Мистер Уэст

10

Айви

Я так благодарна Ане за то, что она платит за обед в таком хорошем ресторане. Потому что голодна, разорена и устала от лапши быстрого приготовления. Я набрасываюсь на кальмары, как изголодавшийся дьявол, в то время как моя лучшая подруга сидит напротив меня со своим едва тронутым салатом и смотрит на меня с отвращением, горящим в ее больших карих глазах.

— Знаешь, — говорит она, — я ненавижу диеты, но, думаю, нашла решение проблемы с похудением. Все, что мне нужно сделать, — поесть с тобой. И ты вызовешь у меня такое отвращение, что я больше никогда не буду есть.

Я начинаю смеяться, и часть еды вылетает у меня изо рта. Она заметно вздрагивает, кладя лист салата между губ и медленно пережевывая его.

Бросаю на нее извиняющийся взгляд.

— Извини. В последнее время я почти ничего не ела.

— Я знаю. Скоро от тебя совсем ничего не останется. Я буду выглядеть рядом с тобой свиньей.

— Невозможно. — Это действительно невозможно. Ана напоминает мне гребаную газель, такая та женственная и стройная. Она выглядит, словно была создана для какого-то экзотического тропического пляжа — у нее загорелая кожа и длинные волосы цвета темный блонд.

— Итак, как прошел вечер пятницы? — спрашиваю я. — Ты переспала с Франко или как там его, черт возьми, зовут?

— Фернандо, — сухо поправляет она меня. — И нет. Пока мне не установят внутриматочную спираль, я буду ответственной двадцатичетырехлетней женщиной и приму воздержание… и да, это так же неубедительно, как и звучит. Я просто не могу доверять парням, что они натянут на свой член презерватив, когда придет время.

— Они слишком теряются в моменте?

— Да, а потом они говорят «пока-пока», когда появляются две полоски, и внезапно это не их ребенок.

— Ты жестока. Они не все такие.

Она не выглядит так, будто верит мне.

Недавно у Аны был страх беременности. Последние четыре года она принимала противозачаточные таблетки и всегда соблюдала график их приема, вплоть до небольшого отпуска на Кубе, куда она забыла взять свои таблетки. Поэтому, когда у нее запоздали месячные, она в шутку сделала тест на беременность. Результат оказался положительным. Но, когда сдала анализ крови у врачей, он подтвердил, что у нее была биохимическая беременность, и ее последние анализы были отрицательными. Она провела неделю, гадая, почему ей так грустно из-за этого. (примеч. Биохимическая беременность — это когда произошло оплодотворение яйцеклетки, а на стадии имплантации либо на ее начальных этапах развития произошел сбой и беременность, не дойдя до уровня развития диагностируемого по УЗИ и анализу на ХГЧ (за исключением высокочувствительного), прервалась. И кровотечение, связанное с изгнанием плодного яйца, зачастую совпадает с месячными)

Она странно говорит со мной об этом. Вероятно, из-за того, что случилось со мной, из-за моей потери. Думаю, Ана чувствует, что не может ругаться из-за беременности, не расстраивая меня. Как будто мне было бы не все равно… Я давно похоронила это эмоциональное потрясение глубоко в недрах своего сознания, и я никогда больше не буду думать об этом. Ну знаете, самосохранение и все такое (потому что, когда вы не думаете об этом, этого на самом деле нет). Добро пожаловать в оцепенение.

— Тем не менее, было хорошо, — продолжает она. — Встретиться с ним. Мы выпили немного. Ничего серьезного для пятничного вечера, но, наверное, по сравнению с твоим это было безумие.

Я натянуто улыбаюсь.

— Ага.

— Тебе стоило пойти со мной.

— Я больше не заинтересована в выпивке, Ана. В следующем месяце у меня будет несколько онлайн-курсов. У меня голова другим забита.

— Тебе необязательно пить.

Я скептически смотрю на нее.

— Ана…

Она не сдается.

— Серьезно, я никогда не стала бы настаивать на этом! Обещаю, я просто пытаюсь увести тебя подальше от Дерека. Я думала, когда ты вернешься, все наладится, что, может быть, он будет более уважительно относиться к границам, но, похоже, у вас все стало только хуже.

Мой желудок сжимается и болит, поэтому я ковыряюсь в остатках еды на тарелке.

— Айви?

Я встречаюсь с ней взглядом.

— Что?

Она оглядывает меня и хмурится.

