Мир падающих звезд III. Лесной хозяин

Глава 11

Я открыл дверцу и вышел из нуль-т кабины.

Маруся стояла перед ней, сложив руки так, будто молилась. Увидев меня, прямо просияла вся.

— Ох, Владимир Всеволодович! А я уж бояться начала, что вы там помереть изволили.

— Эм… — Я повернулся и посмотрел на кабину. Догадка пришла не сразу. — Ты, что же — думаешь, что я там просто сижу, что ли?

— А как же? — удивилась Маруся.

Я махнул рукой.

— А, нехай так и будет. Сижу — значит, сижу.

Во многой мудрости — великие печали. Или, говоря языком народа: меньше знаешь — крепче спишь.

Я прошёл к столу. Сгрузил на него свою добычу и спросил:

— Что за шум, а драки нет? Или драка тоже есть, просто ты решила не радовать меня прямо с порога?

— Нет, сегодня без драки. Там к вам гость приехал! Граф Дорофеев.

— Блин. Давно?

Вот уж про кого и думать забыл, честно говоря. Хотя сам пригласил в гости.

— Минут пять, как прибыли.

— Понял, сейчас спущусь. За стол-то хоть посадили человека?

— Тётка Наталья, наверное, посадила…

— «Наверное»! Иди и проследи, чтоб точно!

Маруся убежала исполнять поручение.

Да уж, лопухнулся я чуток. По планам-то было у меня быстренько метнуться на болото, посмотреть, как идут дела, кивнуть с важным видом — и назад. Кто ж знал, что как раз в этот момент мужики «барабан» найдут, а потом волкодлаки налетят!

Я торопливо переоделся в приличный костюм и поспешил спуститься к дорогому гостю. Потрошить добычу буду уже потом. Вот жизнь пошла — ни на что времени не хватает. Первые двадцать лет — на всё хватало. Эх, молодость…

Граф Дорофеев моей задержке вовсе даже не огорчился. Тётка Наталья не ударила в грязь лицом и накрыла гостю такую поляну, что он, кажется, вовсе забыл о цели своего визита.

— Я рано? Разбудил вас? — спросил Дорофеев, когда мы обменялись приветствиями.

— Да если бы! — Я плюхнулся на свободный стул и подвинул к себе тарелку. — Уже с утра волкодлаков пришлось на шашлык пустить. И ещё, там, всякое… — не стал я вдаваться в подробности с находкой в болоте. — Покой нам только снится, Михаил Григорьевич. Положите себе грибочков! Солёные грузди. Рекомендую от души, изумительные.

После выматывающей битвы мне нужно было как следует восстановить силы, поэтому на еду налетел, как варвар. А пока ел, обдумывал свои перспективы.

После битвы с волкодлаками на балансе у меня числилось пятьдесят две родии. Этого хватало, чтобы апнуть ранг и заделаться Десятником. Наконец-то! Вот я и достиг своей промежуточной цели. А то, право, неудобно как-то: зову народ на лешака идти, а сам даже не Десятник. Несолидно.

Насытившись, я решил не тянуть. А то опять — то одно, то другое. Откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и сформулировал намерение.

Это непередаваемое чувство, как что-то внутри переливается из одного сосуда в другой. Потом — жжение на руке. Я только поморщился — привык уже. Появилась пятая хвостатая звезда. Позже рассмотрю, в какую фигуру они выстроились. Самое главное, что я — Десятник. Трепещите, твари. Скоро вас начнут истреблять новыми вундервафлями. А также — прокачанными старыми.

— Браво! Браво, Владимир Всеволодович! — едва переводя дыхание, сказал Дорофеев. Я аж пеперхнулся — решил было, что он заметил перестроение звёзд. — Передайте вашей кухарке моё искреннее восхищение. Если она вдруг будет искать новое место, то мои двери…

— Но-но! — мгновенно опомнившись, возмутился я. — Да за тётку Наталью я горло перегрызу!

Дорофеев засмеялся.

— И я вас вполне понимаю! Почему и сказал — «вдруг»… Ну, что же? Посмотрим лошадок?

Лошадок мы посмотрели. Граф остался ими полностью доволен.

— Завтра пришлю людей — заберут, если не возражаете. И оставшуюся часть суммы привезут, разумеется.

