Мир и нир

Глава 22

Айюрр нанёс первый удар, не раздумывая. Последствия я ощутил в декабре, после Нового года. Опыт прошлого декабря говорил: заготовленное на День пришествия Моуи выпивается быстро и подчистую, трубы горят и требуют продолжения банкета. В Карахе выстраивается очередь из подвод. Купцы готовы сметать нир, не успеет он вылиться из аппарата. Качество по боку, важно количество, но я не могу терять марку.

В этом году как отрезало. Продажи упали почти наполовину. Оказывается, Айюрр запретил проезд через свои земли с ниром «от Гоша». Закрыта дорога в основной морской порт, откуда самогон уплывал за рубеж. Налаживались и поставки оконного стекла… Айюрр сам хлебнёт от дурных запретов как Евросоюз от санкций. Россия в ответ запретила ввозить польские яблоки. Польские фермеры закапывали урожай в землю бульдозером. Правда, часть яблок попала к нам под видом белорусских. С ними — белорусские устрицы, настоящий белорусский швейцарский сыр, белорусская океаническая сельдь и прочая санкционка от соседа. Дружба — дружбой, а руки погреть — святое…

Конечно, и здесь купцы изворачивались. Просили не ставить сургучовые печати со знаком «от Гоша». Делать стекло чуть более мутное. Настоящие деловые, словно белорусы.

Остался канал сбыта через Монкурх. Оттуда купцы ехали ровно как до войны. Более того, спрос на стекло даже вырос. Жаль, не расколотили все окна в королевском дворце. Платил бы как миленький! В смысле — новый король. Старому вздумалось догнать меня на обратном пути. Не повезло ему.

И что теперь делать? Я готов продавать зеркала. Папа, проштудировав привезённое в ноутбуке, научился напылять серебро на стекло. Полученное зеркало превосходит все местные как «Армата» любой танк Второй мировой. Даже если не повышать цену, вложенное в зеркало серебро дорожает втрое! Но в южной, центральной и северо-западной части королевства купят несколько десятков. И всё. Может, пара дюжин уйдёт в Монкурх.

Санкционное кольцо надо рвать. Подумав, я решил пробивать его со стороны степи.

Обрывочные географические сведения, почёрпнутые у Подгруна и у соседей, позволяют предположить, что петляющая у моего замка небольшая речка Воля в сотне мер к западу, может — чуть больше, впадает в Оранжевую реку, та — в море. Устраивать местный аналог экспедиций Колумба и Магеллана я не намерен. Там на морском берегу у устья большой реки стоит большой порт Мармеррих. В нём тусуются купцы и морские перевозчики. Они просто не знают, что совсем недалеко есть нир, оконное стекло и зеркала, которых им не хватает для полного счастья. То есть для перепродажи дальше.

Вопросы те же, что и у Наполеона. Но не при отступлении, его я уже хлебнул от пуза, а в наступлении. Логистика. Пути продвижения армии, удаляющейся от базы, пусть торговой армии. Снабжение. Обеспечение.

То есть мне снова придётся идти в степь. Не хочется до зубовного скрежета. А надо. Пока не восстановлю торговый путь, существовавший до замятни, не вывернусь.

На поклон к западным не пойду. Айюрр не получит сборов от купечества за проход через его земли. Потом наверняка задумает ещё какую гадость. Время играет на меня. С каждым днём, даже зимой, растут мои «троллейбусные провода» — деревья в рощах Веруна, позволяющие прибыть туда верьям. Вокруг моего глейства и брентства Клая возводится стена, охраняемая боевыми призраками. Мне сложно представить войско, способное рвануть напролом в ожидании, что добрая его часть тут же падёт замертво, а души погибших проглотит ад.

Объехав владения, я вернулся в замок. Поднявшись в спальню, увидел, как Мюи прихорашивается перед новым зеркалом. Расчёсывает огненно-рыжие кудри. На высокой спинке стула лежит новое платье, скроенное и пошитое по советам Насти. Выглядит не как средневековое, а из XXI века, но стилизованное под старину. Мюи в нём чертовски соблазнительна.

Чем меньше времени требовал к себе Моис, тем больше она уделяла своей внешности. Инстинктом поняла важную женскую заповедь: глупая следит за мужем и соперницами, умная — за собой.

Хотел её обнять, но не стал мешать. Служанка помогла уложить рыжий водопад в замысловатое сооружение, скрепив длинными булавками. Затем забрала Моиса и ушла, оставив нас наедине. Не считая, конечно, Бобика. Он свернулся в углу и задремал, причмокивая.

Я сел на край кровати. Мюи обернулась ко мне, демонстрируя всю архитектурную сложность сооружения на голове.

— Нравится?