— Я никогда в жизни не видела тебя такой опустошенной. Все в тебе неправильно. Ты… другая. И я не была бы хорошим другом, если бы не сказала тебе этого, но… ты должна поторопиться и вручить ему документы.

Я думаю о том, что он сказал на днях, о новой попытке. Потом думаю, каким придурком тот был на следующее утро. И отвожу взгляд. Документы о разводе у меня уже некоторое время. Последние пять месяцев они лежат в моем ящике с одеждой. Я тяну время.

Я прочищаю горло и хрипло говорю:

— Он сказал мне, что хочет измениться…

— Сколько раз он уже говорил это?

Я судорожно вздыхаю.

— Это тяжело, Ана. Я не могу… Не могу просто добровольно разбить чье-то сердце.

Она поджимает губы.

— Значит, вместо этого ты просто собираешься позволить ему сломать твое? Дерек высасывает из тебя жизнь. И с тех пор, как он поселил тебя в этой квартире, ты тратишь все деньги. Почти ничего не ешь. Твоя кожа стала желтоватой, Айви. Раньше ты была фигуристой. Теперь выглядишь болезненной.

— Ну, мы с Дереком говорили об этом. Вероятно, будем работать сверхурочно, чтобы увеличить бюджет на еду…

— Он потратит их на алкоголь! — вскипает она, прерывая меня. — Или снова устроит вечеринку и трахнет какую-нибудь девку за твоей спиной. И снова ты не узнаешь об этом до тех пор, пока несколько недель спустя сучка не выложит их совместные фотки на «Фейсбуке», выставляя тебя дурой! Затем, как по заказу, вы будете ругаться, и он пробьет дыру в стене или перебьет твои вещи, потому что у него ужасные проблемы с контролем гнева. Я не могу допустить, чтобы это снова повторилось. Я отказываюсь позволять, чтобы моей лучшей подругой пользовался гребаный изменщик, который придумывает для измен дурацкие оправдания. Всему есть предел!

Никогда раньше не видела ее такой подавленной. Она пытается вбить это мне в голову, и я знаю, что должна слушать ее, ее душераздирающий голос… Так трудно думать о себе, когда последние восемь лет я всегда думала о нем и в первую очередь беспокоилась о его чувствах.

Как мне отключить эту часть моего мозга, которая автоматически сопереживает ему?

Я не влюблена в него, технически мы не вместе, но все еще веду себя так, будто я его. Что со мной не так?

— Если быть честной, я тоже была разрушительной, — отвечаю я, пораженная. — Я оттолкнула его, когда впала в депрессию. Он практически все время был один…

— Прекрати защищать его!

— Я и не защищаю. Просто рассказываю тебе, как это было, Ана. Я знаю, что еще тот бесящий друг, на которого все качают головой. Но все не только черно-белое, как ты себе представляешь. И одно дело сказать, что ты хочешь уйти от кого-то, и совсем другое — сделать это на самом деле. Это… тяжело, Ана. Я не могу объяснить конфликт, который проживаю внутри. Это чувство одиночества. Встреча лицом к лицу с неизвестным. Необходимость начать все сначала. Я знаю, почему людям, которые уходят, нужно мужество. И я… не знаю, где найти свое.

Ана на мгновение задумывается над моими словами. Я начинаю думать, что, может быть, она понимает.

— Ответь мне на вопрос, — говорит она с вызовом во взгляде. — Один простой вопрос. Ты счастлива? — И, прежде чем я успеваю ответить, добавляет: — И не говори мне, что ты счастлива, потому что время от времени чувствуешь себя счастливой. Я говорю о тебе, как о человеке, счастливо ли твое сердце?

Я уже знаю ответ, но произнести вслух означало бы подтвердить ужасную реальность.

— А что, если он будет все затягивать и превратит бракоразводный процесс в кошмар?

— Я буду рядом с тобой, Айви. Ты же знаешь это. Ты должна выбраться оттуда. Пребывание под одной крышей все замедляет. Ты не можешь продолжать откладывать это.

— Я не пытаюсь ничего откладывать.

— Это ты сейчас так говоришь, а потом остынешь и тебе понадобится тысячелетие. Ты самый медлительный человек в мире. Боже, помоги нам, если ты когда-нибудь станешь руководителем. Сколько людей умрет под твоим медленным бдительным оком?

Я снова смеюсь.

— Я не настолько медлительна.

Ее тонкие губы изгибаются в улыбке.

