Мишки-гамми и Принцесса

Глава седьмая ПИСЬМО

Мишки-гамми оказались в затруднительном положении - и это в то время, когда в башне замка шел необычный торг, а негр Гарри обустраивал каминный зал, предполагая, что придется в этом замке пробыть долго, потому что юноша оказался упрямым, и хозяину нелегко будет его уломать. Негру Гарри не стоило бы труда превратить этого Говарда во что-нибудь, но хозяин добивался не этого. Ему почему-то хотелось, чтобы Говард сам отказался от принцессы.

Блажь богатых людей!

Но, как бы там ни было, а сэр Говард, который так понравился мишкам и ради которого они пошли на подвиг, находился в опасности. Мишки-гамми не могли ему помочь, потому что сами оказались в ситуации, которой мало кто позавидовал бы. Чувствовать жажду и голод среди несметного богатства мишкам-гамми еще не приходилось, хотя чего только не выпадало на их долю.

Самое огорчительное состояло в том, что не было никакого выхода.

- Только терпение, - сказала бабушка. - Вот что нас спасет.

Солнышко тут же спросила ее:

- И как же нас спасет наше терпение?

- Я думаю так, - ответила Бабушка, - что дверь в эту кладовую открылась не только для того, чтобы завести нас в ловушку. Видимо, она периодически открывается, как только грот наполняется водой.

- Не иссяк бы ручей, - сказал Ворчун. - Будет нам тогда весело!

- Останемся здесь до скончания века? - спросил Малыш.

- Ты попал в самую точку, - подтвердил Ворчун.

- Откроется дверь, - бодро заявила Солнышко. - Бабушка правильно говорит.

- Вот только когда? - подбросил Толстяк.

- Что значит когда? - спросил Малыш.

- А то и значит, - развел лапами Толстяк. - А ведь я предупреждал! Я говорил! Мы могли бы вовремя изменить лозунг - «Назад без страха и упрека!» Но никто не поддержал меня.

- Что об этом теперь говорить? - буркнул Ворчун.

- Ты что хотел сказать по поводу - когда? - спросил Малыш.

- Грот заполняется до определенного уровня водой, и только тогда открывается дверь. Но мы не знаем, сколько нужно времени, чтобы вода достигла нужного уровня - день, пять дней, месяц или год.

- Год нас не устраивает, - запротестовал Ворчун.

- Как он умно заметил! - восхитился насмешливо Толстяк, показав на Колдуна. Мы можем, дорогой, вообще не выбраться отсюда.

- Разве это возможно, Колдун? - спросила со слезами в голосе Солнышко.

- Если бы мне мою книгу! - сетовал Колдун.

- Еще что-нибудь вспомни! - хохотнул Толстяк.

- Только не ссорьтесь, - попросила Бабушка. - Нам нужно держаться дружно. Мы попали в беду. И следует все спокойно обдумать.

- Что же делать? - растерялся Ворчун.

Все уставились на Колдуна, который вел их до сих пор и стал вроде за командира.

- Та-ак, - раздумывал тот. - Прежде всего еще раз надо тщательно обследовать помещение.

- Зачем? - не согласился Толстяк. - Мы уже обследовали.

- Не будем тратить времени, - попросил Колдун. - У нас не бесконечное количество свечей. Как бы мы не оказались в темноте. Действуем, пока есть свет.

Он повалил бочку с монетами и стал разгребать кучу, надеясь что-то найти. Другие последовали его примеру и стали искать среди драгоценностей что-нибудь примечательное.

Может быть, где-то спрятан ключ.

Прошло довольно много времени. Мишки-гамми старательно рылись среди богатств и трудились молча, только сопели. И вдруг Малыш закричал:

- Я нашел!

Он держал в лапе черный ящичек величиной с толстую книгу. Колдун взял железный ларец и стал разглядывать.

- Нам надо его открыть, - сказал он.

- Так действуй, - поторопил Толстяк.

- Но как отомкнуть замок?

- Будешь еще думать! - возмутился Толстяк. - Давай сюда!

Толстяк положил ящичек на каменный пол и ударил слитком золота. Замок отскочил, и ларец открылся. Там лежала свернутая в трубочку бумага, пожелтевшая от времени. Мишки-гамми смотрели на бумагу и не смели дотронуться.

- Ну, что ж ты, Колдун? - приободрила Бабушка.

Колдун развернул лист хрустящей бумаги, исписанный мелким, но четким почерком.

- «Ну и свинья же ты!» - прочитал Колдун и покраснел. - Это оскорбление!

