Модель. Зарубежные радиопьесы

Гюнтер Рюкер МОДЕЛЬ Четыре эскиза одного дня

Пилот

«Альфа» (голос пульта управления)

Женщина

Мужчина-фотограф

Девушка

Юноша

Пегги

Мать

Дочь

Шофер

Маргит

Люси

Кассирша

Продавщица

Метрдотель

Таксист

Разговор по рации. Говорят П и л о т и «А л ь ф а», их голоса по-разному искажены. Небольшие посторонние шумы.

«А л ь ф а». «Альфа» вызывает номер 4031. Прием.

П и л о т. Я — 4031. «Альфа»! Как слышите? Я вас слышу хорошо.

«А л ь ф а». К старту готовы?

П и л о т. К старту готов.

«А л ь ф а». 4031, стартуйте.

П и л о т. Стартую.

Ракетный истребитель стартует. Во время дальнейшего диалога слышны шумы полета.

П и л о т (сейчас звук голоса слышен без искажений). Выруливаю. Подъем. Включаю мотор.

«А л ь ф а». 4031! Ваш курс двести шестьдесят, высота сто тридцать.

П и л о т. Есть курс двести шестьдесят, высота сто тридцать. (Снова неискаженный звук голоса.) Сейчас я лечу над нашим городом.

«А л ь ф а». Высота сто шестьдесят.

П и л о т. Есть высота сто шестьдесят. (Неискаженный звук.) Доброе утро, мама. Сто пятьдесят, сто пятьдесят пять. Сейчас будет солнце. (Искажение звука.) Высота сто шестьдесят.

«А л ь ф а». Берите направление на радиомаяк четыре.

П и л о т (неискаженный звук). С днем рождения, мама. Сегодня увольнения нет. Вот. Вот оно, солнце. Сегодня солнце желтое.

«А л ь ф а». 4031! Спуститесь на десять метров.

П и л о т. Есть спуститься на десять метров.

«А л ь ф а». Правая петля на триста сорок.

П и л о т. Есть правая петля на триста сорок.

Шум самолета переходит в музыку. Звучит фортепьяно.

Комната.

Ж е н щ и н а. Ты слышишь? Проснись!

М у ж ч и н а. Уже?

Ж е н щ и н а. Мой сын может приехать.

М у ж ч и н а. В это время?

Ж е н щ и н а. Сегодня вечером ты опять поздно?

М у ж ч и н а. Нет. Сегодня у меня только мода для осеннего номера, две страницы, ночные рубашки и пижамы — в цвете. Почему твой сын приезжает так рано?

Ж е н щ и н а. Это зависит от его службы. В мой день рождения он всегда, всегда приезжает рано.

М у ж ч и н а. У тебя день рождения?

Ж е н щ и н а. Я каждый год забываю. А сегодня под утро вдруг вспомнила.

М у ж ч и н а. Ты не спала?

Ж е н щ и н а. Спала немного.

М у ж ч и н а. Почему ты меня не разбудила?

Ж е н щ и н а. Я хочу попросить тебя об одной вещи — чтобы ты превратил правую стену в большую картину.

М у ж ч и н а. Я фотограф, а не художник.

Ж е н щ и н а. Эти картины уже написаны. Несколько веков назад. Я разыскала их в музее. Я принесу тебе книги. Сотню книг. Самое большее — две сотни. Ты ведь видел изображения звездного неба. Я хочу такую стену. Каждая картина не больше твоей ладони. Это только такая игра. Фигуры, придуманные человечеством. Уже много лет я мечтаю о такой стене. Но мне всегда казалось это несколько экстравагантным. Теперь я достаточно стара, чтобы позволить себе некоторую экстравагантность.

М у ж ч и н а. Вся стена в фигурах?

Ж е н щ и н а. Да. Полубоги и боги, авантюристы, изобретатели, Синдбад-мореход и Гаргантюа, слепые, шуты, мыслители, мечтатели, безумцы, братоубийцы, бродяги, Каин и Авель, основатели городов, обжоры, летчики — выдуманные и жившие на свете, но жившие так, словно их выдумали. И выдуманные так, словно они жили на самом деле. Разве Каин и Авель жили? Конечно, нет. Откуда же мы знаем о них? Ты никогда не задумываешься об этом? Что будут рассказывать о нашем времени через тысячу лет?

М у ж ч и н а. Сказать тебе честно — редко. С другой стороны, я для того и фотографирую, чтобы они узнали о нас.

Ж е н щ и н а. Как ты думаешь, какие истории они будут рассказывать о нас? Разве достаточно нескольких эпизодов, чтобы знать все о целой эпохе? Чернокожий человек призывал своих братьев добиваться прав, не применяя насилия. Его голос разносился повсюду, все его слышали. Человек с белой кожей выстрелил ему в горло, чтобы он замолчал и истек кровью.

М у ж ч и н а. Ты об этом думала ночью?

Ж е н щ и н а. Ты видел луну? О чем она тебе напоминает?

М у ж ч и н а. Я не знаю. О чем?

Ж е н щ и н а. Она напоминает о часе перед воздушным налетом.

М у ж ч и н а. Я жил с матерью в деревне. Я был еще ребенком.

Ж е н щ и н а. Господи, ты же был еще ребенком. Как я могла забыть!

М у ж ч и н а. Сегодня вечером я погляжу на луну.

Ж е н щ и н а. Позвони, прежде чем придешь. Пожалуйста.

М у ж ч и н а. Неужели это так плохо, если твой сын увидит, что ты иногда бываешь не одинока.

Ж е н щ и н а. Речь идет не обо мне. Его жизнь должна быть свободной от беспорядка.

М у ж ч и н а. Такой он строгий молодой человек?

Ж е н щ и н а. Может, от этого зависит его жизнь. Значит, позвони, прежде чем придешь.

Музыка.

Телефонная будка.

Д е в у ш к а. Алло. Ты меня слышишь? Я звоню из автомата. Ты завтракаешь? Да. Вчера было прелестно. Не надо об этом. А я не хочу слушать. Но она его не любит. Что? Вот как? Нет, любит или не любит — это самое важное, ты только подожди немного. Скажи, когда мы увидимся? Я шатаюсь по городу, я же тебе сказала. Хорошо, в четыре. У типографии. Ровно в четыре. А потом пойдем немного потанцуем. В молодежный клуб. Только ты переоденься. Слушай, я себе кое-что покупаю. Вот получу премию и приду покупать. Какую премию? Пасхальную. Работа в две смены. Ночные рубашки и пижамы из нового волокна. Очень милые есть вещички. Нет, я не сплю в ночной рубашке. Что покупаю? Не скажу. Нет, правда, не скажу. Ладно, если угадаешь — значит, я тебе проспорила одно желание. Да, можно видеть. Нет, не скажу. До четырех.

Итальянская музыка.

У кассы.

К а с с и р ш а. Пять, десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять, триста, двадцать, двадцать шесть. Триста двадцать шесть марок и пятьдесят четыре пфеннига.

Д е в у ш к а. А премия?

