Мир падающих звезд III. Лесной хозяин

Глава 17

Дальше в программе были музыкальные номера. Катерина Матвеевна и дочка её родни поочередно терзали инструмент, который назвали клавикордом. Если я правильно понял, праобраз пианино. Получалось, в среднем, на трояк. То ничего, то звуки такие, как будто внутри клавикорда неистовствует кошачья групповуха. В общем, от души надеюсь, что папенькиных денег барышням хватит до самой смерти, и в кабаке лабать им не придётся.

Я вежливо улыбался. В уме прикидывал, в какой момент будет прилично попрощаться и свалить. Всё, что хотел, я выяснил. Перевода горячих чувств Катерины Матвеевны на новый уровень пока не планировал. Так и чего высиживать, спрашивается?

Музицировали барышни в «салоне». Окна просторной полукруглой комнаты выходили в сад. На улице стемнело, в комнате зажгли свечи. А потом появилась вдруг та самая Марфа, в компании ещё одной горничной. Девушки бросились закрывать окна.

— Гроза надвигается, — ответила на вопросительный взгляд тётушки вторая горничная. — Вот-вот хлынет!

Будто в подтверждение её слов, по подоконникам застучали первые крупные капли. Через минуту постукивание слилось в единый шум. Через пять минут сквозь стену дождя уже едва просматривались деревья в саду.

Естественно, Катерина Матвеевна и её тётушка запричитали в голос, что никуда меня в такую погоду не отпустят. Оставайтесь, Владимир Всеволодович, ночевать.

Изначально я собирался, выйдя из гостей, изобразить Знак и без лишней пыли свалить к себе в усадьбу. Благо, на текущем ранге мог исполнять это даже без меча. Но сейчас выходить под проливной дождь совершенно не хотелось, а светить свои охотничьи навыки благородному собранию хотелось ещё меньше.

Кто владеет информацией — владеет миром, придумано не мной и не сейчас. Чем меньше обо мне будут знать потенциальные враги, тем лучше. Катерина Матвеевна со своими неуважаемыми братьями, может, и не близка. Но ляпнуть по простодушию что-то лишнее — это ей, насколько понимаю, как не фиг делать. Не говоря уж о тётушке и дядюшке.

Я поддался на уговоры и позволил отвести себя в гостевую спальню.

Там всё уже было готово. Уютная постель, взбитые подушки, плотно закрытые ставни. Грозовой фронт ушёл, за окном больше не гремело и не сверкало. Остались только дождевые капли, монотонно барабанящие по крыше.

Засыпать под такое — милое дело. Если Катерина Матвеевна вдруг решит меня навестить — проснусь раньше, чем откроет дверь, в этом я не сомневался.

Мысленно прикинул шансы — придёт или нет. Решил, что «за» и «против» — примерно поровну, после чего гадать мне наскучило. Я уснул. А проснулся оттого, что кто-то осторожно приоткрыл дверь.

Сон улетучился мгновенно, как не было. Я всмотрелся в темноту. Дождь, оказывается, закончился. В небе появилась луна, и сквозь прорезанные в ставнях крошечные фигурные окошки в комнату попадал свет. Немного, но мне хватило, чтобы разглядеть — к кровати приближалась девичья фигурка в тонкой, почти невесомой рубашке. Длинные волосы распущены, окутали её до самого пояса. Двигалась девушка молча.

Я прикрыл глаза, сделал вид, что по-прежнему сплю. Интересно было, что произойдёт дальше.

Фигура приблизилась, постояла у кровати, разглядывая меня. Потом опустилась на колени и осторожно откинула в сторону одеяло.

Спал я в нижнем белье — шароварах из тонкого полотна, чуть ниже колена. Такое тут носили вместо трусов. Благородному барину на сон грядущий полагалось надевать ещё ночную рубашку и ночной колпак, но это было уже выше моих сил. Про шаровары-то не каждый день вспоминал.

