Мистер Фермер. Война бессмертных!

Глава 23

Две недели спустя. Великий Вавилон. Площадь имени Трёх Императриц.

За магической ширмой, скрывая меня и тех, кто готовил триумфальное возвращение императора, во всю полным ходом шла подготовка. Мой красно-золотой наряд выглядел громоздко. Из-за него казалось, что я, как минимум, вдвое шире себя реального в плечах и на десяток сантиметров выше. Обувь с высокой подошвой и впереди, перед балконом, небольшая подставка-тумба, что сделает меня для людей ещё выше. Одежда, без единой складки, сшитая лучшими мастерами города из самых дорогостоящих, редчайших материалов. Не уступала, а где-то и превосходила умения портных работа кузнецов, сделавших для меня легендарный доспех. Поверх адамантовых плит, на плечах будто звёзды сияли камни магической силы, позволявшие хозяину сливать в них, словно в аккумуляторы, ману. За спиной моей, издавая угрожающее шуршание при ходьбе, развивался «дьявольский плащ», сотворённый алхимиками из костной муки, собранных с мертвого дракона, с коим мы сражались в Абу-Хайра.

Ну а на поясе, как символ сопротивления всему и вся, как напоминание о прошлом и обещание служить мне верой и правдой в будущем, обратившись в оружие, ожидала своего звёздного часа Ангел кровопролития Зуриэль.

— Господин… — Поправив прядь волос на моей голове, протягивает мне зеркальце Заря.

В быту, рутине каждодневной, когда тебя умывают, бреют, обтирают, я почти не заботился о внешности. Даже мысли о том, чтобы просто поглядеть в зеркало, обходили голову мою стороной. Слишком занят, слишком много проблем и хлопот. Сейчас, наверное, я впервые с момента битвы у Абу-Хайра глядел в зеркало. Глядел и не мог понять, кого я в нём вижу.

Сквозь пепельные отросшие до плеч волосы прямо с макушки, посреди чёлки виднелась последняя, чёрная прядь. Я никогда не видел этих глаз, что предстали в отражении. На белках, ободом ярко-белым, вместо зрачка виднелся круг, источающий тусклый свет. Болезненное бледное лицо, немного припустившаяся от удивления челюсть и, конечно же, мой тонкий, острый нос. Наверное только нос остался таким, каким я его помнил…

— Вы как никогда прекрасны и величественны, мой Император. — Повиснув на мне, кладёт голову на наплечник Аорра.

— Благодарю за добрые слова. — Вернув зеркало Заре, заставив всех, включая боготворившую меня прислугу восторженно вздохнуть, я величественно одергиваю плащ. Пафосные, хорошо отработанные в прошлом движения плаща давались мне лучше всего. Потому и в этот раз, выходя на трибуну, я смог собрать на себе все взгляды, все мысли; никто в присутствии меня не мог думать о чём-то или ком-то постороннем. Вернувшись с победой, заполучив звание единоличного бога этого мира, я так же обрёл ещё несколько чрезвычайно полезных способностей, одной из которых являлось способность читать мысли выбранных мной существ.

Поднимаясь по лестнице на балкон трибуны, чувствую себя уверено и спокойно. Моё положение, сила, получены благодаря стараниям и жертвам других, всё это заимствовано. Всё это, включая возможность завоёвывать или защищать, не является исключительно моим желанием, либо правом. Потому и действовать я буду, отталкиваясь не только от своих желаний, но и от желаний, нужд народа, моей личной свиты, сделавшей меня таким.

Поднявшись на вершину трибуны, взглядом окинув величайшую площадь империи, я вижу стройные, замершие по стойке смирно пехотные и конные полки. Одни в медалях и наградах, в доспехах, покрытых десятками незаживающих шрамов, с лицами полными гордости, решимости и смелости. Другие же, ещё без наград, без присущей ветеранам статности, но с решимостью и готовностью показать себя. Более ста тысяч новых рекрутов со стреляющими алебардами, двухзарядными обрезами, в пластинчатых, упрощённых, но от того не менее прочных доспехах, ждали команды выдвигаться на север или запад. Они были готовы, и ещё, по меньшей мере столько же, только-только проходили подготовку, мобилизовались внутри всей страны. Всё планомерно двигалось к единению, покорению материка, а после… кто знает.