К а с с и р ш а. И зачем тебе столько денег?

Д е в у ш к а. Я тебе скажу, только ты никому не говори.

К а с с и р ш а. Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят. Ну, и зачем?

Д е в у ш к а. Я иду покупать туфли. Пегги отложила мне пару. Она теперь работает в магазине «Эксквизит».

К а с с и р ш а. Завтра их наденешь? Дашь взглянуть?

Д е в у ш к а. Но ты никому ни слова.

К а с с и р ш а. На толстом каблуке?

Д е в у ш к а. Нет. На таком высоком — с ума сойти.

К а с с и р ш а. Наверно, страшно дорогие?

Д е в у ш к а. Зато итальянские.

Итальянская музыка.

Сейчас пойду и куплю их. Но сначала пройдусь по улицам. Буду наслаждаться жизнью. Гулять. Тратить деньги.

Музыка обрывается.

Магазин грампластинок.

Д е в у ш к а. Я хотела бы купить пластинку. Что-нибудь итальянское, если можно.

П р о д а в щ и ц а. Могу предложить Вивальди или Палестрину, хоры a cappella.

Д е в у ш к а. Я не очень разбираюсь. Это похоже на рождество.

П р о д а в щ и ц а. Может быть, возьмете «Травиату» с Марией Каллас? Настоящая итальянская запись. Пожалуйста, вот наушники и конверт: содержание оперы по-немецки и по-французски.

Д е в у ш к а. Большое спасибо.

Музыка из «Травиаты».

(Деловито читает текст на фоне музыки.) «Трагическое состоит не в том, что она умирает от чахотки. Когда на ее теме страстного самоотвержения во имя любви опускается занавес, мы понимаем то, что уже Дюма-сын высказал в своем романе как его квинтэссенцию: любовь делает человека лучше, откуда бы она ни пришла».

Музыка обрывается.

Но все-таки я скорее имела в виду народные итальянские песни.

П р о д а в щ и ц а. Нет же никакого сравнения.

Д е в у ш к а. Нет, мне хотелось, чтобы звучали мандолины и бубны. Но я еще подумаю. Чао.

Итальянская музыка.

Любовь делает человека лучше, откуда бы она ни пришла. Любовь делает человека лучше… Дюма-сын прав. Это квинтэссенция. Любовь делает человека лучше. А теперь начнем кутить?

Музыка затихает.

В автомобиле.

Ш о ф е р. Мы едем полтора часа. На Михаэльштрассе восемьдесят два я вас высажу. Через два часа я вернусь за вами, мы захватим директора и поедем домой.

М а т ь. Хорошо. Тогда я успею к началу смены.

Ш о ф е р. Я слышал, вы едете к дочери? Короткий визит.

М а т ь. Мне надо с ней поговорить. Писать долго, а побыть подольше нет времени.

Ш о ф е р. Какие-нибудь неприятности?

М а т ь. Нет, нет…

Ш о ф е р. Я так и думал. Такой дочкой каждая мать гордилась бы. Мне кажется, я ее знаю, по школе. Она училась в старой школе, где потом нашли неразорвавшийся снаряд. Далеко пошла девочка. Я всегда думал, она учится в институте. Удивительное дело.

М а т ь. Что?

Ш о ф е р. Вот живет девушка, как все другие, а в один прекрасный день о ней узнают все. Ее фотографии можно видеть почти в каждом журнале мод. И такая красотка так долго скрывалась! Больше всего она мне понравилась в ночной рубашке и в пижаме.

М а т ь. Ах так.

Ш о ф е р. Моя жена тоже говорит, что девушка не робкого десятка. Она себе купила такую рубашку. А вы работаете на экспериментальной фабрике? Это ваша фотография висит на Веркштрассе? Новатор, лучшая работница, верно? Вот видите? Если б я знал заранее, я бы захватил с собой фото вашей дочки. Может, она написала бы мне что-нибудь на обратной стороне. Пару слов или просто подпись. Она, наверное, меня уж не помнит.

М а т ь. Значит, вы считаете правильным, что женщина позволяет снимать себя в ночной рубашке?

Ш о ф е р. Правильным? Я считаю, это красиво. Просто красиво. А вы — нет?

М а т ь. Когда мы приедем?

Ш о ф е р. Как сказал: через час.

Музыка.

Комната.

М а р г и т. Сейчас еще рановато, Люси, я знаю, но я подумала, зачем так долго спать после второй смены, дети в школе, пойди погуляй.

Л ю с и. А ты гуляла?

М а р г и т. Да. На улицах полно народу, солнце светит, столько было дождей, что мы отвыкли от солнца. Я проходила мимо универмага. Знаешь, что я видела? Пижамы и ночные рубашки из нового волокна, с которым экспериментирует вторая лаборатория. Выглядят очень мило.

Л ю с и. Поставить в воду твои цветы?

М а р г и т. Они твои, Люси! Тебе они нравятся? В прошлом году ты всегда их покупала.

Л ю с и. А ты это заметила. Надо же!

М а р г и т. Я подумала, что они тебя обрадуют. Я тебе не мешаю?

Л ю с и. Нет, нет.

М а р г и т. Просто у меня такое настроение. Столько людей, столько солнца, улицы, город, все… Люси! Я тебе здорово мешаю?

Л ю с и. Что ты.

Короткая пауза.

М а р г и т. Люси, я не знаю, что будет дальше.

Л ю с и. С вами обоими? Он все еще не знает, что на свете есть ты?

М а р г и т. Нет, он знает. Всякий раз, когда мы видимся, мы глядим друг на друга.

Л ю с и. Черт, надо же!

М а р г и т. Господи, если я захочу, он, конечно, заговорит со мной. Если я захочу, чтобы он посмотрел на меня, он, конечно, посмотрит. Если я захочу, он захочет. Не в этом дело.

Л ю с и. А в чем?

М а р г и т. Поговорим о чем-нибудь другом.

Л ю с и. Хорошо. А о чем? Ты довольна постановлением приемной комиссии?

М а р г и т. Очень.

Л ю с и. Ты думаешь, мы правильно уловили направление?

М а р г и т. Безусловно.

Л ю с и. А сейчас о чем ты думаешь?

М а р г и т. Я видела его мать.

Л ю с и. Как — видела?

М а р г и т. Я к ней поехала.

Л ю с и. Просто взяла и поехала?

М а р г и т. Да. Сыновья похожи на матерей. Надо видеть матерей.

Л ю с и. А что ты ей сказала, почему ты приехала?

М а р г и т. Я спросила, сдается ли комната.

Л ю с и. Какая комната?

М а р г и т. Комната на лето.

Л ю с и. А она сдает?

М а р г и т. Нет.

Л ю с и. И что она сказала?

М а р г и т. Она сказала, что не сдает.

Л ю с и. А как ты узнала, где она живет?

М а р г и т. А для чего существуют секретарши?

Л ю с и. И где же она живет?

М а р г и т. В маленьком городке. Два часа на поезде в южном направлении.

Л ю с и. Ну и как ты выкрутилась?

