Моя до конца

Глава 27

На работу, естественно, приезжаем вместе, предварительно вместе и позавтракав. Получилось скомкано и нервно. Мы смотрели в телефоны и почти не говорили. Я знала, что мне необходимо решить вопрос с Артемом, а Макар… Не знаю… Возможно, он давал мне время. В то, что он отступил верится с трудом и, честно говоря, верить и не хочется. Но больше всего сейчас я желаю быть честной с собой. Все эти пять лет, желая выбраться из трясины, я только сильнее барахталась, путаясь. И все вокруг твердили мне об этом, и только я свято верила, что Артем Лукашин — мое спасение, а на деле…

Новый жизненный девиз — нельзя жить без чувств.

Даже если свято веришь, что позже, когда-нибудь, они придут, даже если так живут знакомые, даже если комфортно — нельзя жить без чувств. И причина этому — отсутствие ощущений. Именно это отсутствие настоящих ощущений сжирает заживо. И самое страшное постепенно к этому привыкать и более того, считать нормальным.

Это как пить обезболивающее вместо того, чтобы пойти и вырвать зуб мудрости с корнем. Вроде бы комфортно, не дорого, идти никуда ненужно и совершенно не страшно. Что уж там, взял пакетик и к ранке приложил, предварительно залив кипяточком, а на деле самообман. Потому что ты прекрасно понимаешь, что только оттягиваешь неизбежное и вредишь себе же. Хотела ли я сделать Артему Лукашину больно? Конечно нет. Человек, клявшийся любить за двоих, закрывший глаза на бывшего и даже после вчерашней ситуации в больнице, где я была отнюдь не белым кроликом, а самой настоящей змеюкой, спровоцировавшей конфликт, плюнул на собственную гордость и позвонил мне вечером. И да, он не Макар Ветров, чтобы приехать и грубо забрать меня, но разве от Артема мне это нужно? Разве обрадовалась бы я такому жесту с его стороны? Расценила бы рыцарским жестом, который спасает любимую от дракона? Если тот самый дракон столько лет сидит в сердце. Тот, выжегший все внутренности дотла, но хранивший выброшенное когда-то сердце.

Как один и тот же поступок по-разному воспринимается от разных людей, вы думали?

Макар в своей грубости сексуален и прекрасен. Вызывает трепетание души и мурашки от макушки до кончиков мизинцев на ногах. Его рык заставляет сглатывать, а поджатые в недовольстве губы хочется смягчить, став для него одного настоящей богиней, способной очаровать своей женской властью.

И Артем, всегда занимавший вторые роли, даже став для меня единственным. Его злость раздражала, претензии злили, а ревность казалась унижением. Когда он кричал я хотела уйти, а когда ласкал закрывала глаза, чтобы представлять… Не его.

Разве это честно? Нет. Но он об этом знал. Почему невозможно управлять своими чувствами? Почему я не могу заставить себя любить Артема и навсегда-навсегда забыть Макара Ветрова?

Знаю почему, и усмехнувшись в утреннюю чашку чая, оставшись наедине с собой, когда Макар ушел в свой номер за пиджаком, я вспомнила кое-что брошенное в мыслях при расставании с ним. Я была юной и возможно слишком высокопарной, но неизменно искренней. Тогда я измеряла свою боль уровнями ураганов.

«Она уносит не только мое рваное сердце, Ирма терзает душу, вырывая с корнем все самое лучшее и самое болезненное. Меня выворачивает от глубокой острой пытки, и я знаю, что я не смогу оправиться. Слишком сильно Ветер повредил мои крылья, рассеял Туман и унес мое сердце, затеряв его далеко-далеко отсюда. Может, вручив недостойному Попутному, а возможно просто швырнув океан подкормить акул.»

Потому что ураган, коей бы силы он ни был, какого бы уровня не достиг, но он оставил мое бедное сердце недостойному Попутному.

Харви — известный в мире ураган четвертого уровня, в результате сильных дождей вызвавший катастрофические наводнения в Техасе. Ирма достигла пятого уровня и стала наиболее продолжительным и одним из наиболее разрушительных в истории.

И если после унижения университетских прихвостней, коих я приурочила к Харви, была уверена, что смогу себя собрать, то после Макара Ветрова, моей первой любви, моего первого мужчины, которого я ассоциировала с Ирмой, думала, что оклематься уже не смогу.

Так и вышло.

Я перестала дышать с его предательством и начала, когда он появился. Не полной грудью, немного, но сама, без аппарата искусственной вентиляции легких в виде Артема Лукашина. Как бы это ни звучало, но мне так сильно надоело врать самой себе, что нет уже абсолютно никаких сил. И я признаюсь в этом.

Сейчас же, когда я все для себя решила с Артемом, не знаю, получится ли у нас с Макаром хоть что-то. Какой он меня знает? Двадцатиоднолетней девчонкой? Я уже другая, совершенно точно не такая, как была. А я смогу принять его? Не только после того, что случилось, а вообще? Принять как своего мужчину? Раз и навсегда?

Как у родителей, как у Таи с невыносимым преподом. Возможно ли так у меня и Макара? У нас с ним… И готова ли я снова кануть в эту глубину?

— Ты готова, Риша? — Макар снова вошел в мой номер и я, так и не допив чай, забывшись мыслями, киваю, чтобы минуту спустя пойти за тем, в ком не уверена.

Ветров садиться за документы, а я за проект. Время движется к обеду, когда он предлагает провести его вместе. Я как раз раздумываю, когда в дверь скребутся и открыв, моему взору открывается наша Катенька.