Восславляя героев, отдавших свои жизни за страну, проклиная её врагов, обещая светлое будущее для народа, ради которого пойду на всё, я целый час распинался, срывая голос, доносил до народа планы, что можно и нужно было огласить. Мало кто меня понимал. Большинство просто разинув рот внимали, пуская слёзы, молясь, восславляя меня бесконечной, гудящей по площади молитвой. Но я продолжал говорить, делиться планами с теми, кто был достаточно сообразителен для того, чтобы оспорить идеи, либо же предложить нечто более подходящее. С трибуны я обращался ко всей стране в надежде найти новые таланты, новых учёных, торговцев, ремесленников, магов. Всех, кто считал, что отличается от других, кто думал, что может быть полезен, но в текущих реалиях не мог проявить себя, я приглашал в своё войско, предлагая стать шестеренкой одного большого механизма.

Завершая речь, подводя итоги всей проделанной работы, произношу следующее:

— Империя — это цивилизация! Империя — это порядок! Империя — это сила! И здесь… Мы!

МЫ! ЕСТЬ! ИМПЕРИЯ!

Площадь взрывается громкими овациями, люди в восторге, они кричат. И под крики их, под возгласы я покидаю трибуну, спускаюсь обратно к своим, где всего за час успело что-то случиться.

— Астаопа, в чём дело?

— Горлеонская аристократия отвергла ультиматум. — Отвечает богиня. — Они отказались вновь служить мне, назвав предательницей. Более того, по донесениям оставшихся мне верных ангелов, Горлеон знает, что его ждёт, и активно ищет поддержки у соседей. Они разослали послов в страны Песков, Гор и даже отправили просьбу о помощи Коалиции Северных еретиков, с которой Гос… богиня Эсфея раньше враждовала. И поскольку, нам до сих пор неизвестно откуда Древняя привела последователей, могу предположить, Горлеон найдёт себе союзников…

Богиня явно была не в настроении. Говорила обо всём с неохотой, вынуждено, словно боясь, что за утайку таких фактов я могу её наказать. Оно и ясно, кто в здравом уме укажет пальцем на кормящую(в нашем случае верующую) руку, дающую тебе силу.

— Значит Война… Опять. — Произношу я, глядя на то, как лицо Астаопы, её глядящие в пол глаза, наливаются сожалением. — Не переживай, твоих последователей я не трону. Вместе отправимся на север, покончим с этим раз и навсегда. А как вернём контроль, станешь там моим наместником, если захочешь. Всё, от внутренней политики и до веры, окажется в твоих руках.

— Но как ты собираешься отличить моих от… от других горлеонцев⁈ — Чуть повысив голос, спрашивает Астаопа. — Их ведь там тысячи, нет, десятки тысяч: и аристократов, и крестьян, верных мне. Так как же, Матвей, как?

— Очевидно, устроим заговорщикам и мятежникам Варфоломеевскую ночь. — Без жалости, не желая вновь лить кровь Империи, рассказываю Астаопе, что ждёт её многострадальный, непокорный народ.

Двенадцать лет спустя.

— Папа, папа, я «стлеляю»! — Размахивая в руках подожжённым факелом, кричит шепелявый ушастик.

— Муррчик, милый, осторожно… — Дрожа, носится вокруг мальчика, боясь, что тот поранится, мама Джульетта.

Дав отмашку как благородный император-отец, видящий сияние, восторг и радость в глазах сына, позволяю Муррчику Матвеему Первому, исполнить то, о чём я мечтал всё своё пребывание в этом мире. Фитиль весело заискрил, после раздался оглушительный хлопок, пушка дёрнулась, дала дыма, а из ствола её, куда-то в сторону множества мишеней, вылетело тяжёлое бронебойное ядро. Пушку сотворили ещё десять лет назад, первые серийные экземпляры уже установлены на речные каравеллы, что успели хорошо показать себя в боях с Еретиками. Теперь вот дошёл черёд и до перевооружения защитных фортификаций Запретного сада. Не только враги, но и граждане Империи должны видеть наш научный прогресс. Восьмидесяти миллиметровое орудие, стреляющее четырьмя типами маг-снарядов, использующее как пороховые, так и магические воспламенители для выстрела. Потрясающая штука, изобретённая в Вавилонском научном отделе моим добрым, рогатым другом.