- Слушай, причем тут ты? - удивился Толстяк. - Тот, кто это писал... Посмотри дату.

- Тысяча пятьсот восемьдесят пятый год, - прочитал Колдун.

- Могли ли в том году предполагать, что ты будешь жить на этом свете? - призвал в свидетели присутствующих Толстяк. - Я прав?

- Кого же тогда он называет свиньей? - спросил Колдун. - Хотел бы я знать.

- Узнаешь, - если будешь читать дальше, - посоветовал Толстяк. - Кто это пишет?

Колдун опять же заглянул в конец письма и прочитал:

- Рональд Атвурд.

- Прямой предок сэра Говарда, - сказала Солнышко.

- Ты уверена, что он - Атвурд? - засомневался Ворчун.

- Не видел фамильные портреты? - удивился Малыш. - Везде написано - Атвурды.

- И он так назвался, - сказала Солнышко.

- Что-то я не помню, чтоб он так назвался.

- Вам бы только спорить, - вздохнула Бабушка. - Замок-то он не купил, а получил в наследство. Что ж тут спорить?

- Читай, Колдун! - потребовал Малыш.

- «Ну, и свинья же ты!» - начал читать Колдун.

- Мог бы это пропустить, - проворчала Бабушка.

- Хорошо, - согласился Колдун. - Я это пропускаю и читаю дальше. «Бездельник, подлец и картежник!»

- Крепкие выражения, - кивнул Толстяк. - Этого Рональда Атвурда не назовешь любезным.

- «Прохвост, обманщик и пройдоха! - продолжал читать Колдун. - «Если ты действительно таков, то пусть небо обрушится на землю и покроет ее слоем пепла. Но ты можешь оказаться другим. Тогда я рад тебе, мой потомок, и обнимаю с удовольствием.»

- Ну, вот, - вздохнула Бабушка. - На человека стал похож этот Рональд.

- Но я не хотел бы, чтоб он меня обнял, - заявил Ворчун.

- Такой ты у нас недотрога! - засмеялся Малыш.

- Ты представь себе, Малыш, что осталось от этого Рональда.

- Да, Ворчун, ты прав, - поежился Толстяк. - Читай дальше, Колдун,

- «Если ты порядочный человек, - продолжил чтение письма Колдун, - то заслужил эти богатства, и я буду радоваться твоей радостью. А теперь узнай повесть обо мне. Мой славный род вымирает. Это вымирание я вижу в том, что мужчины из моего рода не идут более на морскую службу, а устраиваются ближе к теплым покоям короля. Они предпочитают шаркать по паркету и раскланиваться, чем стоять на шаткой палубе корабля, бить из пушек по торговому судну, идти на абордаж и со шпагой в руке бросаться на неприятеля. Да, ты догадался, мой потомок, я был пиратом, командовал тремя кораблями, и богатства мои награблены со всего света. Я посчитал несправедливым, что они принадлежат никчемным людишкам, решил собрать в одну кучу и присвоить.»

- Это нехорошо, - мрачно заявил Ворчун.

- Оказывается, мы имеем дело с пиратом? - воскликнул Толстяк. - С чем вас и поздравляю! Нет, я предпочитаю оставаться честным мишкой-гамми и не хочу слушать слова разбойника, который погубил не одну душу ради этого золота. Эти богатства пропитаны кровью, и я презираю...

Толстяк и сам не ожидал, что его так занесет. Иногда с ним происходило такое, просыпался ораторский талант, и он начинал вещать. И сейчас ему хотелось бы еще много сказать.

- Не опускаться до общения с пиратом, - запальчиво заявил Толстяк. - Мы благородные медведи!

- Мы уважаем твое мнение, Толстяк, - сказала Бабушка. - Но Рональд Атвурд соизволил умереть в кои-то веки. Мы с ним не общаемся. Мы получаем его послание. Представь этого пирата на скамье подсудимых, а себя судебным заседателем, то есть я хотела сказать - присяжным. И все мы тоже присяжные. Это тебя устроит, Толстяк?

- Пожалуй, - ответил пламенный оратор и успокоился, ведь его честное имя не будет запятнано, если кровавый пират сидит на скамье подсудимых.

- Тогда продолжай, Колдун, - попросила Бабушка.

