Монстр из отеля №7

Глава 27

КАРИЯ

Я дико, восхитительно напиваюсь.

Я всегда так делаю, когда больше не хочу себя контролировать. И пока Саллен торчал в ванной, я порылась в мини-холодильнике этой странной комнаты и нашла полную бутылку вина. Какого-то темно-красного с черной этикеткой с единственной надписью «XxX».

Бутылка почти пуста и ненадежно водружена на выкрашенную в черный цвет тумбочку с моей стороны кровати. На ней было слишком много подушек — декоративных, расшитых золотой нитью, — и я сбросила их все на пол. Я сняла плащ, туфли на каблуках, солнцезащитные очки, откинула тяжелое пуховое одеяло и, скользнув на белые простыни, прислонилась спиной к мягким белым подушкам вдоль украшенного витиеватой резьбой красного изголовья.

Здесь такое ощущение, будто ночь, хотя за окнами день. Сквозь шум мини-холодильника я слышу уличное движение Александрии, но в данный момент все это где-то далеко.

Или, возможно, это просто бегущий по моим венам алкоголь.

Наша хозяйка сказала, что под раковиной в ванной есть зубные щетки и паста, и что мы можем воспользоваться любой одеждой из стоящего напротив кровати шкафа с огромным широким зеркалом. Я знаю, что мне нужно почистить зубы и умыться, но Сален все еще прячется в ванной, и сейчас, конкретно в данный момент, мне все равно, как я выгляжу.

На самом деле, когда я встречаюсь взглядом со своим отражением в зеркале, в котором также виден высокий потолок и висящая над кроватью выключенная люстра, мне кажется, что я очень даже горяча.

Мои волосы растрепаны и слегка несвежи, под глазами размазалась подводка, но у меня такой непристойный, порочный вид, что, хотя это и не похоже на обличье королевы готики Мод, но тоже сексуально.

Икнув, я хватаю за горлышко бутылку вина и подношу ее к губам. Запрокинув ее вверх, я проглатываю остатки красного. Я лежу с раздвинутыми ногами в неподобающей леди позе (учитывая, что на мне платье), но простыни так нежно касаются моей кожи, мне тепло, томительно и… Просто все равно.

— Что ты делаешь?

Я вздрагиваю от хриплого голоса Саллена.

Опустив бутылку на кровать, я обхватываю ее бедрами и слегка подтягиваю колени. Затем кладу руки на голени, наклоняюсь вперед и встречаюсь с ним взглядом, алкоголь обжигает мне горло. Все как в тумане, нечеткое, и Саллен выглядит таким красивым, у него на голове капюшон, глаза буравят меня пристальным взглядом.

Впервые это похоже на игру. На прятки для взрослых. Я не думаю о Райте, о побеге и о том, в какие неприятности попаду, когда меня поймают. Я даже не думаю о Мод и о том, как она смотрела на Саллена, будто хотела рухнуть на колени и отсосать у него прямо у меня на глазах.

— Я пьяна, — объявляю я, в конце рассмеявшись и снова икнув.

Саллен бросает взгляд на зажатую у меня между бедер бутылку, затем снова поднимает его на меня.

— Кария. — Это все, что он говорит, но в этом слове есть какое-то предупреждение.

— Зачем ты держал животных в банках?

Это вырывается у меня, пока я смотрю на него. Я откидываюсь на подушки, прислоняю к ним голову и опускаю в сторону одно колено, бутылка вина наклоняется вместе с ним.

Взгляд Саллена падает на мои ноги, но он совершенно неподвижен.

— Я тебя не боюсь, — ни с того ни с сего добавляю я.

— Ты постоянно это твердишь, — хрипло шепчет он.

— Итак? Зачем тебе банки?

— Мы сейчас не будем об этом говорить.

— А если бы Мод тебя спросила, ты бы сказал?

Я улыбаюсь собственной шутке, чувствуя себя раскрасневшейся и слишком довольной. Какая-то трезвая часть моего мозга напоминает мне об отеле. Об ужасе, который мне следовало почувствовать.

Но единственное, о чем я могу думать, это о том, что даже тогда сказала ему: «Прикоснись ко мне. Я не боюсь». Кажется, мы провели вместе целых двадцать четыре часа.

Я вправе повеселиться.

— Нет, — очень серьезно отвечает мне Саллен, его темные глаза снова буравят мои.

— Тогда скажи мне.

— Мы не друзья.

— Это ранит мои чувства, — со всей откровенностью говорю я.

— Прости.

По его тону совсем не похоже, что он просит прощения.

— Все равно скажи мне. Я скоро умру, так что…

— Ты не умрешь, — со злобой в голосе произносит Саллен.

— Все равно побалуй меня.