— Господин, рад видеть вас в добром здравии. — Научившись вести себя как человек, ходить ногами, а не телепортироваться или вылазить из земли и мебели, предстал пред мной в своей новой версии Четырёхрукий. По-прежнему высокий, два метров ростом, с такими же острыми чертами лица и… внезапно, отросшими, хорошо уложенными волосами, да и в костюме приличном, дворянском, а не броне демонической.

— Ого… — В открытую удивился я. — Кажется, общество Легиона пошло тебе на пользу.

— Вы всё также строги ко мне, отец… — Склонив голову, не без иронии отвечает Четырёхрукий. Да уж, столько времени прошло. Но я ведь знаю его садистские наклонности, и весь этот фарс с обидами, изменениями личности лишь для того, чтобы вывести меня на эмоции.

— Что с Коалицией?

— Её больше нет. — Отвечает демон. — Но объявились и новые силы, те, что до этого находились вне досягаемости наших глаз.

— Вот как. — «Покой нам только снится, только где эти сны?». — Ладно, обсудим это в другом месте.

Скрытым жестом подзываю свиту.

Позволив себе наконец-то отвлечься от забав, поручаю жёнам и прислуге занять детей уроками и тренировками. Мелочь пузатая пыхтит, ворчит, но зная, насколько я ценю и как щедро награждаю их за старания, всё же повинуется. Избаловал я их…

Один телепортационный, короткий прыжок, и вот я уже не на лужайке, а в подвальной комнате, во главе длинного прямоугольного стола. Прошло двенадцать лет со дня победы в Абу-Хайра, Империя, да что там империя… Вся планета! С трудом пережила перемещения в нейтральное созвездие. Ужасно холодные зимы обрушились на наши земли, и пока я копил силы, осваивал техники Астаопы, что позволили общими силами обуздать климат, природа буквально вступилась за моих врагов. Море сошло сума, волнами штормовыми уничтожило множество портов. Ледяные зимы ударили не менее чувствительно. Армия, занимавшаяся зачисткой континента от демонов, посреди пустыни столкнулась с метелями и снежными буранами. Силы извне порывались навредить нам. Однако предо мной, со дня исчезновения Эсфеи, по-прежнему так и не возникло ни одной проблемы, которую я не сумел бы решить вместе с друзьями. Одержимость Эсфеи мной, её жажда мести и вмешательство Небесного наблюдателя, отголосками прошлого, раз за разом всплывали в моих сновидениях. Буйство стихии, постепенное и уверенное расширение империи, а после и полная победа с захватом всего материка, включая северные земли Горлеона, подарили мне то, о чём я так долго мечтал: рутинный быт. С зачисткой материка от нежити и всяческой мятежной ереси, мир и покой пришли на земли Империи Матвеема. От севера и до юга, от запада и до востока, огромные просторы, пустыни, горы, леса и поля теперь принадлежали одному единственному правителю. Правителю, что за пять лет пребывания в Запретном саду, таки смог познать жизнь в достатке и любви, от которой…