- Я пишу это письмо, - продолжил чтение Колдун, - чувствуя, что недолго еще осталось плавать. Я не хочу оставлять свои сокровища моим детям, которые не могут отличить грот-марсель от грот-стакселя. Они слишком жадны до денег, но хотят, чтобы золотые монеты сыпались им с неба. Я добывал свои богатства, рискуя жизнью, и не хочу, чтобы эти паркетные шаркуны развеяли их по ветру. Писатели, которые наивны, как дети, пишут в своих книгах, что сокровища надо искать на каких-то островах. И простодушные люди верят им. О, если бы они знали, танцуя в залах замка, что несметные богатства лежат под их ногами. Я представляю их лица. Ха, ха, ха!»

- Какой ужас! - закрыла глаза лапами Солнышко.

- Что с тобой, детка? - забеспокоилась Бабушка.

- Как он страшно хохочет!

- Тебе почудилось, мы не слышим его хохота.

- Но можно представить, - сказал Колдун.

- У него страшные зубы! - раскинул почему-то лапы Малыш. - Как у крокодила.

- Сумасшедшие глаза! - подхватил Толстяк.

- Успокойтесь, - попросила Бабушка. - А то мы сами себя испугаем. Читай, Колдун. Хорошо было бы пропускать самые страшные места...

- А если там ключ к нашему спасению? - предположил Колдун.

- Читай все подряд, - махнул лапой Колдун. - Женщины могут заткнуть уши.

- Вот еще! - возмутилась Солнышко.

- Тогда слушайте и сидите тихо, - посоветовал Ворчун.

- «Но они, - читал Колдун, - не осмелятся бродить по подземелью. Я оставил страшную легенду о том, что в подвалах нижнего этажа находится бездонная яма. Она скрыта от глаз, но достаточно наступить на то место, и ты полетишь вниз до самой преисподней. Если ты мой потомок, то не мог не слышать этой легенды.»

- Вот почему сэр Говард предупреждал нас, чтоб мы не шли в подвалы, - заметила Солнышко. - Он очень приличный молодой человек.

- И мы ему явно понравились, - сказал Малыш.

- Что там дальше? - обратился к колдуну Толстяк.

- «А если ты все-таки не смел и отважен, не готов пуститься в дальний путь, плыть по морям, бороться с ветрами и смеяться в лицо буре, то не выйдешь из этого тайника. Если ты негодяй, то кости твои будут лежать тут до конца века.»

- Мы пропали, - произнес Ворчун.

- Это почему? - запальчиво спросил Малыш.

- А потому, что я не собираюсь плавать по морям, - сказал Ворчун.

- Не плачь прежде времени, - включился в разговор Толстяк, - дай послушать до конца.

Установилась тишина, и Колдун продолжил:

- «В любом случае ты молодец, что не побоялся и проник к сокровищам. Но я хотел бы, чтоб ты был не только отважным, но и добрым. Первого качества во мне было больше, чем надо, а доброты - ни капли. Я убивал детей, смеясь.»

- Негодяй! - возопил Ворчун. - Я убью его!

- Поздно, - заметил Толстяк.

- Что поздно? - остыл Ворчун и расслабился.

- Убивать пирата Рональда Атвурда.

- Что это со мной было? - расстроился Ворчун. - Словно треснула голова, в глазах темно... Это когда я услышал, как он убивает детей. Изверг!

- Это уж точно, - согласился Толстяк. - Но наши эмоции излишни.

- Вы опять перебили меня, - проворчал Колдун. - Где я читал? Так... «Я убивал детей...»

- Пощади! - вскричал Ворчун.

- Нельзя ли это место пропустить? - колко заметил Толстяк.

- Хорошо. Пропустил. Читаю дальше. «Я думаю, что на том свете мне обрадуются только черти. Но я не хочу терпеть вечные муки. И ты меня выручишь, приятель, тебе хватит этих средств для добра. Ты будешь плавать по морям и океанам, и там, где я творил зло, будешь делать добро. Если ты с этим согласен, то я подскажу тебе, как выбраться из этого каменного мешка.»

От нетерпения скорее узнать, как можно спастись, и от страха, что этого не удастся им сделать, Толстяк так разволновался, что на него напал чих. И так он расчихался, что ничего нельзя было сделать. Уж и по спине зачем-то били, и лапой закрывали нос, и кричали в ухо, ничего не помогало. И какое счастье! В кармане платьица Солнышка завалялся кусок шоколадки в обертке. Солнышко тут же сунула лакомый кусочек Толстяку, он стал с удовольствием сосать, и чиха как будто и не было.

- Дальше! - с нетерпением крикнул Ворчун.

- Только успокойтесь, - попросила Бабушка.

- Ничего доброго я не жду, - мучался Ворчун.

- Да помолчи ты! - попросил яростно Малыш.

- Я и так молчу.