Лицо девушки осветила луна. Она не отрываясь смотрела на меня. Я увидел, как скользнул между пухлыми губами язычок. Ладошка девушки потянулась в моему паху.

Она, должно быть, собиралась распустить завязки, но ухватить их не сумела. Пальцы наткнулись на невидимую преграду. Девушка озадаченно потянулась к завязкам второй рукой. Тот же результат.

— Хм-м. Ну, так-то, я не то чтобы против. И не сказать, что у меня такое уж предубеждение против русалок. Но я охотник, всё-таки. И как-то это странновато получается. Чуть-чуть немножко какая-то дичь. Не находишь?

Марфа отшатнулась. Я резко, одним движением сел и поймал её за руки.

Обычные, тёплые. Вполне человеческие. И всё остальное, просвечивающее под тонкой рубашкой — очень даже человеческое. Я бы сказал, ярко выраженное.

— Охотник, — глядя мне в глаза, прошептала Марфа.

— Он самый. Что тебе нужно, спрашивать не буду. Тут полным идиотом надо быть. Вопрос — зачем тебе это?

— Полюбит меня охотник — сстану человеком. Навссегда.

Шипящие буквы она, как и все твари, пришёптывала. Вероятно, поэтому в основном молчала. Хотя, может, в принципе не очень разговорчивая.

— Вот оно что. Именно охотник?

— Или хозяин. Но хозяин ссказал, грех это.

Хозяин — видимо, тот, кто повесил ей на шею крест. То есть, дядюшка Катерины Матвеевны. Стойкий какой, ишь ты. Респект.

— Сслужить ему буду год. Ессли пока сслужу полюбит меня охотник, сстану человеком.

— Эк у вас там интересно всё устроено. А «полюбит» — чисто физически? Свадьба, ипотека, на дачу к тёще — в комплекте не идут?

Русалка промолчала. Видимо, не поняла. Мозгов у тварей в принципе не богато. Хотя, кто её знает — может, и в человеческом облике умом не блистала. С другой стороны, я с ней и не в шахматы играть собираюсь…

— Полюби меня, охотник, — прошептала русалка. — Я к людям вернутьсся хочу.

Я отпустил её руки. Русалка снова потянулась ко мне. Я мысленно сотворил нужный знак и убрал Доспех.

Ну, что вам сказать. Изголодавшаяся по мужской любви русалка — это такой ураган, с какими до сих пор мне встречаться не доводилось. Уж здесь, в этом мире, точно. Моё полное сил двадцатилетнее тело отвечало на её любовь так же бурно. Единственное, о чём приходилось заботиться — соблюдении тишины. Рановато пока Катерине Матвеевне столь мощно расширять кругозор. А тётушке с дядюшкой — пожалуй, поздно.

Лунный свет за окном сменился проблесками рассвета. Мы с русалкой — или уже с бывшей русалкой? — в очередной раз оторвались друг от друга и тяжело дышали. Когда я услышал за дверью торопливые шаги. В этом крыле дома находилась не только гостевая спальня, в которой разместили меня, другие комнаты тоже присутствовали. Но я отчего-то не сомневался, что тот, кто идёт по коридору, постучит в мою дверь.

Набросил на русалку одеяло. Приказал:

— Пока не разрешу — не двигайся! Голос не подавай! — и в ту же секунду в дверь постучали.

Как в воду глядел, надо же.

Для достоверности я выждал немного. Потом, ворча, встал и подошёл к двери.

— Кто там?

— Это я, Владимир Всеволодович! — послышался девичий шёпот.

Да кто б сомневался, блин. Ладно, попробую как-нибудь осторожно её сплавить отсюда. В принципе, я ничего не имел против ночных визитов Катерины Матвеевны. Но, с одной стороны, русалка, а с другой… С другой, как-то всё слишком уж просто, даже не интересно. Хотелось думать, что Катерина Матвеевна немного не такая.