За последние двенадцать лет мои женщины успели привнести в этот мир тридцать прекрасных, исполнительных, но не очень послушных ребятишек. Гордость Аорры, это сероглазый, старший сынок Владимир Острый Шест. Он стал моим первенцем, позволившим «старушке» Аорре вновь почувствовать себя молодой. Также от Аорры, ещё спустя пару лет, явив чудо для народа Дроу, рожавших не чаще раза в пятьдесят-шестьдесят лет, внезапно для всех родился ещё один ребенок. Девочка, с пепельными волосами как у меня, и яркими фиолетовыми глазами как у мамы. Ровесница Муррчика Быстрые лапки — сына Джульетты, она, как и положено всем дроу, развивалась куда медленнее, ревносно, по всюду ходила за Муррчиком, пытаясь хоть в чём-то того превзойти. За ними, стараясь не отставать, всюду вились хвостиком близняшки лисички, Пом-пон и Пом-мом, названные так не по моей воли, а по прихоти их матери Люси. Следом, исповедуя строгость, законность, прислуживая старшим детям рода, оттачивая свою услужливость, за всем следили мои дочери гарпии. За крыльями которых потягиваясь руками в попытке ухватиться, ползали волчата, крольчата и котятки, родившиеся от моих наложниц. Целый детский сад был построен внутри Запретного сада, неподалёку от самого защищённого и шумного дома во всей империи, моего старого, слегка покосившегося, но по-прежнему милого и прекрасного особняка. Воспоминания о нём, о семье, о детях, от необходимого путешествия к путешествию терзали моё сердце. В кругу шумной, большой семьи, с остроухими детками на коленях и их заботливыми, слегка ревнующими друг к другу матерями за спиной, я проживал год за годом.

Силы наши неуклонно росли. Пережив холод при помощи угольных запасов эльфов и древесных запасов северян, вскоре мы, благодаря Ветерку, обуздали и неспокойное море.

Мы без труда смогли сломить сопротивление коалиции, рассорив и заставив передраться между собой разрозненную знать. Захват торговых соседей, а после взятие в морскую блокаду стран Песка и Гор, позволили нам лишить два сильных народа стратегических ресурсов. В горах не много еды, точно также, как и в песчаных степях, потому, вскоре оголодавшая толпа сама разорвала не желавших сдаваться на милость Империи господ. Каждый день, каждую новую битву, моя свита, друзья, смотрели в небо, ожидали врага что так и не явился. Я становился всё сильнее, чудеса с погодой перестали быть чудесами, а враги… Их не осталось в досягаемом для телепортации поле действия.

Я трахался, пил, ел, после чего работал до потери пульса как ненормальный, улучшая инфраструктуру и быт простых граждан. От Солёной реки до Запретного сада, затем в Вавилон до Абу-Хайра и далёкого края материка, что стоял за ним, раскинулась величественная, использующаяся каждый день железная дорога. Из отдельных, вечно теплых оазисов пустыни, во все стороны континентальной империи, каждый день, каждую ночь, по качественным дорогам шли продукты, взамен которых людям приходили одежды, инструменты, строительные материалы, создаваемые в Вавилоне со всей возможной щепетильностью и допустимым качеством. Огромных трудов мне стоило создать место, мегаполис, что не обирал и не обворовывал всех вокруг себя, а поступал правильно. Капитализм уживался с социализмом, а диктатура с феодализмом. Ряд принятых по защите населения законов, заставили мелкую знать, под угрозой жесточайшей расправы, жить и трудиться во благо себя и всего народа. Когда все ебашат, отсидеться в сторонке на заднице ровно и при этом озолотиться не получится. Аристократия сохранила часть своего величия, по-прежнему имела привилегии, земли и права устанавливать на них свои, не перечащие правилам империи законы. Однако за обворовывание и приведения региона в упадок, теперь полагалось жестокое наказание. Инквизиция дворца, под моим чутким контролем, внимательно следила за состоянием поселений, численностью проживающих, количеством поступающих налогов и качеством жизни. Мы работали с аристократией по следующему принципу: сохранять и преувеличивать можно, уменьшать — нельзя. Это касалось всего: от населения до налогов и производственных мощностей.