— Нам не следует этого делать.

— Ты пиздец какой скучный, — зевнув, я закидываю руки за голову и вытягиваюсь во весь рост. — У меня больше шансов повеселиться, трахнув эту бутылку вина.

Я медленно протягиваю руку вниз, обхватываю пальцами горлышко, затем придвигаю его к себе, прямо между ног. Я прижимаю бутылку к своему телу, от этого движения у меня задирается платье, и с губ срывается притворный стон. Саллен как будто мерцает, но все остальное размыто, и я сосредотачиваюсь только на нем.

Перед глазами все плывет, дыхание поверхностное, и я делаю то, чего не стала бы делать трезвой, и именно поэтому знаю, что совершенно готова поиграть в этом сказочном мире.

Я провожу бутылкой по краю своих черных трусиков, закрываю глаза и, отгородившись от темной комнаты, разыгрываю глупое представление для Саллена.

Но он ничего не говорит, и, несмотря на опьянение, я начинаю чувствовать себя именно так, как он меня назвал. Тупой.

Я с трудом сглатываю, затем открываю глаза.

Я практически вскрикиваю, но он зажимает мне рот затянутой в перчатку рукой.

Саллен прямо передо мной.

Он наклонился ко мне, нависнув надо мной, и единственное, что я вижу, — это его темные радужки.

Другой рукой он отбирает у меня бутылку, вырвав ее из моей хватки.

Я, не дыша, смотрю на него снизу-вверх, и у меня в груди бешено колотится сердце.

— Ты писала мне почти каждый месяц, Кария Вен. Ты делаешь так с каждым мужчиной, которого считаешь скучным?

Я не могу говорить, мои зубы стиснуты, потому что он смотрит на меня, крепко зажав мне рот и впившись пальцами в подбородок.

— Каждый гребаный месяц. Ты рассказывала мне о том, как давала Космо трахать тебя. Ты издевалась надо мной. Ты понятия не имела, каким уродом я был на самом деле, так ведь?

— Ты не урод. Ты все еще девственник, — умудряюсь прорычать я в его зажимающую мне рот руку. — Если только это не то, что ты втираешь всем девушкам, которые тебя жалеют.

Его глаза вспыхивают, и он бросает бутылку на кровать. Я чувствую, как она мягко приземляется на простыни, но в следующую секунду Саллен уже хватает меня за бедро и, скользнув рукой вверх, стягивает меня на кровать.

— Жалеют меня? Если ты оказалась в такой ситуации из-за жалости, то и впрямь будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, Кария. Тебе следовало знать, что не стоит жалеть монстров.

— Ты не…

— Ты не знаешь, кто я, — рычит он и, багровея от злости, наклоняется так близко, что его нос касается моего. — Ты, блядь, понятия не имеешь. Ты хочешь узнать о животных в банках? — спрашивает он, передразнивая меня.

Я медленно киваю головой, напрягаясь всем телом, но не хочу отодвигаться.

— Давай поиграем в нашу игру. Я отвечу, если смогу к тебе прикоснуться.

Саллен убирает руку с моего рта и хватает меня за лицо.

— Без перчаток, — шепчу я.

Он начинает протестовать, я вижу это по его глазам, но опускаю взгляд на лежащую у меня на бедре руку.

— По крайней мере, там. Я хочу, чтобы ты… мня почувствовал.

— Кария.

Еще одно предупреждение, похожее на рычание.

Я с трудом сглатываю, мое лицо горит.

— Пожалуйста. Я выслушаю тебя. Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Я просто… хочу тебя чувствовать.

— Нет, — бросает он, словно обещание. — На самом деле ты этого не хочешь.

Его хватка на моей челюсти усиливается.

— Хочу, — говорю я, хотя язык у меня во рту кажется неуклюжим, все в этом моменте похоже на сон.

Возможно, ничего из этого даже не реально. Побочный эффект от введенных мне снотворных.

— Если я первая девушка, к которой ты прикоснулся, я хочу, чтобы ты почувствовал все. Подумай об этом. Какой теплой я буду. Какой влажной, только для тебя. Как твой заспиртованный образец, Саллен. Я буду твоей куклой.

Саллен плотно зажмуривает глаза.

Мне хочется разгладить складку между его бровями. Даже лизнуть ее. Лизнуть его. Но даже своим бухим мозгом я понимаю, что для него это слишком.

«Пожалуйста, прикоснись ко мне».

Я немного сдвигаюсь на кровати, медленно приближая руку Саллена к нужному мне месту, и его глаза распахиваются.

Затем он произносит грубоватым голосом:

— Моей куклой?

— Да.

Саллен качает головой и печально смотрит на меня.

— Ты об этом пожалеешь.