Мистер Фермер. Война бессмертных!

Глава 18

Песчаная буря неумолимо приближалась. Небо над нами окрасилось в черный, рокочущий фронт. Горизонт, как изуродованный двумя темными красками холст, смесью ночи и песка, рухнувшей стеной падает на крепость. Свирепые ветра, изрывая поднятые стяги на лоскуты, обрушились на наши башни. Затрещали каменные стены, покрываясь трещинами, грозясь обрушиться, скрипом застонала крыша. Лавиной, одна за одной, пустынный шторм, подбирая с земли всё, что плохо лежит, осыпает наши головы. Песок и те, кто в нём прятался, подхваченные безумным ветром, перелетают через стены как снаряды катапульт. Гремя костями, телами искореженными и изорванными они проламывают крышу. Хрипя и клацая зубами, на языке мертвых они объясняют живым причину своего визита. Сталь билась ударами о сталь; с криками, оповещающими о прорыве, гарнизон вступает в бой.

— Аорра, враг внутри, это проблема? — Оторвав взгляд от доклада о снабжении и провианте, спрашиваю я.

— Не тревожьтесь мой император, это всего лишь буря. — Отвечает спокойно темная королева. Хоть я и за рабочим столом, всеми фибрами души, каждой клеточкой своего тела чувствую присутствие чужаков. Как сигнал, предчувствие, в теплой комнате, защищенной магией, мне становится прохладно. Испарины проступают меж лопаток.

— Возникшая проблема не стоит вашего внимания. — Пытается убедить меня и себя дроу. С этой самоуверенностью от Аорры ко мне приходят личные волнения. За пределами моей комнаты становилось слишком шумно. Происходящее извне, более не походило на очередную проверку наших сил. Честно говоря, я знал, что враг нападёт, да только не думал, что это произойдет так стремительно, с первыми порывами ветра.

— Идём, посмотрим, что там творится.

Под стенами и внутри крепости разразилось настоящее побоище. Нежить, где-то по частям, где-то целиком или вовсе телом, что более не пошевелится, как град сыпалась с неба. Под стенами моими, не в силах преодолеть их, бесновались песчаные скорпионы, подконтрольные Смерти черви и демонические, крылатые орды камне-чешуйчатых летучих мышей. Редкий песчаный подвид этих тварей имел длинные, прочные зубы, что могли спокойно прокусить кольчугу и нести на себе яд скверны. То было детище, порождённое в экспериментах Князем тьмы — Чумой.

Войско, подконтрольное марионеткам Кузнеца, в преддверии генерального сражения под стенами из столицы, попыталось нанести нам превентивный удар; удар на опережение, с целью ослабить или вовсе уничтожить вырвавшийся вперёд авангард. Сегодня враг наверняка используют все свои козырные карты, что можно было использовать для скрытой атаки. Ведь там, под стенами Абу-Хайра, спрятаться в песчаном мраке не удастся. Силами Ветерка, Зуриэль и Аорры, владеющих в превосходстве магией стихий, света и барьерной магии, мы будем драться за всё. За погоду, за барьеры, за место, где лучше встать, и даже за место, где лучше умереть. В преддверии финального сражения, перед его началом, я выиграю все сопутствующие битвы, и только когда буду на сто процентов уверен в искходе всей компании, отдам приказ на штурм. То же касалось и Смерти. Будь враг стопроцентно уверен в своей победе, в том, что в генеральной битве одолеет нас, не распылял бы попусту свои силы. Не искал возможности, как ядовитая змея, укусить нас, забравшись под одеяло. Скорее всего, Смерть так же в шатком положении, улучшить которое может только разве что скрытой атакой и победа. Маленькой, но такой, что укажет на нашу слабость.

Ни вихри, ни Скорпионы с червями и дождём из живых мертвецов, ни сколько не пошатнули стойких бойцов форта. Все враги, включая летучих мышей, обломали о нас свои зубы. Как бывает, горная лавина не смогла сломить одиноко стоящее, глубоко пустившее свои корни дерево. Обтекая нас, как вода, точит брошенные в реку камни, орда пошла дальше, на восток. Два часа избиения нежити ознаменовало очередное поражение, нанесенное Смерти. В этой своей «ночной» атаке, замаскированной под песчаную бурю, враг задействовал множество своих резервов. Нахрапом попытался отрезать ставку, главный лагерь от обозов снабжения и идущей позади армии. Свои сломанные зубы враг вогнал в следующие за нами отряды. Наивность, с которой Смерть пытался застать врасплох беззащитных, умиляла. Воины, идущие позади, с дистанцией в день, так же отдыхали внутри крепости, и мало чем уступали первым линиям авангарда. Каждый независимый лагерь имел четко выстроенную, кровью написанную доктрину противодействия и обороны. Все мои воины, растянувшаяся армия, имели огнестрел, магов, арбалетчиков, лучников, отдельные отряды призванных мной ангелов и существ. За исключением повсеместно сопровождавшей меня свиты, в силе своей, отдельно идущие армии были почти равны.

