Мое темнейшество

Глава 14

Алесия стояла и смотрела на меня, уперев руки в бока. Никакой мольбы, никаких вздохов и просящих взглядов – ничего из этого набора, который вызывал в каждом мужчине зубную боль и чувство вины. Только требование. Только ультиматум, как у настоящей ведьмы.

– А что заклинание? Что капище? Оно без меня стояло и после простоит. Сделаешь запрос в академию. Пришлют опытного магистра…

О самой Алесии я ничего не говорил, потому что не хотел, да и не знал, что сказать. Мне не хотелось ее покидать. Но закончить жизнь с пеньковым галстуком на шее не хотелось еще больше.

– Да пока идет запрос в академию и решают, кого сюда сосл… отправить, нежить может половину Марисмолла сожрать! Ты же сам видишь, что сейчас один молодняк. А пройдет неделя-две-месяц – и она наберет силу! А местные даже не знают, как толком от бестий защищаться! Надеются лишь на храм да молитвы! Я одна буду отбиваться от всего этого?! – с возмущением закончила магичка свою яростную речь.

Я вздохнул. Я замер. Прикрыл глаза. А потом решительно стал запихивать остатки вещей в сумку.

– Ну ты и… – Алесия не договорила.

Я перекинул сумку через плечо и перебил магичку:

– Пошли на твое капище, запечатаю.

Времени у меня было не очень много, но все же было… Пока настоящий патор находился под магическим заклинанием стазиса и немагическим заклинанием, именуемым хук в нос, и должен был пролежать под ними еще сутки, так что можно было бы и успеть залатать печать.

Сначала магичка опешила. Это длилось всего долю мига, а потом она задала тот вопрос, от которого я надеялся, что уже ушел:

– А как же я?

– А ты прекрасная девушка и найдешь себе здесь прекрасн…

– Жениха? – саркастически перебила меня чародейка.

– Прекрасные приключения. Главное, когда будешь в них вляпываться, постарайся делать это аккуратнее…

– Чтобы я – и аккуратно вляпываться? – усмехнулась Алесия. – Извини, такого не получится. Я уже вляпалась в тебя.

– А я – в тебя, – без обиняков ответил я, вышел на улицу и затем уверенно взял курс на капище.

Карта мне больше не требовалась: я всегда мог найти дорогу, по которой хоть раз прошел. За спиной недовольно сопела Алесия. Кажется, ее раздирали такие противоречивые чувства, что еще немного – и порвет на сотню маленьких Алесиечек.

Наконец мы добрались до капища. Я устало вздохнул. Достал свечи. Те самые, из храма. Они оказались очень хорошими, добротными, твердыми и устойчивыми. А то, что освященными, – так моя темная магия перебивала все молитвы на раз.

Я расставил свечи ровным кругом и начал вычерчивать внутри него пентаграмму. Алесия следила за мной с пристальным интересом. Мошкара, проснувшаяся при нашем приходе, впрочем, тоже своим вниманием меня не обделяла. Нужно было бы сотворить отпугивающее заклинание, но я не хотел тратить силы попусту. Еще пригодятся.

Наконец, когда с подготовкой к ритуалу было закончено, я встал в центр пентаграммы.

– Присоединишься? – спросил, жестом приглашая чародейку встать внутрь.

– У меня же светлая магия, – напомнила она, – она будет тебе мешать во время ритуала.

– Поверь мне, когда тебя начнут жрать, это будет мне мешать еще больше, – ответил я.

– Ты о чем? – не поняла девушка.

– О том, что, как только я начну закрывать печать, сюда сразу же потянется вся нечисть, чтобы помешать. И отделять нас от нее будет только барьер круга.

– Не знала… – с досадой протянула чародейка.

– А вам что, чернокнижие в академии не преподавали? – усмехнулся я.

– С учетом того, что темная магия карается смертью, – нет, – хмыкнула Алесия.

– Что ж, тогда предлагаю тебе нарушить законы империи, прислушавшись к законам здравого смысла, – подытожил я.

Девушка мне попалась законо-здраво-послушная… В том плане, что свою жизнь ценила все-таки выше параграфов, написанных на бумаге.

Когда мы встали спина к спине, я ощутил меж лопаток тепло ее тела, проникавшее через несколько слоев ткани, что разделяли нас. Странно… Это тепло было таким родным, даже умиротворяющим. Точка спокойствия посреди урагана, который вот-вот начнется. С этими мыслями я призвал свою силу.

