Моя до конца

Глава 43

В морозное утро вторника я просыпаюсь пораньше и, пока мой мужчина продолжает спать, тихонько подхватываю свой белоснежный махровых халат и спускаюсь на кухню, чтобы приготовить нам завтрак. У нас все еще работает вне гласное правило: кто первый проснулся, тот и удивляет и мое сердечко с нежностью сжимается каждый раз, когда я вижу входящего в спальню Ветрова с подносом в руках. Или, спустившись вниз чувствую превосходные запахи, а Макар колдует над блюдами. Для меня. Шикарный. Без футболки и в низко посаженых спортивных штанах. В такие моменты я не спешу подходить, а облокотившись на стену плечом даю себе несколько минут наблюдать за этим волшебством. Мой.

И всегда, когда я поцелуями пробуждаю его, стараясь сделать это раньше надоедливого будильника, заметив сонную улыбку на любимом красивом лице мне хочется запомнить каждую черточку, каждую морщинку, потому что я обожаю все, что связано с ним.

Обожаю.

Сегодня у нас сэндвичи с индюшкой, которая со вчера ждет меня в сыром виде, скрамбл и зеленый салат. Пока я мешаю содержимое сковороды, кофемашина доделывает второй капучино и, разложив по тарелкам мое вовсе не изысканное творение бросаю взгляд на часы! Осталось всего несколько минут до грубого автоматического «пилинь», готового нарушить мои планы ровно в срок и ни за что не даст мне фору! Вот ведь… чудеса технические!

Но я успеваю. Крадусь к двери спальни, силясь совмещать в себе Флэша и Штирлеца и нажимаю на сенсорную кнопку отключения будильника раньше, чем мелодия оглушительно нарушит покой моего любимого. Нажимала, правда, носом, но это такие мелочи!

Ставлю поднос на прикроватную тумбу, внимательно убедившись, что он не упадет и кошечкой пробираюсь под теплый Макаров бок.

— Пора просыпаться, — мурлычу кошкой, целуя колючую щеку, а после провожу по ней носом, а после становлюсь глазами.

Ловлю то, чего так желаю: темные ресницы трепещут, но раньше, чем он открывает глаза на губах появляется та самая сонная и такая милая улыбка.

— Моя Риша, — выдыхает хрипло, обвивая меня руками и ногами и подминая под себя.

Ускользнуть нет ни желания, ни шанса. Его руки мягко, но настойчиво развязывают узел моего халата, чтобы поочередно, наслаждаясь медлительностью, забавляясь ею освобождая меня от одежды, покрывать поцелуями каждый сантиметр моего тела…

Плавлюсь… В животе завязывается знакомый узел, и я покрепче цепляюсь за любимые сильные плечи.

— Макар, — неосознанно вскрикиваю, когда губы касаются груди, чтобы, — Ах!

Он спускается поцелуями ниже и ниже, пока не…

— Боже…

Вот так и начинается наше утро. Сэндвичи поедаем уже в машине, потому что безбожно опаздываем. Мы хохочем над нелепыми шутками друг друга и в такой обстановки минуем большую часть дороги, до того момента, как нашу веселую атмосферу не прерывает звонок.

Номер звонящего не определен, вижу, потому что телефон Ветрова покоится на автомобильном держателе, прикрепленный к торпеде спорткара.

— Алло? — он переводит звонок на громкую связь, предусмотренную системой автомобиля.

— Привет, Ветер. Давно не слышались! — раздается в салоне до скрипоты знакомый голос, насмешки которого сопровождали меня злосчастные пять лет.

— Слушаю тебя, Латаев. — Тон становится грубым, а мужские ладони с силой обхватывают кожаное кольцо руля.

— У нас тут встреча планируется, — собеседник звучит лениво, будто сейчас, в эту секунду, потягивается, — встреча выпускников. Надо бы прийти, мы же с тобой были королями…

— Я был, а ты оставался прихвостнем, — злится Ветров, но ответом становится смех.

