестру?

Мюи села на кровать и чуть успокоилась.

— Да. Нет. Не знаю. Хочу папе счастья. Но ведь не получится?

Я-то знал, что получится. Медицина от Веруна обнаружила у Насти чужеродный предмет в… понятно, где. Внутриматочную спираль. Девушка жила активной личной жизнью, детей не хотела, всё очевидно. Нынешняя Настя этого, естественно, не помнит.

И что дальше? Хочу семейный клан. Чтоб дерево глея Гоша и глея Клая переплелось, мы вместе стояли… Чесслово, не надо никакой большой карьеры. В судьи не стремлюсь. От министра отказался легко. Дайте мне жить спокойно в моём пограничье! Для чего и нужна крепость «Гош» на два глейства.

Решение, похоже, одно-единственное. Мне нужно брать каросских наёмников. Отряд человек сто.

Дорого? Очень! А ещё Нираг будет против. И я его понимаю. Там — профессиональные упыри. И мама покачает головой, увидев сумму затрат. Я помню таксу. Один дин каждому в десять дней. Самый краткий срок найма — месяц. Три дина воину, десять — вожаку.

Но дрожжи позволят получить дополнительную прибыль. Хватит на кароссцев.

Поселю их к Клаю. И так почти на халяву выбьется из брентов в глеи. Без меня ему не снилось бы. Пусть отрабатывает — пасёт этих бандитов.

— У тебя новый глей, твоё величество. Это ант Нираг, ранее владевший мелким брентством Корун, завладел Фиррахом, — секретарь Пинх положил перед монархом копию купчей.

— Проклятье! Анты не успокоятся… Но этот, судя по цифрам, был беден?

— Да, мой король. Как ты велел, мы смотрим за всеми крупными сделками антов. Сам Нираг никогда бы не набрал достаточно серебра. Его поддержал зять, глей Гош. Наш поставщик нира.

— И стекла! — стукнул кулаком по столу Карух. — Наобещал. Выпросил мандат о налогах. Где же он? Обманул!

— Так март, твоё величество. Срок дан ему до конца весны.

— Чертовщина какая-то на том юге… — король вскочил из-за стола, как обычно — нетерпеливый и порывистый в движениях, подошёл к карте Мульда, висевшей на стене. — Где этот пырхов Фиррах?!

— Вот! — Пинх чистым концом гусиного пера как указкой обвёл кусок на южной границе.

— Сколько оттуда получено податей?

— Всего лишь семнадцать динов за весь прошлый год, — ответил секретарь, дальновидно запасшийся бумагами. — Осмелюсь заметить, столь малую сумму набрал и выплатил прежний владелец глейства. Подушная и земельная подать. Говорят, брал заём у ростовщиков. Смею предположить, глей Гош не оставит тестя без поддержки. Так что налоги вырастут.

— Да плевать мне на их жалкие серебрушки! Король должен ждать? Просить как подаяние?! Мне нужна война! Мне нужно войско! Сколько затребовано с южных глейств?

— Из Кираха пятьдесят — на кхарах и с оружием. Из Фирраха — пять.

— И где они?

— Так лишь неделю как гонца послали с твоим указом. Не доехал ещё. Воинов собрать, обмундировать, вооружить надо. Чтоб доехали в столицу. Месяц!

— Если через две недели их не будет, объявлю Гоша мятежником! Кстати. Почему так мало — пять?

— Так по закону короля Караха воины даются в пропорции. Считаются от налога за прошлый год. Для Фирраха и пять тяжело нанять.

Король подхватил со стола пресс-папье и швырнул в секретаря. Тот едва увернулся.

— Ты кому служишь, задница пырха? Мне или Гошу?

— Тебе, король. Потому и предупреждаю: больше он не даст. Потребуешь сверх того, пожалуется в суд. В высшем суде у нас половина — анты.

— Будь проклят тот час, когда я поклялся над гробом отца выполнять его заветы!

— Так выполняй, твоё величество. Понемногу меняя законы и испрашивая благословения Моуи на каждый новый.

— Давно пора! И начну с судей. Чтоб готовы были исполнить любой приказ, вынести любой приговор, как я им скажу. Займись! Составь закон.

— Собрание маркглеев не одобрит.

— Тогда и его разгоню. Я король или не король?

— Конечно, король, твоё величество! — заверил Пинх и вышел, пятясь. Сквозь зубы прошептал: — Но далеко не самый умный в истории Мульда.

