Муж

Глава 14. Незапланированные уроки

Алекс не отходит от меня ни на шаг, ни на секунду не оставляет одну, рабочие свои вопросы решает по ночам, пока я сплю, и сам почти не высыпается. И несмотря на то, что это его умение «чувствовать» завораживает, я не выдерживаю:

— Алекс, перестань работать по ночам! Если у тебя проблемы, поехали домой, будешь решать их в дневное время!

Он протяжно вздыхает, явно огорчённый сложившимся положением вещей, но отпуск прерывать отказывается и работать ночью не прекращает — боится терять меня из поля зрения.

И не зря. Угроза, по имени Ян, уже открыто смотрит на меня глазами не друга, не врага и не брата: это взгляд мужчины, и с каждым днём он становится мягче, ласковее, призывнее. Первоначальной маски Фантомаса я не видела уже так давно, что даже успела напрочь о ней забыть.

Вспомнила неожиданно и при неприятных обстоятельствах.

Спустя несколько дней Алекс впервые отправляет меня на вечернюю прогулку в одиночестве, заявив, что у него имеется важное и неотложное дело. Очень важное и ещё более неотложное.

Мне не хочется провокаций, поэтому я с чистой совестью весь вечер гуляю сама. Однако судьба есть судьба, и от неё, как известно, не уйдёшь.

На Яна я натыкаюсь неожиданно: его одинокая и в лучшем смысле этого слова «заметная» фигура подпирает спиной стекло в длинном коридоре ресторана. Его руки сложены на груди, а глаза выражают нечто неопределённое — что-то вроде сожаления, растворённого то ли в разочаровании, то ли в огорчении. Он хватает меня за руки и долго держит, собираясь с мыслями. Я не знаю, что и думать и лихорадочно пытаюсь изобрести способ отделаться от него покультурнее. Ян нервничает, дёргается, постоянно поглядывает в сторону холла и, наконец, так сильно прикусывает губу, что я расширенными от ужаса глазами вижу, как на ней появляется кровь — таким я его ещё не видела.

Так и не дождавшись от него ничего вразумительного, я говорю:

— Сегодня как-то особенно жарко, ты не находишь? Я, кстати, попробовала блюдо из сёмги, которое ты хвалил, и знаешь, что? Прямо перед отъездом Алекс пригласил меня в один ресторан в Сиэтле, так вот там эта рыба была приготовлена действительно необычно и действительно вкусно. Тебе стоить попробовать.

— Во-первых, Лера, запомни: лучшая в мире кухня только в Европе и только в Азии, а во-вторых…

Тут он довольно грубо разворачивает меня спиной к холлу, и, заглядывая в глаза, как влюблённый юнец, внезапно выдаёт:

— Лера! Ты… ты… ты хоть понимаешь, насколько особенная? Ты не такая, как все! Ты красивая, образованная, порядочная… у тебя фантастическое чувство юмора!

А это уже бессовестная ложь.

— … у тебя глаза такие… умные и… завораживающие! Да! Именно завораживающие!

Я чувствую подвох. Резко оборачиваюсь и вижу… выходящих из здания отеля Алекса и Мерседес. Оба наряжены как для шикарного вечернего приёма и быстрыми шагами направляются к ожидающему их лимузину. Мой муж открывает дверь, пропуская даму вперёд, потом исчезает за ней, и машина сразу трогается.

У меня состояние «сейчас умру на месте». Это даже не ревность. Это адская, нестерпимая боль, как если бы мне в данную минуту оперировали сердце без наркоза. Я вспоминаю фильм, в котором парня парализовали, но не дали обезболивающего, и стали вскрывать грудину чуть ли не столярной пилой. И всё это в больничной операционной, вроде как по ошибке, но на самом деле в надежде, что герой умрёт и оставит наследство. Но он не умер.

Мы с Яном оба, как тот герой, долго смотрим на пустую дорогу и не можем пошевелиться.

Что лучше? Знать или не знать? Вот, в чём вопрос.

Пока я была занята двухчасовой одиночной прогулкой, Алекс уединялся с Мерседес в одном из номеров отеля. Вряд ли они рисовали графики роста курса акций его многочисленных компаний. А Фантомас пытался меня защитить от «знания», ведь неведение бережёт нервы и продлевает жизнь.

Следующая мысль, которая приходит в мою голову: а был ли, вообще, мой благоверный в Сиэтле? Почему ни разу не позвонил? И Мерседес за всё время его отсутствия я не видела. Может, они ездили куда-нибудь вместе? Куда, например? Туда, где намного интереснее, чем со мной. И, может быть, откровеннее, доступнее, опытнее…

Ян отлепляет свои руки от моих ладоней:

— Пойдём… Сегодня я выберу для тебя рыбу.