М а р г и т. Жаль, говорю, мне здесь так нравится, такая местность красивая, свежий воздух, надоела, говорю, химия.

Л ю с и. А она?

М а р г и т. Сын, говорит, у меня тоже на химическом заводе работает. Потом мы о тмине поговорили.

Л ю с и. О ком?

М а р г и т. О тмине. И почему у нас не растет чеснок. Мы через забор разговаривали. У нее маленький огород, она сажает травы. А я в этом деле разбираюсь. Говорит, сын приезжает, живет в свободной комнате. А я говорю, ему, дескать, хорошо, может приезжать сюда каждую субботу.

Л ю с и. Наверно, она догадалась!

М а р г и т. Откуда? Я ей сказала, что слышала в автобусе, будто она сдает комнату.

Люси хихикает.

Он должен понять меня, понять мою жизнь, Люси.

Л ю с и. Пускай я примитивная, но ты должна с ним поговорить. Он должен знать, что ты есть на свете, и ты должна знать, как он относится к женщинам.

М а р г и т. Он к женщинам относится независимо. Ты это знаешь не хуже меня.

Л ю с и. Я вообще ничего не знаю.

М а р г и т. Но, Люси! Помнишь тот жаркий день, когда ты была в твоем коротком платье?

Л ю с и. Нет.

М а р г и т. Помнишь, мы ходили в лабораторию, в четвертый бокс?

Л ю с и. Мы? В лабораторию?

М а р г и т. И все на тебя оглядывались.

Л ю с и. Надеюсь.

М а р г и т. А он шел нам навстречу. Я тебе тогда сказала, чтобы ты не горбилась.

Л ю с и. Я горбилась?

М а р г и т. Ты так свела лопатки, что платье чуть не лопнуло. Спереди.

Л ю с и. И что?

М а р г и т. Он прошел мимо.

Л ю с и. Прошел мимо?

М а р г и т. Прошел мимо, не оглянувшись.

Л ю с и. Разве это делает ему честь?

М а р г и т. Он из тех мужчин, которые никогда не оглядываются на женщин. Он настоящий мужчина. Вот именно. Ты мне нравишься. Но я не знаю, понравится ли тебе, если я это покажу.

Л ю с и. Может, он застеснялся, потому что со мной была ты. Или хотел произвести на тебя впечатление. Да, наверно, так и есть, он хотел произвести впечатление. Он старый холостяк и не уверен в себе.

М а р г и т. Он не старый холостяк. Он разведенный.

Л ю с и. Откуда ты знаешь?

М а р г и т. Я же сказала, надо спрашивать матерей.

Л ю с и. Вы говорили о его разводе?

М а р г и т. Нет. Я только сказала: вашему сыну, дескать, хорошо, он может приезжать сюда каждую субботу. А она мне на это и говорит, что у ее сына в выходные дни есть другие занятия.

Л ю с и. А именно?

М а р г и т. Он ходит.

Л ю с и. Что?

М а р г и т. Он ходит. Пешком. Занимается туризмом. Каждое воскресенье ездит на поезде в горы и ходит. Ходит целый день, пока не устанет. Он говорит, что раз в неделю должен устать по-настоящему. А потом возвращается обратно.

Л ю с и. А при чем здесь развод?

М а р г и т. Я его матери говорю: «Это он вам так рассказывает, на самом деле у него где-нибудь есть тайная подруга. Он знает, что матери этого не любят, вот и говорит про туризм». А она говорит, что знает его и что у него подруги нет. После развода, говорит, он живет один. Она ему, дескать, советует взять новую, но он не желает и говорить на эту тему. Если его какая-нибудь девушка не подцепит, сам он и пальцем не пошевелит, чтобы жениться.

Л ю с и. Мало ли чего мать наскажет.

М а р г и т. Насчет поезда — это правда. Он ездит в горы, а вечером возвращается.

Л ю с и. Каждое воскресенье?

М а р г и т. Я проверяла.

Л ю с и. Ездила за ним?

М а р г и т. Избави бог! Только проехалась в том же поезде. Он сошел на второй станции.

Л ю с и. А потом?

М а р г и т. Пошел пешком. По направлению к горам.

Л ю с и. А ты?

М а р г и т. Я осмотрела руины какого-то замка, потом вернулась короткой дорогой, и вечером мы уехали одним и тем же поездом.

Л ю с и. Велика важность!

М а р г и т. Что?

Л ю с и. Да то, как ты выведываешь всю его подноготную.

М а р г и т. Так надо. Когда я увидела его первый раз, я поняла: это он. Я растерялась. Я же себя знаю. В груди колотье, внутри все сжимается, а потом живешь как в тумане. Так у меня каждый раз. И каждый раз я думала: это он. Я не имею права ошибиться в нем. Я больше не смогла бы расстаться с мужчиной. Не смогла бы уйти. Не хочу больше уходить и оставаться одна. Я дважды это делала. Третьего я должна удержать. Я с него глаз не спускаю, насмотрелась на него — на целую жизнь. Но при этом что-то случилось.

Л ю с и. Что случилось?

М а р г и т. Поговорим о чем-нибудь другом.

Л ю с и. Как хочешь. (Пауза.) А о чем?

М а р г и т. Что?

Л ю с и. О чем говорить?

М а р г и т. Не знаю. А о чем мы говорили?

Л ю с и. Что ты не имеешь права в нем ошибиться.

М а р г и т. Ах да. Мне же уже за тридцать. У меня двое детей от разных отцов. Отец старшего был нервным. Я была одна. Война кончилась, и он был для меня единственным человеком на свете. Мне было семнадцать. Я как увидела его — поняла: этот. Он меня любил. Мы долго вместе жили. Но даже если б он не так сильно любил меня — все равно. Я хотела любить. И любила. Он был такой красивый. Потом мать посылала мне деньги на ребенка. Он женился на самой красивой девушке в городе. Я подумала, что надо быть скромнее и взять себе такого, который не очень хорош собой, тогда я его удержу. Он будет рад, что взял меня, ведь я была миленькая, даже очень. Второй мой, как я теперь вижу, правда был собой нехорош. Я тогда думала, что ему будет нужна вся моя любовь, ему всегда буду нужна я. А ему были нужны совсем другие вещи. Забудем о нем. Следующие были совсем не то. Много лет — не то. Потом я училась. И почти всех их позабыла. А теперь вот этот. Мне не за тридцать, мне уже сорок лет. Я теперь все о нем знаю. Как он относится к деньгам, над чем смеется, кто ему нравится, а кто — нет, что он читает, как ест, как у него подстрижены ногти и почему он развелся.

Л ю с и. Почему?

М а р г и т. Почему, почему. Он ее разлюбил, и она его разлюбила.

Л ю с и. Что это на него нашло?

М а р г и т. Так уж бывает.

Л ю с и. Я тебя перебила.

