Монетчик

Глава 2

На поиски их отправилось шестеро: Дарлан, Таннет, Илиан, Мирос, отец пропавших детей, большерукий кузнец Прат и охотник Эломар по прозвищу Меткость. Лица мужчин были напряжены, а руки крепко сжимали оружие. В их краях редко случалось что–то, что могло превратить мирных крестьян в подобие солдат. Войны обходили Крайнюю стороной, хищные звери весьма редко подбирались к домам, а чудовищ здесь отродясь не видели. Однако пропажа детей пробудила в этих людях решительность. Кузнец вооружился тяжелым молотом, который он перебрасывал с одного плеча на другое, чтобы немного отдыхать. Молодой староста нес копье длиной в собственный рост. Дарлан не знал, откуда оно у него, но спрашивать не стал. Мельник захватил с собой топор, но судя по его глазам, он был готов разорвать голыми руками любого, кто мог причинить вред его сыновьям и дочери. У Эломара за спиной висел колчан, полный длинных стрел. Когда Таннет поинтересовался у Илиана, почему у охотника именно такое прозвище, а не, к примеру, Зоркий глаз или Бьющий без промаха, тот ответил ему, что если бы меткость внезапно обрела человеческое тело, то она бы сразу же сменила пол на мужской и назвалась Эломаром.

Они двигались вверх по бугрящейся земле, пересекая широкий луг, на дальней стороне которого паслись дикие лошади. Их путь лежал еще выше, туда, где еще не слишком крутые склоны Облачных гор занимали пушистые леса. Там росли кусты кизила, продолговатые ягоды которого особенно ценились в деревне. Их использовали как в лечебных целях, так и употребляли в пищу. Дарлан успел попробовать варенье из кизила с легкой кислинкой, и, конечно же, сильно бьющую в голову настойку, которую жители Крайней готовили с запасом, чтобы продавать ее зимой. Детей иногда отпускали за этими красными ягодами без сопровождения взрослых, ибо идти было не очень далеко. Теперь же взрослые тысячу раз подумают прежде, чем позволить своим чадом ходить туда без надзора.

Сумерки неотвратимо спускались на склоны. Зажгли масляные фонари. Они вошли под кроны деревьев, обходя трухлявые пни, коряги и камни, заросшие мхом. Эломар внимательно осматривал землю, чтобы не упустить следы, которые могли оставить дети.

— Они шли тут, как и мы, — заключил охотник после некоторого раздумья. — Вот свежие отпечатки ног, вот сломана ветка.

— По крайней мере, мы движемся правильно, — ободрительно произнес Илиан, поглядывая на мельника.

— Тогда давайте поспешим! — Мирос последовал за Эломаром, который не стал терять времени.

Скоро они вышли на тропу, усыпанную листьями. Здесь охотник определил, что дети не углубились в чащу, а направились по ней. Это они верно поступили, но почему же не возвратились этим же путем, почему пропали? Зверь? Голодная тварь, забредшая сюда издалека? Всем шестерым предстояло это выяснить.

Чуть дальше по тропе пробегал небольшой ручей, они перешагнули его, а Эломар сказал, что след продолжается. Мельник время от времени выкрикивал имена своих детей, кузнец поддерживал его громким басом. Ответа не было, но никто не подавал виду, что это могло означать самое ужасное. Кусты кизила, появившиеся вдоль вьющейся тропы, здесь уже давно обобрали, поэтому дети, скорее всего, решили идти вперед, чтобы не вернуться с пустыми корзинами, а естественный подъем не давал пробиться крикам выше.

— Найдем, как считаешь? — шепнул Таннет, поравнявшись с Дарланом. Монетчик с помощью эфира разгонял перед собой сумрак, чтобы увидеть, что творилось поодаль. Пока он не замечал никого, кроме лесных птиц, резвящихся в кронах, да нескольких белок. Может, тут рядом и нет опасных зверей, вдруг дети действительно заблудились или провалились в скрытую пещеру. Это хотя бы давало надежду, что они живы.

— Честно? Не знаю, но печальный исход я не приму, пока не увижу своими глазами.

— А твои способности могут облегчить поиски?

— Я и так верчу головой, чтобы заметить хоть что–нибудь.

— А носом?

— Что носом? — не понял Дарлан.

— Ну, входит ли в твои способности усиленное обоняние? — пояснил иллюзионист, перешагивая через змеящийся корень.

— Я могу это сделать, но умение, по сути, бесполезное. Все запахи вокруг разом ударят по мне, поэтому я, скорее, растеряюсь, чем что–то найду. Возможно, если бы я жил с этими детьми пару лет, привык к их запаху, запомнил бы его, предугадав, что однажды мне это пригодится, тогда да. Я бы нашел их быстрее. Сейчас же нам остается положиться на глаза Меткости и его охотничий опыт.