— Просто подумай о свободе, когда ты выберешься оттуда, милая. Новое начало. Черт возьми, я так взволнована за тебя.

— Ты предполагаешь, что я сделаю это.

— Потому что я знаю, что так и будет. Тебе потребуется немного больше времени, чтобы решиться, но, когда мысль приходит в голову, она в конечном итоге воплощается в жизнь. И я знаю, что в начале тебе будет одиноко, но потом станет легче. Особенно, когда тебе не нужно будет прятаться, разглядывая красавчиков. Мы будем командой. Мы не были командой с тех пор, как нам было по шестнадцать. Разве ты не скучаешь по тем временам?

Как только я открываю рот, чтобы ответить, тренькает мой телефон. Не раздумывая, хватаю свою сумочку и открываю ее, безумно и быстро, просматривая хлам — почему у меня так много хлама — внутри. Не перестаю думать, что Ана выглядит шокированной, когда нахожу телефон и разблокирую его. Я просто думаю об Эйдане, зная, что, наверняка, это он пишет мне (еще один человек, который мне пишет, сидит за столом напротив меня).

Мое сердце расцветает, когда я вижу его имя. Мой палец зависает над экраном. Я умираю от желания увидеть, что он написал, но в то же время с болью вспоминаю сцену, которую только что устроила перед Аной. Теперь она смотрит на меня подозрительно.

Я прочищаю горло и невинно смотрю на нее.

— Что?

Она смотрит на телефон, а затем снова на меня.

— Дай мне свой гребаный телефон, Айви.

— Зачем?

— Потому что я хочу знать, кто пишет тебе в «Фейсбуке».

— В «Фейсбуке»?

— Я знаю, что это звук оповещений из «Фейсбука».

Я немедленно убираю телефон обратно в сумочку.

— Это всего лишь мама.

Она приоткрывает рот и смотрит на меня с возмущением.

— У меня на лбу написано «Идиотка»?

— Нет.

— Я обижена, что ты думаешь, будто я поверю в эту чушь. Ты бы не полезла в свою сумочку, если бы даже твоя мама написала тебе, что в нее стреляли с самолета посреди гребаного кукурузного поля.

— Знаешь, это уже случалось кое с кем раньше. Это не смешно.

Она свирепо смотрит на меня.

— Это парень, не так ли?

Я пытаюсь притвориться, что не понимаю, о чем она говорит.

— Ана, я переписываюсь с мамой. Знаешь, она приютила меня, когда с Дереком все пошло наперекосяк.

— Она проводила с тобой обряд экзорцизма на глазах у своей церкви.

— Думаю, она изгоняла демона.

Ана наклоняется через стол, приближаясь ко мне, глядя на меня так, словно я только что совершила убийство.

— Мы лучшие подруги со второго класса. С тех пор, как Миранда Герберт украла твой апельсиновый сок на уроке рисования перед обедом, и я ради тебя отрезала ее хвостики.

— Я не просила тебя делать это.

— Ты плакала несколько часов.

— Я действительно с нетерпением ждала своего сока.

— Суть в том, что ты рассказываешь мне все. И я хочу знать… все… или, клянусь богом, надеру тебе задницу.

Молчу, потому что боюсь сказать ей, а она молчит, потому что знает, что я расскажу. Знаю, что она права, требуя этого. Я бы разозлилась, если бы она что-то скрывала от меня, но… как объяснить, что происходит, когда сама едва способна переварить это?

Она терпеливо ждет, но я знаю, что это только видимость. Безумная девчонка схватит мою сумку и обыщет мой телефон, даже если это последнее, что она сделает. На самом деле, между мной и Аной не существует границ. Мы копаемся в дерьме друг друга, будто это никого не касается.

А это значит, что я должна рассказать ей.

— Во время полета домой, — медленно начинаю, делая небольшие вдохи, — я сидела рядом с парнем. — Ее плечи сразу расслабляются от радости, что я начала рассказывать. — Он не был обычным парнем, Ана. Он был… Боже, он был самым дерзким, вульгарным, сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала.

Ана уже в восторге. Ее взгляд становится отстраненным, когда я кропотливо в деталях объясняю все. Я тоже не сдерживаюсь. Рассказываю ей, что чувствовала, как опасно близко была к тому, чтобы перейти черту. Я ничего не упускаю, и, черт возьми, так приятно произносить это вслух. Потому что до сих пор это не казалось реальным.

