Моя Супердевочка. Начало

Глава двадцать третья

До спальни я так и не добрался. Застал начало рассвета в гостиной за открытым ноутом в абсолютно трезвом, как стёклышко, состоянии. Окружающее пространство медленно пачкалось пурпурным неоном заползающего через панорамное окно инфракрасного свечения. Предрассветные сумерки пока ещё с переменным успехом держали свои боевые позиции в контрастных, почти чёрных тенях, но выстоять перед нарастающим светом и набухающими мазками алых зарниц уже были не в состоянии. Предсказуемо слабели и хирели прямо на глазах. Потихоньку рассеиваясь, серея, а потом и вовсе растворяясь бесплотной дымкой в прозрачном, как слеза воздухе.

Даже я почувствовал на щеке, виске и пальцах, прикрывающих стыдливым жестом глаза, световую мощь восходящего над спящим городом красного светила. Видимо, оно пыталось добраться и до меня. Окажись я вампиром, все его старания были бы не напрасными. Но, увы, я не был вампиром, по крайней мере, не мифическим. Видимо, поэтому я так и не сгорел за последующий час, ни от чувства «стыда», ни от лучей назойливого солнца, пережившего (а может и убившего) на своем веку не один миллиард подобных мне засранцев.

И что, прикажете теперь делать? Плюнуть и растереть или же помчаться вприпрыжку к доктору Новаку?

В голове полная каша. Даже тошнота от похмелья ощутимо отступила, но, скорее, частично вышла в виде токсинов через поры вместе с потом, поскольку я за последнее время неслабо так взмок. А не хилыми эмоциями притапливало меня, ко всем прочему, и сейчас. Я всё ещё их чувствовал, царапающие под кожей своими острыми, назойливыми, а иногда буквально раскалёнными коготками или скользящими извивающимися слизнями в районе диафрагмы.

Давненько со мной такого не случалось. Давно я не находился в столь унизительном для меня состоянии. Особенно когда не имеешь никакого понятия, что же делать дальше – бить тревогу или спустить всё на тормозах.

Вариант – написать Анне, что это был не я, а соседский кот, тайно прошмыгнувший в мою квартиру и похозяйничавший с моим ноутом, пока я пребывал в полной отключке, явно не самый подходящий. То, что я был тогда в стельку пьян – она была в курсе, хотя, могла и не поверить. Я сам бы не поверил, учитывая, как складно излагался, так ни разу и не потеряв ведомой мною же нити разговора.

Воспользоваться вторым вариантом? Продолжить то, на чём мы закончили этой ночью?

Сколько не бейся сейчас головой об стенку и не рви на макушке волосы (в моём случае разве что только пинцетом), я не мог не признать того факта, что будь я тогда в себе и при своём уме, то повёл бы себя как-то иначе. Это действительно писал я. Это подтвердит любой психолог и нужный специалист. Это писал я. Влад, мать его, «Цепеш» Мареш.

Где-то ещё через час невыносимо долгих и мучительных истязаний с накручиванием нервов в тугие, немощно пульсирующие узелки, я наконец-то заставил взять себя в руки. Снова потянулся к ноуту. Открыл крышку, вошёл в систему, в браузер и аккаунт Снейка в Фейсбуке. Думал долго. Взвешивал каждое слово. За это время пережил ещё несколько удушливых выбросов липкого пота. Перечитал заново последние сообщения и… закрыл все окна с запущенными программами. А после, отключил и сам ноутбук.

Я реально собирался просить прощение? Серьёзно? Я?

Может пьяный в стельку Влад Мареш в чём-то и накосячил сегодня ночью, но моей репутации в глазах Серой Шапочки ниже, чем уже было, едва ли опустил. Не говоря о том факте, что он сделал всё для того, чтобы она сдала свои позиции и в эту субботу сама, по собственному на то желанию (ну, почти по собственному) пришла на наше свидание. А она обязательно на него придёт, уж я-то теперь об этом позабочусь. Тем более, что у меня в запасе было ещё двое суток.