- Вот и молчи!

Колдун подождал, пока друзья успокоятся, и стал читать дальше:

- «В глубине Африки я обнаружил одно негритянское племя. До меня дошли слухи, что эти чернокожие обладали волшебством. Они хранили два жезла - жезл Добра и жезл Зла. Имея эти штучки в руках, можно было исполнить любое свое желание. Любое! Вот здорово! Мы напали на селение ночью, когда чернокожие спали без задних ног, натанцевавшись за день. Нам не удалось всех порезать, несколько мужчин убежало. И эти ублюдки унесли то, за чем я охотился - жезл Зла. Мне попался жезл Добра. А на кой черт он мне был нужен! Я хотел стать всемогущим, выше всех людей. А только страх делает людей рабами. Доброта ведет к равенству. Я же хотел быть всемогущим властелином. От досады я превратил селение в пепел, но жезл Добра все-таки не выбросил, а прихватил с собой. И вот он теперь, спустя годы, понадобился. Он лежит на верхней полке, сразу от дверей слева. Если ты негодяй, то жезл не поможет, и ты останешься в этой яме навеки. Жезл Добра подчиняется только добрым сердцам. Если ты таков, то бери его смело. Если ты не таков, то лучше не прикасайся.»

- Вот и приехали, - сокрушенно произнес Ворчун.

- Куда приехали? - не понял Толстяк.

- Нам - кранты!

- Что за выражения, Ворчун? - возмутилась Бабушка.

- Почему ты пришел в такое отчаяние? - спросил Малыш.

- Да, почему? - подхватила Солнышко.

- Вам еще не ясно? - печально посмотрел на друзей Ворчун.

Колдун пожал плечами, спросил:

- А что должно быть нам ясно?

Ворчун опустился на пол и печально повесил голову.

- Мы пропали, - вздохнул он.

- Почему ты так решил? - спросила Солнышко.

- Этот жезл...

- «Этот жезл...» А дальше что?

- А дальше то, что этот жезл подчиняется только людям. А мы мишки.

- Но мы не обыкновенные мишки, - заметил Колдун.

- Тем более, - вздохнул Ворчун.

- Почему это «тем более»?

- Я так думаю, что тут ни при чем, люди мы или медведи, - сказала Бабушка. - Видимо, все зависит от того, добрый или злой тот, кто возьмет жезл.

- Да где он! - вскричал Толстяк. - Прежде посмотреть надо, что это за штуковина.

- Вот и возьми, - предложил Колдун.

- А почему я?

- А почему не ты? - поднял голову Ворчун.

- Как там сказано? - спросил Толстяк Колдуна.

Тот раскрыл письмо и прочитал:

- «Если ты не таков, то лучше не прикасайся».

- «Не таков» - интересная формулировка, - почесал за ухом Толстяк. - Там что-нибудь есть? Или это все?

- Есть, конечно.

- Так чего ты молчишь, Колдун! Читай же...

- Тут вот еще что написано. «Жезл Добра не приведет тебя до добра, если ты негодяй. Система не сработает, и дверь не откроется. Ты умрешь голодной смертью среди сокровищ, на которые мог бы купить полмира. Это самая потешная смерть! Но если ты таков, каков был бы угоден мне, то жезл не только поможет выйти на свободу, владеть этими богатствами, но и нейтрализовать жезл Зла. Если бы ты это сделал, то черти отпустили бы меня из ада, и я мог бы немножко отдышаться в раю. Остаюсь с надеждой Рональд, который носил прозвище - Кровавый Джек»

- И все? - спросил Толстяк.

- Тут еще выведено печатными буквами - Рональд Атвурд.

- И больше ни слова? - уточнил Толстяк.

- Ни буквы.

- Отлично! - остался доволен Толстяк. - Колдун!

- Что тебе?

- У тебя есть один недостаток, - начал Толстяк. - Но он не приносит зла.

- Какой недостаток? - надулся Колдун.

- Ты забывчив.

- Это называется рассеянностью, - стал объяснять Колдун. - Это не моральный недостаток, не моя вина...

- Вот я и говорю! - радостно поддержал Толстяк. - Пустяшный недостаток... В остальном ты у нас положительный. Верно?

- Да, - согласился Колдун. - А что?

- Мы тебе поможем, - похлопал Толстяк по спине Колдуна.

- В чем вы мне поможете?

- Подняться на верхнюю полку и забрать жезл, - сказал Толстяк.