А мне снова в дорогу. Степняки пригнали кхаров и телеги, чтоб вести новую партию нанятых рыть каналы. Но нет послания от Дюльки, а парень основам грамоты научен. Написал бы.

Никто не вернулся. Неужели нет заболевших, поранившихся, кто не может больше копать? Их, что ли, самих там прикопали?

И вообще… Глядя в резкие, обветренные черты кочевников, глядящих презрительно поверх чёрных повязок, обмотанных поверх нижней части лица, я стал догадываться: у мелиораторов что-то совсем не так складывается.

Время крайне неподходящее! Посевная. С моими крестьянскими навыками я нужен тут. Стекло для дворцовых покоев надо доделать и отвезти. Ладно, со стеклом и папа справится.

И Клаю помочь бы не мешало, его нынешние владения раз в восемь-десять больше прежних… Тоже справится, чай — не маленький.

Нирага оставил. Нанимать каросских головорезов — его обязанность. Не хочет? А куда денется!

Сая получила задание строить мини-заводик дрожжей. Это длинное помещение, наполовину утопленное в землю для ровности температуры, множество больших глиняных ёмкостей. Мама обещает за месяц-два точно подобрать технологию.

Наконец, исчезло главное препятствие к отъезду: Мюи родила! Здорового пацана. Назвали Моис. Снесли его в церковь Моуи, священник над ним покамлал. Хорошо хоть, здесь не окунают в купель. Потом к Веруну. Тот сказал: всё в порядке у него. Вырастет богатырём. Рыжим, клыкастым.

Попросил Бобика охранять их и заботиться. Не знаю, что по весне в степи с дичью, но брать волкодава с собой — нужна отдельная подвода, полная вяленого мяса и костей.

Когда караван миновал рощу Веруна, заглянул к нему. Он тотчас явился и сразу вывалил кучу претензий. В том числе — почему Клай не торопится завести себе рощу в новом глействе. Надо сказать, здорово изменился Верун с нашей первой встречи. Вырос, мне до подбородка достаёт, в плечах раздался и как будто помолодел. Наверно, стремится Подгруна обогнать. Возомнит о себе невесть что, тогда, как говорят белорусы, хавайся в бульбу. Но на него управа есть — загнать стадо кхаров, чтоб обожрали всю зелень в роще, потом можно без опаски засылать хрымов с топорами.

Разумеется, я не спешу с угрозами.

— Робеет он перед тобой. Боится, что рассердишься — душу выпьешь. Поэтому потерпи. Вернусь и заставлю.

— Вот бы и Настья родила, — вздохнул на прощанье божественный дедок. — Не забивала бы голову глупостями. Хотя… Если сына родит, и тот вырастет, Настья готова будет зубами тебя рвать, чтоб наследнику достался не только Фиррах, но и Кирах. Лучше дочки пусть будут. Я позабочусь. Ту ужасную штуку из неё достал, что понести мешала.

В дальнем походе меня скоро захватили совсем иные мысли и о иных делах.

До излучины Оранжевой реки, где Пустынный Лис перебрался на северный берег и принялся пожирать степь, около двадцати дней пути. Для меня — верхом на Бурёнке, плетущейся шагом со скоростью нанятых работяг. Их две сотни. На подводах вода, еда, лопаты, кирки, тачки. С каждой партией доставлялись инструменты, но они наверняка изнашиваются. Это было далеко не самой большой тратой.

Тяжелее всего терять время.

Но что делать? Сорвать сделку с Тенгруном и навлечь на себя его гнев может означать гибель всего. Могущество степного бога несомненно. Рассердившись, он сгубил целое племя. Вызванный им порыв ветра достанет до моего замка. До Фирраха, пожалуй, тоже.

Какой ветер… Настоящий, безжалостный ураган! С него станется.

Поэтому я терпел вынужденное безделье длинного пути. Меня сопровождал лишь десяток воинов. Косметический эскорт. Степняков, управляющих кхарами, при этом обвешанных оружием словно Рэмбо, вдвое больше. А мы дальше и дальше углублялись в их территорию.

Степь, правда, в начале апреля гораздо дружелюбнее, чем в ноябре. Травы поднялись, зазеленели, пахло свежестью. Пригревало. Распустились цветы, ничуть не напоминавшие земные. Шмыгали мелкие животные, вроде зайцев-кроликов или грызунов, Бобик воспринял бы их как шведский стол и поспорил бы с русскими туристами в Анталии, дорвавшимися до олл инклюзив.