Это катарсис — заново переживать те моменты, а затем слышать, как они слетают с моих губ, потому что, Боже, это происходило. Этот красивый мужчина сидел рядом со мной, и этот красивый мужчина хотел меня. Впервые за много лет я почувствовала, как внутри меня пробуждаются те части, которые, как я думала, были мертвы. Никто не пытался узнать меня так, как он. Никто не смотрел на меня с таким желанием в глазах, как он.

— Ты должна была позволить, чтобы он отвез тебя к себе и оттрахал тебя по полной, — говорит она, задыхаясь. — Я не могу поверить, что ты отказалась от этого из-за того, что происходит между тобой и Дереком. Я имею в виду, не в обиду Дереку или что-то в этом роде, но он изменил тебе, верно? Вы, ребята, не вместе. То, что вы со-существуете под одной крышей, не значит, что ты не можешь думать о себе. Ты не прикована к нему. Выбрось из головы слова твоей матери. Она промыла тебе мозги.

Я хмурюсь.

— Мы не говорили с Дереком о нашем расставании. Когда тот не хочет слушать, он прячет голову в песок, и даже если мы просто со-существуем, это все равно неправильно.

— Но почему?

— Потому что это слишком рано, разве нет?

— А так ли это?

Я многозначительно смотрю на нее.

— Ты должна быть добрым ангелом на моем плече.

— Ты же знаешь, что я красный дьявол.

— Ана.

Она вздыхает, обдумывая мои слова.

— Ладно, значит, ты поступила правильно. Это было бы слишком быстро, а ты ментально пока не готова. Честно говоря, я не уверена, что поступила бы также. По описанию этот парень ходячий секс.

— Ты даже не представляешь.

Ана некоторое время думает, начиная морщить лоб.

— Напомни, как его зовут?

— Эйдан.

— И ты не знаешь его фамилию?

Я пожимаю плечами, пытаясь вспомнить любой намек, который он мог мне дать.

— В переписке его инициалы «Э», а затем «У». Но я сомневаюсь, что это что-то значит. Буква «У» может быть просто дополнением.

Я могу сказать, что Ана так не думает.

— Ты уверена, что он богат?

— Он выглядел как воплощение роскоши.

—И он не хотел говорить тебе, кто он?

— Нет.

— Нарочно?

— Да, определенно нарочно.

Она выглядит взволнованной.

— Скажи мне точно, как он выглядел.

Я подробно рассказываю ей, как чертовски восхитительно выглядел этот мужчина-бог, и вижу, как растет странное выражение в ее глазах. Объясняю, как выглядел его костюм, как он ухмылялся, когда предположила, что на нем «Ролекс». Я говорю ей, что он был в командировке, но обосновался здесь, и что он проиграл пари и был приговорен к шести часам в эконом-классе.

Не отвечая, она хватает свой телефон и начинает что-то печатать. Мне любопытно больше, чем когда-либо. Мой уровень тревожности зашкаливает.

Закончив, она переводит взгляд со своего телефона на меня, а затем пододвигает его ко мне через стол.

— Это он, Айви?

Я смотрю на фотографию на ее телефоне, и в ту же секунду мое тело напрягается.

О. Мой. Бог.

Передо мной фотография Эйдана в костюме угольного цвета, позирующего рядом с группой чопорных мужчин в столь же впечатляющей одежде. Он не улыбается. У него непроницаемое выражение лица. Ухмылка, которой он одаривал меня в самолете, исчезла. Но, тем не менее, дерзкий взгляд никуда не делся.

Я медленно поднимаю взгляд на Ану, мой рот широко раскрыт. На ее лице тоже выражение шока.

— Ты это несерьезно! — визжит она в благоговейном страхе. — Ты сидела рядом с Эйданом гребаным Уэстом в пассажирском самолете шесть чертовых часов? И тебе потребовались все эти недели, чтобы рассказать мне об этом?

Эйдан Уэст.

Я не могу перестать смотреть на его фотографию. Я хватаю ее телефон и подношу ближе к себе. Это он. Боже мой, это действительно он. Я чувствую стеснение между ног. Волна покалывания проходит через меня. Меня привлекает фотография. Я настолько очарована, что едва дышу.

— Кто он? — тихо спрашиваю я.

— Без сомнения, самый богатый человек в городе. Самый богатый человек, которого ты когда-либо встречала.

— Чем занимается?

— Я не знаю. Высокотехнологичные штуки. Кого это волнует? Все только и говорят о том, какой он чертовски красивый и какие счастливые сучки у него под рукой. Ты будто с Луны свалилась, детка.

