Мистер Уэст

28

Айви

Мы вместе принимаем душ, как только рассветает. Я измучена до мозга костей, но я на таком подъеме, что мне почти все равно. Он осыпает меня легкими поцелуями и помогает мыться.

— Я покрыта тобой, — замечаю я, устало улыбаясь ему.

Эйдан ухмыляется мне. Конечно, он не выглядит разбитым. И конечно же, в сравнении со мной тот выглядит как гребаная модель. От его улыбки у меня учащается пульс, потому что от нее все его лицо словно светится. У него щетина на щеках, а волосы торчат в разные стороны. В последнее время я часто вижу Эйдана в таком состоянии, и мне это нравится.

— Я намерен держать тебя, покрытой мной, — игриво размышляет он. — Это было бы серьезной медвежьей услугой человечеству, если бы моя соблазнительница не была покрыта ароматом своего мужчины.

— Думаю, я покрыта гораздо большим, чем просто твоим ароматом.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты была отмечена.

— Обращаешься к своему первобытному мужскому «я»?

— Нет, просто хочу, чтобы мир узнал, что ты занята.

Эйдан всегда знает, что сказать. Я таю рядом с ним.

После совместного душа я заворачиваюсь в полотенце и снова падаю в постель. Эйдан обматывает полотенцем бедра. Тот носит его низко, и я не могу перестать пялиться на него. Он ненадолго выходит из спальни. Я хватаю с комода свой дерьмовый телефон и включаю легкую музыку. Затем просматриваю сообщения. Ничего от моей матери. Ничего нового от Аны. Это хорошо. Отсутствие новостей — это хорошие новости. Я кладу телефон как раз в тот момент, когда Эйдан возвращается в комнату с чашкой кофе.

— Это тебе, — говорит он, передавая мне кофе.

Я ухмыляюсь ему.

— Ты зарабатываешь несколько очков, Эйдан.

Он усмехается.

— Я так понимаю, они мне понадобятся позже?

— Если ты в списке засранцев, да.

Его глаза блестят, когда он смотрит на меня.

— Что-то подсказывает мне, что я никогда не захочу быть в твоем списке засранцев.

Я похлопываю его по руке.

— Ты начинаешь разбираться в этих штучках с бойфрендом.

Он задерживается рядом, переваривая мои слова. На его лице довольная улыбка.

— Бойфренд звучит по-детски, тебе не кажется?

Я утыкаюсь лицом в кружку, теперь уже не глядя на него.

— На данный момент это то, кто ты есть.

Верно?

Это его статус? По крайней мере, до тех пор, пока я официально не разведусь, но и тогда Эйдан все еще будет моим бойфрендом. Не уверена, намекает ли он на то, что хочет быть кем-то большим, но кем? Я перестаю обдумывать это. Не могу задерживаться на этих мыслях. Потому что не готова к этому.

— Эй. — Он внезапно касается моей щеки пальцами. Поднимаю на него взгляд. Мужчина серьезен, потому что знает, о чем я думаю. — Мне все равно, сколько времени это займет, хорошо?

Я сглатываю и напряженно киваю.

Он выходит из комнаты, а я смотрю ему вслед, удивляясь, почему в груди все сжимается. Эйдан просто успокоил меня, сказал, что ему все равно, как долго продлиться бракоразводный процесс. Я считаю на пальцах, сколько у меня осталось времени до того, как смогу официально подать заявление.

Это просто отстой, потому что я чувствую, что все еще не свободна. Будто все еще задерживаю дыхание. Я предполагаю, что Дерек не будет оспаривать заявление. Зачем ему это? У нас нет крупных активов. Все это время была причина, по которой я сдержанно относилась к инвестированию во что-либо вдвоем. Часть меня всегда знала, что это произойдет.

Эйдан возвращается со своим кофе. Он ставит кружку на комод и роется в ящиках.

— Что ты ищешь? — спрашиваю я.

Он достает спортивные штаны и свободную футболку.

— Мне нужно поддерживать эту мальчишескую фигуру, — отвечает он, ухмыляясь мне через плечо.

— Будешь еще более подтянутым, и я не смогу угнаться за тобой.

— Все в порядке. Ты можешь просто лежать здесь, в моих объятиях, а я хорошенько заставлю тебя попотеть, малышка.

Моя кожа вспыхивает от обжигающего взгляда, который тот бросает на меня.