***

Они оказались непредсказуемо долгими и до раздражения затянутыми. Скорее всего потому, что я банально забил на работу, так как не мог ни о чём думать, только как об этом. О предстоящем с Серой Шапочкой свидании. На моей территории. О, да! К чёрту, рестораны, театры и музеи. Если я сумел сломить первый защитный барьер столь наглым и всего лишь словесным образом в фейсбуковском чате, то остальные обязаны рухнуть тут же следом по принципу домино, без какого-либо усилия с моей стороны. Анна поддалась. Я это понял и почувствовал, когда окончательно пришёл в себя и проанализировал всю ситуацию в привычном для меня режиме. Без эмоций, истерик и прочих драматических мизансцен.

Теперь осталось только её дожать и слегка подтолкнуть в нужном мне направлении. А для этого достаточно использовать самую лёгкую артиллерию. Что я и сделал. Заказал дико дорогую корзину с несезонными для октября подснежниками и ландышами (любимыми цветами Серой Шапочки, судя по её откровенным признаниям в том же Иснтаграм) у надёжного для таких случаев поставщика цветов. Затем к данной корзинке приложил фирменную коробку со свежайшей выпечкой кулинарных деликатесов из не менее дорого французского ресторана «Бинош», а в маленький очаровательный конвертик вложил не менее очаровательную карточку в постельных тонах с одним единственным лишь словом «Прости!». А уже тогда, когда всё это доставили к её рабочему столу в издательство, я наконец-то вышел в Фейсбук и написал в нашем общем чатике: «Надеюсь, этот скромный презент загладит моё ночное вдрызг пьяное поведение, ибо я, реально, не ведал, что творил и что нёс. Теперь вот уже который час подряд сгораю от стыда.»

Обычно эмоционально ранимые девушки на подобные вещи велись на раз, хотя могли и поломаться недолго для проформы. А Анна Блэр была всё-таки девушкой и на личность с ярко выраженным антисоциальным расстройством совершенно не тянула. Скорее, наоборот. Во всяком случае, переходить на тяжёлую артиллерию пока не было никакого смысла. А то ещё не так поймёт и так некстати испугается.

«Получить приглашение на обеденный кофе не надеюсь, но жду хоть какой-то ответной реакции на мои скромные подношения.»

К слову, я так же не ждал, что она вообще захочет мне отвечать, ещё и так скоро.

«А где гарантия, что в этих пирожных не заложена бомба или ещё какой-нибудь ядрёный афродизиак?» – но ответ пришёл, хотя и не сразу, чем всё равно меня несказанно порадовал.

«Зачем ты мне так поздно даёшь столь ценные подсказки. Я, между прочим, после тяжкого похмелья. Всё, на что меня сегодня хватило, так это на корзинку подснежников и парочку изысканных лакомств к чаю. На счёт остального буду напрягать свои измученные опохмелином извилины уже завтра.»

«То есть, ты от меня не отцепишься, пока не затянешь на свидание?»

«Теперь это дело чести. Я должен хоть как-то загладить свою вину за своё непростительное ночное поведение. А помочь в этом мне можешь только ты.»

Я знал, что она сломается. Чувствовал это всеми пробивающимися волосками на недавно обритой мошонке. Поэтому и понимал – потерять данный шанс будет для меня самой большой глупостью. Так что заработал всеми лапками на максимальном ускорении. Ведь осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Лишь слегка дожать и… эти сочные, солоноватые икринки со столь уникальным и специфическим вкусом наконец-то начнут лопаться на моём языке.

Голодный Серый Волк смачно облизнулся и довольно осклабился. Уже очень-очень скоро он будет капать своей слюной на подмятую под него одним рывком самую желанную жертву, а она, быть может, умолять о пощаде. Что тоже ещё не факт.

***

И, да. Она пришла. Потому что не могла не прийти и не угодить в расставленную на неё ловушку. Старая поговорка о до смерти любопытной кошке сработала на все двести. Хотя Анна и божилась до этого, что повелась на мои целомудренные заигрывания, якобы наивно убедив себя в том, что после данного свидания я наконец-то от неё отстану. Конечно, мне пришлось с ней согласиться, истово поддакивая всем её заумным объяснениям и чисто научным трактатам по принятому ею решению.

Всё правильно, только глубокомысленные размышления о том, что идти на свидание с настойчивым боссом – наименьшее из всех возможных зол, именно к подобным последствиям и приводят. Что об этом заумно советуют другие продвинутые специалисты или астрологи с гороскопами – слушать не стоит. Звёзды, как правило, и очень часто ошибаются, доверять им самое дорогое, что у тебя есть, как говорится, себе дороже.