М а р г и т. Да. Я думала, теперь я его только немного помурыжу, как положено. «Добрый день!» — «Добрый день!», ездим в одном автобусе, через пару дней он позвонит, через неделю зайдет, я открою дверь: «Ах, это вы? Вот неожиданность!», потом зачастит, через несколько недель дети к нему привыкнут, через несколько месяцев он — к детям, о главном говорить не будем, а потом в один прекрасный день все же заговорим, отпущу веревочку подлиннее, покороче, и через год он скажет «да». Нужно только быть достаточно твердой и достаточно мягкой.

Л ю с и. Вот именно!

М а р г и т. И я так думала.

Л ю с и. И что?

М а р г и т. Я так больше не могу. Такие игры были хороши для наших бабушек. День-деньской в отделе, у меня же под началом отдел, а по вечерам дрожать, заметил или не заметил. Не могу я больше играть в эти игрушки.

Л ю с и. Но мы же всегда так делали, Маргит, и всегда достигали цели.

М а р г и т. Это недостойно, Люси, недостойно нас.

Л ю с и. Но так уж заведено. Как же может быть иначе? Конкретно — как?

М а р г и т. Вон его дом, богатый, бело-голубой. Он живет на восьмом этаже. Интересно, какие окна его квартиры?

Л ю с и. Пятое окно слева, открытое. Он, кажется, дома.

М а р г и т. Он взял отпуск, заканчивает курсовую.

Л ю с и. Теперь я тебя понимаю. Поэтому ты и пришла?

М а р г и т. У нас все права. Но чтобы пойти к нему и сказать: «Ты нужен мне, и я хочу быть с тобой», этого главного права мы еще себе не взяли. Кто же нам его даст, если мы не потребуем?

Л ю с и. Ты шла к нему, а потом струсила!

М а р г и т. Отсюда можно пройти в боковой корпус?

Л ю с и. Дойдешь до лифта, поднимешься на девятый, оттуда спустишься на восьмой, а потом… нет, я тебя провожу. Идем!

Ресторан, итальянская музыка из автомата.

Д е в у ш к а. Прошу вас, легкий завтрак.

М е т р д о т е л ь. Одна марка девятнадцать пфеннигов.

Д е в у ш к а. И салями.

М е т р д о т е л ь. Три семьдесят.

Д е в у ш к а. И вермут с лимоном.

М е т р д о т е л ь. Четыре тридцать.

Музыка кончается.

Д е в у ш к а. Сдача вам, если бросите в автомат полмарки. Номер сорок четыре.

М е т р д о т е л ь. Три раза одно и то же?

Д е в у ш к а. Но если мне нравится!

М е т р д о т е л ь. Пожалуйста, прошу.

Д е в у ш к а. Спасибо. Который час?

М е т р д о т е л ь. Без пяти двенадцать.

Д е в у ш к а. Мне пора. Туфли зовут. Ариведерчи, синьор.

М е т р д о т е л ь. Всего доброго, барышня.

Д е в у ш к а. Всего доброго.

Итальянская музыка.

Еще пятьдесят метров. И ринусь за туфлями. Нет. Сяду на скамейку. Пусть солнце на меня посветит. Прощайте, мои старые шлепанцы, достаточно вы пожили на свете. Адье. Адье, мои дорогие. Туфли ждут.

Музыка кончается.

Обувной магазин «Эксквизит».

Д е в у ш к а. Пегги, вот и я.

П е г г и. Ты хотела быть здесь в десять.

Д е в у ш к а. Мне надо было получить деньги и позавтракать, нельзя покупать туфли на пустой желудок. Пегги, где они?

П е г г и. Мне пришлось их припрятать. Держи. Такой прекрасной пары у нас не было много лет. Понюхай.

Д е в у ш к а. А какой цвет, боже, какой цвет!

П е г г и. А какая выделка. Пощупай.

Д е в у ш к а. Смотри-ка, замша. Как бархат.

П е г г и. Говорю тебе, лучше не бывает, только дороже. Пощупай, какая подошва.

Д е в у ш к а. А этот каблук! Новый фасон каблуков — ужасен, ты не находишь?

П е г г и. Он не продержится и сезона. Ни за что.

Д е в у ш к а. А такой каблук всегда красив.

П е г г и. Да, такой всегда будет в моде. Взгляни, какая линия. Все прочее дешевка. Надень. Вот рожок. Сейчас я выпишу тебе чек.

Д е в у ш к а. Выписывай, Пегги.

Музыка.

Мои туфли. Мои прекрасные, легкие итальянские туфли.

Музыка обрывается.

Пегги!

П е г г и. В чем дело?

Д е в у ш к а. Пегги, посмотри!

П е г г и. Что случилось?

Д е в у ш к а. Да посмотри же. Этого не может быть.

П е г г и. Я ничего не вижу.

Д е в у ш к а. Они велики! Велики на полномера!

П е г г и. Ты же сказала, что нужен свободный тридцать седьмой.

Д е в у ш к а. А это тесный тридцать восьмой.

П е г г и. Но ты же их мерила! Как это могло произойти? Я же нарисовала крест на внутренней стороне коробки.

Д е в у ш к а. Нет здесь креста. Где ты видишь крест? Не вижу я никакого креста. Ох, Пегги!

П е г г и. Пойду поищу на складе. А ты пока присмотри себе другие. Тут полно шикарных. Есть и пошикарней, чем эти. Я сейчас.

Д е в у ш к а. Пегги!

П е г г и. Не реви, пожалуйста!

Музыка.

Д е в у ш к а. Мои туфли, мои прекрасные туфли.

П е г г и. Вот она, коробка с крестом. Видишь, другие прячут еще лучше, чем я. Надень.

Д е в у ш к а. Пегги! В самый раз.

П е г г и. Покажи-ка. В самый раз.

Д е в у ш к а. В самый раз. Облегают, как перчатка. Я чуть не умерла, Пегги. Пройдусь-ка я несколько шагов. Мечта, Пегги. Мечта!

П е г г и. Как я испугалась. Сейчас я тебе их заверну.

Д е в у ш к а. Нет, заверни лучше эти старые шлепанцы! О господи, вот это туфли. Пегги, я никогда этого не забуду. Спасибо.

П е г г и. Не за что, носи на здоровье. Как я испугалась. Вот чек.

Касса.

Д е в у ш к а. Пятьдесят, сто, сто десять, сто двадцать, сто тридцать, сто тридцать пять! И не говори никому, какие они дорогие.

П е г г и. Я не скажу, туфли сами скажут! Вот коробка со старыми. Желаю удачи!

Д е в у ш к а. Спасибо, Пегги!

Итальянская музыка.

Это не туфли, а мечта! Это… это… не знаю что. Праздник!

Музыка.

Д е в у ш к а. Черепаховый суп, рыба в тесте, печеные абрикосы, ананасы!

Та же музыка.

Фиалки, незабудки, пожалуйста!

Та же музыка.

«Травиата» с Каллас и хоры.

Любовь делает человека лучше.

Та же музыка.

Пожалуйста, одно мороженое. С кремом. И фрукты. И вафли. И газированную воду. Большую порцию мороженого, пожалуйста!

Та же музыка.