Эйдан сбрасывает полотенце и переодевается у меня на глазах. Этот парень — гребаное чудовище. Я бесстыдно строю ему глазки. В конце концов, теперь он мой, верно? В ту секунду, когда мужчина надевает футболку, его телефон на прикроватной тумбочке начинает разрываться. Эйдан небрежно подходит к нему и проводит пальцем по экрану, отключая звук.

Он снова игнорирует свой телефон.

— Ты продолжаешь это делать.

— Мир не перевернется без меня, — отвечает он. А потом наклоняется и целует меня. — Это плохо, что я уже скучаю по тебе? — шепчет мне в губы.

— Я тоже по тебе скучаю. — Затем я откидываюсь на подушки. — Оставайся. Ты можешь провести тренировку со мной.

Он снова ухмыляется, отчего мой пульс учащается.

— Ты недостаточно тяжелая, искусительница.

Затем Эйдан выходит из комнаты, и я чувствую эту невыносимую боль, когда он уходит.

Снова одна. Слышу, как бьется пульс в ушах. Я увеличиваю громкость музыки и соскальзываю с кровати. Чувствую себя неуютно. Мои ноги заняты, а в горле какой-то странный ком. Я потираю шею, обеспокоенная странными чувствами, охватившими меня.

Почему у меня возникает желание разрыдаться? Погрузиться под горячие струи душа и прижать колени к груди?

Стоп, Айви, остановись. Это ненастоящее.

Думаю, мне нужно быть чем-то занятой. Вот и все. Я не привыкла сидеть сложа руки.

Поэтому надеваю безразмерную футболку, которую нахожу в спортивном ящике Эйдана, прибираюсь в комнате, застилаю кровать и ухожу.

А потом я оказываюсь на кухне и роюсь в шкафчиках. У Эйдана хорошие запасы. Полагаю, его шеф-повар тоже несет за это ответственность. Уверена, что все это предназначено для нее, но я склонна думать, что она не будет возражать, если я возьму кое-что. Мне нужно что-то душевное. Что-то вроде вкусной еды.

Разве я не обещала Эйдану домашнюю лазанью?

— Да, обещала, — отвечаю я сама себе.

Я собираю волосы в небрежный пучок. Затем достаю все ингредиенты, беру маленькую доску и начинаю нарезку. Еще рано. Очень рано. Но мы можем устроить ранний ланч. Не знаю, сколько времени ему требуется, чтобы потренироваться, я предполагаю, что какое-то время, потому что, занимаясь минимум, не добьешься такого результата.

Я измельчаю зубчик чеснока, нарезаю болгарский перец, шинкую кубиками немного лука и нахожу в холодильнике упаковку фарша. Потом прокручиваю свой Spotify в поисках идеальной песни.

«6’s to 9’s» в исполнении Big Wild. Я танцую, покачивая бедрами, и напеваю.

Видишь, я в порядке!

Духовка действительно чертовски невероятная. Мне приходится гуглить: «Как, черт возьми, управлять шикарной духовкой?»

Я неловко понимаю это долгое время спустя.

К тому времени, когда я готова поставить противень в духовку, кухня выглядит словно после бомбежки. Я вся в соусе и пахну чесноком. Достаю френч-пресс, потому что не знаю, как пользоваться модной кофемашиной Эйдана, а Google — мудак, который не отвечает на мои запросы. Я готовлю себе еще чашечку кофе, и от аромата лазаньи, смешанного с кофейными зернами, можно умереть.

Я просматриваю свой телефон в поисках новых идей для приготовления еды, когда слышу позади себя шаги. Оборачиваюсь. Эйдан стоит прямо у входа в кухню, уставившись на меня, а затем на духовку. Мужчина весь потный и без футболки. Вокруг его шеи обернуто полотенце, и он все еще тяжело дышит. На его лице появляется странное выражение, когда тот осматривает зрелище.

Я сделала что-то не так?

— Я все уберу, — говорю ему. — Не беспокойся о беспорядке.

— Мне похрен на беспорядок.

— О, хорошо.

— Ты готовишь.

— Лазанью, как и обещала.

Его грудь опускается, когда он смотрит на меня, раскрыв рот. Я не думаю, что тот злится, вовсе нет. Он… что-то еще. Эйдан отводит взгляд, прежде чем я успеваю проанализировать его еще немного.