– Энре прес ордо! – произнес я слова заклинания, вкладывая в них магию и отпуская созданное плетение на волю. Оно ушло под землю, и оттуда вернулся отклик. Там, внизу, пробудилась печать. А вместе с ней – темная жила, что пульсировала подо мной, запертая древним заклинанием. Она была готова прорвать многовековой заслон, который едва сдерживал ее натиск.

Я начал вливать в плетение, созданное моими предшественниками столетия назад, свою силу. Почувствовал, как разлом затягивается. А вместе с ним и небо свинцовыми тучами затягивалось, и кольцо вокруг нас – нежитью. Алесию затрясло от страха.

Но я продолжал латать печать. Нужно было заделать пробоину до конца. Сила уходила. Уходила быстро и рывками. Я чувствовал, что еще немного – и отдавать будет просто нечего. В тот момент, когда на дне резерва осталась лишь пара капель, я ощутил: все, проход закрыт. Это произошло, как со всех сторон завыло, заклокотало, загрохотало и заскрежетало.

Я глянул на тварей и подумал: именно так и выглядит преисподняя! Не мог поверить, что в окрестностях Марисмолла расплодилось столько гадин за две недели: их уже тьма! Да, молодые, да, еще не вошедшие в силу, но не менее опасные.

– Ты закончил? – услышал я за спиной девичий голос.

– Да.

– А силы остались? – задала Алесия второй вопрос.

– Не сказал бы, – ответил честно. В такой ситуации позерство было ни к чему.

– Значит, теперь начинать придется мне, – отозвалась магичка.

– Что ты намерена делать? – спросил я.

– Прорубить проход, – выдохнула она.

М-да… боевого опыта у нее явно не было.

– Не хватит ни сил, ни времени, – вынес вердикт.

– А что ты предлагаешь? – нервно огрызнулась Алесия.

– Для начала убить самых крупных и пригодных в пищу тварей. На них могут отвлечься некоторые самые глупые бестии. А потом уже… У меня в сумке есть пара разрывных зелий. Ну и на несколько проклятий магии еще осталось. А ты лучше прикрывай мою спину.

– Хорошо, – выдохнула она и уточнила: – Мы побежим к городу?

– Нет, к тракту. Слишком опасно выводить такое полчище к беззащитным людям.

– Хорошо, – кивнула она.

После этих слов моя рука нырнула в сумку, что так и висела на плече, и достала оттуда пару пробирок. Первую из них я швырнул в жабаглота – здоровенную тварь выше меня в холке, с шестью перепончатыми лапами и ядовитыми железами по всему телу. Гадина заглотила пробирку, приняв ее за добычу, не иначе, и ее начало пучить изнутри.

Еще несколько пробирок, которые я кинул в волкогрыза со свалявшейся шерстью и кладбищенского гуля, взорвались, ударившись о землю. Поляну заволокло едким дымом, от которого закашлялись не только твари, но и мы с Алесией. И я, закрывая нос локтем, соткал свободной рукой проклятие. Оно прокатилось огненным шаром, проделав просеку среди нежити и через кусты.

Крикнул:

– За мной!

И мы сорвались в бег. С пальцев девушки сорвалось несколько пульсаров, когда нам навстречу бросились бестии. Я же швырял из сумки наугад бутылки, склянки с эликсирами. Все, что могло взрываться, обжигать кислотой, отравлять ядом…

Мы вырвались из круга нежити. Я схватил начавшую было отставать Алесию за руку, и мы помчались прочь. За нами гнались, скалились, ревели, выли, щелкали клыками, шипели и плевались. А мы отбивались. Отбивались как могли.

Наконец моя рука добралась до бутылька, который я оставлял на крайний случай. Живой огонь. Он мог спалить пол-леса, но вместе с деревьями и тварей. Бросать или нет? Бросать… или… нет? Пожар мог сгубить не только тварей, но и нас.

Швырнул.

Пламя буквально взорвалось.

Оно вспыхнуло и понеслось по стволам вековых деревьев, отрезая нас от нежити. Сердце колотилось так, будто готово было проломить ребра. Воздух буквально сжигал легкие. Руки тряслись от слабости, но я упрямо тянул за собой Алесию, которая спотыкалась и, казалось, уже не могла бежать.

– Оставь меня, – выдохнула она.

– Вот еще, – зло огрызнулся я и, подхватив ее, перекинул через плечо. Да, не так я представлял, как буду носить магичку на руках, но… как уж получилось.

Подбородок девушки стучал о ту часть моего тела, где спина заканчивает свое благородное название. А я бежал. Вперед. Вперед. Вперед. До тех пор, пока впереди не появился просвет.