— Ну, если даже меня не будет — я всех своих предупрежу. Так что пускай приезжают. Наверх-то поднимемся?

Дорофеев высказал живейшее желание подняться наверх. Там долго и с любопытством знакомился с подзорной трубой, обозревая окрестности.

— Да, — сказал он в конце концов. — А ваш дядюшка был большой затейник.

— И да, и нет. Когда я здесь появился, эта башня стояла заброшенной, восстанавливать пришлось. Лестницу, вот, на моих глазах сделали. Хотя, правду сказать, дядюшку последние десятилетия в принципе мало что интересовало.

Дорофеев кивнул:

— Этого я не мог не знать. Деревни, с позволения сказать, пришли в запустение.

— Да уж… Но ничего, уже решаем вопрос. В Обрадово, например — оказывается, ведьма куролесила. А как прибили, так и дело на лад пошло. Вы, кстати, если у вас в деревнях что-то странное творится — говорите мне сразу. Твари, оказывается, очень по-хитрому могут себя вести. Иной раз и не сообразишь, что то — из-за тварей всё кувырком идёт, а не просто так.

Дорофеев вдруг хмыкнул и прошёлся по комнате, заложив руки за спину. Я вопросительно посмотрел на него.

— Так-так?.. Говорите, не стесняйтесь!

— Да, понимаете ли… Так-то я бы и не вспомнил, но вот вы сказали — и забрезжило. Есть и вправду некая странность в одной моей деревеньке. Буквально пару дней назад выслушивал доклад управляющего. За месяц четверо человек погибло.

— Как именно? — Я уже крутил в голове крыс, волкодлаков и упырей.

— Странно. Один, к примеру, угорел в бане. Ну, то дело обычное, хотя и печальное. Мужик-то взрослый был, явно не впервые мыться пошёл.

— Может, сердце прихватило. Мало ли, как бывает.

— Бывает, безусловно, всякое. Но в той же бане через несколько дней образовался ещё один покойник. Говорят, залез головой в такую узкую щель, что немыслимо для человека. И так скончался. Оба — родственники хозяев. А потом вдруг — хозяева, оба. Муж и жена.

— И тоже в бане?

— Именно. Как сообщают, ошпарились насмерть.

— Офигеть, весело, — прокомментировал я ситуацию.

— Говорю же — обстоятельства весьма странные. Может быть, по вашей части?

— Может, и по нашей. Проверить надо. А что за деревня, говорите?

— Пеньково.

— Наведаюсь, — пообещал я.

Вот, пожалуй, завтра же и наведаюсь. С Захаром на пару. А что? Мы с ним прекрасно вместе работаем. Глядишь, и в этот раз всё нормально срастётся. Опять же, ранг-то я апнул, а родии почитай обнулились. Надо возобновлять запасы.

Проводив сытого и довольного Дорофеева, я отыскал Захара и поставил вопрос ребром:

— Что за тварь людей в бане изводит?

— В бане? — переспросил Захар. — Так банник же.

— Какой ещё, к хренам, банник?

— Ну или обдериха. Одна сатана. Так-то они чаще мирно сидят. Но вот если хозяева не разумеют, как себя вести, тогда их наказывают.

— А в книжке про этих банников почему ничего не сказано?

— В какой книжке? — простодушно спросил Захар.

Н-да. Ладно, по ходу, пора уже перестать уповать на справочник, как на универсальный ответ на все вопросы. В Ордене, в котором изначально состоял Захар, судя по всему, и вовсе никаких книжек не было. Всё, так сказать, из уст в уста передавалось.

— Короче, завтра на охоту идём, — сказал я. — В Пеньково. Подбери там амулетов против банников, да посильнее.

Захар заметно пригорюнился. Ну хоть не побледнел до синевы, уже прогресс. До подмастерьев доберётся — глядишь, посмелее станет.

Я снова поднялся к себе. Полюбовался с балкона на то, как сияющий Тихоныч, в компании Данилы, танцует вокруг новой сияющей коляски. После чего подошёл к столу.

На металлической поверхности «банки» не осталось и следа грязи. Хотя никаких особенных усилий для того, чтобы её отчистить, я не прилагал. Поверхность как будто обладала самоочищающимися свойствами. Хотя — почему как будто? Мне об этих банках неизвестно вообще ничего, равно как и об их содержимом. Может, они ещё и не на то способны.

Как тебя вскрыть-то? А?