(В телефон.) Такси к кафе. Немедленно. Спасибо.

Та же музыка.

В такси.

Д е в у ш к а. К типографии на Георгсхайн.

Т а к с и с т. К типографии на Георгсхайн.

Д е в у ш к а. Ровно к четырем. Успеем?

Т а к с и с т. К четырем. Еще и позавтракаем.

Музыка.

Георгсхайн, три двадцать. Без пяти четыре.

Д е в у ш к а. Спасибо. Сдачи не надо. Это вам… на завтрак.

Т а к с и с т. Спасибо. До свиданья.

Д е в у ш к а. Спасибо. Счастливого пути.

Т а к с и с т. Эй, барышня! Коробку забыли.

Улица.

Д е в у ш к а. Господи! Большое спасибо.

Музыка. Четыре звонких, четыре глухих удара башенных часов.

(Считает удары.) Раз, два, три, четыре. Любовь делает человека лучше, откуда бы она ни пришла. Привет!

Ю н о ш а. Привет. (Звук ближе.) Я угадал! Новые туфли.

Комната.

Ю н о ш а. И Пегги отложила их для тебя?

Д е в у ш к а. Да. Мило с ее стороны, правда?

Ю н о ш а. Ты проспорила мне одно желание.

Д е в у ш к а. Я зашла к тебе, потому что ты хотел быстро переодеть куртку.

Ю н о ш а. Я сразу угадал. Это были новые туфли.

Д е в у ш к а. Бери свою куртку. И не смотри все время на мои ноги.

Ю н о ш а. Они теперь еще стройнее.

Д е в у ш к а. Перестань.

Ю н о ш а. Это, правда, очень мило со стороны Пегги. Прекрасные туфли! Покажи.

Д е в у ш к а. Отойди на шаг. Теперь подойди. Видишь, замша, как бархат.

Ю н о ш а. Как пахнет!

Д е в у ш к а. Ты тоже любишь запах кожи?

Ю н о ш а. Да.

Д е в у ш к а. А как облегают ногу.

Ю н о ш а. Да, в самом деле хорошо облегают.

Д е в у ш к а. Ну, бери же куртку!

Ю н о ш а. Эта туфля мягкая, как твоя ладонь.

Д е в у ш к а. Где твоя куртка? Пожалуйста.

Ю н о ш а. Нет, твоя ладонь мягче.

Д е в у ш к а. Ты хотел взять куртку. Пусти мою руку. Пожалуйста.

Ю н о ш а. Сейчас.

Д е в у ш к а. Пусти руку.

Ю н о ш а. Сейчас.

Д е в у ш к а. Пусти.

Ю н о ш а. Сейчас.

Д е в у ш к а. Пусти, пожалуйста. Пожалуйста.

Музыка.

Подъезд нового дома.

Шаги.

Л ю с и. К лифту сюда, Маргит. Доедешь до девятого этажа и потом вернешься на восьмой. А где у тебя, собственно, с ним началось?

М а р г и т. В конфликтной комиссии.

Л ю с и. Но он же не участвует в конфликтной комиссии.

М а р г и т. Нет, но он был, когда обсуждали сотрудника, который всегда засыпает.

Л ю с и. Ему, верно, нужен был психиатр. Теперь вверх по лестнице.

М а р г и т. Он был совершенно нормальный.

Л ю с и. А твой что сказал?

М а р г и т. Он рассказал анекдот про маленького толстяка с сигарой. Знаешь? В один прекрасный день, когда часы на башне пробили десять, дверь в табачную лавку открылась и пошел маленький толстяк с сигарой в руке, он откусил кончик, подошел к маленькому огоньку, какие всегда горят в табачных лавках, зажег сигару, приподнял шляпу и вышел. Ну, знаешь?

Л ю с и. Этот лифт занят. Нет, не знаю.

М а р г и т. Забавно, думает продавец, и на следующий день часы на башне бьют десять, маленький толстяк входит с сигарой, откусывает, закуривает, приподнимает шляпу, выходит, продавец удивляется, и на следующий день — ну что рассказывать. Этот лифт свободен.

Л ю с и. Нет, это другой.

М а р г и т. Как долго. И на следующий день, ну что рассказывать, часы бьют десять, входит маленький толстяк с сигарой, закуривает, приподнимает шляпу, хочет уйти, а продавец ему: «Минуточку! Кто вы, собственно, такой?» «Как, вы меня не знаете? — говорит толстяк. — Странно. Я же тот маленький толстяк, который каждый день приходит в десять и закуривает сигару». Я была единственным человеком, который смеялся. Так мы увиделись в первый раз. Смеяться над одним и тем же — ведь это важно, как ты считаешь?

Л ю с и. Очень важно. В брачных фирмах это учитывают. Твой лифт!

Шум лифта.

И что постановила конфликтная комиссия насчет этого сони?

М а р г и т. Председатель призвал всех быть серьезными, но его не уволили. Ведь это именно тот человек, который всегда засыпает.

Лифт останавливается, дверь открывается.

Л ю с и. Запомнила — до девятого, потом на восьмой, потом налево до средней лестницы, а потом смотри на дверные таблички. У него ведь эта ужасная фамилия.

М а р г и т. Хрдличка.

Л ю с и. Жуть.

М а р г и т. Почему? Я буду фрау Хрдличка.

Л ю с и. Увидимся на работе. Пока.

М а р г и т. Спасибо, Люси.

Дверь закрывается, лифт уходит.

Л ю с и. Хрдличка. Господи, вот это любовь.

Музыка.

Просторное помещение.

М а т ь. Ты моя дочь, мне нужно поговорить с тобой.

Д о ч ь. Почему ты не написала, что приедешь?

М а т ь. Все очень быстро вышло.

Д о ч ь. Я кончу съемки, и мы спокойно побеседуем.

М а т ь. Значит, у тебя нет для матери времени?

Д о ч ь. Он должен воспользоваться светом. В полдень здесь уже нет солнца.

М а т ь. Мне нужно ехать обратно, к тебе на квартиру. Водитель не знает, где я. Твоя хозяйка сказала, что за тобой заехал фотограф, тогда я поехала в редакцию, там мне дали этот адрес. У меня мало времени.

Д о ч ь. Я знаю, что ты теперь скажешь.

М а т ь. Я тоже знаю, что скажешь ты: фигуру, внешность и способности ты унаследовала от меня и не виновата, что получила хорошее наследство; если в тебе есть что-то, чему люди радуются, пусть они радуются; учишься ты хорошо, работа тебе обеспечена, тебе нравится раскрашивать вещи; ткани, которые ты позволяешь фотографировать на себе, должны быть проданы, тебе приятно первой примерять их и доставлять удовольствие тем, кто будет их носить; миру нужно немного красоты, я должна радоваться, что ты вносишь в мир немного этой красоты, иначе зачем же мы производим эти вещи, ломаем голову, как сделать их больше, быстрее, дешевле; потому что весь мир этого хочет; почему этого хочет весь мир; потому что приятно их взять в руки.

Вот как все просто. Это и вправду так просто. У меня теперь есть телевизор.