— Арина Григорьевна, вас к себе Вероника Матвеевна вызывает, — говорит, едва переступив порог, а потом поворачивает голову в противоположную сторону, — Макар Вадимович, если Вы на обед, я составлю компанию. Не откажите прекрасной даме. — Катя кокетливо закусывает губу и положив левую наманекюренную ручку на свое бедро, то, которое, конечно же, лучше видно Макару, немного приподымает и без того, к слову, короткую юбку.

— Вам лучше практиковать обольщение не на мне, Екатерина, — просто отвечает Ветров и заметив недоумение на кукольном лице прибавляет, — не расстраивайтесь, зато, если вдруг потеряете работу по причине интрижек на рабочем месте, сможете продавать курсы по охоте за… скажем… мужскими галстуками. Как Вам такое название?

— Вы что, Макар Вадимович, Вы как только могли подумать обо мне подобное?! — в возмущении Катя вскидывает подбородок и одергивает юбку, — Я пригласила Вас на обед исключительно из-за вежливости! Знаете, Арина Григорьевна, — доверительно сообщает мне, обернувшись в мою сторону, так, будто мы тут вдвоем, но на Макара поглядывает, — красивым женщинам очень тяжело в этом злом мире. Любое предложение, даже самое безобидное, — тут она не скрываясь кивает в сторону нашей инспекции, — воспринимается, как заигрывание.

— Куда уж мне, Катюш, — пожимаю плечами, силясь придать себе сочувствующий вид.

— Да, меня никто не понимает, — поддакивает она и взмахнув рукой в деланном отчаянии покидает кабинет.

Мы честно отсчитываем десять секунд и взрываемся смехом.

— Вот это самомнение! — не сдержанно восклицаю я, а Ветров только кивает, хохоча.

Успокоившись и наконец придя в себя, Макар таки идет обедать, а я визитером скачу к Горгоне.

Она меня явно ждала в нетерпении. Потому что за все время, что я тут работаю, никогда еще Мальцева не сметала бумаги в сторону, положив перед собой руки и попросив Катю не беспокоить. Что же там за масштаб крушения такой, что Вы так нервничаете, а, госпожа Горгона?

— Есть новости, Туманова? — нога за ногу, глаза цепкие, внимательные. Сейчас Вероника отслеживает каждый мой шаг. Но мне не о чем ей врать.

И она, конечно же, интересуется не моим женским счастьем, а непосредственно тем, за чем приставила меня к Макару: результатами проверки.

— Ветров не говорит ни слова о том, что связано с документами. Я спрашивала, он сказал, не моего ума дело, — я не тяну. Не только из-за ощущения, что за промедление она меня ударит, но и потому что не за чем. Конечно, так Макар мне не отвечал, но в целом мой ответ вышел честным.

— А вчера вы куда уехали? — опа… И кто это у нас такой в компании глазастый?

— Мой отец сломал ногу, — говорю, как есть, — пришлось уйти раньше. Горгона в лице не меняется, мои слова ее никак не трогают, не успокаивают и не оправдывают меня в ее глазах. А в том, что существует обвинение я почти уверена.

— Передавай слова поддержки семье, — автоматически проговаривает она, — но разве у вас с Ветровым общий папа? Мне сказали, ты ехала с ним.

Вот что ее интересует. Сейчас очень помогает контроль эмоций. Потому что это не ее змеиное дело!

— Понятия не имею, куда ехал Макар Вадимович, — отвечаю предельно корректно, — однако Вы прекрасно осведомлены, завёз меня именно он. В том состоянии, каком я находилась сесть за руль было бы последней глупостью, а он как раз вернулся с обеда и предложил подвезти.

— Пожалел, наверное, — говорит чуть тише и внимательно на меня смотрит. Словно оглядывает не сотрудницу, а женщину. У них тут что, половое созревание на пару с Катенькой началось? Надеюсь, на Федю с Ликой это никак не распространилось.

— Наверное, — киваю, скромно улыбнувшись, — но мне очень это помогло. Могу идти? А то кони не напоены, не порядок, Вероника Матвеевна.

— Угу, — задумчиво стучит ноготком указательного пальца по рабочей поверхности стола, — иди Туманова. Иди.

Любопытно, откуда она… и глаза мои цепляются за Катеньку. Ну доносчица драная, я тебя научу Арину Туманову любить!

Конечно, я к ней не иду, только вот пометочку делаю. Много у меня их в голове, однако каждую помню.

Но любопытно дроугое, где увидела. Вчера после обеда возвращалась и удачно столкнулась с нами? Конечно, я и не думала о прохожих, но разве бывают такие совпадения? Вот прямо не разминулись именно с Катюшей, которая в тайне ото всех сделала себе Ветрова-вуду и тыкает в него иголки. Не поможет!

— Если что, вчера тебе нужно было по делам и увидев меня в плачевном состоянии ты надо мной сжалился и геройски подвёз к отцу в больницу, — говорю, едва захлопнув за собой дверь нашего общего кабинета.

Макар лишь недобро усмехается.

— Шифруешься?

— Нет, но не считаю, что сплетни, готовые разлететься по офису сыграют нам на руку, пока ты инспектируешь вроде как моего парня, — глаза Ветрова на последней фразе недобро вспыхивают.

— Я и посадить его могу.

— Ты этого не сделаешь.

— Не играй со мной, Риша, — угрожающе произносит он так, словно имеет право на эти слова.

— Это ты у нас спец по играм, Ветров, — бросаю колючее, глядя на него в упор.

Макар глаз не отводит и взгляд выдерживает, а потом просто встает и выходит.

И до конца для не появляется.