Никто не ночевал у дороги, как рассчитывал враг. Посреди пустыни, пустоши, на ночлег не останавливались даже самые рисковые, по непонятным причинам отстающие обозы. Крепости в дне пути друг от друга, к ним идут хорошие, качественные дороги, время в пути по которым строго оговорено и расписано. Просто следуя приказу, не оглядываясь, двигаясь вперёд, бойцов после каждого перехода ждала безопасность, обеспеченная высокими стенами и армией. Именно моя трусость, незнание, как в финальном бою одолеть противника, носившего имя Смерть, заставили избрать этот, кажущийся мне единственно верным способ.

Мы шли днём, когда видимость отличная, воины бодры и полны сил, и нам ничто не угрожает. Если в таких условиях появится враг, превосходящий нас числом, и решится атаковать, я без зазрения совести отдам приказ отступать. И драпать мы будем до тех пор, пока не окажемся в крепости, в уверенной позиции обороняющегося, или всё наше войско не соберется воедино, в кулак, что сможет разбить врага. Именно в финальной битве всё должно решиться. Если подобное не происходит, враг не приходит на генеральное сражение, мы доходим до вечернего, очередного «чекпоинта», строя очередную крепость, вонзаемся в глубь вражеских земель. Не абы какая, а могучая и стойкая цитадель, вот залог нашего успешного продвижения. Такая, что даже при условии вражеской внезапной, ночной атаки, сможет выдержать приступ, позволив обороняющимся продержаться пару лишних дней, за которые догоняющие тылы стянутся, а после соберутся для единого рывка в сторону обороняющихся. В такой позиции, враг окажется под угрозой атаки с двух сторон, что, в свою очередь, может привести к частичному окружению его авангардных линий. Не стоит забывать, я любую позицию, любое даже самое невыгодное место могу превратить в крепость. Моя сила терроформации слишком опасна, но ещё опаснее те, кто меня сопровождает. Оставлять нас в тылу, форменное самоубийство. Иными словами, если враг не может разбить нас во внезапном ночном рейде и в той же ночной вылазке не сумеет разрушить хотя бы одну из дорожных крепостей, это станет заявлением о его неготовности и невозможности противостоять избранной мною тактике. Мы почти каждый день шли вперёд, почти каждую ночь враг подбрасывал нам сюрпризы, но ничего не менялось. У меня была тактика, она работала, и я её придерживался. А Смерть, последние поступки его, всё больше и больше напоминали приступы агонии, хаотичные удары, клацанье зубами в бесконечных импровизациях. Казалось, сейчас я на шаг впереди.

Одной ночью внутри песчаной бури всё не обошлось. Трое суток нежить бесновалась по округе, невозможность мертвецов сделать с нами хоть что-то убила в глазах моих воинов последние капли страха перед врагом. Опасное чувство собственной защищённости и силы поселилось в их сердцах. И дабы в решающий момент непоколебимость их, собственная вера не дрогнула, самые горячие головы пришлось остудить. Через ментальную связь, что Облачко поддерживала со Слугами с крепостях позади, я знал, всё хорошо, враг отброшен. Однако, моё всезнание не могло остудить рвущихся к «битвам и славе», потому решаю позволить отряду сорвиголов сделать то, что они хотели. То есть, отравиться в соседнюю крепость дабы выяснить, всё ли там хорошо.

Безумная затея, почти что суицидальная, но нужная для того, чтобы враг поверил в нарушенную между крепостями связь. Приглядывать за отрядом из двадцати, велю замаскировавшемуся под простого солдата Легиону. Он опытен, компетентен, нет того, что могло бы вывести его из себя, заставив отступиться от приказа. На случай худшего, на спину ему Аорра наносит заклятие принудительной телепортации. Оно опасно, руки ноги оторвать может, однако, такие раны для столь могучего существа пустяк. Вылечим и восстановим, главное чтобы вернулся. Так же, подстраховать его прошу и своих «демонят». Спрятавшись в тени Легиона, к двадцатке примкнули ещё трое личных помощников Четырёхрукого. С этими слугами, Облачко даже в пустыне с лёгкостью отследит наш отряд, а так же будет знать, хорошо всё у них или плохо. Мне не хотелось отправлять Легиона, но то было коллективное решение, требовалось провести вылазку, разведку, проверить, не строит ли враг чего между городами. Потому спорить не стал и поступил так, как хотела свита.