И я молча ем что-то из того, что со знанием дела заказывал мой компаньон. Слёз моих никто не увидит, но вот настроение подделывать я ещё не научилась. Да и толку-то? Кто поверит?

Ян тоже молчит.

После ужина мы тем же дуэтом стоим на террасе, облокотившись на стеклянные перила, и смотрим на темнеющее море.

И вдруг мои уши слышат это:

— Лер… всё, что я сказал час назад — правда. И знаешь, я могу быть верным, надёжным, заботливым. Хочу быть счастливым с достойной женщиной… такой как ты. Знаешь, много их встречалось на моём пути, но ни разу не было так, чтобы с первого взгляда… так глубоко и так основательно! Лера, просто знай: если бы такая девушка, как ты, выбрала меня, я считал бы это самой большой удачей в жизни.

В моей голове туман, в душе утренние заморозки. И немного сарказма: всего несколько месяцев назад я и предположить не могла подобной популярности своей персоны у миллиардеров.

— Лера не молчи! Ответь что-нибудь! — требует рудниковый магнат.

— Что, например?

{Aiva — He Said (Nowadays Remix)}

Ян не теряется: смело берёт моё лицо в ладони и целует. Его поцелуй отличается от тех, к которым я привыкла в последние недели: более требовательный, жёсткий, мужской, даже агрессивный. Губы у него не мягкие и нежные, как у Алекса, а напряжённые, тугие, привыкшие «брать» всё, что им нужно.

Этот поцелуй не вызвал во мне тех всплесков желания и эйфорического трепета, какие должен был, но и не был неприятен. Это был качественный, уверенный поцелуй, прерванный искусственным женским покашливанием.

Я спокойно перевожу взгляд с потерявшегося в экстазе Яна на поборника нравственности, и им оказывается Мерседес! А за её спиной стоит, засунув руки в карманы, мой супруг. Внешне абсолютно спокоен, даже невозмутим, но спрятанные в узких синих брюках ладони подозрительно похожи на сжатые кулаки.

— Да тут, похоже, нешуточный вирус разгулялся! — ехидно тянет Мерседес. — В группе риска исключительно красавчики-миллиардеры! Вирус поражает бедолаг одного за другим! Нужно срочно найти источник заразы, пока класс успешных самцов не потерян для человечества безвозвратно!

Голос у моей соперницы, такой же красивый и безупречный, как и она сама. А взгляд змеиный. Что там Ян говорил про глаза, от которых кровь закипает в венах? Я распахиваю свои пошире и смотрю только на одного человека в нашем квартете… но ему не до меня.

Дальнейшие события разворачиваются как в немом кино: Ян отрывается от стеклянного ограждения, и вместе с Алексом они быстро удаляются в неизвестном направлении.

— Куда это они? — спрашиваю соперницу.

— Как куда?! Морды друг другу чистить.

— Чёрт… нужно остановить их! Они же поубивают друг друга!

— Раньше надо было об этом думать.

— Кто бы говорил!

Ехидно ухмыльнувшись, Мерседес предлагает:

— Пошли, выпьем! Не переживай ты так, они оба знают, когда остановиться. Это не первый и даже не десятый раз.

И мы молча пьём. Мерседес раскрывает клатч, чтобы достать чаевые для бармена, и я замечаю в сумочке раскрытую упаковку с презервативами.

И, конечно, впадаю в неадекват:

— А что, без презервативов он брезгует? — я и сама от себя не ожидала подобного. Что говорить, ревность, особенно отчаянная, бурная, кипящая, безжалостно срывает с нас человеческое лицо.

— Ну, во-первых, Алекс никогда и ни с кем не занимается сексом без презервативов — это даже не правило, это закон, ну а, во-вторых…

Она замолкает, а я буквально ощущаю, как серое вещество закипает в моей черепной коробке. Такой злобы и ненависти к людям я ещё никогда не испытывала. В голове лихорадочно печатается список дел по-быстрому и безжалостному отсечению головы второму браку, а Мерседес, тем временем, опрокидывает ещё один шот:

— … а во-вторых, у нас ничего не было, если ты о сексе.

Меня словно огрели битой по голове:

— Не было? А где же вы были?

— В хорошем ресторане. Алекс был мне должен: уезжая на днях в свой Сиэтл, явился ни свет, ни заря и попросил тебя не трогать! — смеётся. — Тебя не обижать! Представляешь? Как трогательно! Согласился выполнить любые мои три желания. Ужин в ресторане по моему выбору — желание номер один.