Д о ч ь. Это прекрасно.

М а т ь. Думала, для развлечения?

Д о ч ь. Можно заглянуть в мир. Тебе нравится?

М а т ь. Я часто теперь думаю о тебе.

Д о ч ь. Почему?

М а т ь. Я вижу мир, в котором много нищеты и горя. И нищета растет. В мире все больше бедных. Все больше умирает детей, все больше на свете голодных…

Д о ч ь. А почему ты при этом думаешь обо мне?

М а т ь. Этот человек, который тебя снимает, он нас не слышит?

Д о ч ь. А ему нельзя нас слышать?

М а т ь. Я вижу этих людей в нужде — и вижу твои фотографии, и я чувствую, что эти люди мне ближе, чем ты на своих фотографиях.

Д о ч ь. Мама!

М а т ь. Они мне чужие, а ты — мое дитя. И я чувствую, что эти люди ближе мне, чем ты на этих фотографиях.

Д о ч ь. Это правда?

М у ж ч и н а (издалека). Милые дамы, свет кончается.

Д о ч ь. Ты можешь не мешать?

М у ж ч и н а. Прости, я не знал.

Д о ч ь. Ты мешаешь! Разве ты не видишь?

М у ж ч и н а. Это мне нравится. Сначала мы теряем свет, а потом размазываем грим.

М а т ь. Я пойду.

Д о ч ь. Ты не можешь так уйти.

М а т ь. Я приехала только для того, чтобы тебе это сказать. Не говорить же мне об этом с чужими?

Музыка.

Комната.

Л ю с и. А ты действительно нажала на звонок?

М а р г и т. Да.

Л ю с и. И что?

М а р г и т. Его не было дома. Вышла уборщица.

Л ю с и. А ты что сказала?

М а р г и т. Что-то сказала.

Л ю с и. Ты ужасно смелая.

М а р г и т. Это не смелость, Люси. Я от страха позвонила. Я стояла перед дверью и уже хотела уходить и вдруг подумала, а что если он переедет. Он один, все напоминает ему о жене. Почему бы не переехать? Тогда все пропало, думаю, и нажала на кнопку. Если б он открыл, я бы, наверное, спросила, правда ли, что он съезжает с квартиры, или что-нибудь в этом роде. А если бы он сказал, что квартира не освобождается, я бы на него посмотрела. Только посмотрела бы — понимаешь? И если он такой, как я представляю, — а он такой, — он сразу бы понял, в чем дело. И тогда, может быть, во мне нашлось бы смелости сказать ему, что я та, которая хочет взять его себе. И тогда — мы бы еще посмотрели.

Л ю с и. А если бы он тебя не понял или ответил какую-нибудь глупость?

М а р г и т. Он понял бы. Понял. Он такой, каким я его представляю.

Л ю с и. Если ты так уверена, почему же ты боишься?

М а р г и т. Верно, Люси, почему же я тогда боюсь?

Л ю с и. Могу сказать.

М а р г и т. Ах!

Л ю с и. Ты боишься, что мы такие же, какие были. Но ведь мы такие по природе.

М а р г и т. Как будто этого нельзя изменить!

Л ю с и. Так уж мы устроены. Мы ждем, а если парень ничего не замечает, нам приходится довольствоваться другими. От мужчин требуется мужество, а от нас — старые игры.

М а р г и т. Но я так не могу, Люси! Я больше так никогда не смогу! Как долго еще это будет продолжаться!

Л ю с и. Боюсь, это затянется.

М а р г и т. Люси, что мне делать?

Л ю с и. Надежность прежде всего. Поймай его с помощью проверенных рецептов.

М а р г и т. Нет.

Л ю с и. Представь, что ты проиграешь только потому, что хочешь выиграть новым способом. В воскресенье ты опять поедешь в горы.

М а р г и т. Ни за что.

Л ю с и. Поедем вместе.

М а р г и т. Нет.

Л ю с и. Мы посетим развалины крепости, а вечером вернемся тем же поездом.

М а р г и т. Нет.

Л ю с и. Я зайду за тобой в воскресенье утром.

М а р г и т. Нет.

Л ю с и. Когда отходит поезд?

М а р г и т. В восемь сорок.

Л ю с и. В восемь двадцать я буду у тебя.

М а р г и т. Почему нам все еще так трудно?

Л ю с и. Полдевятого на вокзале.

М а р г и т. Нет, Люси.

Л ю с и. Ну и жди, пока его возьмет другая.

М а р г и т. Со вчерашнего дня действует летнее расписание. Поезд уходит в четверть девятого.

Л ю с и. Наконец-то! Я рада за тебя, Маргит.

М а р г и т. Нет, Люси, это ужасно. Неужели мы, бабы, должны ждать чуда или надеяться, что наступит матриархат? Живем-то не вечно. У нас не так много времени!

Л ю с и. Ты безусловно права. Кстати, где ты видела пижамы и ночные рубашки из нового волокна?

Комната. Хор Палестрины.

Ю н о ш а. Правда, похоже на рождество, но мне нравится.

Д е в у ш к а. Палестрина. Я купила эту пластинку, потому что была счастлива.

Ю н о ш а. Отчего?

Д е в у ш к а. Оттого, что у меня туфли.

Ю н о ш а. А теперь?

Д е в у ш к а. Тоже. А ты?

Ю н о ш а. Тоже.

Д е в у ш к а. Любовь делает человека лучше, откуда бы она ни пришла. А теперь мне надо домой.

Ю н о ш а. Домой?

Д е в у ш к а. Мне в утреннюю смену, ехать поездом пять двадцать пять.

Ю н о ш а. Отсюда много ближе.

Д е в у ш к а. На работу надо приходить из дому.

Музыка кончается.

Ю н о ш а. Хорошо, давай оденемся. Потом встанем на улице и будем ловить такси. Потом я отвезу тебя домой, ты откроешь дверь парадного, поднимешься на четвертый этаж, потом разденешься, почистишь зубы, постелешь постель, потом ты не заснешь, потом все-таки заснешь, потом зазвонит будильник, и ты снова оденешься. Я буду все время думать о тебе, не смогу заснуть, потом все-таки засну, опоздаю, разозлюсь, ты будешь виновата, я устрою тебе скандал, мы поссоримся, ты меня покинешь, я выброшусь в окно. И все отчего? Оттого, что ты хочешь быть дома в полночь.

Д е в у ш к а. Я еще никогда не ночевала у мужчины.

Ю н о ш а. Передай мне этот бокал. Чокнемся. За твой первый раз!

Д е в у ш к а. Осторожно! Ты закапал вином туфли!

Ю н о ш а. Только подкладку.

Д е в у ш к а. Но ведь могло попасть и на кожу.

Ю н о ш а. Ну и что?

Д е в у ш к а. Как ты можешь говорить «ну и что».

Ю н о ш а. Купим новые.

Д е в у ш к а. Ха-ха!

Ю н о ш а. Вон лежат мои брюки. Выверни карман. Посмотри, сколько они стоят.