Легион выступил той же ночью. Танго смерти, безжалостность и жестокость, с которой мои воины под его началом устроили за стенами бойню, вызвало восторг у Облачко. Как и предполагалось ранее, темные силы ждали именно такого нашего решения. Отряд, выступивший навстречу Легиону, насчитывал более двух сотен существ, в числе которых был даже Личь с парой скорпионов. В ту ночь жестокость живых, их отчаянное сопротивление вышло на такой уровень, что один из Слуг, существ, частично состоящих из мрака, внезапно обрёл сознание, буквально влюбился в воительницу, частично имевшую в жилах своих кровь Волколаков.

В поле зрения Легиона, во время тяжелого боя, развернулась настоящая драма. Когда семеро из двадцати оказались израненными, без сил павшими на песок, внезапно, грудью своей защищая товарищей, на острое жало скорпиона кинулась вечно прятавшая лицо под тряпичной маской воительница. Полутораметровый меч её столкнулся с пятиметровым, длинным, тяжёлым хвостом. Отбить его женщина не смогла бы, да и не пыталась, лишь направила в сторону. Жало ударило по её шлему, пройдя вдоль виска, срезая прикрывавший изуродованное лицо маску. Миру открылось пожранное в далёком прошлом огнём лицо. С гнойниками возле отвалившегося носа, отсутствующей нижней и верхней губой. На красном, зарубцевавшемся лице виднелись ярко-голубые глаза, черные провалы ноздрей, да белые зубы. Именно в такую живую женщину, что с виду страшнее мертвеца, влюбился Слуга. Ослушавшись команды не вмешиваться, из тени Легиона кинулся на помощь, после чего, вместе с мечницей, расправился сразу с тринадцатью покойниками, скорпионом и тем, кто был его хозяином. Хворая мечница обладала огромным запасом исцеляющих зелий. Ими она восстановила раненого целителя, затем и товарищей, после чего группа продолжила путь вперёд. Из доклада Облачко я узнаю, что девушка и слуга на протяжении всего пути соревновались, кто и в какое время убьёт больше моих врагов. Под прикрытием мага группы и надзором Легиона, они грохнули Лича, заставили врага подумать об «элите империи», выдвинутой на помощь отстающим. Отряд «связи» добрался к нашим соседям с двумя убитыми, тела коих сохранили для реинкарнации. Облачко говорила о слуге Четырёхрукого с восторгом. Мечница приняла того за сошедшего с небес ангела-хранителя, а Слуга, воспротивившийся приказу возвращаться в тень Легиона, рискуя жизнью, остался с воительницей. Когда девушка без сил отключилась, он подхватил её, став для той опорой, носильщиком, подушкой, периной и одеялом. Темная душа укрыл своим бесформенным телом женщину. То была история истинной любви. От которой нас с Облачком прервала очередная атака на крепость. Естественно — безуспешная.

На четвертый день, однообразность и слабеющие давление подчинившейся тьме стихии стали слабеть. Грозовые, черные тучи разорвал тусклый свет пронзившего небеса клинка. Зуриэль сказала — пора двигаться дальше. Тёмное заклинание, пробитое ангелом, стало рушиться. Ускоряя этот процесс, разгоняя тучи, в дело вступают Ветерок с Зарёй. Холод отступил пред согревающем пламенем, а ветра без жалости разорвали тучи. Смерть и Чума обрушили на нас сильное заклятие, это им не помогло. Без моего участия, атака врага отражена играючи, и силы Империи Матвеем продолжили свой победоносный путь на запад.

Через пустоши червей, через скалы блуждающих, гигантских скорпионов, через кладбища-ловушки, с погребенными под ними толпами живых мертвецов. Воины империи, благодаря моим знаниям, взятым из фильмов ужасов, проверенным на мертвецах, знали против кого идут, кого и куда бить, как добивать и убивать. Уверенным шагом, по трапе, окропленной кровью и магией нашего врага, мы почти что беспрепятственно шли к нашей всеобщей победе, достижению, за которым маячил желанный мир. Никто и ничто не могло нас остановить, все козни врага становились пылью при малейшем соприкосновении с нашими силами.