Она была в просторной до пят рубахе и босиком. Под рубахой — только упругое и сладкое тело…

— Но если я обниму тебя крепко и страстно, вдруг причёска нарушится?

— Тебя только это сдерживает?

Она прыгнула как львица на дичь. Опрокинула на спину. Распустила мне шнурки на шароварах. Схватила рукой за часть моего организма, более других обрадовавшуюся её близости. Села сверху и начала двигаться.

Сначала медленно.

Потом серебряный клычок закусил губу. Голова запрокинулась. Дыхание стало чаще. Её руки сильно сжали мои предплечья.

Я начал подыгрывать, приподнимаясь и опускаясь в такт её движениям, становившимся всё быстрее…

Наконец, у моей милой сорвало резьбу. Она застонала. Движения стали резкими, порывистыми. Я едва не выскакивал из неё. Практически стал на мостик, приподняв Мюи.

Финал! У обоих вырвался крик. Мой стих быстро, моя дорогая ещё какое-то время охала. Потом встала с меня, проверив руками причёску. Целая!

Ну вот как можно достигнуть оргазма, если думать — как бы не растрепаться? Спросите у моей любимой. Правда, она вряд ли захочет с кем-то обсуждать столь личное. И я что-то слишком разговорился… Зря, наверное.

— Дорогая! Всё очень здорово. Но у тебя же должны были…

— Их нет. А ты только сейчас заметил? — она вновь подбежала к зеркалу, осматривая себя справа и слева. — Уже месяц задержки. Думала, ты внимательнее, супруг, — насладившись произведённым эффектом, она выстрелила: — У Моиса будет братик!

Как горячей волной окатило! От Мюи хочу и двух, и трёх детей — только бы роды не нанесли вред её здоровью. Всех буду растить и любить не меньше, чем Моиса.

И как ей сказать, что надо уехать?

Точно, что не в ближайшие дни. Мы отмечаем Новый год ещё и по земному стилю, в ночь на первое января. Ма через неделю — и православное рождество. Плевать, что в России июль, всё слишком запуталось.

Спустившись к новогоднему столу, Мюи впервые «выгуляла» новое платье на людях. Получилось эффектно. Настя захлопала в ладоши, Клай одобрительно кивнул. Ма расцвела, зная о столь сложно налаживаемом взаимопонимании двух женщин.

Один па остался безучастным. Он о чём-то раздумывал. Периодически загадочно улыбался. Точно — приготовил какой-то сюрприз. Ох, не люблю сюрпризы. Боюсь их.

Впрочем, мамин удался на славу — люля-кебаб на тонких струганных реечках-шпажках и азербайджанский плов-шах. Ей богу, если вдруг снова загляну в Россию, привезу ей гигабайт поваренных книг и мешок специй вместо патронов.

Когда наелись и выпили (Мюи меньше других, что все заметили), папа пригласил подняться на башню. Зачем — не объяснил.

Когда выстроились на верхней площадке, прокричал в медный рупор: давай!

Ничего не произошло поначалу. Тёплый и совсем не зимний ветер шевелил волосы. Сияли яркие звёзды и созвездия, теперь уже более привычные, чем Большая или Малая Медведица.

— Что он задумал? — шепнула Мюи.

— Понятия не имею. Будь готова к чему угодно.

Я стиснул её мягкие пальцы.

Вдруг на берегу реки сверкнула зарница, через доли секунды: ба-бах!

В небо взвились ракеты. И взорвались в вышине, рассыпавшись на множество серебристых звёздочек.

— Магия! Колдовство! — возмущённо воскликнул Клай.

— Нет же. Обычный салют, — успокоила его Настя. — Михаил Петрович — большой молодец, что смог устроить его здесь. Нашёл всё необходимое. Сумел испытать, да ещё в тайне, чтобы мы не знали. Уважаю!

Клай смягчился. Супруга по-прежнему была для него авторитетом, несмотря на трения. А как только очевидной стала беременность, воспылал к ней бурной страстью!

Папа спускался последним. Я его задержал.

— Как тебе удалось? Серу найти несложно. Но откуда ты добыл селитру для пороха?

— Способом, описанным в твоих файлах. К сожалению, много её не получить. Пушку мы с тобой, сын не построим. Разве что на один-два выстрела. Пойдём к столу. Оксана Ивановна сегодня ещё удивит. Пальчики оближешь. А ты нам споёшь.

— Конечно, спою. Но па… Меня одна штука гложит.

Я рассказал ему о задуманном путешествии к низовьям.

Он отреагировал неожиданно.

— Зачем тебе самому тянуть на плечах это дело? Привлекай Фируха. Или даже короля. Им торговый путь нужен тоже. Государственное, можно сказать, дело. А ты всё сам да сам.