— Я собираюсь ополоснуться.

— Хорошо, без проблем. Лазанья скоро будет готова.

И он исчезает, чтобы принять душ.

Вскоре после этого достаю противень и ставлю его остывать на островок. Мой желудок урчит, а я пускаю слюни на печальное блюдо. Вскоре Эйдан появляется в другой паре спортивных штанов, с мокрыми волосами и влажной обнаженной грудью. Он подходит к острову и смотрит на противень, на его губах появляется задумчивая улыбка.

— Она лучше, чем выглядит? — спрашивает он, забавляясь.

Я ахаю от ужаса.

— Я предупреждала тебя, что я не Гордон Рамзи.

Он слегка смеется.

— Буквально.

Я напускаю на себя свирепый вид и указываю на него пальцем, сдерживая смех, пока говорю:

— Знаешь, что, ты, нахальный засранец, ты ничего не получишь.

Он берет мою руку и целует ее.

— Нет, не будь такой.

— Слишком поздно.

— Я хочу твою печальную лазанью.

— Моя лазанья совсем не печальная. Просто немного беспорядочная.

Он целует меня, заставляя замолчать.

— Не могу дождаться, когда попробую ее, Айви.

Я прижимаю руку к его груди, принимая его поцелуи. Когда отстраняюсь, то ничего не могу поделать с тем, что мой взгляд скользит по его обнаженному торсу.

— Вы пытаетесь мучить меня, мистер Уэст?

— Я думал, тебя мучили костюмы.

— Ты полуголый. Это свело бы с ума любую женщину.

Он быстро оглядывает меня.

— И на тебе только лишь футболка.

Я прикусываю губу.

— Откуда ты знаешь, что на мне нет ничего под ней?

— Потому что я несколько минут простоял у входа на кухню, наблюдая, как ты наклоняешься и заглядываешь в духовку.

— О боже.

— Ага, я сказал то же самое. Я сказал себе: «О боже, она показывает мне свою киску». Мне нужна эта киска прямо сейчас, Айви.

— Ты не можешь получить ее. — Я морщу нос. — От меня пахнет чесноком.

— Мне похер. Я хочу тебя сейчас.

— Сначала мне нужно ополоснуться…

— Айви, — обрывает меня Эйдан, и я узнаю этот взгляд. Сейчас он действительно хочет меня. — Повернись и наклонись над островом для меня.

Я ни за что не собираюсь сопротивляться. Потому что тоже хочу этого. Я хочу всего, что он делает со мной, ведь это означает, что его член будет погружен в меня. Сегодня мне нужно отвлечься больше, чем когда-либо.

Я поворачиваюсь на дрожащих ногах. Не могу поверить, что все еще нервничаю. Эйдан познакомился с каждым сантиметром моего тела, и все же это простое требование заставляет меня дрожать всем телом.

Потом медленно наклоняюсь над островком, прижимаясь грудью к столешнице. Я очень хорошо осознаю, как задирается моя футболка. Она заканчивается чуть ниже моей задницы. Я прижимаюсь лбом к дереву и закрываю глаза, внимательно слушая, как Эйдан приближается ко мне. Он скользит руками по моим ногам. Я задерживаю дыхание, когда тот добирается до подола футболки. Он задирает ее, открывая меня ему. Руками блуждает по моим ягодицам, пальцами впивается в плоть, лаская кожу.

— Блядь, ты уже мокрая, — стонет он. — Я вижу, как блестит твоя киска, Айви. Ты хочешь этого?

— Да, — шепчу я.

— Говори громче, — твердо требует он.

— Да, — говорю я громче.

Он внезапно шлепает меня по заднице.

— Да, что, малышка?

— Да, сэр.

Эйдан спускает свои штаны. Я чувствую, как его член упирается в мою задницу. Он тверже, чем когда-либо, дразня меня, проводя головкой по моим складочкам. В комнате тишина, и я едва дышу. Затем он прижимается головкой к моему входу, медленно скользя в меня. Мое тело не сопротивляется. Оно открывается ему, приветствуя его настолько, насколько он может войти.

Он делает глубокий вдох, будто тоже задерживал дыхание.

А потом говорит:

— Держись крепче, Айви.

Я протягиваю руки, хватаясь за край столешницы, когда он выходит и снова врезается в меня. Удовольствие взрывается в моем центре, и я издаю глубокий стон.