Колдун посмотрел на ту полку и понял, что попал в ловушку, которую хитро построил Толстяк. А вдруг он, Колдун, не такой уж положительный? Что тогда? Или может быть, мишкам-гамми вообще нельзя дотрагиваться до жезла? Это же вполне может быть. Почему бы нет?

- Ну, мой недостаток, - начал Колдун, - не такой уж и безобидный.

- Не наговаривай на себя, - махнул лапой Толстяк. - Что ты еще там придумал?

- Я должен сказать - заявил Колдун, - что моя забывчивость потому не такая уж безобидная, что если бы я не забыл волшебную книгу, то мы нашли бы выход из положения, в которое лопали, и без этого жезла. Я помню смутно, что там описаны способы выхода из тупика. Так что мой недостаток принес нам несчастье.

- Действительно, - согласился Ворчун. - Ты во многом виноват, Колдун. Но мы не можем упрекать друг друга.

- Очень жаль, - сказал Толстяк. - Тогда ты, Солнышко. Давай, забирайся за жезлом.

- Обо мне и речи не может быть, - заявила Солнышко. - Я так часто обижаю Бабушку.

- Я не замечала этого, - призналась Бабушка.

- Это потому, что ты нас всех любишь.

- Ты хочешь сказать, Солнышко, чтоб жезл взяла я?

- Нет и нет! - вдруг возмутился Толстяк. - Бабушку оставьте в покое. Кто еще так готовит завтраки, ужины и обеды? А ну, скажите! Вот Малыш - это другое дело.

- Да я всегда вас подвожу, - признался Малыш. - Из-за меня вы всегда попадаете в дурацкие ситуации, а потом приходится выпутываться.

- Это так, - невольно согласился Ворчун.

- Вот ты и пойдешь, - сказал ему Толстяк.

- Да я только и делаю, что ворчу на вас.

- Это ничего, мы не в обиде.

- Как это ничего? Это нехорошо. Нельзя назвать положительным того, который только и делает, что ворчит. Почему бы тебе самому не попробовать?

- Мне? - возмутился Толстяк. - Да я обжора и соня!

- Хорошо, друзья! - поднял лапу Колдун, требуя тишины. - Я тут подумал и пришел к выводу. Я понял, что никто, кроме меня, не виноват в том, что мы попали в эту ситуацию. Я вел вас по подземелью. Я забыл волшебную книгу и потому не могу вывести вас назад. Во всем моя вина. Поэтому, решил я, мне надо прикоснуться к жезлу.

Мишки-гамми стояли тихо и слушали. Ворчун тоже поднялся на лапы, потому что не мог рассиживать на полу в такой торжественный момент.

Колдун вздохнул и продолжил:

- Если со мной случиться что-то - а мы не знаем, что может случиться, то запомните, друзья мои, одно - я любил вас, любил каждого отдельно и всех вместе. Если я останусь жив, то повторю эти слова. Мне было хорошо жить на белом свете, потому что со мной были вы. Без вас моя жизнь была бы тоскливой и скучной. Из любви к вам и ради вашего спасения я готов на все.

Колдун был готов шагнуть вперед, но Солнышко закричала:

- Погоди, Колдун!

- Что еще, Солнышко?

- Может, спастись можно как-нибудь иначе?

- Нет, Солнышко. Другого пути нет.

- Тогда знай, Колдун, что я тебя люблю, что я всегда надеялась на тебя.

- И я, это... тоже, - опустил голову Ворчун.

- Ты не сомневайся, мы тебя любим, - сказала Бабушка.

А Малыш всхлипнул и не мог ничего сказать. Зато Толстяк был в ударе и громогласно заявил:

- Если что-то случится с тобой, Колдун, мы поставим тебе золотой памятник. Этого добра хватает!

- Что у тебя за язык? - сплюнула суеверная Бабушка.

- Не надо мне памятника, Толстяк, - сказал благородный Колдун. - Я хотел бы остаться в ваших сердцах. Это единственное, чего бы я хотел.

- Останешься, Колдун, - уверил Толстяк. - Действуй!

Чуть постояв, Колдун шагнул вперед и стал подниматься по полкам. Вот он достиг верхней полки и уставился на жезл, который лежал спокойненько и ничего особенного собой не представлял - выточенная из дерева палка. Странным было только то, что дерево за столько лет не потемнело.

- Что там? - проявил нетерпение Толстяк.

Колдун дотянулся до жезла, закрыл глаза и только тогда взял в лапу колдовскую штуковину. Он почувствовал, что с ним ничего не случилось, и победно показал друзьям жезл.

- Ура! - закричал Малыш. - Колдун остался с нами! Да здравствует Колдун!