— Привык опираться только на свои силы и родных. Но ты прав. Пусть хоть людьми и серебром вложится.

Ещё один разговор, довольно странный, произошёл с Настей, когда уже встали из-за стола и готовились разойтись по опочивальням.

— Георгий! Вот эта вся кулинария, что вдруг обнаружилась у твоей мамы… Ты был в России?

— Да.

— Можешь меня взять туда?

Незадача…

— Рад бы. Но портал был спонтанный и краткодействующий. От волшбы одного из местных богов. Фактически — побочный эффект. Я при всём желании не успел бы прислать за тобой.

— Как там?

— Без изменений. Вот только эпидемия неприятная пришла. Как грипп, только хуже. Называется COVID.

— Родителей повидать бы… Они не знают, где я, что со мной.

— Когда ты увязалась с цыганами и бандитами в портал в Дымках, была уже более чем взрослой и самостоятельной. Не маленькая девочка. Всё же хочешь вернуться в прежний мир?

— Да, я знаю, твоя мама объяснила. И теперь понимаю — почему ты со мной так поступил. Не одобряю и не прощаю. Но принимаю как есть. А возвращаться туда? Беременной? Не вижу смысла. Здесь я баронесса. Муж — неотёсанный дикарь, к тому же немолодой. Я его потихоньку… обстругиваю. Там капитан в папином полку не хотел на мне жениться, так мне рассказали, да и ты меня отверг ради Мюи.

— Когда сватался раньше, отказалась как раз ты.

— Естественно, не помню. Может — к лучшему. Не всё то, что произошло за семь лет, стоило хранить в памяти. Наверно. У меня просьба одна.

— Слушаю.

— Если вдруг окажешься там… Свяжись с моими, узнай, как они, не болеют ли, привет от меня передай. Как бы то ни было, волнуются. И привези мне… чего-нибудь. Модных журналов. Книжек всяких. Видео. У тебя же есть смартфон?

— Непременно. Но даже приблизительно не знаю — когда. И произойдёт ли это вообще. Прости.

— Ничего.

Она ушла. Вроде рассосалась проблема. Но до конца ей не доверяю, вспоминая Настю с пистолетом, направленным мне в лоб. Себе-то я память не подтёр!

И в её миролюбии чувствую натянутость. Будто сама себе внушает: с Гошей надо уживаться. А обида за случившееся гложет. Давит изнутри. Может, и прорвётся наружу. Тогда — хана.

В общем, оклемавшись после праздников, я подкачал шины велосипеду и покатил по сухой дороге к Фируху. С собой взял только Бобика.

Товарища по военному походу я застал в подавленном состоянии духа. Он следил за упражнениями маркглейской дружины. Крепкие хрымы действовали довольно слаженно — и в пешем строю, и верхом. Убранное поле в тысяче шагов от замка было утоптано копытами.

Фирух с обычным скепсисом оглядел мой транспорт. Консерватор!

— Привет. На тебе лица нет. Что стряслось?

— Здравствуй, Гош. Беда. Айюрр мало того, что не принёс присягу отцу. Так и налог не платит.

— Остальные западные?

— Большинство — тоже. Объявили Айюрра своим законным властителем. Платят налоги ему.

— То есть Запад фактически отделяется от Мульда?

— Не только. Айюрр клянётся, что вернёт себе трон. Он — законный король, а не отец.

— «Легитимный» президент Янукович… Не обращай внимания, я о своём. Маерр уже двинул войска против мятежников?

— Нечего отцу двигать. Дворцовая стража и дружины соседних со столицей брентств. И мои. Отбить нападение — может хватить. А покорять взбунтовавшихся — вряд ли.

— Тогда считай, что я привёз вам решение проблемы. Не быстрое, но безотказное.

— Пошли в замок. Тут закончат без меня, — Фирух счёл для себя неуместным ехать на кхаре рядом с велосипедом и повёл быка за верёвку, привязанную к рогу. Могучее животное покорно поплелось следом. — Какое решение?

— Стать сильнее. Помнишь, года три назад и, тем более, раньше купеческие караваны текли через Кирах и твоё маркглейство непрерывным потоком. Каждый оставлял пару-тройку золотых за проезд. А ещё купцы покупали еду, платили за ремонт телег, покупали кхаров взамен павших. Караванная тропа приносила не меньше, чем продажа зерна. До замятни. Надо восстановить. Будет серебро — найдётся чем армии платить. Вот тогда прижмём западных.

— Это же сколько лет-то надо?

— Хотя бы текущий год. Я продумал. Раньше купцы через степь ходили. Сделаем водный путь — по реке до низовий.

Он мотнул головой.