Я взял банку подмышку и спустился во двор. Рядом с каретным сараем возился плотник с помощниками — сооружали конюшню. С запасом, сразу на десять лошадей. Мало ли, какой я ещё табун пригоню. А в каретном сарае нынче тесно — там, помимо моей кареты, теперь ещё и коляска Тихоныча стоять будет.

Плотники работали под открытым небом. Для проведения сложных операций соорудили навес. Я подошёл к парню, стругающему под навесом доски.

— Тиски есть?

— Как не быть.

Парень кивком указал на зажим, держащий доску.

— Отлично. Открути-ка её пока. Мне твой инструмент нужен для проведения важной исследовательской работы.

Парень, с интересом косясь на банку у меня подмышкой, открутил доску.

Я приспособил на её место расплющенный конец банки. Зажал в тиски. Тиски стояли на грубо сколоченных козлах.

Не. Не выдержат.

— Данила! — позвал я. — Поди-ка сюда.

Приказал Даниле, плотнику, и ещё одному парню из той же команды сесть на козлы. Теперь, теоретически, должны выдержать.

Приказал:

— Поберегись! — и рубанул мечом по банке. По другому её расплющенному концу.

Заискрило. Козлы подпрыгнули. Парень, сидящий дальше всех от банки, не удержался в седле и полетел на землю. А от банки отвалилась отрубленная часть. И тут же, на глазах, деформировалась. Сплющенный овал распрямился и образовал ровный круг с загнутыми, как у крышки, краями. Края, в месте среза, оставленного мечом, сверкали на солнце. А на внутренней стороне красовался Знак, который я уже видел. «Удержать дух».

Я раскрутил тиски, вынул из них основную часть. Она деформировалась прямо у меня в руках. Нагрелась — не сильно, я удержал без проблем — и приобрела форму полого цилиндра. Верх цилиндра был срублен неровно, наискось. Я был уверен, что если приложить к «банке» «крышку» — края совпадут.

— Во чудеса, — пробормотал парень, рухнувший с козел.

Данила горделиво приосанился.

— Ихнее сиятельство ещё и не то могут! Это — чё! Видал бы ты, как они тварей рубают! И прочих супостатов.

Плотник посмотрел на Данилу с завистью.

Я выдал парням по мелкой монете — за помощь и амортизацию оборудования. Подхватил банку и вернулся к себе. Содержимым её, если кто-то из моих подручных и заинтересовался, задавать вопросы предусмотрительно не стал. Чёрт их знает, этих благородных, что они хранят в таких странных ёмкостях. Меньше знаешь — здоровее будешь. Исключительно разумный подход.

Тем более, что если бы меня спросили, что лежит в банке, ответить я бы не сумел. Извлёк из неё и поставил на стол что-то очень странное.

Не руку, не ногу, не голову и даже не детородный орган. Какой-то механизм. А если точнее, то часть какого-то механизма. Неведомая зверушка была залита в такой же полупрозрачный материал, как извлеченная из предыдущей банки рука. То есть, это таки детали чего-то, некогда бывшего единым целым. В текущих обстоятельствах пытаться представить, что это такое было — примерно как по окаменелому следу динозавра пытаться восстановить его облик.

Не, я в курсе, что восстанавливают. Только вот у меня для проведения исследовательских работ из лабораторного оборудования — меч, из лаборантов — Данила, а из программного обеспечения — справочник на столе. Не самый, как я успел убедиться, содержательный источник информации.

Впрочем, восстановлением облика «динозавра» я пока и не парился. Меня интересовало другое. Если правильно понял, хренотень, упрятанная в эту конкретную банку, питала не много не мало — лягушачью плантацию в болоте. Целый инкубатор с будущими тварями существовал благодаря ей. Черпал из неё энергию — до тех пор, пока в процесс не вмешался я.

Содержимое инкубатора я испепелил, сосуд, в котором хранился аккумулятор, уничтожил. Но сам-то аккумулятор — цел, получается? Вот он, передо мной. И наверняка всё ещё способен работать, не просто же так его настолько хитрожопо запрятали. А значит, что? Значит, у меня в руках — некий источник энергии, вырабатывающий родии. И теоретически от него можно будет, например, заряжать амулеты. Почему нет? Осталась сущая ерунда — разобраться, как эта хренотень работает.