Разрозненный, прогнивший мир объединился, склонился перед моей силой. Даже самые страшные раны мы исцеляли. Рядом со мной уродство переставало таковым быть, а то темное, что все называли темным, меняло цвет, принимая всё более и более неоднозначные краски. Единая страна, единая вера, единый правитель. В грядущей битве, попытку Смерти замедлить наше продвижения, мы раздавили, как человек подошвой сапога душит обездвиженного отравой таракана. Последняя преграда пред Абу-Хайра пала подобно карточному домику, и мы, живые, и те, кто уже не подвластен Кузни и Смерти, встали на последнем рубеже. Там, где жизнь граничила со смертью. Где небо десятилетиями не видело света, а воздух пропитался смрадом протухшей плоти, яда и смерти. Широким фронтом, развернутой армией, обнажив клинки, мы подходили к одному из некогда самых прекрасных, знаменитых городов материка. Величественный город. Даже в руинах, даже с предвзятостью к уровню местных наук, к тому времени, сколько Абу-Хайра стоит без развития и ремонта, сложно описать каких усилий стоило местным построить нечто на столько великое и прекрасное. Стены города даже после двух тысяч лет выглядели существенной преградой, над которой, словно старшая сестра глядящая за младшим братом, нависала черная, гигантская башня. Высокая настолько, что вершина той уходила далеко за темные облака, куда-то ввысь, в мир, который местные по незнанию называли Божественным. Некогда сама Аорра восседала на одном из этажей этой цитадели знаний, темных наук и кладезя непроверенных магических теорем. Тогда и мир был спокойнее, и солнце ярче, и трава зеленей. Теперь же темная башня олицетворяла финальную ступень порока, непокорность чуждых кузне Богов. Все идеи империи, призывы к миру и гармонии здесь сталкивались с темными призывами к уничтожению, убийствам, сотворению зла во имя зла. Темная башня, чей шпиль возвышался над грозовыми, магическими тучами, глядела на меня, звала, обещая нечто невероятное. Некое чувство говорило о нахождении там, за стенами разума, чего-то настолько необычного, что встреча с этим грозила перевернуть исход всего и вся. Вещь это или существо, я не мог понять, но зато отчётливо ощущал ту величественную ауру, силу, в корне отличающуюся от любой из ранее мной в этом мире увиденных. Смерть и Чума имели козырь, нечто настолько мощное, что сами боялись использовать это, иного объяснения, почему мы не столкнулись с «этим» ранее, я подобрать не мог.

Отринув страх, чувствуя за спиной своей войско всей империи, выхожу вперёд, гляжу на ту несметную рать, стоящую между нами и Абу-Хайра. Я больше не тот Матвейка, я не боюсь, не могу бояться, ведь на меня смотрят те, кто для меня сейчас дороже всего. Я больше не человек. Я — творец. Я — созидатель. Я — бог, и поступлю так, как положено именно богу.

Почва выровнялась под ногами моих солдат. Песчаные барханы, вместе со спрятанными в них магическими ловушками, существами, перемешиваясь, прессуясь, брызгая во все стороны гнилой кровью и мясным фаршем, становятся идеально ровной, утрамбованной поверхностью. Чуть продвинувшись вперёд, держа широкий развернутый строй, армия вновь останавливается. Один за одним, начинают появляться аэрадромы, и ещё дальше, большой, высокий и могучий форт, наш будущий госпиталь. Мне нужна всего неделя, весь Абу-Хайра попадёт в кольцо, плотно застроенное крепостями, рвами и насыпными стенами, по которым мы войдём в город, как к себе домой. Я могу это сделать и сделаю! — именно об этом буквально верещала избранная мною тактика. Потому враг, уже успевший узнать о качестве нашего снабжения, о прочности стен и силе воинов из оборонявших, сделал то, что я от него и ждал.

Орды мертвецов, облезлых скелетов, защищённых проклятой магией, в полумраке беснующихся небес, кинулись в нашу сторону. Десятки тысяч скелетов, спотыкаясь, падая, поднимаясь, бегом бежали в сторону моих существ, слуг, что в десятки раз сильнее обычного мертвеца. Покойники, клацая зубами, грозились разбиться об Авангард и… я ждал именно этого. Расползшаяся по песчаной равнине, моя магия начинает опутывать ноги скелетов, замедляя, а после, приступая к тому, что я бы никогда не сделал в экспериментах над живыми. Магия моя, распространившаяся по области, охватила проклятые тела мертвого войска. Смятение в рядах нежити, замедление, терзания и метания из стороны в сторону, говорили о постепенном перехвате контроля над ордой. Кто-то из покойников оцепенел, кто-то, потеряв цель атаки, бросился на такого же мертвеца, но большинство подчинились мне, обернулись, став той самой частью авангарда, на появление которой я так рассчитывал.

Моя личная магическая сила выше силы Смерти, как и задумывалось, я поработил мертвецов. Теперь для того, чтобы не утратить контроль, требовалось и дальше двигать их по утрамбованной, пропитанной моей магией площадке. Только продолжая контролировать область, я мог быть уверен в том, что мой враг будет убивать моего врага, не перехватит контроль и инициативу. И для этого сейчас мне требовалось только одно:

«Расширение территории!»