Д е в у ш к а. На это? На это не купишь даже подошвы и каблуков.

Ю н о ш а. Ну-ну!

Д е в у ш к а. Вот тебе и «ну-ну»!

Ю н о ш а. Сколько же стоят прелестные туфельки?

Д е в у ш к а. В три раза дороже.

Ю н о ш а. Ха-ха!

Д е в у ш к а. Вот тебе и «ха-ха»!

Ю н о ш а. Столько денег!

Д е в у ш к а. Красота дорого стоит.

Ю н о ш а. Плевал я на нее, если она столько стоит.

Д е в у ш к а. Но ты же сам говорил, какая хорошая кожа, и выделка, и цвет.

Ю н о ш а. Кто-нибудь наступит тебе на ногу, и прощай вся эта роскошь.

Д е в у ш к а. Никто не наступит.

Ю н о ш а. Или капнет.

Д е в у ш к а. Никто не капнет.

Ю н о ш а. На эти деньги можно было купить четыре пары.

Д е в у ш к а. Но я хочу эти.

Ю н о ш а. В жизни не слыхал такой глупости.

Д е в у ш к а. Значит, моя радость, по-твоему, глупая?

Ю н о ш а. Да не радость.

Д е в у ш к а. А то, что я вместо четырех пар — вроде твоих — покупаю только одну?

Ю н о ш а. Тише. Хозяйка.

Д е в у ш к а. Даже если я так долго этому радуюсь?

Ю н о ш а. К чему эти дурацкие вопросы?

Д е в у ш к а. Значит, это глупо, нелепо — покупать вместо четырех пар обычных одну такую?

Ю н о ш а. Да, черт возьми, да, да!

Д е в у ш к а. Мне нужно домой.

Ю н о ш а. Зачем?

Д е в у ш к а. Потому что противно.

Итальянская музыка, звук шагов.

Такси! Эй! Такси!

Музыка умолкает.

Т а к с и с т. Вот тебе на! Опять на Георгсхайн, ровно к четырем?

Девушка всхлипывает.

И все с той же большой коробкой?

Д е в у ш к а (сквозь слезы). Вкусный был завтрак?

Т а к с и с т. Что случилось? Обидел кто-нибудь?

Д е в у ш к а. Зажгите-ка на минутку свет. Сейчас я покажу вам туфли. Ну как?

Т а к с и с т. Красивые. Очень красивые туфли.

Д е в у ш к а. Разве истратить уйму денег на такие туфли — глупо?

Т а к с и с т. Можно выключить свет?

Д е в у ш к а. Разве это нелепо?

Т а к с и с т. Почему вы об этом спрашиваете?

Д е в у ш к а. Я хочу знать. Может, я и в самом деле дура, только до сих пор мне никто этого не говорил. Согласна, они стоили кучу денег, но имею же я право купить себе туфли, раз мне они нравятся.

Т а к с и с т. У всякого свой вкус.

Д е в у ш к а. Могли бы вы быть с человеком, который не радуется тому же, что и вы? Я не могу.

Т а к с и с т. Оно, конечно, так.

Д е в у ш к а. Зачем мне четыре других, если я хочу эти.

Т а к с и с т. Тоже верно.

Д е в у ш к а. Может, он мне тоже стоил четырех других. Но я думала, что мы друг для друга экстракласс. Он знал, как долго я мечтала об этих туфлях — и не могла себе их позволить. Он же знал!

Т а к с и с т. Всякое в жизни бывает.

Д е в у ш к а. Нет, нет, нет, нет. Если он не понимает, что такое экстракласс в туфлях, где ему понять, что такое экстракласс в людях! Может, он считает, что четыре других лучше, чем одна-единственная. Сегодня он, может, так не думает, а завтра подумает. А для меня тогда будет слишком поздно.

Т а к с и с т. Приехали. Четыре тридцать.

Д е в у ш к а. Ну, взяла бы я четыре других, а потом увидела бы эти и они бы мне так же понравились. Я бы все время думала: «В этих ты была бы счастливее». У меня пропала бы вся радость, а без радости человек не может жить. В этом же все дело.

Т а к с и с т. Есть у вас мелочь — полтора пфеннига?

Д е в у ш к а. Я рада, что вы со мной согласны. Сдачи не надо, спасибо. Так приятно знать, что имеешь на это право. Чувствуешь себя совсем по-другому. Вы понимаете?

Т а к с и с т. Да, да. Выход с другой стороны. Ваша коробка!

Д е в у ш к а. Спасибо, спокойной ночи.

Автомобиль отъезжает.

Итальянская музыка.

Трагично не то, что Травиата умирает от чахотки, трагично то… ах, да что вы все в этом понимаете.

Музыка умолкает.

В автомобиле.

Ш о ф е р. Вы сидите и не говорите ни слова. Вы хотя бы встретились с дочерью?

М а т ь. Когда вы видите эти фото моей дочери в пижамах и ночных рубашках, о чем вы думаете?

Ш о ф е р. Да я уже говорил. Думаю: «Красиво». И больше ничего.

М а т ь. Вам никогда не приходило в голову, что в то же самое время каждый второй человек умирает с голоду? И у него нет ничего, кроме рубашки и штанов?

Ш о ф е р. Наоборот. Когда я вижу фотографии детей, которых убивают или допрашивают на глазах у матерей, я, если хотите, думаю о снимках вашей дочери. Ведь завтра она могла бы оказаться на таком фото. В чем можно быть уверенным, пока на свете все так ненадежно? А если посмотреть с другой стороны, вам не кажется, что эти женщины на фотографиях такие же, как ваша дочь? Вы присмотритесь! Какие прекрасные лица. А почему же еще люди хотят изменить мир? Вы думаете, когда я вижу прекрасный пейзаж, я забываю, что где-то сбрасывают напалм? А ради чего, по-вашему, я два года отслужил в армии танкистом? Это все одно к одному.

М а т ь. Вы так просто смотрите на вещи?

Ш о ф е р. Просто. Вы считаете, это — просто? Это все очень сложно. Или я опять не прав?

М а т ь. Не знаю. Может быть, вы даже и правы.

Музыка.

В другом автомобиле.

Д о ч ь. Мне очень жаль, что сегодня не вышло. Извини.

М у ж ч и н а. Когда я увидел, что приехала твоя мать, я так сразу и подумал. Когда мы наверстаем? Завтра?

Д о ч ь. Я думаю, что мне надо съездить к ней.

М у ж ч и н а. Если от этого зависит твое спокойствие, поезжай. Просвети ее. На предмет политэкономии и красоты. Она поймет, я уверен.

Д о ч ь. Меня не это беспокоит. Меня беспокоит то, что она не так уж не права. Она ведь не так уж не права, как ты считаешь?

Музыка.

Комната.

М у ж ч и н а. Целый день — коту под хвост. Одиннадцатый снимок. Взгляни. Вот она — до приезда матери. А вот — после.

Ж е н щ и н а. Хорошее лицо у этой девушки. Ты с ней еще здорово намучаешься.