Я открыл дверь, и девушка тут же проскользнула в комнату, остановилась на середине.

— Вы должны понять, что, находясь здесь, я себя компрометирую, — прошептала она.

Снарядилась, к слову, что надо. Накинула шерстяной плащ, закрывающий голову. К чему такие таинственности — понять невозможно.

— Ну так, может быть, не стоит компрометировать? — шёпотом выдвинул я рациональное предложение. — Право же, я немного устал, и…

Я говорил чистейшую правду — с русалкой действительно утомился в хорошем смысле. Возможности-то, конечно, остались, но есть ведь чувство меры.

Однако жизнь изящно посрамила все мои иллюзии.

Девушка откинула капюшон и посмотрела на меня. Даже в лунном свете, бьющем ей в спину, я распознал, что сие есть — не Катерина Матвеевна. А вовсе даже её двоюродная сестра. Та самая, которую мучили уроками клавикордов.

Вот это прям совсем внезапно.

— Нет-нет-нет! — тут же сказал я и замахал руками. — Это, госпожа Анастасия Феофановна, совершенно никак невозможно! Ей богу, вы — девушка красивая, и даже весьма, способны очаровать кого угодно, но ваш возраст…

— Мне ещё только шестнадцать! — возмутилась Анастасия.

— Вот об этом я как раз и говорю. Будьте добры, немедленно покиньте эту комнату и забудьте, что заходили, или же, в противном случае, я буду вынужден уйти сам. У меня забот и так — лопатой не раскидать, ещё только Роскомнадзора не хватало.

Анастасия задумалась, но поняла, как видно, что-то своё.

— Похоже, вы действительно любите Катю. Это хорошо. Она, как Дорофеев сказал, что вы к нам с визитом пожаловать изволите, сама не своя ходила. Однако неужто вы подумали, что я сюда… Фу! Владимир Всеволодович! — девушка всплеснула руками.

— А о чём ещё я должен был подумать?

— О чём угодно, только не об этом! Я — приличная девушка, из порядочной семьи! А вы, пользуясь нашим гостеприимством, позволяете себе такие мысли…

— Стыдно, — кивнул я. — Каюсь. Обещаю, больше никаких мыслей себе в голову не допущу.

Анастасия — да блин, Настя уже! — осмотрелась и села на имеющийся в комнате стул.

— Так чем обязан? — развёл я руками.

— Вы мне ровным счётом ничем не обязаны, я делаю это только из любви к своей кузине, — вздёрнула нос Настя. — Я, чтоб вы знали, гаданию обучаюсь, мне открыто грядущее. Замуж я не хочу никогда, но хочу уехать в Петербург и открыть там гадальный салон.

— Смело, амбициозно, — кивнул я. — Только не взлетит.

— Что значит, «не взлетит»?

— То и значит. В Петербурге таких гадающих — воз и маленькая тележка. Вон, недавно даже в Поречье одну ушатали… тёмные силы.

— Все эти люди — шарлатаны, — отрезала Настя. — А я в действительности вижу прошлое и будущее человека. На Катю расклады делала, и на вас, Владимир Всеволодович, тоже — этой ночью. И то, что я увидела, заставило меня немедленно прийти сюда, чтобы вас предостеречь.

— Очень интересно. Что же вы такое увидели? — Я присел на край постели, с интересом глядя на внезапную гостью — которая сейчас, наедине со мной, чувствовала себя гораздо более раскованно, чем за ужином.

Сказать по правде, не верил её байкам ни на грош. Пришла, скорее всего, с совершенно определёнными намерениями, а увидев такой холодный приём с моей стороны, тут же начала заливать, сочиняя на ходу. Но то, что Настя сказала дальше, заставило меня резко переключиться.

— Я видела вас и ещё десять охотников. Один — одноглазый, с повязкой на правом глазу. Одна девушка. И все вы лежали в лесу мёртвыми. Вот что я видела. А ещё карты сказали, что вы на что-то уповали, а это что-то вас подвело. Не сработало, вот и… — Настя развела руками.