— Какими будут ещё два?

— Это тебя не касается, дорогуша. Договор есть договор!

В эту секунду я и в самом деле убеждаюсь в том, что Мерседес действительно умна. Какой толк в уже свершившейся измене? Обида, да и только. А вот предстоящая измена, предвкушение её приближения, подозрения при любом отлучении мужа, мучительное ожидание и буйное воображение способны сотворить с моей ревностью нечто из ряда вон. И ведь зная, что эта девица способна на всё, я понимаю, что даже поспешный отъезд домой меня не спасёт.

И я впадаю в истерику: хохочу припадочно, как цирковой клоун, только по-настоящему. Неукротимо.

Прихожу в себя от тряски, обнаружив перед собой разбитое лицо Яна.

— А где Алекс? — первое, что меня интересует.

— Уехал.

— Куда?

— Не знаю. У них не было ничего, не слушай её!

— Она сказала мне то же самое…

— Да? Странно, — он бросает в сторону сестры недобрый взгляд.

— Ян, братик, ты недоволен моей порядочностью? Я разочаровала тебя?

— Скорее, удивила, — признаётся он.

— Ян, что с Алексом, ты сильно побил его? — спрашиваю.

— Нет. Как ни прискорбно это признавать, но, похоже, сегодня он припомнил мне все свои детские обиды.

В мужском туалете я вытираю Яну кровь, обрабатываю раны, ссадины, стягиваю пластырем рассечённую бровь.

— Хорошо же он отделал тебя, — замечаю.

— Я таким бешеным его ещё не видел! — вспыхивает Ян. — Он вообще-то раньше никогда не дрался, даже в детстве. Когда я бил его за Мерседес… — кривится от боли, — даже не пытался мне отвечать, а тут, словно с цепи сорвался!

Мы возвращаемся с Яном в холл, затем выходим на крытую террасу, увеселительный вечер уже в разгаре, играет энергичная музыка в стиле DUBSTEP. За нашим обычным столиком в мягких диванах сидят Алекс и Мерседес. Алекс, переодетый в джинсы, синюю майку и серо-голубой клубный пиджак, полулежит в расслабленной позе, облокотившись спиной о спинку дивана и уложив голову на её борт. Из-под полуопущенных век спокойно следит за происходящим на сцене. На коленях у него я вижу небольшую белую коробку, оклеенную атласной тканью. На лице ни единого следа пережитой недавно драки.

Мы с Яном подходим к ним и садимся рядом на второй диван. И я, конечно, сразу замечаю вызывающую близость Мерседес к моему мужу: она прижимается к нему боком, хотя габариты этого дивана продуманы таким образом, что при желании на нём совершенно свободно можно уместить троих человек. Её ноги закинуты одна на другую, и бёдра буквально прилеплены к бедру Алекса. Эта картина вызывает у меня нестерпимое желание облить обоих кипятком, но на деле я только громко вздыхаю. Алекс, услышав мой вздох, резко приподнимается и отодвигается от Мерседес, удивив этим всех, включая меня. Муж смотрит мне в глаза с непонятным выражением, и единственное, что мне в этот миг ясно, это то, что в духовном плане нас вновь разнесло на сотни километров друг от друга. И только мы с ним знаем, как много времени и сил уйдёт у нас на сближение.

Kled Mone — Hit The Road Jack (Feeling Good)

— Где ты был? — спрашиваю.

— Ездил в Викторию, купил вот это, — открывает белую коробку и показывает мне сложенный в ней голубой шёлковый шарф.

— Что это?

— Атрибут для одной игры.

— С кем будешь играть?

— С тобой, конечно.

Я смотрю на разбитое лицо Яна, на пораненные руки Алекса, и спрашиваю:

— Ничего не скажешь?

— А должен?

— Ожидаемо да.

— Я выбрал тебя, назвал своей женой, значит, обязан доверять. Что бы ни случилось, я знаю: моя Лера меня не предаст.

Мерседес впивается глазами в Алекса, Ян в меня, а наши с мужем взгляды неотрывно держат друг друга.

Внезапно к нам подходит аниматор, приглашает обоих мужчин на сцену. Алекс решительно отказывается, но его уговаривают, пока он не взрывается:

— Послушайте, я Вам не клоун, чтобы веселить Вашу публику! Этот вечер я хочу провести со своей женой и точка. Больше не подходите ко мне.

Такой резкости от Алекса я не слышала ни в чей адрес, кроме Марка. Только любимый друг был способен настолько вывести его из себя.