Эйдан не сдерживается. Трахает меня жестко и быстро таким образом, которого я начинаю ожидать от него. Он крепко сжимает мои бедра, доминируя надо мной, заставляя меня оставаться на месте, пока тот толкается в меня без какого-либо перерыва. В эти моменты он теряется, даже одержим, и я ничего не могу поделать с тем, как мое тело выгибается к нему, позволяя ему потеряться внутри меня. Мне нравится, когда тот ставит себя на первое место, потому что это редкость, и мужчина этого заслуживает. Эйдан трахает меня, заботясь сначала о своем собственном члене, и меня чертовски заводит, что меня используют для его удовольствия.

— Вам это нравится, мисс Монткальм? — напряженно выдавливает он.

— Да, сэр.

Он шлепает меня по заднице.

— Громче.

Я стону.

— Да, сэр!

Он жестко кончает, прижимаясь грудью к моему телу. Я чувствую, как бешено колотится его сердце, когда тот переживает свой оргазм.

Но его член, его член не смягчается. Эйдан выходит из меня, и, когда оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я вижу, что его глаза все еще светятся потребностью, все еще желают.

Это будет долгий день.

***

Аппетит Эйдана вызывает беспокойство. Может быть, у него какое-то заболевание. Его член уже должен был отвалиться, но он все еще твердый и готовый. Я этого не понимаю. Мы трахались везде.

Он наклонил меня над диваном и вонзился в меня, шлепая по заднице, пока я не кончила. Затем провел целый час, уткнувшись ртом в мою киску, возбуждая меня так, словно у него было все время мира. Все мое тело дрожало. Давайте просто скажем, слава богу, что в его распоряжении целый верхний этаж, потому что соседи обливали бы нашу дверь святой водой за все те греховные вещи, которые тот со мной творил.

Я выпустила зверя.

После этого он трахнул мой рот, а затем врезался в меня перед большими окнами от пола до потолка. Эйдан дергал меня за волосы, кусал за плечо, сильно шлепал по заднице и целовал до тех пор, пока у меня не заболели губы. Мне действительно нужно сидеть на подушке следующие несколько дней, потому что моя задница все еще горит.

Нет такого места, к которому бы он не прикоснулся, и все обещания, которые тот давал — «Я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь» — сбываются. Потому что Эйдан владел мной так, как и я представить себе не могла, поэтому к середине дня я чувствую себя разбитой.

Мы проголодались и устали. И теперь снова принимаем душ. Но на этот раз он только лениво потирает мой клитор, пока моет мое тело, а я слишком онемела, чтобы испытывать удовольствие.

Я хочу сказать ему: «Вы сломали меня, мистер Уэст». Но не хочу доставлять ему такого удовольствия.

Когда мы выходим, я оборачиваю вокруг тела полотенце, не утруждая себя тем, чтобы переодеться во что-нибудь. Он все равно разденет меня. Так какой в этом смысл? У Эйдана на уме то же самое, так что он даже не утруждает себя полотенцем. И расхаживает по квартире голый, ни о чем не заботясь.

— Мы будем есть эту лазанью или вы собираетесь и дальше откладывать, мисс Монткальм? — игриво спрашивает он.

— Я здесь жертва, — беспечно отвечаю я, доставая несколько тарелок. — Я была во власти очень плохого человека.

Он сидит на острове, на котором дерзко трахнул меня сегодня утром, и ухмыляется мне.

— Я плохой человек?

— Когда трахаешься.

— Хм. — Он даже не отрицает этого. — Ты можешь винить меня? Я нахожусь рядом с самой красивой женщиной, и она моя.

Мои щеки горят от его слов. Обычно я бы сказала что-нибудь саркастическое. И преуменьшила бы значение его комплимента, отмахнувшись от него. Вместо этого я искренне смотрю на него и шепчу:

— Спасибо, Эйдан.

Мы едим в уютной тишине. Я внимательно наблюдаю за ним, пока он ест лазанью, и на его лице появляется удивленное выражение.

— Тебе нравится? — спрашиваю я.

— Это потрясающе, мисс Монткальм, — отвечает он. — Возможно, мне придется уволить своего шеф-повара.

Я смеюсь, съедая свою порцию и наблюдая, как он расправляется со своей. Должно быть, тот говорит правду, потому что снова наполняет свою тарелку и жадно ест.