Я оскорблена.

— Откуда мне знать это дерьмо? Я всю жизнь следила за актерами, а не бизнесменами.

Пока в этом мире есть такие люди, как Крис Хемсворт, действительно ли нужно расширять свой кругозор?

— Послушай, я понимаю, сначала ты должна узнать, кто он такой. Например, ты бы повернула голову, чтобы посмотреть на него не потому, что он — Эйдан Уэст, а потому, что он — самый горячий парень в городе. Я понимаю тебя, но… пару лет назад о нем писали в газетах. Судя по всему, на работе он тот еще мудак, и Эйдан разорвал неприятные отношения. После этого он ушел в тень, и о нем вообще было мало что слышно. В то время ты занималась своими делами, но это дерьмо было похоже на пикантные сплетни. Ты даже не представляешь, как все было плохо.

— Я не хочу знать, — быстро говорю ей, качая головой.

— Но…

— Дай мне сначала переварить тот факт, что я узнала его имя.

Моя голова кружится от эндорфинов, когда я еще раз смотрю на его фотографию. Он был для меня такой загадкой. Я не хочу углубляться в его историю только потому, что она выложена в интернете. Он не хотел, чтобы я знала, кто он такой, по какой-то причине. Я должна уважать это, даже если это убивает меня. Я бы возненавидела, если бы он мог пролистать мою жизнь и увидеть мое грязное белье.

«Да, — говорю я себе. — Это благородный поступок. Это правильно».

Это также единственная вещь, которая сводит меня с ума.

Я протягиваю ей телефон обратно.

— Ну, вот так. В конце концов, он не сумасшедший серийный убийца.

Ана тихо смеется, ее глаза светятся от возбуждения.

— Я буквально потеряла дар речи, Айви. Это самая крутая вещь на свете, и он первым написал тебе. Я так завидую.

Мои щеки горят.

— У тебя есть Фернандо.

— К черту Фернандо.

Мы обе смеемся, а затем с благоговением смотрим друг на друга. Мои пальцы дрожат. Боже, мне хочется посмотреть его сообщение, и Боже, хочется погуглить его. Я сопротивляюсь, чтобы не делать и ни того, и ни другого.

— Вот, что ждет тебя, когда ты уйдешь от Дерека, — говорит она мне через некоторое время. — Это будет шаг вперед, которой войдет в историю.

Я не согласна.

— Ты заглядываешь далеко вперед. На данный момент, если я сделаю это, не думаю, что когда-нибудь снова буду связываться с парнем.

— Переметнешься в другой лагерь, а? — Она поднимает брови.

— Нет! Хотя я могу понять, почему некоторые женщины так делают.

Она хихикает, а я вспоминаю свою двоюродную сестру Марлену, которая всего год назад совершила каминг-аут. «Это просто фаза», — сказала моя мама, закатив глаза. — «Она просто хочет внимания». Неважно, что у Марлены никогда в жизни не было парня, и она всегда увлекалась цыпочками, делая все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания, пока не была готова сообщить об этом всем. Но неважно. Как только у моей матери сформировалось мнение о чем-то, оно никогда не менялось.

— Перестань думать о своей матери, — строго говорит Ана.

У меня отвисает челюсть.

— Ты слишком хорошо меня знаешь.

— Для чего нужны лучшие друзья?

— У нее случится сердечный приступ, когда я скажу ей, что с меня хватит, особенно после того, как она выгнала меня и сказала исправить мой брак.

Говоря более подробно, она сказала, что я сделала свой выбор, выйдя замуж за Дерека, и мне нужно смириться с этим. Она никогда не была такой. До того, как переехала на другой конец страны, ее мнение никогда не было таким жестоким. Все мое детство вокруг нее крутились мужчины. Теперь она с религиозным чуваком, который покупает ей туфли и ездит на рыбалку.

Ана расплывается в улыбке.

— Чертовски великолепно.

— Что?

— Ты сказала «когда я скажу ей». Видишь, ты всегда доводишь дело до конца.

Я беспечно пожимаю плечами, но Ана визжит, заставляя всех в ресторане смотреть в нашу сторону.

— Когда ты это сделаешь, — тихо говорит она, — у меня для тебя есть спальня, Айви. Ничего особенного, но она твоя.

Улыбаюсь, но улыбка получается слабой и неуверенной. На меня надвигается буря, и я знаю, что моя душа ослабеет, как только получу удары со всех сторон. Это будет ужасно. Действительно ужасно.