— Мы пригласим чуть позже и Вашу супругу на сцену, — не сдаётся аниматор.

— Я сказал нет! Ни я, ни моя жена участвовать в ваших дурацких конкурсах не будем.

— Алекс, желание номер два: выходи на сцену, — цедит Мерседес сквозь зубы.

Алекс смотрит на неё, сжав губы, и, судя по нервному движению мышц на его скулах, он довольно сильно способен злиться!

Злой, как чёрт, он молча поднимается и идёт на сцену вслед за аниматором.

Та объявляет:

— Сегодня в конкурсах участвуют пары, но первый будет благотворительным и для него дамы нам не нужны. Мы выясним, кто из наших джентльменов самый щедрый. Расставаясь со своим состоянием, помните — вы жертвуете средства для строительства и оснащения всем необходимым детской больницы в Центральной Африке!

Только в эту секунду до меня доходит, почему на сцене не яркие парни, как в прошлый раз, а самые разные, в том числе низенькие и даже лысые, и почему Алекса так настойчиво зазывали — сегодня и прямо сейчас самых обеспеченных гостей станут трясти на благо детей Африки.

Некоторые товарищи начинают нервно дёргаться, но большинство, включая Алекса и Яна, сохраняют невозмутимость.

— Самый щедрый джентльмен получает право выбрать себе партнёршу для участия в последующих конкурсах! — торжественно объявляет ведущая.

Что и требовалось доказать, думаю.

Ожесточённых боёв нет, схлестнулись только Алекс и Ян, причём, не понимая до конца, за что именно, за право выбора? В результате, как я и ожидаю, самым щедрым оказывается Алекс со своей ставкой в три миллиона за право выбрать партнёршу. Ян это право теряет, но лишается только миллиона.

Интрига начинает закручиваться уже в тот момент, когда помощник аниматора собирает в зале группу женщин, включая Мерседес. Мне не ясно, в чём подвох, ведь аниматор пообещала Алексу пригласить и супругу на сцену. Не сразу, но до меня доходит, что его супругой она посчитала Мерседес: во-первых, они сидели на одном диване и в довольно интимной близости, а во-вторых, памятуя их страстный поцелуй накануне, ведь чужую женщину у всех на глазах, прямо на сцене, ни один разумный человек так целовать никогда не будет.

И я наблюдаю настоящее шоу, когда моему изрядно потратившемуся мужу предъявляют пять красоток на выбор, предполагая, что он, как и в прошлый раз, выберет Мерседес. Его руки нервно лезут в узкие карманы джинсов, где, как я знаю, его ногти добела вжимаются в ладони — он всегда так делает, когда психует. В таком виде Алекс направляется к ведущей и начинает активно ей объяснять, очевидно, реальное положение вещей и степень своего огорчения. Та, открыв рот, хлопает глазами, ведь такое щедрое пожертвование упустить никак нельзя, а меценат, похоже, в бешенстве. В нашей не слишком интеллигентной среде подобные промахи называют «косяками», и конкретно этот «косяк» может стоить аниматору её рабочего места. К сожалению, окончание этой драмы я увидеть не могу, как ни стараюсь, поскольку мне мешает огромный торс… Яна!

Sofia Karlberg — Crazy In Love (Cover)

Единственным движением руки он выдёргивает меня с места и уже через пару секунд предъявляет организаторам в качестве партнёрши — взнос в размере миллиона, похоже, наделяет и его некоторыми «особенными» привилегиями. Всё случается настолько быстро, что в замешательстве оказываются все, включая участников, зрителей, организаторов и красную, как варёный рак, ведущую. И только двое — Ян и Алекс — понимают, похоже, что происходит.

Алекс спокойно извлекает из карманов свои истерзанные руки и обращается к ведущей:

— Хорошо. Я выбираю эту девушку, — подхватывает Мерседес за руку и нежно привлекает к себе.

Мерседес не ликует, нет, я только замечаю, как самодовольно дрогнул уголок её рта: комбинаторша снова гениально разыграла партию по своим правилам.

И я, наконец, понимаю, что именно сейчас будет происходить: нас с Алексом с кровью и мясом станут раздирать в стороны, играя на самых низменных наших чувствах — ревности, злости, желании мстить.

Я понимаю это, но не Алекс.

Мы принимаем участие в конкурсах, смысл которых до меня даже не доходит — всё делает Ян, а я все свои силы и энергию фокусирую на сдерживании рыданий, потому что знаю: на почве ревности Алекс совершит что-нибудь непоправимое, то, что я никогда не смогу ему простить.