Так-то нужно будет сообщить о пожаре горожанам и… Взглянул на небо. Тучи – тяжелые, свинцовые, собравшиеся на небе во время ритуала… Они несли в себе воду. Много воды. Если я сейчас правильно выгадаю время, то пламя сожжет большую часть нежити, а потом я вызову дождь и смогу затушить пожар. Правда, скорее всего, выгорю при этом сам.

Дирк, Дирк… Дожил… Когда-то для тебя главной ценностью была твоя собственная шкура. Что же сейчас изменилось? Может, в этом виновата демоническая сутана, с которой я натянул на себя личину правильного парня? Или та девчонка, что сейчас висит у меня через плечо?

Так или иначе, что есть – то есть…

Я выдохнул, посадил магичку под густую ель. Алесия едва не падала, хоть и сидела, опершись спиной о ствол. Уронила голову на грудь. Да и в целом чародейка была изможденной, готовой вот-вот потерять сознание. Теоретик… Но выложилась до конца, до последней капли.

Магии не было и у меня. Оставался лишь резерв. Неприкосновенный запас – аура. Та, что питала тело и поддерживала его. Можно использовать ее… И сдохнуть.

Вышел из-под шатра еловых веток. Взглянул на небо и начал про себя отсчет: сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь… И, когда подошел к единице, на кончиках моих пальцев клубилась черная магия. Последняя, наверное, которая будет мне доступна.

А дальше?.. Живут же люди как-то без нее, а тут будет жить целый город. И никто в нем не умрет больше от бестий.

Я вскинул руки, и магия ударила в готовую пролиться дождем тучу. После того как энергия прошила черное облако, оно заклокотало, будто пытаясь переварить ударившую в него силу. Громыхнуло, сверкнуло и… прорвалось каплями дождя.

А следом за ними хлынуло и из остальных. Потоки начали лупить, а потом и лить как из ведра. Я спрятался под ель, чувствуя, как меня ведет.

А там, под колючим хвойным зонтом, сидела Алесия и улыбалась. Усталая, но счастливая.

– Ты сумасшедший, – выдохнула она.

– Кто бы говорил, – усмехнулся ей в ответ.

Я не знаю, чьи губы потянулись первыми друг к другу, но… Мы целовались как одержимые, упав на иголки опада, под барабанящий по веткам дождь.

Она оказалась нежной, мягкой и податливой. Горячей и страстной. Совсем как в том моем сне. И невинной настолько, что непонятно, кто еще кого совратил.

Мы были безумны этим мигом, который подарила нам судьба. Между нами творилась какая-то магия… Или не какая-то, а конкретная. Когда дар Алисии вдруг потянулся ко мне, наполняя и… латая раны на ауре.

Я не слышал, чтобы от выгорания восстанавливались, но, похоже, у меня все же появился шанс не остаться полной бездарностью.

Хотя для регенерации потребуется не месяц и не два…

Это были последние связные мысли, а дальше наступило полное помешательство женскими губами, руками и телом. И я ему предался целиком.

Дождь закончился быстрее, чем мы смогли остановиться. Но когда это все же произошло и удалось выбраться из-под шатра ели, то пошли к тракту. Это был самый короткий путь в город.

Вот только едва мы с чародейкой оказались на дороге, как напоролись на отряд инквизиции.

Я и рыпнуться не успел, как схватили. Да и сопротивляться было нечем. Магии не осталось ни капли.

– Вяжите этого гада! Долго мы за ним гонялись! – приказал капитан отряда.

Алесия было дернулась, чтобы помочь, но я лишь покачал головой.

– А ты кто такая, девка? – жестко спросил инквизитор.

– Я-то? Провожатая, – тут же отреклась от меня магичка.

– И куда же ты его провожала?

– В долину света, солнца и удовольствия. По мне не видно? – хмыкнула чародейка.

– А в этой долине света тебя не смутило, что он – темный маг? И обвиняется… да в чем только нет его вины! – словно выплюнул инквизитор.

– Темный?! – вполне натурально возмутилась чародейка. – Ах ты гад! Знала бы – не дала бы тебе и… шанса встретиться со мной!

Затем она подошла ко мне, связанному, бросив молодчикам, скрутившим меня: «Держите крепче!» – и залепила пощечину со словами:

– Как ты мог! Все вы, мужики, одинаковые! – гордо развернулась и отправилась в Марисмолл.