М у ж ч и н а. А искать другую да ждать, пока она поймет, в чем соль, это еще труднее. Вот это и есть те книги с иллюстрациями? Здесь работы на неделю.

Ж е н щ и н а. Больше, дорогой. Ты начнешь читать книги.

М у ж ч и н а. А цветы?

Ж е н щ и н а. От сына.

М у ж ч и н а. Он был здесь?

Ж е н щ и н а. Он звонил. У него дежурство. Я рассказала ему про стену. Ему понравилось.

М у ж ч и н а. Не двигайся. Я сейчас тебя сфотографирую. Так, как ты сидишь. А ты расскажешь мне о твоем сыне.

Ж е н щ и н а. Зачем мне моя фотография? Если уж на то пошло, снимем лучше вот это. Для стены.

М у ж ч и н а. Этот лист? И края обгорели…

Ж е н щ и н а. Да.

М у ж ч и н а. А что за линии?

Ж е н щ и н а. Плечо. И часть руки.

М у ж ч и н а. Это рисунок. Углем.

Ж е н щ и н а. Набросок. Моя рука и мое плечо.

М у ж ч и н а. Кто это рисовал?

Ж е н щ и н а. Он умер.

М у ж ч и н а. А почему — для стены?

Ж е н щ и н а. Не знаю, как это рассказать. Он был из настоящих, из таких, о которых легко подумать, что они выдуманные. Он был молод, о нем говорили, что он одна из надежд Европы. Он учился резьбе по камню и стал скульптором. Были люди, которые считали его гением. У меня была маленькая комнатка в его доме, я стряпала и убирала мастерскую. Я убежала из дому, но это сюда не относится. Я работала за еду и жилье. Однажды он сказал: из вас вышла бы хорошая модель. Для меня в то время это было почти грехом. Но когда я была одна, я училась позировать перед зеркалом. Заказов было много, но он брал только некоторые. Я этого не понимала. Однажды он рисовал меня. Можно испугаться собственной фотографии. Но собственного портрета пугаешься еще больше. От портрета нельзя убежать. Сначала я боялась себя, потом восхищалась им, а потом поняла, что люблю его. Я стряпала и убирала мастерскую и — любила его. Это была моя жизнь. Мы любили друг друга одну зиму, одну весну, одно лето и осень и еще одну зиму. Для нас смотреть друг на друга было как есть и пить. Иногда он уезжал на несколько дней или на неделю: Я не спрашивала, я ни о чем не знала, я ждала, и он всегда возвращался. Я заботилась о том, чтобы холсты на глине были всегда влажными и чтобы он находил все на прежних местах. Однажды он задержался. Это было незадолго до войны. Я ждала, но он не приезжал. Потом пришли два человека и опечатали все двери. Мою каморку они мне оставили. Я ничего не слыхала о нем, и они мне ничего не сказали. Через полгода они пришли снова. Они принесли из сарая большой молоток и разбили все, что стояло в мастерской. Большие скульптуры и маленькие этюды. Глина раскрошилась, гипсовые модели они просто бросили на пол. Позже я узнала, что они забрали все его скульптуры с выставки и тоже разбили. Рисунки и картины они сложили на дворе в кучу и подожгли. От его жизни ничего не осталось. Ни письма, ни могилы, камни увезла мусорная машина. Как будто он никогда не жил. Только этот лист с тремя линиями. Я решила тогда, что буду делать то, что похоже на его работу. Я научилась обращаться с мелкой пластикой и скульптурой, научилась рисовать и заботиться о картинах и деревянной резьбе. Позже я изучала все это. И я воспитала сына. Таким, как он.

М у ж ч и н а. Разве это не его сын?

Ж е н щ и н а. Нет. Тогда была война. Война уже кончалась. Я ехала из Берлина, когда началась бомбежка. Мы слышали самолеты. Все бросились бежать с поезда. Разрывы раздавались недалеко от нас, но страшен был свист. Бомбы свистят, когда падают. Такой полусвист-полушорох. От страха теряешь сознание. Я вцепилась в одного молодого солдата, а он цеплялся за меня. Мы заползли в небольшую рощу. И тут они куда-то попали, и стало светло. Он бросился на меня, а я вся сжалась под его телом. Мы обнимали друг друга. И он вдруг поцеловал меня. И я его поцеловала. Мы больше не отпускали друг друга, а потом я его потеряла. Я бы его не узнала. И он меня тоже. Боюсь, что сегодня утром я наговорила тебе много ненужного. Я очень устала, но не могла заснуть.

М у ж ч и н а. Почему ты сказала, что его жизнь должна быть свободна от беспорядка, что его жизнь может зависеть от этого?

Ж е н щ и н а. Он летает на нашей самой быстрой машине.

М у ж ч и н а. Он решил стать летчиком?

Ж е н щ и н а. Я это решила.

М у ж ч и н а. Ты?

Ж е н щ и н а. Вещи так беззащитны! Все так открыто. Люди. Все на поверхности, все держится на тонкой нити. И совсем тонкие стены. Немного дерева и совсем немного краски. А что же иное представляют собой все картины мира? Если мы не будем очень бдительными, от человека в один прекрасный день не останется ничего, кроме наброска вроде этого — кусок плеча и руки. И от человечности не останется ничего, кроме эскиза человека. Мы должны быть дьявольски бдительными.

М у ж ч и н а. По крайней мере не пропал вечер.

Ж е н щ и н а. Не пропала ни одна минута дня. Эта девушка-манекенщица начнет задумываться о серьезных вещах, ее мать — над смыслом прекрасного, ты даже сделал один снимок — разве это значит: пропал день? А что же такое — изменять мир, дорогой мой?

Музыка.

Разговор по рации — голоса Пилота и «Альфы» звучат с разным искажением.

«А л ь ф а». «Альфа» вызывает на связь 4031. Прием.

П и л о т. Слышу вас. Слышимость хорошая.

«А л ь ф а». К старту готовы?

П и л о т. К старту готов.

«А л ь ф а». 4031! Старт!

П и л о т. Есть старт!

Ракетный истребитель стартует.

На фоне самолетного шума.

П и л о т (звук не искажен). Выруливаю. Подъем. Включаю мотор.

«А л ь ф а». Курс двести семьдесят, высота сто двадцать.

П и л о т. Есть курс двести семьдесят, высота сто двадцать. (Звук не искажен.) Беру девяносто, сто, сто десять, облака уже светятся. Высота сто двадцать.

«А л ь ф а». Направление на радиомаяк!

П и л о т. Есть направление на радиомаяк! (Звук не искажен.) Солнце. Подо мной город. Он стал старше на один день. Не забудь Икара, мама, повесь рисунок на стену.

«А л ь ф а». Петля до трехсот шестидесяти.

П и л о т. Есть петля до трехсот шестидесяти. (Неискаженный звук.) Не забудь Икара, мама. (Искаженный звук.) Курс триста шестьдесят.

«А л ь ф а». Прием. Спуск на десять метров…

На фоне музыки шум самолета.

Перевела Э. Венгерова.