Знак «Удержать дух», начертанный на крышке, запускает, по-видимому, целостный механизм — чем бы он ни был. А вот заставить работать аккумулятор отдельно от всего остального наверняка можно как-то иначе. Работал же он в болоте сам по себе.

Ну, что ж. Обедать ещё рано, одет я прилично. Самое время метнуться в Поречье. Полистаю в библиотеке Благородного собрания умные книжки. А от Дубовицкого — глядишь, про лешего что-то узнаю. А может, заодно и про банника. Алгоритм-то простой, не мной придуман. Жене сказал, что к любовнице, любовнице — что к жене, а сам — на чердак, и учиться, учиться.

«Аккумулятор» я положил в ящик стола. Пустую банку поставил в книжный шкаф. Провозгласил вслух:

— Знание — сила!

И шагнул в нуль-Т кабину.

В Поречье первым делом заглянул к Фёдору. Вежливо повосхищался установленными в новом корпусе отеля оконными рамами. Спросил, не объявлялась ли сбежавшая сельская девка. Узнал, что не объявлялась, отбился от предложения перекусить чем бог послал и пошагал к Благородному собранию.

О Дубовицком швейцар мне доложил, что их благородие пока не пришедши — рановато.

Ну, и ладно. Сейчас не пришедши — попозже придут. А не придут — так я знаю, где их благородие искать.

С этой мыслью я поднялся наверх, в библиотеку. Распахнул двери. И в этот раз руку, дёрнувшуюся к мечу, удержал.

— В-ваше сиятельство, — знакомый писарь, составитель каталога, тоже, для разнообразия, не стал падать в обморок. Поклонился.

— Здорово, — кивнул я. — Ну что, как работа продвигается?

— С божьей помощью…

— Это хорошо. А скажи-ка, дружище… — для того, чтобы сформулировать вопрос, мне пришлось изрядно напрячься.

Но писарь, как ни странно, сообразил, чего я хочу.

— Неведомое?.. Есть! А как же. Вот, изволите ли видеть. Целый шкаф неведомого, — и подвёл меня к нужному шкафу.

Угу. Я принялся перебирать талмуды. К слову, вполне прилично выглядящие — в отличие от охотничьих справочников. Видимо, в употреблении бывали не часто. Возможно, открывали их вообще единственный раз, и сделал это тот, кто составлял.

Неудивительно. Талмуды представляли собой сборники совершенно разрозненной информации. Грубо говоря, всё, что не знали, как применить и в какой раздел справочников засунуть, запихнули сюда.

Рисунки, обрывки схем, описания на незнакомом языке. Тоже, вероятнее всего, неполные. Сам чёрт ногу сломит…

Я пролистывал книгу за книгой. В схемы вникать даже не пытался — так же, как и в чужой язык. Смотрел в основном на рисунки, вдруг мелькнёт что-то знакомое?

И — повезло. Увидел. На одном из рисунков был схематично изображен механизм, упакованный в полупрозрачную смолу и лежащий сейчас у меня в ящике стола.

Механизм находился в центре рисунка. Над ним было схематично изображено солнце — кружочек с лучиками. Слева нарисовали ветер — конусообразную фигуру из расходящихся лучей, лежащую на боку. Справа — три волны друг под другом. Вода. Внизу — ровная линия, под ней короткие чёрточки. Земля. От всех четырёх изображений, окружающих аккумулятор, к нему тянулись широкие, уверенные стрелки.

Хм-м. Это что же получается? Что эта штука может брать энергию от солнца, воды, ветра и даже каким-то образом тянуть её из земли? То есть для того, чтобы она заработала, её достаточно просто вынести на солнце или закопать? И — сиди себя рядом, лови халявные родии⁈

Офигеть. Если это действительно так, то у меня в руках просто неоценимая штука!

От открывающихся перспектив аж дух захватило. Появление Дубовицкого я едва не проморгал.

— Интересуетесь неведомым, Владимир Всеволодович? — после взаимных приветствий Дубовицкий с уважением окинул взглядом шкаф.

— Да не то чтобы интересуюсь, — решил сползти с темы я. — Так, осматриваюсь — пока вас дожидаюсь. Надо же знать, где тут, в библиотеке, что находится. Каталог-то — ещё когда составят.

Книгу, которую держал в руках, я запихнул обратно в шкаф и закрыл дверцы.