Наконец, объявляют конкурс танцев и дают время на подготовку. Ян, как оказывается, в детстве и юности занимался бальными танцами, поэтому на ходу пытается научить меня хотя бы основам:

— Лера, сосредоточься! Ты портишь мне всю картину! Мы не имеем права им проиграть!

— Это вы с Алексом меряетесь крутизной, мне же до этого нет никакого дела, — раздражаюсь.

— Ладно, пусть будет так, но хотя бы просто поддержи меня!

Ян заглядывает мне в глаза с такой мольбой, что я сдаюсь. И мы выигрываем.

От Алекса веет таким ледяным холодом, что у меня при тридцатиградусной вечерней жаре озноб. Танцуя с Мерседес, он снял пиджак, оставшись в одной футболке и джинсах, и его бицепсами любовалась вся женская половина отдыхающих. И хотя кружил он Мерседес талантливо и профессионально, мне показалось, что не очень-то и старался.

На сцене остаются только две наши пары — двое самых сильных и успешных мужчин со своими женщинами. И я думаю: что я с ними делаю? Меня-то сюда каким ветром занесло?

Когда аниматор, уже вернувшая свой здоровый цвет лица и энтузиазм, объявляет последний конкурс — «страстного и красивого поцелуя» — губы Мерседес вновь складываются в знакомую, едва заметную ухмылку, плечи Яна расправляются, голова немного подаётся назад, и мне становится ясно, что эти двое уже выиграли и сейчас получат свою награду.

— … выигравшей паре отель подарит романтический ужин для двоих на берегу с личным шефом-поваром, музыкантом и баром! — звенит голос аниматора, довольной тем, что «проблема» так здорово решилась сама собой.

Rhodes — Turning Back Around

С первыми аккордами гитары, разлившей по террасе романтику, Алекс прижимает Мерседес к себе. Обвив рукой её талию, он долго смотрит в глаза, настраивая её и себя на максимум страсти, как того требуют условия конкурса. Ладонь Яна аккуратно ложится мне на щёку, настойчиво разворачивая лицом к себе. Я вижу в его глазах нечто, похожее на подростковые чувства, и думаю, что, в принципе, никому и ничем здесь не обязана — вполне могу сейчас просто вырваться и уйти, собрать свои вещи и уехать домой. Дома всё обдумать и решить, стоит ли жизнь с Алексом таких мучений? Вечных подозрений, отбиваний от его бывших и будущих, претендующих и негодующих…

Я не успеваю почувствовать, как его пальцы обхватывают моё запястье и резко тянут за руку, только ощущаю губы на своих, и не могу открыть глаза — запах, невозможный, неповторимый, тот самый запах выбивает землю у меня из-под ног. Под моими ладонями бьётся его сердце, отдаваясь в моём сознании далёким эхом и неумолимо подчиняя себе мой собственный сердечный ритм.

Меня с силой сжимают, удерживая за поясницу, пропустив пальцы сквозь волосы на затылке, словно заявляя всему миру — это моя территория, только моя, и границы навсегда закрыты.

На его губах осколки раздавленной обиды, и ранят они не меня — только его. Он крошит их, усилием воли растирает в пыль, и оставляет мне тихий, нежный, полный боли упрёк: «мы неразделимы!». Потом становится неистовым, смелым, даже непристойным, неудержимым цунами, запрещающим мне сомневаться, спорить, трусить и даже пытаться противостоять. «Не думай, не суди, просто верь… доверяй, люби и ничего не бойся!» — внушают мне его губы. И я безропотно подчиняюсь … хоть и не навсегда, но на время, на эти короткие мгновения полностью растворяюсь в нём. Потому что так целовать — не только губами, а каждой клеткой, всем своим телом, соприкасаясь душами, может только один человек на всей земле — мой муж.

Прихожу в себя, сидя на его коленях за нашим столом, уткнувшись носом ему в шею. Алекс жадно что-то пьёт из высокого бокала, похоже, что просто воду — его мучает жажда.

Первое, что различает мой взгляд после прозрачной ножки бокала прямо перед моим носом — белую коробку, покорно ожидающую хозяина на своём месте. Я решаю какое-то время не подавать виду, что сознание вернулось, и, выиграв время, всё обдумать. Однако почти сразу слышу:

— Никто ещё не лишался сознания от моего поцелуя. Ты первая.

Он всегда меня чувствует, всегда. Как и я его:

— Просто ты никому ещё не трепал нервы так, как мне!

— Кто, я?!

— Ну не я же!

— Ну… тут можно и поспорить! Но я не стану. У нас есть планы на вечер, поэтому не будем тратить время на глупости…