По ощущениям монетчика миновал час, когда подъем закончился, и они оказались на плоской поляне, где бурно рос кизил. Ветки ближайших кустов были голы, значит, дети здесь собирали ягоды. Пока остальные передавали друг другу бурдюк с водой, Эломар обходил поляну, светя себе под ноги фонарем.

— Заинтересовало мое копье, мастер? — вдруг спросил Илиан так, чтобы другие не услышали.

— Оно не похоже на работу деревенского кузнеца. — Дарлан посмотрел в глаза молодому старосте. — Над ним корпел опытный оружейник, да и ты держишь его, как профессиональный солдат.

— Верно. Я был солдатом. В прошлой жизни. А потом стал дезертиром.

— Что ж, видимо, на это были веские причины.

— Были. Честно, я думал, вы отнесетесь к моему откровению иначе. С презрением.

— Я тоже в своем роде дезертир, Илиан, — хмыкнул монетчик. — Как говорится — ворон ворону глаз не выклюет.

— Поступая на службу, я не мог предположить, что однажды ослушаюсь приказа. Солдат во всем должен подчиняться офицерам. Но я не мог и предположить, что существуют приказы, которые мне будет стыдно выполнять. Наш командир запятнал свою честь этим распоряжением, а вот я не смог. И сбежал. На край света, где меня не найдут, чтобы призвать к ответу за преступление.

— Заботой о благополучии деревни это преступление было давно искуплено. Я вижу, как к тебе относятся, думаю, что всем будет плевать, если ты во всеуслышание объявишь себя дезертиром.

— Надеюсь, Дарлан. В любом случае, спасибо, — поблагодарил его староста.

Вскоре к ним присоединился Эломар, его тощее лицо выражало задумчивость. Он взял у Прата бурдюки и сделал большой глоток.

— Ты что–то нашел? — с надеждой спросил мельник.

— Да, Мирос, нашел новые следы.

— Не тяни, Эломар, говори!

— Ну, что сказать–то. Сюда забрел медведь, достаточно крупный.

— Аэстас, смилуйся! — Мирос выронил топор и обхватил голову руками.

— Погоди горевать, не дослушал же! Зверь пришел с западной стороны, но с детьми твоими он ничего не сделал, ни крови, ни их одежд тут нет. Наверное, он объявился тут позже, когда они еще дальше пошли. Их следы продолжаются.

— Боги! Ну что им тут не хватило этих треклятых ягод! Зачем дальше поперлись–то?

— Успокойся, Мирос, — сказал Илиан, потрогав мельника за плечо. — Еще не все потеряно.

Отец потерявшихся детей сложил руки возле рта и вновь стал кричать. Остальные повторили за ним. Когда они затихли, Дарлан заставил бурлящий в нем эфир переключиться на слух. Он прикрыл глаза. Ничего. Громкое дыхание стоявших рядом с ним мужчин, далекие крики птиц, шелест листвы да скрип ветвей. А потом, когда он уже не думал услышать что–то еще, до него донесся детский голосок. «Мы здесь, помогите».

— Я слышу их! — произнес монетчик.

— Где? — одновременно выдохнули его спутники.

— Впереди, но довольно далеко!

— Детки мои! — Мельник подобрал оброненный топор и помчался так, словно его торопили следующие по пятам демоны, даже не взяв фонаря. Остальные пятеро кинулись за ним, но угнаться было нелегко. Дарлан понимал, что сейчас Мирос почувствовал такой прилив сил, что вполне мог срубить помешавшее его пути дерево одним мощным ударом.

Они бежали, перепрыгивая ручьи, обходя мелкие озера, сбавляя ход, когда землю покрывали камни, об острые края которых было легко поранить ноги. Голоса детей становились все ближе и ближе. Мельник кричал на бегу, чудом не сбивая дыхания. Казалось, еще чуть–чуть и он сможет соревноваться с мастером Монетного двора, использующим свои способности для бега. Вскоре мужчины достигли высокой скалы, на выпирающем уступе которой сидели все трое отпрысков Мироса, живые и на первый взгляд невредимые. Внизу валялись смятые в лепешки корзины и разбросанные повсюду ягоды кизила.

— Как вы туда забрались? — спросил мельниц, со слезами счастья на щеках. Было заметно, что он хотел сначала отругать сыновей и дочь, но чувство облегчения пересилило этот порыв.

— Мы собрали ягоды на той поляне, — отвечал старший из детей, пока младшие, обнявшись, дружно ревели, — я хотел показать Девану и Ланне эту скалу, мне про нее мальчишки соседские говорили. А потом пришел медведь, от него не убежать. Корзины мы бросили, Ланну я на плечи посадил, Девана послал вперед. Забрались сюда наверх и тихо сидели, пока зверь не ушел. А как спускаться, так страшно стало. Я думал, что хоть сам спущусь, да в деревню за помощью, но только ногу спущу, такая жуть берет. Вот и сидим тут, уже темнеть начало, замерзли, а деться некуда.