Я не стал ее окликать. Лучше так, чем если бы ее обвинили в пособничестве чернокнижию. Меня же пинками и толчками погрузили в клетку, сковали руки и заперли. Путь до столицы я помнил смутно. Врезалось в память лишь то, что было сонно, холодно, голодно… Но это все прошло мимо сознания, как и застенки, пытки, допрос и быстрый суд, на котором вынесли смертный приговор.

Добегался, доигрался, доспасался…

А вот день казни я запомнил хорошо. Светило яркое солнце, природа спешила жить, пели птицы, обильно и пышно зеленело все вокруг. Над дощатым помостом висела одна петля. Пустая. Пока.

На мою казнь собралась целая толпа. Люди с азартом ждали начала представления… убиения. Кто-то лузгал семечки, другие чавкали мочеными яблоками, переговаривались, смеялись. Им абсолютно не было дела до того, что совсем скоро меня не станет.

Когда я уже поднялся на эшафот и был зачитан приговор, вдруг из толпы раздался смутно знакомый голос. Мужской и зычный.

– А как же древний обычай?

– Какой еще обычай? – инквизитор, только-только зачитавший приговор и не успевший отвести взгляд от листа, встрепенулся.

Тут в разговор вмешалась женщина с младенцем на руках, и под его плач она выкрикнула:

– Да тот самый, когда приговоренному к смерти последний шанс давался!

– Да, да, шанс! – протянул парнишка из первого ряда. Он стоял на одной ноге, вторая была перебинтована, и малец опирался на костыль. Простенький, деревянный, новый…

И тут я услышал еще один голос, старческий:

– Раньше, если кто-то среди собравшихся, какая-нибудь девица пожалела приговоренного и пожелала связать свою судьбу с ним, то кандалы узника заменяли на брачные!

– Да разве ж найдется такая дура? – пробасил стоявший рядом со старушкой детина и тут же получил от бабульки тычок в бок.

Инквизитор посмотрел с сомнением на толпу, которая начала волноваться: кто-то желал, чтобы меня казнили, кто-то – чтобы женили. Но вот только и я даже не знал, что хуже: закончить жизнь с удавкой на шее или до смерти тянуть брачное ярмо с постылой бабой.

Но тут среди зрителей начало раздаваться все больше криков:

– Да-да, давай!

– Последний шанс!

– Пусть спросят у девок…

А я все больше хмурился, потому что стал среди толпы узнавать все больше и больше марисмольцев. Многих. Почти всех. Тех, кого я неделю назад еще видел на мессе. Сейчас все они стояли в толпе.

Инквизитор же, не понимая, что происходит, но чувствуя, что если не согласится дать этот последний шанс, то его самого следующим засунут в петлю, процедил:

– Ладно. Есть среди собравшихся здесь та ненормальная, которая хочет загубить свою жизнь, взяв этого преступника в мужья?

Секунда тишины. Вторая. И тут звонкий девичий голос раздался с заднего ряда:

– А может, и есть! В хозяйстве здоровый мужик всегда пригодится. Будь хоть темный маг, лишь бы хороший батрак!

Я сначала не поверил, но, когда увидел копну светлых волос, лишь каким-то чудом удержался, чтобы не засмеяться. Алесия стояла в платье простой горожанки, и никто не мог бы сейчас заподозрить в ней магичку.

Толпа перед девушкой расступилась, и она легко зашла на помост. Окинула меня взглядом, словно покупая породистого поросенка, и бросила:

– Беру!

– Берешь? – с удивлением протянул инквизитор.

А чародейка решила ковать железо, пока горячо, и, пока мой палач не успел опомниться, спросила у всех и каждого:

– А патер тут есть, чтобы нас обвенчать?

Каково же было мое удивление, когда такой мигом нашелся. Из второго ряда вышел… Одо со словами:

– Да, есть.

И обвенчал нас!

Лишь когда мы с Алесией поклялись друг другу в вечной верности на глазах у всех присутствующих, я выдохнул:

– Надо же, сработало.

И по тому, как расширились зрачки моей уже жены, я понял: моя ведьма догадалась о коварном плане, который только что и осуществился!

Но чувствую, что после этого меня ждут брачные затрещины и оплеухи, а не брачная ночь. Жалел ли я? Ни разу! Это был самый быстрый способ взять ведьму в жены. Потому как я знал одного темного мага, которому пришлось вокруг своей любимой ходить десять лет. Десять! Чтобы она согласилась пойти с ним к алтарю. Я же столько терпеть не мог. Застенки, пытки, суд… – да! Но они длились не больше недели. Ради этой сумасшедшей ведьмы можно и вынести.

– Люблю тебя, мое чудо… вище, – выдохнул я и поцеловал свою ведьму.