Я долго молчал, глядя на неё. Настя заёрзала — видимо, почувствовала себя неуютно.

— Наверное, я пойду, — она встала. — Теперь вы всё знаете…

— Погодите, — остановил я её. — А вот эти ваши видения — они вообще как работают? Прям конкретно будущее показывают, и от него ни влево, ни вправо? Или поменять как-то можно? Не просто же так вы сюда пришли?

— Изменить будущее можно, — кивнула Настя. — Не ходите в тот лес — вот и не случится ничего.

Я невесело усмехнулся.

— Не ходить — это здорово было бы, конечно. Да только там, в лесу, одна тварь обитает. И прикончить её необходимо.

Технически, в лесу обитало даже две две твари. Но вторая была под серьёзным вопросом. С какого-то хрена же она тогда нам с Захаром помогла. И мужу своему не сдала, и вообще.

— Вы меня убедить пытаетесь? — По голосу я почувствовал, что Настя улыбается. — Я будущим не управляю, Владимир Всеволодович. Что увидела, вам передала. А там уже решайте сами, что делать, тут я вам не помощница. Одно сказать могу — та тварь, что в лесу засела, вам явно не по зубам. Может быть, больше охотников взять надо?

— А вы вспомните больше подробностей, — настаивал я. — Например, как вы узнали, что мы все мертвы? Может, мы просто хорошо отметили победу и уснули?

— Крови много было. И… И не только крови.

Тут Настя вдруг покачнулась. Я встал и осторожно подхватил её, не дал упасть в обморок.

— Ах, прошу прощения… Мне от вида крови, знаете ли, всегда дурно. А там её столько было… Будет. Вас как будто дикие звери разорвали. На кого вы идти-то собрались? На медведя?

— Да если бы. На лешего.

— С-с-с-с ума с-с-сошёл, охотник⁈ — раздался негодующий вопль.

Это подскочила русалка, о присутствии которой я успел подзабыть. С неё свалилось одеяло, демонстрируя великолепный первозданный вид.

— С-с-смерти ищеш-ш-шь?

Настя взвизгнула, предусмотрительно закрыв себе рот обеими руками. Но быстро пришла в себя.

— Марфа⁈ — ахнула она. Шёпотом. — Ты что здесь делаешь⁈

Внезапно смутившаяся русалка прикрыла грудь одеялом и отвернулась.

Настя с укоризной покачала головой.

— Ах, Владимир Всеволодович! Какой же вы, оказывается…

— Не виноват он! Я с-с-сама приш-ш-шла! — самоотверженно заявила русалка. — Он с-с-спал, а я в пос-с-стель залезла. Он меня отверг, а тут как раз вы пос-с-стучать изволили.

Ишь ты. Ошибся я — относительно мозгов. Тварь не тварь, а в стрессовой ситуации будь здоров соображает.

— Ох… — Настя хихикнула. — Что ж, в таком случае делается понятным, почему вы так обо мне подумали, когда я пришла. Теперь мне, пожалуй, действительно пора удалиться. И ты, Марфа, тоже уходи немедленно! Какой стыд! Фи! А я ведь сразу говорила папеньке, что дурное это дело — русалку в дом брать!

С этими словами Настя ушла, опять глубоко надвинув на лицо капюшон. Похоже, её просто прикалывал этот вайб таинственности. Никакого практического смысла в такой маскировке дома, где под утро все дрыхли мёртвым сном, не было.

Марфа извлекла из глубин постели смятую рубашку, принялась одеваться. Я занял стул, освобождённый Настей, и задумчиво смотрел на неё.

— Прос-с-сти, — сказала русалка, заметив мой взгляд. — Не удержалас-с-сь. Но что же вы такое затеяли? На лес-с-сного хозяина идти!