— Так вот каково это — быть счастливым, — бормочет Эйдан себе под нос, нежно поглядывая на меня. — Есть домашнюю еду с женщиной, которую любишь.

Замираю, мои глаза расширяются, когда я нервно смотрю на него.

— Ты же не это имеешь в виду.

Он просто улыбается мне.

— Это правда, Айви. Я влюблен в тебя.

Я отвечаю не сразу. Мой пульс учащен. Тело дрожит, пока я обдумываю его заявление. С другой стороны, Эйдан расслаблен. Он посмеивается над моей реакцией и наклоняется над островком, чтобы взять меня за руку. Мужчина не ожидает, что я скажу что-то в ответ. Кажется, его не беспокоит, что я этого не делаю.

Не знаю, почему не делаю этого. Я лишена дара речи и напугана, и мое тело словно сопротивляется тому, чтобы копнуть поглубже и переварить все эмоции, которые я испытываю к Эйдану. Этот барьер упорно сопротивляется, потому что он в ужасе от того, что откроется, как только я его разрушу.

Когда мы заканчиваем есть, он собирает тарелки и ставит их в посудомоечную машину. Его телефон снова разрывается, и Эйдан один раз сжимает мое плечо, прежде чем подойти к нему.

— Уэст, — отвечает он, расхаживая по квартире.

На другой линии не Стивен. Это другой мужчина, и голос у него не очень счастливый.

— Мне жаль, что вы так думаете, мистер Эгер, но я не собираюсь отступать, — парирует Эйдан, исчезая в своей спальне.

Я все еще сижу, все еще чувствую дрожь, пытаюсь все переварить, но обнаруживаю, что не могу этого сделать. До меня внезапно доходит, насколько все на самом деле по-другому. Потом оглядываю квартиру, на самом деле не видя ее.

Этот кричащий голос в моей душе снова вернулся ко мне.

Я же просила тебя подождать, Айви. Я говорила тебе.

Я провожу рукой по лицу и вздыхаю.

Эйдан

Я влюбился в Айви Монткальм. Мне кажется, я любил ее очень долгое время. И не уверен, когда это произошло. Это могло быть, когда я сидел рядом во время того полета, когда она царапала лак на ногтях и ее уродливые браслеты звенели друг о друга.

Возможно, это произошло перед ее уродливым многоквартирным домом, когда она подняла голову, чтобы посмотреть на свою квартиру с трепетом в глазах. Она хотела убежать. Но я должен был забрать ее прямо тогда и сделать своей.

Возможно, я влюбился в нее, когда увидел в кафе-мороженом, и она выглядела так, словно считала, что ей не место рядом с таким мужчиной, как я. Но это не так.

Дело в том, что я не знаю, когда влюбился в Айви, но теперь мне кажется, что так было всегда. Правда в том, что мы одинаковы под всеми этими разноцветными слоями дерьма. Нам больно каждый день. Мы прячемся от боли, хороним ее глубоко.

Я смотрю, как она спит. И делаю это часто не для того, чтобы быть гребаным извращенцем или что-то в этом роде. Я делаю это потому, что она гипнотизирует меня, и мне хочется защитить ее.

Я вижу, как напрягается ее лицо во время ночных кошмаров; у нее их много. Она дрожит, прижимает колени к груди и так крепко обхватывает себя, выкрикивая одно и то же имя.

Изабелла.

Я чувствую себя несчастным из-за нее. Мне хочется познать ее боль. Я бы забрал боль себе, если бы она мне позволила. Все, что угодно, лишь бы успокоить ее.

Однако Рут права.

Я чувствую беспокойство Айви. Я чувствую ее страх. В ней есть реакция «борись или беги», и я в ужасе от этого. В ужасе от того, что она убегает.

Она бережет эту крошечную частичку себя. Часть, которая дает ей возможность отключиться и отстраниться. Это чертовски удивительно, что делает тело, чтобы похоронить нашу боль. И знал это слишком хорошо… я чувствую это каждый день.

Я прижимаю Айви к себе, зарываюсь носом в ее волосы и молюсь, чтобы она нашла утешение от ночных кошмаров, от своей боли. Каким бы испорченным я ни был, я молюсь, чтобы быть достаточно хорошим — достаточно достойным, — чтобы заполучить ее.