Когда мы заканчиваем есть, Ана высаживает меня у моей квартиры. Мы обнимаемся на прощание. Я проскальзываю внутрь и еще до того, как закрываются двери лифта, достаю свой телефон. Я нетерпеливо вытаскиваю его из сумочки и провожу пальцем по экрану.

И получаю свою дозу в ту же секунду, как читаю его сообщение.

Э.У.: Я собираюсь попробовать снова, хотя уже привык к отказу (и ты будешь удивлена духовному пути, который проходит мужчина, сталкиваясь с безжалостным отказом женщины). Ты хочешь невинно поужинать со мной, Айви? Я не прикоснусь к тебе. Обещаю.

Некоторое время я смотрю на сообщение, испытывая противоречивые чувства. Конечно, я хочу. Это даже не вопрос, но я должна быть осторожна. Мне нужно сделать это правильно. Меня раздражают слова моей матери, которые не перестают крутиться у меня в голове.

Я иду к себе, ошеломленно думая об Эйдане. Эйдан Уэст. Я знаю его имя! Когда открываю дверь, Дерек сидит на диване со своим надоедливым другом Питером. Я слышу, как они радуются, и знаю, что они играют. Слышу, как летают пули и звук взрывающегося танка.

— Привет, дорогая, — говорит Дерек с улыбкой, когда замечает, что я пришла. — Как прошел обед с Аной?

Я смотрю на них несколько секунд, они сидят с джойстиками в руках, не отрывая взгляд от экрана телевизора. Это прелюдия к выпивке.

— Хорошо, — вяло отвечаю я. — Ты уже поел?

— Ага. — Он указывает подбородком на кофейный столик, на котором стоят три пустые пивные бутылки. Шоколадные обертки и крошки разбросаны по всей поверхности. Чертов бардак.

— Хорошо, — безэмоционально повторяю я. — Эм… какие планы на вечер?

— Наверное, пойдем в бар, — отвечает он, не отрываясь от игры. — Сегодня день рождения Питера. Мы хотим отпраздновать, поэтому через несколько часов отправимся.

— С днем рождения, Питер, — говорю пустым голосом.

Питер хмыкает, не отрывая глаз от экрана. Я оглядываюсь на Дерека, когда он наклоняется между ног и берет еще одно пиво из упаковки, которую поставил там. Она уже открыта, и он делает большой глоток, прежде чем поставить ее обратно. К сожалению, он делает это поспешно, так как в игре в него стреляют, и бутылка в итоге опрокидывается. Я тупо смотрю на бутылку, из которой вытекает пиво, заливаясь под диван и по всему ковру.

Я чувствую еще одну трещину в груди, когда он сердито рычит на игру, ругаясь с раскрасневшимся лицом. Он кипит; это еще один раунд «к черту это дерьмо и к черту эту пизду». Мои руки немного дрожат, и я сжимаю их в кулаки. Почему я так беспокоюсь о том, что расстрою его? Он строит планы, даже не посоветовавшись со мной. Почему я, черт возьми, не могу сделать то же самое?

— Ана еще хотела поужинать со мной, — ловлю себя на том, что говорю. Слова исходят из ниоткуда, и я чувствую, как вспышка паники пронзает мое существо. Думаю, что это моя первая откровенная ложь, которую я сказала ему с тех пор, как вернулась, и напрягаюсь, ожидая, что он это заметит.

Вместо этого Дерек кивает, не отрывая взгляда от телевизора. Он успокаивается, как только убивает «геймерскую пизду».

— Хорошо, дорогая. Увидимся вечером, когда мы вернемся с наших вечеров, да?

Я медленно киваю, часть меня злится, что он не уловил мою ложь, другая часть испытывает облегчение.

— Я сказала ей «нет».

— Тебе не следовало это делать, дорогая.

— Как долго, как ты думаешь, тебя не будет?

— Не уверен. Ты же знаешь, как это бывает с пацанами.

Я не отвечаю. Потом еще раз смотрю на лужу пива, растыкающую по ковру, прежде чем отворачиваюсь и медленно направляюсь в ванную. Сажусь на унитаз и дышу несколько минут. Если я пойду к Эйдану, он никогда не узнает.

Но когда снова смотрю на сообщение Эйдана, то не отвечаю. Потому что, в конце концов, мне страшно. Я жила определенным образом в течение восьми лет, и я боюсь разорвать этот порочный круг.

Так что я хожу и хожу по кругу.