— Не согласятся. Товары и людей на ладьях привезут. А кхаров?

— А кхаров предоставим мы с тобой. Так, чтобы для них было немного дешевле нам заплатить, чем своих тащить. И погонщиков наших, а то за чужой скотиной кто будет следить как положено?

— Звучит заманчиво. Но ты всё предусмотрел?

— Почти всё. Река Воля разделяет Мульд и степь. Мне придётся говорить с богом степи Тенгруном. Поверь, он во много раз мерзопакостнее, чем бог рощи. Надеюсь посулами убедить его, чтоб не трогал речников. Иначе караваны рано или поздно пойдут через степь. Кхары уничтожают её копытами. Лодка никому и ничего не вредит. Главное, чтоб порыв ветра из степи её не перевернул.

— Что же… Пробуй!

— Я не за твоим благословением ехал. Участвуй. Нужны люди для экспедиции к устью реки. Серебро на строительство лодок. Кхары и телеги, чтоб тащить груз в столицу и дальше. Без тебя смогу сделать проще — сплавлять вниз стекло, зеркала и нир. Но тебе ничего не останется. Торговый путь замкнётся на Кирахе.

— Надо посоветоваться с отцом.

— Не надо! Долго. Ты — маркглей. Ты принимаешь решения. И отвечаешь за них перед собой.

Он надолго умолк. Потом спросил:

— Тебе-то зачем? Можешь спокойно жить, продавая нир и стекло в Мульде. Зачем тебе постоянное расширение, караванные тропы… Хочешь заработать всё серебро мира?

— Всё — нет. Но жизнь для меня — велосипед. Как тот, на котором я приехал к тебе. Едет быстро и легко, когда кручу педали. Брошу крутить — велосипед остановится, я упаду. Фирух! Судьба у меня такая. Всё время крутить педали.

В следующее путешествие я взял Бурёнку и обычного вьючного кхара. Оно тоже было недлинным. Спустился вдоль реки по землям Клая до того места, где колючая изгородь Веруна защитила нас от степняков. Там её ветви тянулись на северный берег, далее начиналась лесополоса с верьями.

Найдя брод, я въехал в реку. Тёмная вода поднялась до боков кхаров. Ноги пришлось поднять и пристроить на шее Бурёнки. Пёс плыл справа, недоуменно вращая чёрной башкой — зачем купаться в такое время года.

Заночевал на краю степи, развернув шатёр: в одиночку это крайне не просто. А обычные туристические палатки здесь не найти.

Перед отбоем сложил руки ковшиком и проорал несколько раз в ночную тьму:

— Тенгрун! Тенгру-ун! Приди!

Звёзды ответили молчанием. Я завалился спать, никем не потревоженный до утра.

Степной бог появился перед рассветом. Словно специально, чтоб потревожить человека во время самого сладкого утреннего сна.

Встревожился Биб. Зашевелился Бобик. Я вылез наружу.

— Прими скромное подношение.

Тенгрун был во вполне человечьем обличье, с ногами, если не считать роста, которому позавидовал бы любой центровой из Национальной баскетбольной ассоциации.

— Давай.

«Спасибо» из него не вытянешь.

Он с удовольствием принялся за пахлаву. Потом, вопреки правилу — сначала мясное, лишь после него сладкое — уписал две дюжины холодных чебуреков.

Здесь богов не кормят, что ли?

Пока он чавкал, я аккуратно расспросил, как обстоят дела у Оранжевой реки. Понял, что Тенгрун не совсем доволен. Лис пустыни перестал отъедать от степи новые земли, но выздоровление опустошённых идёт медленно.

— Защитные лесополосы нужны, — напомнил я. — Хотя бы кустарниковые. Ты же — бог, можешь заставить их расти быстрее.

Он кивнул, чавкая. Больше мы к этому вопросу не возвращались.

— Я вот что хотел, Тенгрун. Помнишь, караваны ходили через степь?

— И вытаптывали её.

— Именно. Я хочу предотвратить. Наладить речное сообщение. Я всегда тебя уважу чем смогу. А ты не обижай, если купцы вдруг сойдут на твой берег по пути.

— Без кхаров?

— Да ты что? Какие кхары в лодке? Перевернут её.

— Валяй. Но помни: ты обещал. Никаких кхаров.

Вышло просто. Слишком просто. Я уже понял: от Тенгруна можно ждать чего угодно. Он же не обещал не заражать купцов КОВИДом.

Но пока не начну — не узнаю.

И откладывать нельзя. Где-то там на северо-западе Айюрр копит силы, чтоб разобраться с королём Маерром, потом со мной.

Зарекался вмешиваться в политику? Но чем выше поднимаюсь, тем политика больше касается меня.

Не отвертишься.