— Боги, Баладан, сколько раз тебе говорено — не слушай ты этих раздолбаев! В следующий раз они тебе с этой скалы на спор скажут прыгнуть, ты что делать будешь?

— Прыгать точно не буду, не дурак.

— Хорошо, если так.

— А ты бить не будешь?

— Я‑то? Не буду, — пообещал мельник. — А вот за мать говорить не стану, она вся извелась там. Надо вас спускать. Темно, проклятье, как тут лезть–то в темноте?

— Предоставьте это мне, — предложил Дарлан. Он хорошо разбежался, оттолкнулся от земли и подпрыгнул. Достигнув наивысшей точки на высоте десяти футов, он уронил монету, чтобы использовать ее в качестве опоры для следующего прыжка, потом, снова это повторив, он очутился на каменной площадке с детьми. Со стороны могло показаться, что человек будто взлетает рывками или в воздухе внезапно образовались невидимые островки земли. Дети, перестав плакать, захлопали в ладоши. Конечно, монетчик без труда бы в темноте забрался наверх по скале, но почему бы не приободрить проторчавших тут полдня бедняг. Затем Дарлан поднял дочку мельника, крепко прижал к себе и просто шагнул вниз, перенеся эфир в ноги и не забыв усилить коленные суставы. Приземлившись, он передал Ланну отцу, а затем проделал свой трюк еще два раза, пока все найденные дети не были заключены Миросом в крепкие объятия.

— С роду такого не видывал, — сказал Прат, тараща глаза. — Думал, сказки все это, а гляди–ка, все взаправду.

— Ну, я тоже кое–чем владею. — Таннет взмахнул руками и сотворил иллюзии маленьких дракончиков. Крылатые ящерицы подлетели к детям и стали кружиться возле них, вызывая вздохи восхищения.

Пока все радовались, что пропавшие нашлись, Эломар несколько раз обошел скалу, ставшую спасительной для всех: и для ребят, и для их родителей.

— Знаете, что, — начал Меткость, — что–то тут не бьется!

— О чем ты? — спросил староста.

— Медведь–то слишком быстро ушел. Он бы долго тут высиживал, может, даже до утра. Раз преследовал их, значится, голодный был.

— Его чудище прогнало, — пролепетала Ланна, держа отца за руку.

— Чудище? — оживился иллюзионист. Он посмотрел на Дарлана. — Ну–ка, опиши его, милая.

— Я боюсь.

— Я скажу, — вмешался Баладан, отмахиваясь от иллюзорного дракончика, светящегося розовым цветом. — Когда медведь рычал и скреб по камню своими когтями, вон из того подлеска вышел монстр. На двух ногах, много рогов у него было. А, еще хвост длинный. Так вот это чудище что–то зарычало почти по–медвежьи, ну медведь вдруг замер, а потом убег обратно, откуда пришел.

— А чудище?

— Ну, оно глянуло на нас и скрылось в кустах, будто и не было его. — Баладан вытер нос и пожал плечами, мол, сам понятия не имею, что тут вообще произошло.

— Что это за тварь, Таннет? — спросил Дарлан, положив руку на рукоять меча. Если тут вправду бродил какой–то монстр, а дети не выдумали его от страха, то нужно быть начеку. Кто сказал, что рогатое чудовище не спугнуло горного медведя, чтобы самому полакомиться человеческой плотью?

— Понятия не имею, — рассеяно ответил маг. — Похоже на демона, но для демона забраться на скалу — проще пареной репы. Бестиария нет с собой, по памяти никого подходящего не нахожу. Останемся проверить?

— Да.

— Подождите. — Илиан забросил копье на плечо. — Если вы хотите остаться, чтобы поймать чудовище, мы вам поможем. Мирос и Прат поведут детей в деревню, а мы с Эломаром с вами.

— Нет, — покачал головой монетчик. — Слишком рискованно, к тому же, чудовища — это наш с Таннетом хлеб. Справимся сами, а вы идите. Лук Эломара может вам пригодиться, если наткнетесь на медведя.

— Что ж, тогда удачи, мы будем ждать вас внизу.

— Спасибо, господин Монетчик. — Мельник поклонился. — И вам, господин чародей.

Оставшись вдвоем с Дарланом, Таннет поднял с земли фонарь.

— Нам вряд ли за эту тварь заплатят, — проворчал он.

— И что? — Дарлан уже отвык от этого, пока они обитали в Крайней. — Зато, возможно, Веснушка тебя отблагодарит?

— Хм, а вдруг? Ладно, идем за неведомой тварью.