Промышленный центр, Великий Вавилон создавал заказы, отправлял их по городам, а те, в свою очередь, по поселениям. Мы внимательно следили за количеством товаров и за тем, чтобы излишки не накапливались, ведь это могло разрушить экономику целых городов. Центральный регион Империи собирал в себе все ресурсы материка, после изъятия Имперского налога, переработав ресурсы, в оплату долга отправлял готовую, сложную продукцию обратно в мелкие поселения, города. Проблем и ошибок у нас было много, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Люди по всей империи, их отношение ко мне, чётко отслеживались ангелами и слугами, что, слившись с окружением, тайно работали и отсылали в столицу свои доклады. Не сказать, что все любили меня, особенно в регионе Горлеон, однако и жестоко осуждать, либо открыто бунтовать против меня не смели. И дело тут даже было не в страхе, а скорее в корыстности. Прошло около трёх лет с момента объединения материковой Империи, у всех и каждого, даже рабов, привезённых из-за пределов нашей страны, был кров и еда. Именно постоянное наличие доступной и разнообразной еды на столах затыкало рот всем недовольным режимом крестьянам. Ещё десяток лет назад многие из них выживали, недоедание было нормой, как и детская смертность. Сейчас же нехватка провианта в городе и тем более смерть от голода могли стать причиной появления в поселении инквизиции, и скорой казни того, кто допустил подобное. Еда и фермерское дело стали тем божественным даром, что сплотил вокруг меня всех страждущих. Только в империи, под моим крылом у каждого могла быть работа, каждому было где жить, чем топиться, где учиться и как развиваться, и с этим всем каждый, абсолютно любой гражданин мог открыть своё собственное дело. Ангелы мои внимательно следили за чиновниками, за бюрократами и… много голов летело с плеч. Коррупционная гидра не успевала отращивать их в тех же количествах, что мы срубали и прижигали калёным железом. По истечению двадцать пятого года моего правления, повсюду, в каждой из деревень страны, мы открыли «Целительско-просветительские церкви». Когда я планировал это, в голове моей подобное звучало как насмешка, сюр… Но, совместив в церкви работу Врачей-целителей и учителей с проповедниками, образовательный уровень в стране, как и здоровье населения, выросло кратно. Молодые послушники из рядов инквизиции, выходцы крестьянских семей, бесплатно получали образование в столице, обучались магии, письму и счетам, после чего направлялись на отработку в сёла и города. Они работали не за просто так, церкви получали подношения, с подношений высчитывался небольшой церковный налог в пользу Империи, остальное же шло приходу и на оплату труда брата инквизитора, что учил и лечил других крестьян. Подобная просветительская схема могла стать рассадником коррупции и поборов, однако все и каждый в инквизиции знал, за церквями и приходами очень внимательно следят неподкупные Серокрылые ангелы и тайная полиция. При виде несправедливости, злостных нарушений и грехов, которые в моём списке не указывались, слуги порядка пленили и вели на суд провинившихся.

Страна росла, развивалась. Мы усердно боролись с необразованностью, сатанизмом, постепенно меняли рабовладельческий строй на более благоприятный развитию феодальный, затем капиталистический. Постепенно, в рядах моих приспешников накапливалось всё больше и больше авантюристов, личностей, не знавших куда деть распирающую их энергию. Так наступил век великих открытий. Моя верная помощница, женщина, взявшая гордое прозвище Астаопа Спасительница Севера, одной из первых отправилась на опустошённый, только-только переживший обледенение соседский материк. Секс по дружбе с этой богиней у нас закончился в тот день, когда на двадцать четвертом году нашего «тесного общения», внезапно у сего «Небесного» существа начал расти вполне себе человеческий животик. Богиня забеременела, как простой человек. Родив и осознав, насколько сложное дело растить дитя, благополучно спихнула дитя на множество нянек, решив отправиться на отдых, в дикие и холодные места. Я не собирался ей препятствовать, она обещала вернуться с новыми достижениями, нашими общими победами и романами, которые собиралась написать в своём приключении. Когда Астаопа отчалила, не переставая ревновать к низошедшему на божественную задницу чуду, ко мне пуще прежнего стала приставать Зуриэль, а с ней и две не терявшие надежды дриады. Эти трое порождения энергии мира и при этом всём женщины, что очень сильно меня любили.

С нерешенной проблемой о семени зла, посеянном где-то в глубине земли, а так же с обещанием иномирского вмешательства, у меня появилась третья, самая незначительная и приятная проблемка. Как сделать так, чтобы любвеобильные ангел, суккуб и дриады дружно залетели от меня? Ответ очевиден. Я — задрот, компьютерный червь, трус, в то же время герой войны, герой-любовник, всемогущий император и бог, непременно решу эту проблему, и заставлю их залететь!

Конец.