В общем, что бы там Серая Шапочка на этот счёт не говорила и как бы не оправдывала свои действия, я прекрасно знал с какой на самом деле целью она ко мне пришла. Хотя поначалу действительно выглядело так, будто она столь тщательно начищала свои пёрышки, чтобы отправиться со мной в какой-нибудь элитный ресторан часиков эдак на два-три, не меньше.

Скажу сразу, я ждал этим прекрасным субботним вечером её появления в моей холостяцкой квартирке с распирающим меня упоением. Смотрел на огни привычно «бешеного» города, на залитые живой золотой лавой магистрали и неспешно потягивал из бокала элитные сорокаградусные сто грамм для лучшего восприятия реальности. Считал последние минуты и делал ставки на неизлечимую пунктуальность своей идеальной жертвы. Был уверен, что она придёт даже раньше назначенного времени. По дороге нигде не потеряется и найдёт нужный ей этаж с дверьми даже без помощи электронного навигатора. Ведь она была умной девочкой, не в меру ответственной и дотошно наблюдательной. А умные девочки всё схватывают на лету и редко когда совершают глупые ошибки. Если только не встречают на своём пути изголодавшихся по добрым и «старым» Красным Шапочкам Серых Волков.

И, да, я действительно не стал разряжаться, как на приём к Её Величеству. Поскольку банально никуда не собирался. Брюки, сорочка с расстёгнутым воротником и закатанными до локтей рукавами и часы на левом запястье, чтобы время от времени поглядывать на очень ленивые стрелки безумно дорого циферблата. Причём даже без тапочек, домашних туфель или хотя бы носков, полностью босиком на меховом коврике. Мог бы, конечно, и в одном халате на голое тело, но, боюсь, тогда Анна точно не рискнёт переступить порога.

Мои губы растянулись в самодовольной лыбе старого хитрого лиса, как только по квартире прошлась немного приглушённая стенами мелодичная трель дверного звонка. Мне даже не надо было проверять по видеофону, кто же именно стоял сейчас под моими дверьми. Я прекрасно и так знал, кто.

– Ты на удивление пунктуальна. – я раскрыл двери настежь, как собственную душу, в которую собирался впустить с весьма редким для меня гостеприимством столь желанного для меня ночного путника. Вернее, путницу.

– Пришлось выйти чуть пораньше, а то боялась заблудиться.

Передо мной стояла уже не Серая Шапочка, ведь она впервые за столько времени вняла моим настойчивым позывам касательно своего треклятого головного убора, который раздражал меня едва не до скрежета зубов в её же присутствии. Так что да! Её восхитительную головку больше ничего не прятало, как и не менее восхитительные волосы, ниспадающие на плечи и спину идеально уложенными волнами золотисто-русого цвета.

Надо отметить, это было самое первое, за что зацепился мой придирчивый взгляд, перед тем, как пройтись по её мягкому едва заметному макияжу (если не считать неожиданно тёмной помады на её призывно манящих губах), а потом прошествовать к остальной захватывающей картинке чуть пониже – к её вечернему платью. И, нет, тёмно-терракотового плаща она при этом не сняла (по началу). Но зато заранее и весьма предусмотрительно расстегнула на нём все большие перламутровые пуговицы, видимо, чтобы не запариться от волнения и неожиданно тёплого воздуха внутри нашего элитного кондоминиума. Хотя, уверен, ей всё же не терпелось продемонстрировать мне своё эффектное бл**ское платьице. Тёмно-красного (как там любят говорить в современных романчиках?) агрессивного цвета в тон помады и лабутенов на высоченном каблуке.

Какой на хрен ресторан? Я же сейчас зажму её прямо в углу прихожей, задеру ей юбку, приспущу облегающий лиф на этих аппетитных полушариях полной груди и…

– Откровенно говоря, я даже не сразу тебя узнал.

Короткое помрачение рассудка, слава богу, сдёрнуло с моих глаз и закоротившего рассудка мутную пелену. Даже успеваю набрать в лёгкие воздуха перед тем как безбожно соврать. Поскольку мне нужно ещё несколько минут и для того, чтобы немного прийти в себя, не перевозбудившись раньше времени, и чтобы успеть за это время затащить ничего не подозревающую жертву в свою холостяцкую берлогу.