Мы пересекли несколько рек, вдоль них разместились поселения сменивших кочевой образ жизни на оседлый. Здесь до замятни пролегал торговый путь, без караванов степные деревеньки оскудели. С меня стремились содрать втридорога, не смущаясь мечей скромной десятки воинов. Гнавшие кхаров кочевники смотрели на мою возню с молчаливым презрением и не пытались поддержать. Почему?

Ответ я узнал по прибытии к реке Радужной. Если какой-то расход на пригнанных рабочих казался чрезмерным, здесь просто не тратились. Переживут как нибудь — на всё воля Тенгруна.

Увиденное больше всего напоминало какой-то немецкий концлагерь из фильмов о войне. Только без колючей проволоки и вышек с пулемётами. Вместо них — верховые патрули лучников.

— Глей! Глей! Господин глей!

Хриплый слабый голос молодого мужчины вроде бы знаком. Он бросил тачку и кинулся ко мне. Патрульный направил кхара наперерез беглецу и замахнулся плетью. Я успел раньше и перегородил ему дорогу, подставив правый бок Бурёнки. Рабочий уцепился за стремя с левой стороны.

— Гош! Я — Дюлька… Умоляю, дай чего-то поесть… Второй день без еды…

Посланный менеджером, мой хрым низведён до раба.

Подошедшие новоприбывшие смотрели на происходящее с ужасом. Меж тем степняки окружили их и достали плети.

Мои воины отпихнули патрульного, окружили меня и Дюльку редким кольцом, обнажив мечи.

Что за дерьмо пырха здесь вообще происходит?

Разберёмся. Но, даже разобравшись, у меня здесь слишком мало силёнок, чтоб повлиять на общую ситуацию.

— Биб!

— Да, хозяин?

— Готовься. Здесь предстоит много работы. И угощения тоже.

— Всегда рад, хозяин!

Я обернулся к верховому, пытавшемуся ударить Дюльку:

— Я — глей Гош из Мульда. На моё серебро ведутся эти работы. Кто здесь главный из кочевых?

— Сотник Мандахарр.

— Зови его. А кто над Мандахарром?

— Каган Харабрук, сын хана Хурбрука.

Вот это новость! Приплыли… Гадёныш наверняка отыгрывается за ноябрьское унижение.

И непонятен его статус, переведённый как «каган». В земной иерархии, если не путаю, каган выше хана. То есть наглый засранец объединил несколько племён, подчинив их себе? При любом раскладе это — плохая новость.

Пока послали за Мандахарром… за Мандой, прости меня Моуи, нет сил выговаривать, хрымы принялись ставить шатры — для меня и моей десятки воинов. Первоначальное напряжение ослабло, степняки рассосались, не пытаясь больше вернуть Дюльку к работе.

Я покормил его маминым — очень аккуратно. После концлагерной еды нормальная пища может убить.

— Мандахарр — настоящий зверь, — сообщил парень, утолив первый голод. — Как приехали сюда, сразу избил меня плетью и забрал всё золото. Сказал — сам будет закупать провиант. И закупает… такие отбросы… Только чтоб не умерли.

Странно. Как можно недокармливать рабочих при столь тяжёлом труде? Ведь нужно не только вырыть канавы для орошения. А ещё нарезать дёрн в степи и привозить сюда, где почву изъела ветровая эрозия. По-хорошему, посадить бы лесополосу для задержки ветра, и я даже знаю, у кого взять быстрорастущие саженцы. Вот только Тенгрун вряд ли обрадуется привету от Веруна.

И мне не радостно от происходящего. Совсем. Договорившись с Хурбруком об охране стройки, даже не подумал, что степняки без сантиментов обратят наёмных рабочих в рабов.

Классические рабы здесь тоже были. Третья раса, ранее мной не виданная. Плотные, ширококостные, низкорослые, с жёсткими чёрными волосами и тёмно-бронзовой кожей. Их добывали где-то далеко к югу за Оранжевой рекой. Ценятся выносливостью и редкой неприхотливостью. Манда-сотник считает, что дешевле купить рабов, чем кормить пригнанных с севера хрымов.

Среди бронзовых есть женщины. Днём работают лопатами, вечером обслуживают степных джигитов. Кроме сотника. Тот больше по мальчикам.

Грёбаный пидарас! И даже не в смысле секс-предпочтений. Вообще — по жизни, по понятиям. К сожалению, пидарасы по жизни часто встречаются и среди гетеро. Этот мир — не исключение.