— Как скажешь, брат. Так будешь? Можно с половинками, — последние слова будто издевательство спешл фо ми, и я отворачиваюсь к окну.

— Посмотрим. — отсекает Макар и тянется к кнопке, чтобы сбросить звонок.

— Ответ нужно дать до конца недели, а встреча уже в следующие выходные! Будь здоров, Ветер!

Остаток пути мы едем в тишине. Ощущение, что печка перестала работать, а то и вовсе сломалась, как и подогрев сидения, потому что холод улице уже пробрался к нам. И не просто пробрался, а укутывает, просачиваясь все глубже и сковывая с каждой секундой.

— Хочешь, я набью ему рожу еще раз и отправлю работать в известную сеть фаст-фуда? — спрашивает, когда, припарковав машину, все еще остается сидеть в салоне.

— А ты можешь? — я резко поворачиваю к нему голову, потому что на секунду мне дико хочется такой развязки.

— Вполне, — прикидывает, чуть склоняя голову вправо, а затем влево, — только это не решит вопрос.

— Какой вопрос, Макар?

— Тот, который все еще болит в тебе и вызывает дикую ярость во мне.

И сейчас мне хочется фыркнуть, сказав, что все хорошо. Что ничего меня это больше не волнует и вообще, я уже взрослая, состоявшаяся, успешная…

Только это вранье. Меня задевает все, что связано с университетом и происходящим на последних курсах. Выдыхаю и замечаю, что все это время мои короткие ноготки врезаются в мои же ладошки, оставляя полосы полумесяцев на нежной коже.

— И что его решит? — вскидываю подбородок, чтобы звучать гордо.

— Пойдем со мной. Они увидят тебя, а ты их. Заглянешь в глаза тем, кто унижал тебя и посмеешься над теми, кто над тобой смеялся, — серьезно предлагает он.

И если первая моя реакция — недоумение, то вторая… Я серьезно задумываюсь над его предложением, совершенно забив на то, что рабочий день уже как десять минут начался, а мы еще даже не вышли из припаркованной машины.

— Я подумаю, — выдаю самое оптимальное на сейчас и открываю дверцу спорткара до того, как это делает Макар.

Просто не могу усидеть на месте.

День проходит быстро. Мы практически не выходим из кабинета, но посреди рабочего дня мне назначает встречу заказчик, над проектом которого я кропотливо работаю вот уже несколько недель, удачно закрыв аналогичный его коллеге. Тому самому, от которого меня отвлекла Горгона распоряжением находиться подле Ветрова. Как все мы видим, это принесло свои плоды.

Выдвигаюсь прежде вызвав такси, потому что в офис мы теперь ездим с Макаром вместе. На встрече присутствую я, непосредственный заказчик Марат Георгиевич Ковальский и его помощница Надежда. Пока мы с Маратом Георгиевичем обсуждаем детали Надя записывает ведомые лишь ей слова в объемный такой блокнот. Она ловит каждое слово, не пропуская, кажется, ничего. Даже к кофе своему не притронулась, хотя разговор протекает неспешно и в довольно дружеской атмосфере, что для меня привычно. Ковальский не наседает и не допытывается, уверенный и, как я думаю, убежденный в моем профессионализме со слов своего друга. Признательна безгранично. Сколько бы проектов я успешно ни закрыла, всегда приятно, когда тебя рекомендуют, да еще и настолько хвалебно.

Мы прощаемся, пожимая друг другу руки. Он обещает отправить мне расчеты на электронную почту, как только получит последний положительный ответ от жилстроя, где будет располагаться будущий спа-салон. Очередной из его внушительной сети. И кивает при этом, едва заметно своей помощнице, а та, скоро открывает блокнот, чтобы сделать очередную пометку. На том и расходимся. И уже в салоне подъехавшего такси меня застает звонок с неизвестного номера.