– Это какой-то исключительный для меня акт доброй воли? Ты решила сменить имидж, чтобы мне окончательно снесло крышу? Если бы ты пришла в костюме старой и жутко страшной ведьмы, я бы понял данный перформанс куда больше, чем вот… ЭТО!

– Насколько я знаю, сейчас не Хэллоуин, и в приличные рестораны в костюмах старых ведьм, скорей всего не пускают.

Анна сдержанно улыбнулась, но не сумела скрыть в улыбке смущённого довольства. Что не говори, но ещё ни одна симпатичная девушка не была способна устоять перед искренними комплиментами пускающих на них слюни яйценосцев. А от таких, как я и подавно. И это вовсе не эгоцентричное преувеличение.

– Ты не возражаешь, если я тебя приглашу внутрь? Как видишь, я ещё не успел полностью намарафетиться. Немного отвлёкся по работе.

Естественно, я снова врал, безбожно и бессовестно, но с какой «искренностью». Как мне было можно не поверить? Даже я сам себе поверил, иначе Анна могла запросто сорваться с крючка. А этого я сейчас никак не мог допустить. Она и без того была немного обескуражена тем фактом, что это не я заехал за ней, а ей пришлось искать моё место обитания. Уже и не помню, что мне такого пришлось ей нагородить по телефону, чтобы хоть как-то объяснить ей столь странный с моей стороны финт.

Как ни крути, но здесь уже было попроще. Она уже стояла одной ногой в ловушке и до сих пор не могла допустить для себя мысли, что это действительно ловушка. Дальше срабатывал извечный рефлекс отупляющего доверия, свойственный только людям. Ведь подобные мне респектабельные мужчины никак не могли быть маньяками. Это же в принципе невозможно. Поскольку история с Харви Ванштейном и по сей день выглядит слишком уж мутной, особенно на фоне особо агрессивных актрисулек с крайне низкой социальной ответственностью.

Так что, да, Серая Шапочка думала (или ломалась) недолго. Ведь я не Харви Ванштейн, по крайней мере, внешне уж точно. Поэтому после допустимого в таких случаях раздумья всё же вошла в квартиру и даже набралась смелости, чтобы пройти в гостиную, куда я пригласил её соответствующим жестом руки, продолжая поедать её плотоядным взглядом. После чего закрыл входные двери почти на все замки и непринуждённо вернулся за зачарованной жертвой, разглядывавшей в это время впечатляющий интерьер чёрно-зеркальной комнаты с меховым ковром на полу.

– И как? Нравится? – остановился я от Анны неподалёку, где-то в пяти шагах. А она, к слову, уже успела дойти до центра гостиной к краю упомянутого ковра, остановившись у ближайшего к ней стеллажа, на котором где-то с пол минуты рассматривала чисто мужские безделушки со всевозможными статуэтками от неизвестных ей литературных премий, присуждаемых крупным издательствам или же чрезмерно активным филантропам и литспонсорам.

Девушка тут же обернулась на мой голос и снова ненадолго окинула взглядом окружавшие её красоты идеально прибранного помещения. Скромно улыбнулась и пожала плечами.

– Я бы даже сказала, впечатляет.

– Ожидала увидеть что-то другое? – я сделал всего один крадущийся и совершенно неспешный к ней шаг, временно пряча руки в карманы брюк. Спешить уже всё равно некуда. Птичка в клетке. Притворяться тоже больше нет нужды.

– Возможно. Не знаю. Сложно сказать. – она нервно усмехнулась и снова пожала плечами.

– Ты права. К чёрту все эти словесные выверты. Тем более, мы здесь не для этого. Раздевайся.

– Че… что?..

Всего несколько мгновений, чтобы переключиться. Игравшая на воображаемом заднем фоне романтическая ретро-баллада резко заела и проехалась по слуховым нервам патефонной иглой раздражающим визгом.

Анна явно не верит, что всё это правда. Я, где-то на очень дальних затворках своего трезвого рассудка, тоже.

– Тебе не показалось, девочка. Я сказал именно то, что ты услышала. Раздевайся. И, желательно, без фокусов.