Сначала я вообще не хочу принимать вызов. Помня кто именно звонил Ветрову утром у меня нет сомнений, что меня тревожит тоже Латаев. А говорить с ним желание отсутствует полностью. Вот как тогда, с первого дня знакомства не появилось, так и дальше не возникло тоже. Но потом, взяв себя в руки и повторив несколько раз одними губами (для собственной убедительности) «Пошел ты, Миша Латаев!» и, после этой своей мантры, не давая больше ни секунды на раздумья, все же отвечаю на звонок.

— Привет, Аришка! Думала, не дозвонюсь до тебя! Ты же как выпустилась и номер сменила, так я тебя больше и не видела! — тарахтит сходу знакомый голос. А кто — так понять и не могу, сколько не пытаюсь.

Да, номер я действительно сменила. Потому что не хотела ни с кем общаться. А тому, с кем хотела — продиктовать свой новый контакт проблемой не оказалось.

— Привет, извини, но я тебя не узнала, — говорю аккуратно. Но непонимание в моем голосе загадочная собеседница на том конце мобильной сети встречает забавным хихиканьем.

— Это Катя Аверина, староста твоя!

— Ох, — теперь я улыбаюсь, — прости пожалуйста, Катюша!

— Вау, я запомню момент: Арина Туманова растерялась и извиняется! — моя улыбка становится еще шире, потому что в студенческие годы я действительно была такой — уверенной в своей правоте всегда и всюду, — Но это ничего! Как говорится богатой буду! — весело продолжает она. Ситуация ее точно забавляет, — хотя я и сейчас на жизнь не жалуюсь.

— Рада тебя слышать, Катя. Как твои дела? — не знаю, что еще спросить и почему она звонит мне тоже не имею ни малейшего представления.

— Все потихоньку. Сейчас вот беременна первенцем и еле выбиваю у своего мужа-буки возможность продолжать работать, — делится беззаботно.

— Вау! — восклицаю, — Поздравляю тебя! Такой важный этап.

— Это да…

На мгновение повисает пауза, но она совершенно не сбивает с толку, за исключением того, что я до сих пор так и не знаю, что же заставило Катю за столько лет впервые позвонить мне. Точно не событиями делиться.

На параллельной линии вижу звонок от Таси и это наталкивает меня на внезапную мысль… Почему мне кажетс, что эти два звонка между собой связаны?

— Так вот, я чего звоню-то! Информация пришла, что юристы сняли зал на пятилетие, а у них там народу собирается на два барных стула. Мне позвонила Наташка Коваль, ну которая на маркетинге училась, мы временами перезваниваемся, так она в одной компании с Кириллом Запашным работает. Ну, помнишь, он с Ветровскими ребятами златогривыми тусовался, — она замолкает, давая мне время обмозговать информацию, — вот я и подумала, почему бы и нашему курсу с ними не сгруппироваться?

— Но у нас же нет даты, — ляпаю первое, что на ум пришло. Рано еще встречаться. Мне точно. Разве нет?

— Ой, да кому нужны эти датированные встречи на пятилетку? Что нас сдерживает пойти в обход этих важных правил? — задорно болтает она, а я совершенно не весело вздыхаю. Предположение подтвердилось и сейчас я ловлю себя на мысли, что придумываю эффективную отмазку. Ну правда, что мне там делать?

— И как, много людей набралось? — уточняю, в надежде зацепиться за это.

— О, будут многие! Наши поразъзежались кто куда. А вот новогодние праздники как раз нам на руку — многие родителей проведывают, а тут как раз и к нам! — восторженно продолжает Катя, — Ох, ты извини. Я не подумала, что ты можешь не захотеть… Вы же тогда… Ты и Ветров…

И вот эта её явственно присутствующая в голосе жалость что-то во мне меняет. Действует спусковым щелчком.

— Все в порядке, — неожиданно для себя восклицаю голосом, которым обычно убеждаю клиентов нанять именно меня, — это было так давно! Зачем вспоминать? Я обязательно буду. Когда? Где? Во сколько?